Murders

Пока не прольётся кровь пролившего кровь невинную...
( интернет-версия* )

©А.И.Ракитин, 2016-2017 гг. ©"Загадочные преступления прошлого", 2016-2017 гг.

Страницы : (1) (2) (3) (4) (5) (6) (7) (8) (9) (10) (11) (12) (13) (14) (15) (16) (17) (18) (19) (20) (21) (22) (23) (24) (25)

стр. 18

Допрос Байерса состоялся через день после упомянутой телефонной консультации - 26 января 1994 г. Первоначально Джон твёрдо стоял на том, что никакой крови на ноже не было и быть не могло. Узнав о том, что экспертиза доказала присутствие крови, совпадавшей по своей групповой принадлежности с кровью Кристофера, допрашиваемый чрезвычайно удивился.

Байерс обстоятельно рассказал историю ножа, который он сам получил в качестве подарка на Рождество от супруги, а та в свою очередь - от поставщика инструментов Билли Лоуренса. Джон, по его словам, пользовался ножом в целях довольно неожиданных - он подрезал с его помощью ногти на ногах и мозоли. Один раз - 1 октября или 1 ноября 1993 г., назвать точную дату допрашиваемый затруднился - он попытался использовать нож для снятия шкуры с оленя, убитого в начале охотничьего сезона. Попытка, однако, оказалась неудачной, и Джон для этой цели ножом более не пользовался. Никаких предположений о возможном появлении крови на ноже он не высказал, правда, в ходе допроса выяснилось, что кровь Джона и Криса была одинаковой группы (ходя родственниками они были чисто юридически). Примечательно, что Джон не знал какой групповой принадлежности была кровь Криса. У Райана, старшего брата убитого Криса, была третья группа крови, отрицательный резус.
     Допрашиваемый утверждал, что считает маловероятной возможность попадания ножа в руки Криса, поскольку нож всё время находился в прикроватной тумбочке в родительской спальне, и дети не имели к ним доступа. Джон Байерс заявил, что готов к допросу с использованием полиграфа и несколько раз повторил, что у него нет объяснения тому факту, что на ноже "Кershaw" оказалась кровь, той же группы, что и у погибшего пасынка. Допрос с полиграфом, однако, так и не состоялся, поскольку выяснилось, что Джон по назначению врача принимает сильные психотропные препараты "занакс" и "зоринал". Наличие в крови активных компонентов этих лекарств влияло на нервные реакции и лишало данные "детектора лжи" необходимой релевантности (т.е., соотносимости с нормальными параметрами). Упомянутые лекарства являлись частью назначенной Байерсу терапии ввиду наличия у него постепенно развивавшейся опухоли мозга, о чём в своём месте уже упоминалось.
     На том история с кровью на ноже, казалось бы, должна была окончиться. По всему видно, что Гэри Гитчелл никаких особых подозрений в отношении Джона Байерса не имел, однако, последнему в дальнейшем ещё не раз и два этот подарок оператору НВО припомнят...
     28 декабря 1993 г. в городе Карфаген (Carthage), округ Джаспер, штат Миссури, примерно в 400 км. северо-западнее Криттендена произошло преступление до некоторой степени напомнившее случившееся в "Робин Гуд хиллс". Сначала исчез, а затем был найден мёртвым и полностью раздетым 8-летний мальчик. Произошедшее сразу привлекло внимание как следственной группы, так и общественности, ведь если по Среднему Западу катается серийный убийца-педофил, то арестованные в Вест-Мемфисе молодые люди невиновны! Инспектор Гитчелл попросил коллег из округа Джаспер срочно предоставить следственные материалы, связанные с осмотром места обнаружения тела и данные коронёра о состоянии трупа. Срочность запроса представлялась вполне объяснимой, ведь в Арканзасе вскоре должны были начаться два судебных процесса с тремя обвиняемыми! В Миссури к запросу коллег отнеслись с пониманием и необходимые документы предоставили без проволочек.
     После их изучения в режиме телеконференции был устроен обмен мнениями между детективами из Криттендена и Джаспера. Несмотря на ряд интригующих совпадений, внимательное сличение деталей заставило, в конце концов, отбросить предположение о возможном действии в обоих случаях одного и того же убийцы. Жертва в Карфагене не подверглась избиению и связыванию. Кроме того, преступник не пытался душить мальчика... По здравому размышлению, было решено считать преступления в округах Криттенден и Джаспер не связанными.
     Кстати, последующий ход событий подтвердил правильность этого вывода. Расследование в Миссури установило убийцу - им оказался 32-летний Теренс Уэйн Капп (Terence Wayne Cupp), проживавший неподалёку от жертвы и рискнувший склонить её к гомосексуальному акту. Поскольку мальчик воспротивился, преступник запаниковал и убил его. После ареста Капп быстро дал признательные показания и в мае 1995 г. был признан судом виновным в убийстве.
     Вернёмся, впрочем, к событиям в Арканзасе. В середине января 1994 г. были рассмотрены последние ходатайства, зявленные защитой Джесси Мискелли (на протяжении осени и первой половины зимы Стидман внёс более 50 таковых!), и 19 января суд над Джесси Мискелли открылся отбром жюри присяжных. Процедура эта потребовала недели и слушания начались только 26 января.
     В первый день допрашивались родители жертв и полицейские, причастные к организации поисковой операции и обнаружению тел 6 мая. На следующий день - 27 января - суд начался с заслушивания судмедэксперта Фрэнка Перетти, после чего вернулся к допросу полицейских, только теперь связанных с проведением расследования. Примечательно, что лейтенант Майк Аллен и сержант Брин Ридж допрашивались дважды - 26 января как участники поисков пропавших мальчиков, а на следующий день - как оперативники, привлеченные к расследованию (затем Риджа, кстати, допросили и в третий раз - это случилось, когда суд дошёл до изучения деталей задержания Джесси Мискелли).
     Уже в первые дни суда защитники обвиняемого проявили недюжинную активность. Джесси Мискелли в самом начале процесса через адвокатов заявил о своей невиновности и отказе от дачи показаний, всё последующее время он просидел в зале суда, не издав ни единого звука. Зато голос Стидмана звучал намного чаще голосов обвинителей и даже самого судьи. Адвокат затевал бузу по каждому поводу. Так, например, Стидман заявил протест в отношении предъявления присяжным фотографии Джесси Мискелли, сделанной после ареста (этот фотоснимок представлен в очерке на стр.10). Это официальная фотография, на которой арестованный запечатлён с планшетом на уровне груди, а на планшете указаные его имя, фамилия и полицейский департамент, осуществивший арест. Разумеется, у судьи и обвинителей возникло недоумение, почему же официальную фотографию нельзя показать присяжным? А потому, что у Джесси в тот момент была стрижка "белочкой", т.е. в стиле "борцов-рестлеров", и это, по мнению защиты, могло произвести на присяжных неблагоприятное впечатление. В суде, кстати, Джесси предстал хорошо подстриженным, в чистой рубашке и новом костюме, ни дать, ни взять - милый студент (одежду, кстати, ему приобрели, чистили и гладили за деньги из бюджета округа Криттенден, что вызвало немалое возмущение родственников убитых мальчиков!). К счастью, на судью аргументация адвокатов не произвела впечатления, тот решил, что присяжные должны видеть, как же именно выглядел подсудимый в момент ареста...
     Другая продолжительная полемика между обвинением и защитой, оказалась связана с фотографиями, которые прокуратура намеревалась представить жюри во время допроса полицейских и судебно-медицинского эксперта. На них были запечатлены тела погибших мальчиков с разной степенью детализации, т.е. это были как обзорные снимки, показывавшие трупы в овраге у ручья, так и изображения отдельных ран, связанных рук и ног и т.п. Защита назвала эти фотоснимки "пугающими" и "вызывающими депрессию", их не следовало демонстрировать жюри присяжных на том основании, что его члены могли оказаться под сильным эмоциональным впечатлением от увиденного. Защита устроила буквально поштучный разбор фотоснимков, который принёс с собою в зал суда Джон Фоглеман, один из обвинителей, и добилась того, что судья разрешил показать лишь 4 фотографии из более чем двух десятков.
     Что и говорить, щелчок по носу получился очень чувствительным!
     Правда, нельзя не признать и того, что обвинение тоже весьма ловко путало карты защите. Например, выше уже упоминалось о заявленном ещё осенью и удовлетворенном судьёй ходатайстве, согласно которому во время суда будут недопустимы любые упоминания или указания на сексуальный характер преступления. Никакой содомии, никаких анальных половых актов, ничего похожего на изнасилование! Обвинению пришлось примириться с этим ограничением, но в ходе выступления в суде судмедэксперта Фрэнка Перетти и его последующего допроса обвинением, всё необходимое было сказано ясно и однозначно. Хотя экспертиза не выявила следов спермы, тем не менее масса признаков недвусмысленно указывала на сексуальный характер имевшего место в "Робин Гуд хиллс" преступления. Всё, что надо было обвинению сказать, в зале суда прозвучало. Защита в ходе перекрёстного допроса пыталась оспорить некоторые из выводов проведенных экспертиз, но из этого ничего не вышло.
     С 31 января начались допросы свидетелей обвинения, уже напрямую связанных с Джесси Мискелли - его школьных товарищей, отца, тогда же была допрошена и Сьюзи Брюэр, девушка Джесси. Из заявленных обвинением к допросу 11 свидетелей в суд не явились трое, но это не отразилось принципиально на движении судебного следствия. Самое главное событие того дня заключалось в том, что обвинение сумело доказать отсутствие у Джесси Мискелли alibi на очень значительный промежуток времени 5 мая 1993 г. Даже если бы обвиняемый вздумал после этого отказаться от сделанного признания - а такое право у него сохранялось на всём протяжении процесса, даже после оглашения присяжными вердикта - отсутствие у alibi не могло оспариваться защитой.
     1 февраля в суде было заслушано заключение психиатра Уилльяма Уилкинса (William Wilkins), проводившего осенью 1993 г. обследование интеллектуального развития Мискелли по ходатайству адвоката Стидмана. Результат, полученный Уилкинсом, полностью дезавуировал утверждения защиты обвиняемого о якобы недостаточном развитии его умственной сферы и связанных с этим проблем его социализации. Напомним, что Стидман постоянно упоминал о низком интеллекте Джесси, который по его словам соответствовал 5-летнему ребёнку, но никак не взрослому юноше. Однако, по мнению Уилкинса, такого рода утверждения не были справедливы, и за 3 месяца до суда IQ Мискелли был равен 75. Примечательно то, что годом ранее, будучи на свободе, Мискелли решил аналогичные тесты куда лучше, и его IQ оказался тогда равен 88. Подобное значительное ухудшение коэффициента заставляло подозревать умышленную попытку обвиняемого во время осеннего 1993 г. тестирования прикинуться более глупым человеком, нежели это было на самом деле. Тем не менее, ни о какой олигофрении или развитии, пограничном с олигофренией, говорить не приходилось. По мнению психиатра, истинный уровень развития интеллекта Мискелли соответствовал "второй средней степени" (т.е., его нельзя даже было считать "пониженным").

     Заключение Уилкинса выбивало из рук защиты один из самых сильных доводов в пользу смягчения приговора. Примечательно, что в последующем адвокаты Мискелли полностью игнорировали результаты обследования, которое, напомним, проводилось по их же настойчивому требованию! Как ни в чём ни бывало Стидман и его помощники продолжали твердить во всех своих интервью, будто Джесси по уровню умственного развития соответствовал ребёнку или находился на грани олигофрении... Такие вот казуистические чудеса в Америке, оказывается, вполне возможны! 2 февраля защита пустила в ход свой главный и фактически единственный козырь - для дачи показаний был вызван Ричард Офше (Richard Ofshe), почётный профессор социологии Калифорнийского университета в Беркли. Областью профессиональных исследований Офше являлись внушенные воспоминания, феномен ложных признаний подсудимых и самооговоров. Родившийся в 1941 г. Офше был на пороге большой славы и именно после 1993 г. он получил широкую известность. В течение последующих 20 лет Офше, выступая в различных судах по всей территории США, дал экспертные заключения примерно по 350 уголовным делам, зачастую чрезвычайно запутанным и хорошо известным общественности. Также он написал ряд книг по указанной тематике, которые разошлись большими тиражами.
     В своём заключении эксперт попытался дать оценку обстоятельств получения полицией признательных показаний Джесси Мискелли. Офше настаивал на том, что в отношении задержанного имело место принуждение и запугивание. Мискелли, согласно мнению эксперта, не был поставлен в известность о своих правах и поддался психологическому давлению. Одной из форм такого давления Офше посчитал демонстрацию детективом Риджем фотографии убитого мальчика в морге - по мнению эксперта этого нельзя было делать ни в коем случае. Другим признаком оказанного на Мискелли давления служил, по мнению Офше, тот факт, что магнитофонная запись велась не на всём протяжении разговора полицейских с задержанным. Развивая свою мысль Офше заявил, что к самооговорам обычно склонны лица с низким уровнем самообразования, невысокого интеллекта, легко внушаемые, пониженной самооценкой, низкой стрессоустойчивостью и небольшим жизненным опытом. Такие люди, стремясь быстрее избавиться от психотравмирующего фактора, поддаются на уговоры полиции и делают ложные признания, всерьёз надеясь на то, что после окончания допроса их отпустят домой. Эксперт защиты перечислил ряд критериев, которые по его мнению свидетельствуют о ложности признания, сделанного во время допроса, а именно: рассказ допрашиваемого следует за наводящими вопросами, повествование "признающегося" фрагментарно, лишено целостности, в нём отсутствуют эмоциональные оттенки, значимые для понимания подробности обходятся молчанием и уточняются во время последующих допросов. Кроме того, для ложных признаний характерно нарушение традиционных соотношений вступительной и содержательной частей, продолжительность которых обычно относится как 1 к 3 или даже менее этого. В случае ложных признаний вступительная часть обычно подробна, обстоятельна, явно растянута, а содержательная - скомканна, отрывиста и непоследовательна.
     Офше заявил, что Мискелли, делая свои признания 3 июня, явно не знал подлинных обстоятельств произошедшего в "Робин Гуд хиллс" преступления и по этой причине наговорил много глупостей, другими словами, допустил утверждения, которые никак не соответствовали истине. Офше привёл примеры такого рода ошибочных утверждений Мискелли: рассказ об убийстве в первой половине дня, заявления об изнасиловании мальчиков, слова о том, что Крис Байерс был кастрирован. Развивая свою мысль, Офше заявил, что полицейские неявно подсказывали Мискелли, какой ответ им нужен, и тот после первоначального ошибочного утверждения делал уточнение, уже более или менее соответствовавшее известным следствию данным.

Ричард Офше объяснял присяжным почему они не должны верить показаниям Джесси Мискелли.

     Примечательно, что Офше воздержался от прямого обвинения полицейских, проводивших допрос, в фальсификации следствия. Хотя такого рода обвинение после всего, сказанного экспертом, выглядело бы совершенно логичным.
     Все эти рассуждения были, разумеется, до некоторой степени интересны, но к рассматриваемому случаю они имели отношение довольно опосредованное. Эксперт совершенно явно впал в противоречие самому себе, когда сначала убеждал суд в том, что Джесси Мискелли малоразвитый и не очень умный юноша, а потом на голубом глазу стал доказывать, будто тот очень тонко понимал полуфразы полицейских и менял свои показания, едва только ему делали соответствующий намёк. Некоторые из доводов Офше опровергались довольно очевидными соображениями, например, Мискелли мог не видеть характер ранения Криса Байерса просто потому, что стоял на возвышении и на некотором удалении от места расправы. (т.е., мало того, что в стороне, так и ракурс для наблюдений имел невыгодный)
     Но самый главный довод в пользу того, что Мискелли делал свои признания добровольно, состоял в том, что за минувшее с июня 1993 г. время - а ведь речь идёт о 8 месяцах!- он ни разу не попытался отказаться от сказанного. Даже в суде, не признавая своей вины, Джесси Мискелли свои признания не дезавуировал!
     Более того, во время перекрёстного допроса Ричарда Офше имел место инцидент, фактически подтвердивший правдивость сказанного Мискелли. Когда прокурор получил возможность задавать эксперту вопросы и вступать с ним полемику, была включена аудиозапись допроса Джесси, сделанная 3 июня. Обвинитель доказывал, что голос допрашиваемого оставался совершенно спокоен, беседовавшие с ним детективы не допускали никаких эмоциональных выпадов в его адрес, и вообще допрос проводился в обстановке корректной и доброжелательной... ну, разумеется, в той степени, в какой можно говорить о доброжелательности применительно к беседе с соучастником убийства детей. И вот когда по просьбе обвинителя был включен фрагмент, во время которого Мискелли рассказывал о том, как Эколз душил одного из мальчиков палкой, произошло то, чего никто не ожидал - сидевший за столом Джесси вдруг согнулся пополам и, закрыв лицо руками, уткнулся головой в колени. Он беззвучно зарыдал и всем стало ясно, что так реагировать на этот рассказ может только человек, видевший сцену убийства своими глазами. Каким бы скверным парнем ни являлся Джесси Мискелли, какая-то часть его души содрогалась от того, участником чего ему довелось стать. И эта нервная реакция не поддавалась управлению рассудком - молодой человек реагировал рефлекторно и не находил в себе сил сдерживать себя.
     Это, конечно, был полный провал защиты. Эксперт с умным видом доказывал, что Джесси оговаривал себя под угрозами полицейский, а реакция подсудимого сводила на нет все усилия доктора наук. Не будет преувеличением сказать, что эмоциональная реакция Джесси фактически убила все попытки адвокатов помочь ему с помощью эксперта.
     Собственно, после этого суд можно было заканчивать. Да, обвинение не имело прямых вещественных улик - ни спермы обвиняемого на месте преступления, ни его отпечатков пальцев, обуви, ни следов крови жертв на его одежде - но следствие получило его признательные показания, и жюри присяжных видело своими глазами его реакцию в зале суда на магнитофонную запись собственных же показаний. В вердикте присяжных можно было не сомневаться.
     3 февраля суд вступил в свою финальную стадию. Обвинитель Фоглеман произнёс заключительную речь, подводившую итог судебному следствию, после него адвокат Стидман произнёс свою. Судья подвёл краткий итог процессу и дал наставление жюри. Присяжные удалились в совещательную комнату в 16:17. На следующий день утром председатель жюри заявил судье, что окончательное решение не достигнуто, но скорее всего, оно состоится в течение дня. Судья принял решение ждать вердикта в зале суда. Присяжные вновь удалились в совещательную комнату, а судья, участники процесса, свидетели, журналисты и просто зеваки остались дожидаться исхода.
     За несколько минут до полудня жюри присяжных возвратилось в зал с достигнутым только что вердиктом. Из него следовало, что члены жюри считают доказанной вину Джесси Мискелли в убийстве первой степени - Майкла Мура, которого обвиняемый поймал во время бегства, - и двух убийствах второй степени: Кристофера Байерса и Стиви Бранча. Однако, с выбором рекомендуемого наказания члены жюри испытали затруднение, они попросили уточнить судью, будет ли в качестве варианта наказания рассматриваться смертная казнь или же она исключается по определению? Судья попросил высказаться представителей обеих сторон, после чего жюри вновь удалилось в совещательную комнату. Думается, Джесси Мискелли пережил тогда ужасные минуты, ведь фактически решалась его судьба! Через 26 минут жюри возвратилось в зал, и председатель передал судье записку, содержавшую рекомендацию жюри по назначению окончательного приговора. Из неё следовало, что жюри считало возможным приговорить Мискелли к пожизненному заключению за убийство Мура и двум срокам по 20 лет за соучастие в убийствах Байерса и Бранча.
     Получив вердикт присяжных, судья Дэвис попросил Джесси Мискелли подойти и поговорил непосредственно с ним. Судья поинтересовался, понимает ли обвиняемый происходящее? отдаёт ли себе отчёт в важности момента? доволен ли он защитой адвокатов (судья каждого из защитников назвал по имени)? и наконец, спросил, хочет ли Джесси сказать сейчас нечто, о чём не сказал ранее? В принципе, даже в эту минуту Джесси имел реальную возможность заявить об отказе о сделанных ранее признаний и слова его были бы услышаны... Вопрос судьи не был формален, утверждение Мискелли о собственной непричастности к преступлению и давлении полиции во время следствия повлекло бы за собой самые серьёзные юридические последствия. Но Джесси ничего такого не сказал, напротив, он подтвердил, что сказать ему нечего. Судья Дэвис тут же утвердил сентенцию жюри присяжных - пожизненное тюремное заключение плюс 40 лет...

Кадры из фильма "Потерянный рай": судья подзывает к себе Джесси Мискелли перед вынесением приговора.

Если кто-то подумал, что история Джесси Мискелли на этом закончилась, то поспешим уточнить - это совсем не так.
Выйдя из здания суда и усевшись в полицейскую машину, Джесси вдруг заговорил. Видимо, он только теперь сообразил, что более никто ни о чём расспрашивать его не будет, суд закончился и по больщому счёту он уже никому не будет интересен. Ну, разве что сокамерникам... И молодого человека понесло! Он болтал без умолку более двух часов - почти всё время, пока автомашина следовала от здания суда в Корнинге до тюрьмы в городе Пайн-Блафф (Pine Bluff) (это почти 300 км.).

На следующий день оба конвоира, выслушавшие монолог Мискелли - Джон Вуди и Джеймс Линдси - представили инспектору Гитчеллу служебные записки, в которых передали суть сказанного осужденным. Из них следовало, что Джесси признал существование группы сатанистов и собственное участие в сборищах этой публики. Увлекался он этим примерно 3 месяца, во время встреч "сатанисты" курили марихуану, пили спиртное, занимались сексом с девицами. Никакого гомосекса между членами группы не практиковалось, хотя Эколз и Болдуин этим делом грешили - это Джесси знал точно. Собак "сатанисты" убивали на самом деле, от бедра убитого животного отрезалась полоска мяса, которую варили на костре и съедали. Происходило такое, по словами Мискелли, "раза четыре". Однажды он сильно отравился, съев недоваренный кусок собачьего мяса. Продолжая своё повествование, осужденный сообщил, что Эколз никогда не признает ребёнка, рожденного Домини Тир. Дело заключалось в том, что Эколз занимался с нею сексом вместе с Болдуином, и ребёнок вполне может быть зачат от Джейсона. А зачем Эколзу признавать чужого ребёнка своим?

( на предыдущую страницу ) ( на следующую страницу )