| |
|
Убийства детей.
Пока не прольётся кровь пролившего кровь невинную...
  Речь идёт о новом заявлении Аарона Хатчисона, того самого 8-летнего мальчика, которого в конце мая старший инспектор Гитчелл направил на психиатрическое освидетельствование. Что стало причиной нового допроса непонятно - нигде никаких указаний на сей счёт отыскать не удалось. Если же говорить об интуитивном ощущении, то оно заставляет подозревать излишнюю болтливость мальчишки, брякнувшего во время экспертизы что-то сильно невпопад, что-то такое, что заставило врачей насторожиться и обратиться в полицию с предложением ещё раз поговорить с важным свидетелем. Как бы там ни было, из содержания допросов Аарона, последовавших 4, 6 и 9 июня 1993 г. можно понять, что мальчик сначала имел доверительный разговор с детективом Браем, а уже после этого его официально трижды допросили, что называется, под запись. Итак, что же поведал 8-летний важный свидетель на этот раз? Теперь он выдал такую версию событий, в сравнении с которой померкло всё, сказанное Аароном Хатчисоном прежде. Основная канва сводилась к следующему: 5 мая, в день гибели мальчиков в "Робин Гуд хиллс", Виктория Хатчисон, мать Аарона, действительно забрала его из школы и на своей синей "тойоте" привезла домой. Произошло это после 15 часов - тут имело место полное совпадение с тем, что Аарон утверждал ранее. Но вот далее сюжет его повествования делал замысловатый зигзаг: после приезда домой Аарон вдруг вспомнил об имевшем место накануне разговоре с Джесси Мискелли (тот являлся, напомним, соседом Хатчисонов и жил буквально через дорогу от них). Оказывается, ещё во вторник Джесси предупредил Аарона насчёт того, что его дружкам устроят в "Робин Гуд хиллс" засаду (дословно: "Tuesday, Jessie told me thar something was going to happen to my friends" - "Во вторник Джесси сказал мне, что с моими друзьями кое-что должно случиться"). Удивительно, но Аарон почему-то не предупредил об этом своих друзей, с которыми пробыл в школе по меньшей мере 6 часов! Но это не самая большая странность в его рассказе. Итак, после возвращения из школы Аарон резво вскочил на свой велосипед и помчался... куда же он помчался? правильно! - в "Робин Гуд хиллс" на выручку друзей. Он приехал туда в то время, когда в районе ручья никого ещё не было, и залез на высокое дерево. Находясь там, он видел, как в "Робин Гуд хиллс" появились пятеро молодых мужчин, одного из них он узнал - это был Мискелли. Да-да, тот самый, который Джесси и который сосед... Мужчины дождались, когда к ручью подошли Крис Байерс, Стиви Бранч и Джеймс Майкл Мур и схватили их. Далее последовало избиение мальчиков. Правда, тут сразу следует оговориться, что во время различных допросов Аарон описывал детали происходившего по-разному - в одной версии он залез на дерево до начала насилия, в другой - приехал на велосипеде в тот момент, когда его друзья уже были пойманы. В эти детали мы углубляться не станем ввиду очевидной бесполезности этого занятия - все июньские рассказы Аарона это вполне очевидная выдумка и нам сейчас важно составить лишь общее представление о том, что же именно он тогда болтал. В конце-концов таинственные убийцы обнаружили Аарона Хатчисона - в ту минуту он решил, что его сейчас тоже стану бить и убивать. Но злобные преступники убивать его не стали по той простой причине, что они уже собирались уходить из "Робин Гуд хиллс". Поэтому они поручили Джесси Мискелли убить Аарона Хатчисона и "замести все следы". После этого удалились, даже не прихватив с собою велосипед Аарона! Джесси убивать мальчика не стал - они ведь были соседями и друзьями, а соседи, как известно всем второклассникам, не убивают! - но попросил его помочь "замести следы". И Аарон помог Джесси перенести в ручей связанных друзей. По утверждению Аарона, он лично принимал в этом учатие, т.е. помогал переносить тела своих связанных друзей в ручей... Глупенький мальчик даже не понял, что брякнув эдакое, признал собственное соучастие в убийстве! В конце-концов, бросив тела Криса, Стиви и Майкла в воду, Аарон вскочил на велик и отправился домой, после чего съездил с мамой в магазин и так крепко дрых ночью, что проспал время подъёма в школу! А поутру пошёл в школу как ни в чём ни бывало... Понятно, что ни один разумный полицейский, имеющий хотя бы минимальный опыт и здравый смысл, не смог бы поверить в возможность описанной Аароном последовательности событий. Искусственность рассказа мальчика вполне очевидна и доказывается не только массой внутренних противоречий, но и общей психологической недостоверностью отдельных элементов его повествования. С точки зрения 8-летнего мальчика подобная история вполне могла бы произойти - и это было бы увлекательнейшее приключение для пересказа его в кругу друзей, но... полицейские не дети. Инспектору Гитчеллу, выслушавшему всю эту ахинею в разных вариантах по крайней мере 4 раза в течение 5 дней, было о чём задуматься. Ситуация получилась двоякой: с одной стороны в "кутузке" уже сидел Мискелли и два его дружка, причём Мискелли "раскололся" по полной и "топил" не только себя, но и друзей... но с другой, Мискелли попал в поле зрения следственной групы как раз благодаря Аарону Хатчисону и его мамаше. И схема эта выглядела вполне логичной до тех самых пор, как мальчик не начал фантазировать на тему "непосредственного наблюдения за процессом убийства", потому что как только он стал нести эту чушь, сразу появивлись вопросы о доверии ко всему, сказанному им как до 4 июня так и после... С одной стороны, Аарона нельзя было объявлять лжецом и сумасшедшим - он объективно работал "на обвинение", это был потенциальный свидетель обвинения, но с другой, принимать всерьёз его чепуху тоже было нельзя... Выдумки Аарона, если бы только их услышали судья, присяжные и адвокаты обвиняемых, уничтожили бы обвинение, что называется "на корню". Буквально взорвали бы... Думается, Гитчелл и его подчинённые, услыхав "дополненную" версию показаний Аарона Хатчисона, схватились за головы, причём буквально. Можно допустить, что какой-нибудь особо эмоциональный детектив даже закричал: "Что несёт этот мелкий говнюк?!" И ведь нельзя было сказать ему "малыш, ты врёшь и мы это видим, заткнись!", подобное давление на свидетеля явилось бы должностным преступлением... Что же случилось с Аароном, почему он повёл себя столь странным образом? На самом деле ничего собенно удивительного не произошло, с точки зрения психологии свидетельских показаний данный случай можно считать довольно тривиальным. Аарон рос в неполной семье, мама его была женщиной, мягко говоря, проблемной, мальчику явно не хватало позитивного мужского примера перед глазами. Даже старший брат подолгу проживал отдельно... Неудивительно, что внимание крутых детективов, здоровых мужиков с латунными значками и настоящими пистолетами поразило воображение юного свидетеля. Ему льстило уважительное отношение, проявляемое к нему лично и его словам, Аарон получал большое моральное удовлетворение от того, что мог общаться с ними на равных и даже по-свойски. Когда он говорил, сразу включался магнитофон, никто его не перебивал, никто над ним не насмехался и не пытался обидеть... Опыта подобного общения мальчик не имел и испытывал в нём большую психологическую потребность, поэтому неудивительно, что Аарон захотел и далее оставаться в эпицентре внимания. Ну, а то, что он выбрал такой способ - ну, что ж! - тут он действовал в меру развития своего детского ума и воображения. Его даже и винить особо в чем, мальчик вёл себя так не по злому умыслу и вовсе не с целью запутать следствие... Как уже отмечалось выше, Аарон Хатчисон также допрашивался 6 и 9 июня, во время этих допросов он полностью повторил "новую версию" своих "воспоминаний" о событиях 5 мая и на этом его оставили в покое. Базовыми для следствия стали признания Джесси Мискелли, а о показаниях Аарона Хатчисона, в которых фигурировали "пятеро убийц", следователи старались не вспоминать, хотя из следственных материалов они не исчезли. После этого вынужденного отступления вернёмся к арестованной 3 июня весьма странной компании - Мискелли, Эколз и Болдуин.
 Итак, Эколз и Болдуин от дачи каких-либо показаний отказались, т.е. они воспользовались правом не свидетельствовать против самих себя, сформулированного в "правиле Миранды". Можно не сомневаться в том, что Джейсона Болдуина, как юношу глуповатого и более наивного, нежели Эколз, детективы следственной группы пытались "раскрутить" на какое-то признание. К нему 5 дней не пускали его близких - причиной подобного ограничения свиданий может быть лишь попытка оказания психологического давления. Однако, из расчёта детективов ничего не вышло, Джейсон хорошо запомнил наказ матушки, велевшей ему не разговаривать с полицией. 9 июня к нему впервые на 20-минутную встречу были допущены мать и отчим - Энджела и Терри Гринелл. Чтобы более не возвращаться к этому вопросу, отметим, что местонахождение отца арестованного подростка - Чарльза Ларри Болдуина - оставалось в тот момент неизвестно и поэтому он на свиданиях с сыном не появлялся (впоследствии полиции удалось его отыскать, о чём в своём месте будет сказано). Нельзя не отметить того, что мать и отчим проявили к Джейсону максимум возможного в их положении внимания - они приходили на встречу с ним с периодичностью сутки через трое (чаще не позволяли правила), всего в течение июня таких встречь произошло 7. Впоследствии Джейсон написал стихотворное послание матери, эдакую балладу, в которой благодарил её за любовь и поддержку. Несмотря на всё своё косноязычие и явно не аристотелевский интеллект, Болдуин оказался не лишён некоторых похвальных человеческих качеств и явно был способен испытывать чувства благодарности и искренней привязанности. 7 июня, в понедельник окружной судья Дэвид Гудсон назначил арестованным адвокатов, ввиду того, что ни они сами, ни их родственники нанять защитников не могли из-за крайнего материального стеснения. Интересы Эколза должны были защищать Вэл Прайс (Val Price) и Скотт Дэвидсон, Болдуина - Пол Форд и Джордж Робин Уэдли-младший, а Мискелли - Дэниел Стидман и Грегори Кроу. Дэниел Стидман оказался наиболее преданным из защитников, если уместно так говорить применительно к адвокатам, он защищал интересы Джесси даже в тех ситуациях, в которых сам Джесси о защите уже не думал. Стидман очень многое сделал для поддержки своего подзащитного и их деловые отношения продлились многие годы, чего нельзя сказать об отношениях прочих защитников с его подельниками.
    В те же самые дни произошло примечательное событие, которое в современной историографии этого расследования обычно не упоминается, хотя оно заслуживает безусловного к себе внимания. 7 июня - т.е. на четвёртые сутки со времени ареста - репортёры нескольких газет и съёмочная группа местного телевизионного канала договорились об интервью с отцом Джесси Мискелли (его тоже звали Джесси, поэтому сына и отца различали, используя дополнения "-младший" и "-старший" соответственно). В процессе общения тележурналист спросил Мискелли-старшего, допускает ли тот, что сын его действительно находился в "Родин Гуд хиллс" с убийцами?, на что отец дал мягко говоря странный ответ, дескать, сын мог там быть, но он не верит в его вовлеченность в преступление. Если быть совсем точными, то ответ и вопрос прозвучали так: "Были ли он с ними?" - "Он мог быть с ними, но я не поверю в то, что он имел с ними что-то общее" (дословно: "Was he with them?"-"He could have been with them, but he didn't have anything to do with it I don't believe.").
  Этот момент впоследствии оказался крайне неудобен обвиняемым. Много позже, уже во время суда над Джесси Мискелли его адвокат заявил официальный протест на предъявление присяжным видеозаписи от 7 июня, содержавшей приведенный выше диалог. И защитника можно понять - хотя слова отца с юридической точки зрения ни в чём сына не изобличают, они, всё же, имеют большую убедительную силу. Из протеста, правда, ничего не вышло, судья постановил ознакомить присяжным с видеозаписью интервью Мискелли-старшего. Впрочем, не будем забегать вперёд и вернёмся к событиям июня 1993 г. Что в это самое время происходило с Дамиеном Эколзом? О-о, этот молодой человек чудил и явно старался, чтобы следствие не скучало. По рецепту врача Эколз получал лекарство под названием "имипрамин" (imipramine) - это хороший, хотя и давно известный антидепрессант. Его назначают при весьма широком круге расстройств - от панических атак и депрессий с психомоторной заторможенностью, до энуреза (недержания мочи), невралгии, а также при болевых синдромах. То, что это средство известно с 1950-х гг. и широко используется доныне означает лишь то, что оно надёжно и проверено временем. Можно сказать так, если читатель не знает, что такое "имипрамин"(он же "тофранил", он же "эупрамин", он же "сульприкс", он же "прилойган", он же "мелипрамин", он же "депсонил", он же "имизин" и он же "динаприн", согласно принятому в Российской Федерации обозначению психотропных лекарственных препаратов) - значит читатель весьма здоровый человек! Согласно назначению, Дамиен получал по 3 таблетки в день с дозировкой по 50 мг. имипрамина в каждой. Оказавшись за решёткой, Эколз перестал принимать выдаваемые ему таблетки, а принялся понемногу их накапливать. К вечеру 8 июня он накопил аж даже 12 таблеток (если быть совсем точным, то "примерно 12", согласно последующему уточнению Эколза). Примерно в 21:15 Дамиен принял их залпом, после чего... позвонил по переговорному устройству на пост охраны и сообщил о собственном самоубийстве. Уже смешно, да? Казалось бы, если хочешь покончить с собой, так ложись на нары, одевай наушники, включай любимую песню и тихонько помирай - ан нет! арестованный явно хотел умереть так, чтобы остаться в живых... Примчавшиеся в камеру к Эколзу три надзирателя обнаружили арестанта в сознании, но не вполне адекватным - он тяжело дышал, потел, что-то бессвязно бормотал, пульс достигал 100 ударов в минуту, а кровяное давление находилось на уровне 160/90. Едва только надзиратели вошли в камеру, Эколз сунул в руки одному из них "предсмертную записку" - небольшой текст, нацарапанный карандашом на спичечном коробке. Тюремщики, убедившись, что состояние арестанта действительно не вполне нормально, вызвали парамедиков, которые в сопровождении полицейского наряда повезли Дамиена в больницу. Там ему сделали промывание желудка, поставили добрую клизму, нужные капельницы, стабилизировали его состояние, благодаря чему "самоубийца" крепко проспал всю ночь, а поутру отправился обратно в окружную тюрьму. Сознание Дамиен Эколз во время своего "отравления" не терял - его даже не тошнило! - и вся эта история сильно отдавала глупой и наивной буффонадой. Даже если поверить Эколзу в том, что он принял единовременно 12 таблеток (что совсем не факт!), то полученная им разовая доза 600 мг. имипрамина лишь в 1,5 раза превышала максимально допустимый для взрослого порог в 400 мг. Ничего бы страшного с ним не случилось и без врачебной помощи! Но скорее всего, Эколз принял не 12 таблеток, а гораздо меньше, сугубо для того, чтобы продемонстрировать симптоматику "передоза".
 В своём "прощальном письме" арестант заявлял своим близким о сердечной привязанности, а также просил передать Домини, что её он любит. Как бы невзначай Эколз сообщал, что является викканином, хотя это утверждение по смыслу записки являлось совершенно излишним. Скорее всего, именно ради пафосной передачи этой записки в руки тюремщиков, Эколз и устроил это клоунское представление. Видимо, он посчитал, что такого рода послание, попавшее в руки следствия при драматических обстоятельствах, убедит старшего инспектора Гитчелла и прокурора Фоглемана в полной его, Эколза, невиновности. Понятно, что обмануть опытных следователей такого рода фокусами было невозможно, тем более, что и сколько-нибудь серьёзного отравления не случилось и уже к полудню следующего дня Эколз благополучно был водворён обратно в камеру. Обвиняемый чувствовал себя настолько хорошо, что уже во второй половине дня 9 июня отправился на свидание с пришедшими к нему в тюрьму родственниками (кстати, это было первое свидание Эколза с родными с момента ареста). В этом месте имеет смысл сказать несколько слов о том, что привлекло внимание следствие при обыске в трейлере родителей Дамиена Эколза и осмотре принадлежавшего ему имущества, поскольку в дальнейшем некоторые из этих вещей были использованы при составлении обвинительного акта в качестве косвенных улик. При обыске в трейлере арестованного, расположенного по адресу: участок №2706 по Саус-гров в трейлерном парке "Бродвей" в Вест-Мемфисе (South Grove in Broadway Trailer Park, West Memphis), были изъяты принадлежавшие ему вещи: чёрные брюки, ремень, чёрный ботинки, чёрная рубашка, ножи. В папке для бумаг оказались найдены фотографии белых мальчиков и юношей - их тоже изъяли. Находка эта, кстати, косвенно подтвердила рассказ Джесси Мискелли о том, что Эколз заранее выбирал жертвы, фотографируя местных мальчишек, и в день убийства продемонстрировал ему сделанные "полароидом" фотоснимки. Хотя при обыске вещей Эколза фотоснимки убитых мальчиков найдены не были, само по себе наличие фотографий чужих детей можно было считать компрометирующим. Помимо упомянутого выше были обнаружены две книги на тему колдовства и магии: "Магия. Её история и основные обряды" Мориса Бюссона и "О колдовстве" Коттона Мазера.
  Обе книги были изрядно зачитаны и содержали большое количество пометок на полях и в тексте, что наводило на мысль о большом интересе к колдовству того, кто их читал. Существовала, однако, деталь, до некоторой степени обесценивавшая эту находку. Обе книги находились в фондах местной библиотеки и были проданы на распродаже как ветхие. Эколз их купил по цене 10 центов за каждую. Это означало, что прежде чем попасть в руки обвиняемого обе книги могли побывать у десятков людей, а стало быть пометки в них могли быть сделаны кем и когда угодно.
  В бумагах арестованного отыскали открытку, репродукцию картины Эмиля Байяра "Рогатый Дьявол председательствует на шабаше". На стене в рамке висела другая картинка с очевидно сатанинским символизмом (в 2001 г. эту картинку панк-группа "Misfits" использовала для оформления обложки авльбома "Cuts from the crypt" ("Кошки из могилы").).
    Понятно, что все эти рисунки, несмотря на их красноречивость, ничего не доказывали, точнее говоря, они лишь доказывали интерес Эколза к постусторонним явлениям и силам, но не более того. Вовлеченность его в тройное убийство в "Робин Гуд хиллс" никак из них не следовала. Даже приверженность сатанизму требовала особого доказывания.
| |
| . |
