Книги Алексея Ракитина в электронном и бумажном виде.

     Содержание беседы никто из следивших за нею сотрудников ФБР и службы шерифа знать не мог. Однако не вызывало сомнений, что разговор получился очень заинтересованный. Мариетта и Дэвид простояли в дверях магазина немногим более 40 минут! В самом конце разговора произошло нечто непонятное для всех, наблюдавших происходившее со стороны - Мейерхофер странно выпрямился и как будто бы отшатнулся, а Мариетта заплакала. Данбар категорически запрещал ей показывать слабость, но, по-видимому, что-то пошло не так и эмоции взяли верх.
     Впоследствии Мариетта по возможности полно восстановила ход этого странного разговора. Помня о том, что психику Мейерхофера надлежит максимально "раскачать", она наговорила ему много всякого неприятного. Говорила она, разумеется, без прямых оскорблений, но можно было не сомневаться в том, что слова её сильно задевали самолюбие Дэвида. Мариетта несколько раз сказала ему, что он болен, ненормален и его ненормальность видна окружающим... что ему нужна помощь и он должен лечиться... что никто не сомневается в его виновности и Дэвид непременно будет разоблачён... Мейерхофер переносил подобного рода выпады на удивление спокойно, слова женщины, казалось, его совершенно не задевают. Он лишь бормотал в ответ, что совершенно здоров и никто из врачей не докажет обратного.
     Он выглядел совершенно спокойным, точнее, бессердечным. Казалось, обращенные к нему слова Мариетты не производят никакого эффекта. Но в какой-то момент женщина почувствовала, что "пробила" эмоциональную защиту убийцы. Это произошло в ту минуту, когда она заговорила о лагере девочек-скаутов у озера Сильвер, куда Мейерхофер планировал наведаться за новой жертвой. Слова эти произвели на него впечатление - Дэвид выпрямился и отстранился от неё, словно Мариетта его ударила. Женщина почувствовала, что задела какую-то интимную нить, хотя и не поняла какую именно. Тогда она произнесла что-то вроде: "Я знаю, что у вас уже была какая-то маленькая девочка в Калифорнии, вы её потеряли и теперь пытаетесь найти ей замену". Эта фраза была сказана, что называется, по наитию, совершенно интуитивно, без какого-либо рационального обоснования, но эффект превзошёл все ожидания. Мейерхофер отчётливо побледнел и зрачки его расширилсь, он внимательно смотрел в глаза Мариетте и словно бы приготовился её ударить. Он молчал и по его виду невозможно было понять, слышит ли он вообще слова, обращенные к нему.
     Сложно сказать, что произошло бы далее, но в ту секунду Мариетта не выдержала нервного напряжения и разрыдалась. Эта слабость удивила саму женщину, она была уверена, что справится с эмоциями, но природа оказалась сильнее. Слёзы её подействовали на Мейерхофера неожиданно умиротворяюще - он моментально расслабился и как будто бы успокоился. Подобное поведение часто можно видеть у невротиков - выведя собеседника из равновесия они моментально приходят в хорошее настроение, начинают улыбаться и излучать позитивные эмоции. Подобное преображение произошло и с Дэвидом. Он почти с улыбкой сказал Мариетте, что совершенно здоров и не нуждается в помощи врачей, после чего вежливо попрощался и заперся в магазине.
     Пит Данбар спустя годы вспоминал, что расспрашивал Мариетту Джагер о том впечатлении, которое произвёл на неё Дэвид Мейерхофер. Женщина призналась, что этот человек до некоторой степени её удивил - он совершенно не походил на того, кем являлся в действительности. Он выглядел очень ухоженным, аккуратным, речь его была точна, деловита и очень культурна, что казалось необычным для человека, выросшего в монтанской глухомани. Мариетту поразил невысокий рост Дэвида, который оказался равен её собственному [164 см]. Из-за невысокого роста и тонких черт лица он производил впечатление слабого и изнеженного человека и лишь при внимательном разглядывании можно было обратить внимание на его широкие запястья, отличное сложение и развитую мускулатуру рук и плеч. В целом же, Дэвид казался мужчиной очень приятным, из числа тех, кто нравятся женщинам. Ему явно не составило бы труда отыскать подружку, при этом Мариетта ни на секунду не сомневалась в том, что именно Мейерхофер является похитителем и убийцей её дочери. Отмеченный диссонанс по-настоящему поразил Мариетту, она несколько раз спрашивала Данбара, для чего такому симпатичному парню похищать девушек, ведь он может договориться с ними безо всякого принуждения? Специальный агент как мог пытался ей ответить, хотя, положа руку на сердце, сам не понимал до конца, какой такой вывих от нормального заставил Дэвида Мейерхофера творить то, что он сотворил...
     Результаты оперативных экспериментов, проведенных ФБР 19-20 сентября, казались неопределенными. Ни Тетен, ни Маллани, ни Ресслер - никто не мог сказать, удалось ли достигнуть поставленной цели, выведен ли Дэвид Мейерхофер из равновесия и подтолкнёт ли его случившееся к необдуманным действиям. И если да, то каковы могут быть эти самые "необдуманные действия"?
     Но ФБР исходило из того, что преступник "заглотил наживку" и пережитое им чувство оскорбительной неудовлетворенности заставит его предпринять нечто, что позволит осуществить его арест на законных основаниях. Начиная с 20 сентября за Дэвидом Мейерхофером было установлено круглосуточное наблюдение, в нём участвовали как сотрудники службы шерифа в штатском, так и полиции штата.
     Одновременно с этим неподалёку от дома семьи Джагер в Фармингтон-хиллс появился трейлер с логотипом компании по ремонту газовых сетей. Рядом были поставлены и укрыты полиэтиленом пластиковые бочки, сложены доски и дорожные пирамидки-указатели объезда. Колоритную картину дополнили брутального вида мужчины в рабочих комбинезонах, строительных касках и жёлтых жилетах с логотипами всё той же компании. Со стороны это выглядело так, словно где-то в этом районе то ли вскоре начнутся ремонтные работы, то ли они уже закончились, но компания не успела вывезти своё имущество. На самом деле строительные каски, жилеты с логотипами и бочки под полиэтиленом служили элементами оперативной маскировки сотрудников ФБР, приступивших к охране семьи Джагер. Помимо ФБР семью охраняла местная полиция, автомобили которой без опознавательных знаков круглосуточно проезжали мимо дома Джагеров с интервалом не более 10 минут.
     ФБР всерьёз рассматривало возможность расправы Дэвида Мейерхофера над Мариеттой или всей семьёй Джагер. Зная, что убийца хорошо знаком с телефонной связью, ФБР не исключало того, что перед нападением он сумеет удаленно отключить телефон в доме, в результате чего находящиеся внутри люди не смогут обратиться за помощью. Чтобы исключить такой вариант развития событий, сотрудники ФБР проинструктировали членов семьи о подаче различных световых сигналов через окна, хорошо видимые из "строительного" трейлера. Строго говоря, условных сигнала было 3: один из них означал "преступник звонит по домашнему телефону прямо сейчас", второй - "внимание! предполагаем проникновение в дом постороннего", третий - "тревога! нападение происходит прямо сейчас!" Кроме того, существовал особый сигнал на случай, если люди, находящиеся в доме, будут лишены возможности подать световой сигнал через окно [если кто-то из читателей не понял, что имеется в виду, то внесём ясность - речь шла о выбивании оконного стекла любым подручным предметом - книгой, пепельницей, вазой и т.п.].
     После разговора между Мариеттой Джагер и Дэвидом Мейерхофером, состоявшегося 20 сентября 1974 года в Манхэттене, все причастные к расследованию лица не сомневались в том, что события должны резко ускориться и что-то должно произойти в ближайшее время. Главная проблема заключалась в том, что никто не знал где и что именно случится.

     В ночь на 24 сентября, буквально через 10 минут после полуночи, в доме Джагеров зазвонил телефон. Маритетта привычным уже движением включила диктофон, подняла трубку и услышала голос оператора, спрашивавшего, станет ли абонент оплачивать входящий звонок от мистера Тревиса (Travis)? Мариетта ответила утвердительно, оператор произвела подключение и через секунду в трубке раздался хорошо узнаваемый голос Дэвида Мейерхофера. Женщина тут же показала мужу условным знаком, что это "тот самый звонок" и Билл, схватив фонарик, поспешил к окну. Он подал условный сигнал, означавший "преступник звонит по домашнему телефону прямо сейчас". Сотрудник ФБР, следивший за домом, тут же передали соответствующую информацию в технический дивизион и уже со второй минуты телефонного разговора сотрудники ФБР не только слушали его в прямом эфире, но и пытались установить место расположения аппарата, с которого осуществлялся входящий звонок.
     Мариетта же тянула время, понимая, что именно этого от неё ждёт Бюро. Разговор, продлившийся в общей сложности 17 минут, получился нервным и малосвязным. Звонивший несколько раз упрекнул Мариетту в том, что та подключила к расследованию ФБР и осуществила запись ранних телефонных звонков, хотя обещала подобного не делать. Женщина парировала это тем, что запись осуществляла не она, а ФБР и делало это без её ведома. На протяжении всего разговора Мариетта назыала звонившего Дэвидом и тот поначалу игнорировал подобное обращение, но потом раздраженно поинтересовался, о ком это она говорит? В ответ женщина сообщила, что сразу же узнала его голос и предложила не ломать комедию. Мейерхофер дважды поправлял её, говоря, что зовут его "мистер Тревис", но Мариетта игнорировала сказанное и продолжала обращаться к нему, как к Дэвиду.
     Упрямство Мариетты лишь усилило раздражение звонившего. Он явно хотел, чтобы мать Сьюзи попросила его о скорейшем возвращении дочери и начал было рассуждать о том, что вмешательство ФБР мешает его планам, но Мариетта остановила эту болтовню, сказав, что смерть дочери не является для неё тайной и она уже не ждёт возвращения Сьюзи. Нежелание женщины следовать предложенному сценарию лишь разожгло гнев Мейерхофера. Он стал настаивать на том, что Сьюзи жива и здорова, набрала вес, отпустила длинные волосы, они вместе проходят школьную программу, а когда Мариетта с иронией в голосе поинтересовалась, какой же теперь рост её дочери, ответил без запинки, что уже 140 см [4 фута 7 дюймов]. Мариетта весьма здраво отреагировала на это, ответив, что подобные рассказы ничего не доказывают, единственным доказательством того, что дочь жива, может быть телефонный разговор с нею. Мейерхофер настаивал на том, что докажет это, не передавая телефонную трубку девочке. Наконец, он как будто бы подозвал её и что-то невнятно произнёс... через секунду Мариетта услышала голос девочки, сказавшей "Этот парень - он хороший!" ("This guy, he’s nice!")
     Голос несомненно принадлежал девочке лет 10-11, но... он не был похож на голос Сьюзи! Попытка обмана с целью грубого манипулирования, предпринятая звонившим, возмутила Мариетту. Она не сомневалась, что Мейерхофер решился на довольно примитивный приём с включением магнитофонной записи, не имевшей ни малейшего отношения к Сьюзи. Сдерживая гнев, Мариетта твёрдо повторила своё мнение о том, что только непосредственный разговор с дочерью по телефону убедит её в том, что Сьюзи жива.
     Мейерхофер по мере движения беседы также отчётливо гневался. Если в предыдущем разговоре он пользовался дефинициями, вроде "я взял вашу дочь", "я забрал вашу малышку", то теперь прямо называл содеянное похищением и не пытался смягчать формулировки.
     Разговор окончился неожиданно. Мариетта сказала, что знает - Дэвид никогда не вернёт ей дочь и спросила "почему?". Мейерхофер бросил трубку.
     Мариетта Джагер ещё вела беседу с похитителем дочери, а специальный агент Дабар уже получил информацию из Мичигана о телефонном звонке и немедленно приступил к работе. Пит в ночь на 24 сентября находился в Бозмене и сразу же выехал в Манхэттен. Ещё до отъезда он поручил группам наружного наблюдения, следившим за местом проживания Дэвида Мейерхофера, проверить, ночует ли тот дома. Пара "законников", наблюдавших за подходами к жилищу преступника, доложила, что контакт с объектом слежки был потерян около 15 часов 23 сентября в Бозмене. Предполагая, что Мейерхофер вернётся домомй, "законники" прибыли в Манхэттен, но в течение минувшего вечера и части ночи так и не увидели его. Свет в квартире над гаражом всё это время также не зажигался. По поручению Данбара один из оперативников приблизился к гаражу, на втором этаже которого Мейерхофер устроил себе вполне уютную 1-комнатную квартиру, и принялся стучать, привлекая к внимание. Быстро выяснилось, что постройка пуста.
     Это было крайне неприятное открытие, ведь за истёкшее время Мейерхофер мог не только позвонить по телефону, но и совершить новое похищение!
     Уже к 3 часам ночи ФБР, полиция штата Монтана, службы шерифов округа Галлатин и прилегающих округов забросили широкую сеть, призванную в кратчайшие сроки обнаружить Мейерхофера. Его розыск вели так, словно это был бежавший из тюрьмы гангстер, убивший пару конвоиров и прихвативший с собой оружие. Открытые и скрытые патрули появились на автовокзале в Бозмене, в местном аэропорту, у всех пунктов проката автомобилей, у мотелей, где обычно останавливались "дальнобойщики". Также патрули были направлены на "ранчо Локхарта", к фермеру Ральфу Грину [поскольку имелись основания беспокоиться о его безопасности], к Клиффу Мейерхоферу и адвокату Дэйзингеру. Кроме того, люди шерифа стали объезжать фермеров, имевших собственные взлётно-посадочные полосы и самолёты - нельзя было исключать того, что Дэвид Мейерхофер оплатил услуги неофициального авиаперевозчика.
     Ни по одному из проверенных адресов исчезнувшего преступника, точнее, подозреваемого, обнаружить не удалось. Адвокат Дэйзингер заявил, что ничего не знает о причине отсутствия своего клиента и месте его пребывания. Несколько позже выяснилось, что адвокат скрыл довольно важную информацию - на 16 часов 23 сентября он назвачил Дэвиду встречу в своём офисе в Бозмене, на которую тот не явился.
     От сотрудников наружного наблюдения, следившими за Дэвидом в предшествующие дни, Пит Данбар узнал, что Мейерхофер отогнал свой "пикап" в мастерскую в Бозмене. Ночью гараж был проверен - автомобиль стоял частично разобранным, поэтому вопрос о его возможном использовании отпал сам собой.
     К восходу Солнца выяснилось, что телефонный звонок от "мистера Тревиса" был сделан не из Монтаны. Ещё через час последовало новое уточнение - звонок был произведён из мотеля "Salt Palace Travelodge", находившегося в городе Солт-Лейк-сити на удалении 580 км от Манхэттена. Причём расстояние это измерено по прямой, но прямой дороги между Солт-Лейк-сити и Манхэттеном не существовало. Реальное же расстояние [с учётом объезда через город Бьютт] составляло 730 км.
     Ранним утром 24 сентября в мотеле появились угрюмые мужчины в траурных костюмах с плохо скрытыми пистолетами в кобурах для скрытого ношения. Они побеседовали с персоналом мотеля, его постояльцами и изъяли документацию для исследования. Никто в мотеле в ночь с 23 на 24 сентября не видел Дэвида Мейерхофера или кого-то, кто был на него похож. Зацепка выглядела как "пустышка". Прежде Мейерхофер уже устраивал звонки из Флориды, ни разу не побывав в этом штате, неужели что-то подобное он устроил и в этот раз?!
     На протяжении 24 и 25 сентября ситуация получила некоторое развитие. Техническая служба ФБР, изучив с помощью технических средств магнитофонную запись разговора Мариетты Джагер и "мистера Трэвиса", выявила слабый щелчок, раздавшийся после слов неизвестной девочки, сказавшей "Этот парень - он хороший!" Наличие щелчка наводило на мысль об использовании магнитофона, который воспроизвёл фразу. Вместе с тем, специалисты не могли с абсолютной надёжностью утверждать, будто слова девочки явились записью, а потому нельзя было полностью исключить вероятность того, что девочка действительно находилась рядом со звонившим.
     Этот двусмысленный вывод скорее дезориетнировал правоохранительные органы, нежели помогал им. Поскольку голос девочки Мариетта Джагер не опознала, специальный агент Пит Данбдар постановил считать "допустимой вероятность похищения новой жертвы" после 15 часов 23 ноября.
     Владелец автосервиса в Бозмене, в котором Дэвид Мейерхофер оставил свой "пикап" для ремонта, в 18 часов 24 сентября сообщил сотрудникам ФБР по контактному телефону, что ему только что позвонил владелец автомашины и попросил вывести машину из бокса и оставить на парковке рядом, дабы он мог забрать её в ближайшие часы. К автосервису немедленно прибыла группа наружного наблюдения, но Пит Данбар запретил "операм" обнаруживать себя в случае появления Мейерхофера и тем более вступать в какой-либо контакт с ним. Специальный агент рассчитывал лично побеседовать с главным подозреваемым.
     Дэвид появился на парковке у автосервиса незадолго до 10 часов вечера, уселся в свою автомашину и направился в Манхэттен. Ночь с 24 на 25 сентября он провёл в своей квартире над гаражом.
     Пит Данбар намеревался 25 сентября прибыть в Манхэттен для разговора с Мейерхофером, но полученная в тот день информация побудила специального агента немного изменить планы.

     Из всего, изложенного выше, читатель может прийти вк выводу, что Федеральное Бюро Расследований США представляло собой эдакую богадельню бестолковых лоботрясов, основное занятие которых заключалось в бесцельных продолжительных телефонных конференциях и протирании штанов в перерывах между ними. Вывод этот глубоко ошибочен! Любая спецслужба сильна своим агентурным аппаратом и ФБР в середине 1970-х годов являлась однои из сильнейших спецслужб мира. Разумеется, многочисленные агенты Бюро находились и в Монтане и занимались в том числе работой и по данному делу.
     Именно от осведомителей Пит Данбар и получил 25 сентября кое-какие сведения, которые он расценил как весьма важные.
     Во-первых, он получил довольно хорошее объяснение тому, как Дэвид Мейерхофер сумел обмануть наружное наблюдение в середине дня 23 сентября. Дэвид был хорошо известен местным жителям и те из них, кто знал о подозрениях в его адрес, относились к заслуженному ветерану боевых действий во Вьетнаме сочувственно. Имелись доброжелатели Дэвида и среди сотрудников службы шерифа, и среди сотрудников полиции штата. В округе Галлатин прекрасно знали Клиффа Мейерхофера, отца Дэвида, крупнейшего торговца сельскохозяйственной техникой, и неудивительно, что огромное количество местных жителей были готовы помочь отцу и сыну при первой же просьбе. А упомянутый чуть выше городской маршал Ронни Скиннер являлся не просто одноклассником Дэвида, но и его хорошим приятелем, они вместе участвовали в постановках школьного театра и ходили на охоту. Уже после того, как за Дэвидом Мейерхофером 20 сентября было установлено наружное наблюдение Ронни Скиннер на служебной автомашине маршала перевёз подозреваемого из Манхэттена в Бозмен, а затем обратно!
     Фактически Ронни помог дружку оторваться от слежки коллег... Следует признать, что Скиннер совершил должностное преступление, его можно было привлечь к уголовной ответствености за препятствование правосудию!
     В сентябре 1974 года Пит Данбар не "дал хода" этой информации, опасаясь раскрыть источник полученных сведений. Правила конспиративной работы с агентурой определяют безопасность источника конфиденциальной информации в качестве высшего приоритета и Данбар, будучи опытным контрразведчиком, разумеется, следовал важнейшим принципам оперативной работы. Но полученная информация заставляла с большой тревогой оценивать перспективы дальнейшей работы по этому делу. Если даже "законники", коллеги по цеху, так сказать, оказывают помощь главному подозреваемому, то о какой эффективности расследования может идти речь?!
     Это была, конечно же, удручающая информация.
     Но помимо "во-первых" имелось и "во-вторых". Кое-что такое, что заставило Данбара насторожиться и крепко задуматься. Внимательный читатель несомненно помнит, что в начале очерка упоминалась женщина-агент ФБР, внедренная осенью 1973 года в штат публичной библиотеки Бозмена [административного центра округа Галлатин]. Главная цель, которая ставилась перед этим осведомиелем, заключалась в отслеживании всех лиц, проявляющих интерес к газете "Detroit news". Никаких практических результатов многомесячная работа этой женщины-агента не принесла, но 25 сентября она сообщила Питу Данбару в высшей степени любопытную информацию.
     Агент узнала от преподавателя американской литературы в старшей школе Манхэттена, что одна из девочек, учившаяся в 10 классе тамошней школы, сдала на проверку довольно необычное сочинение. Тема его являлась совершенно тривиальной для начала года, что-то вроде "будни маленького городка". В подобных сочинениях школьники обычно пишут про успехи местных спортивных команд, семейный бизнес и о летнем времяпрепровождении. Однако одна девочка-тинейджер написала совсем про другое. Её сочинение оказалось выдержано в стиле "хоррор", в нём рассказывалось о том, в некоем маленьком и скучном городке есть страшные тайны, связанные со скрытыми от чужих глаз страшными делами... в некоем тайном месте есть тайный холодильник, в который некто таинственный и жуткий складывает части разрезанных человеческих тел... люди исчезают, а холодильник постепенно наполняется... и никому из взрослых нет дела до пугающих тайн маленького городка.
     В 1974 году Стивен Кинг ещё не строчил из "писательского кулемёта" свои опусы и "ужас в сельской местности" не являлся модной литературной темой. Поэтому повествование, написанное школьницей, выглядело не просто оригинальным, а прямо-таки необыкновенно оригинальным. Кроме того, сочинение оказалось на удивление высокохудожественным, образным, богатым лексическими красками. Учительница литературы не сомневалась в том, что школьница написать сие повествование в одиночку не могла, ей явно помогал взрослый человек, вне всяких сомнений, мужчина. В принципе, помощь родителей или кого-то из старших родственников при написании сочинения следовало признать явлением нормальным и уж точно ненаказуемым, но в данном случае учительницу неприятно поразила тематика написанного. Почему отец или старший брат не подсказали юной девице неуместность её повествования о расчлененных трупах в холодильнике?
     А агента ФБР, услышавшего эту историю поразило совсем другое - фамилия автора сочинения. Рассказ о холодильнике с частями расчлененных трупов вышел из-под пера 15-летней Джулии Мейерхофер, младшей сестры Дэвида.
     Получив сообщение агента-библиотекаря о написанном Джулией Мейерхофер сочинении, специальный агент Данбар вспомнил интересную деталь "психолоигчесокго портрета", разработанного Тетеном-Маллани-Ресслером. В нём содержался пункт, согласно которому похититель Сьюзи Джагер и Сандры Смоллеган несмотря на всю свою педантичность не стремится уничтожить тела жертв целиком, что-то он постарается сберечь в качестве трофея. Это может быть прядь волос, а может - ухо... палец... что-то ещё... Криминальные психологи никак этот тезис не объясняли и не настаивали на нём, кроме того, за прошедшие почти полгода данная деталь психологического портрета Данбаром не затрагивалась, а потому она незаметно ушла на второй план. Точнее даже, на десятый.
     Но услыхав о том, что Джулия Мейерхофер написала сочинение о холодильнике, набитом частями тел убитых людей, специальный агент моментально вспомнил соответствующий фрагмент психологического портрета. А ведь этот портрет соответствовал Дэвиду Мейерхоферу в мельчайших деталях! Неужели и этот пункт - самый пугающий из всех! - окажется также точен?!
     Полученная информация до такой степени встревожила Данбара, что несколько вечерних часов 25 сентября он посвятил напряженным переговорам с криминальными психологами из Квонитко. Конференция по телефону оставила специального агента глубоко неудовлетворенным - он настаивал на максимальном обострении ситуации, а Тетен, Маллани и Ресслер были склонны тянуть время и дальше, доказывая, что на данном этапе Дэвид Мейерхофера следует предоставить самому себе. Дескать, пусть продолжает "жариться на медленном огне". Данбар, однако, считал, что вся эта кулинария закончится тем, что через неделю Мейерхофер снова позвонит Мариетт Джагер и... всё зайдёт на новый круг.
     Наша песня хороша, начинай сначала!
     Утро 26 сентября началось для специального агента с нового раунда телефонных переговоров с Квонтико. Они оказались столь же бесплодны, что состоявшиеся накануне. Ночь не способствала выработке новых идей. Данбар настаивал на том, что психологические экзерсисы пора заканчивать, а криминальные психологи уговаривали его потянуть ещё хотя бы 72 часа.
     Уже после полудня Данбар в сопровождении специального агента ФБР по фамилии Терри отправился из Бозмена в Манхэттен. Он намеревался поговорить с Дэвидом Мейерхофером о времяпрепровождении последнего 23 и 24 сентября.
     Настроение специального агента было хуже некуда. В те часы и минуты он всерьёз задумался над тем, что его сотрудничество с Маллани, Тетеном и Ресслером полностью исчерпало себя. Расследование явно зашло в тупик и никакого приемлемого выхода из него Пит Данбар не видел. Своё состояние в те минуты и часы Пит Данбар охарактеризовал впоследствии как "беспросветное отчаяние".
     Ирония Судьбы заключалась в том, что в те самые мгновения специальный агент был как никогда близок к изобличению убийцы. До раскрытия чудовищных преступлений оставались всего лишь одни сутки.

В начало                                                                     Продолжение

На первую страницу сайта