| |
|
Массовые убийцы.
Найденные на месте преступления волосы принадлежали по мнению криминалистов жертвам, а волокна - происходили от коврового покрытия и мебели с места преступления. Т.е. это исследование не дало никакой неожиданной или интересной информации. В завершении остаётся сказать несколько слов о дальнейшей судьбе некоторых предметов, улик, да и самого дома, явившегося местом кровавой трагедии. После окончания криминалистического исследования, дом №28 был возвращён владельцу, по решению которого в нём была произведена генеральная чистка и замена мебели. После этого дом сдавался в длительную аренду. Ныне в интернете можно встретить рассказы людей, которые, по их собственным утверждениям, проживали в доме №28 после 1981 г. Согласно воспоминаниям одного из них, проживавшего там до 1984 г., дом №28 являлся совершенно обычным жилищем и его мрачная история никак субъективно не ощущалась. Другой же житель дома №28, живший там с родителями до лета 1986 г., утверждает, что на месте преступления обитали привидения и наблюдались явления, обычно именуемые полтергейстом. Паранормальная активность наблюдалась в туалете позади детской спальни и в женской спальне (см. план второго этажа). Внизу, на первом этаже ничего необычного не происходило. Свидетель сообщает о чувстве необъяснимого ужаса и непреодолимой боязни заходить в указанные помещения в одиночку. Данные воспоминания никак не влияют на содержательную часть настоящего повествования и упомянуты здесь сугубо в целях общего информирования читателей. Каждый волен относиться к подобным рассказам как ему заблагорассудится. Известно, что диван, стоявший в гостиной, был куплен Гленной Шарп на свои деньги и не принадлежал арендатору. На этом основании его передали брату погибшей, который уничтожил залитый кровью диван. Также Доновану Дэвису была отдана автомашина Гленны.
 От неё он тоже постарался поскорее избавиться. По нелепому стечению обстоятельств уже в первый месяц расследования разморозился холодильник, в котором хранились биологические образцы, изъятые из тел погибших и зафиксированные на месте преступления, в силу чего они потеряли всякую криминалистическую ценность. Их пришлось уничтожить. Из-за этого чудовищного (другого эпитета не подобрать) происшествия, не была установлена даже групповая принадлежность крови погибших, что резко снизило возможность криминалистической реконструкции картины преступления (другими словами, по распределению пятен крови той или иной групповой принадлежности можно было довольно точно составить картину перемещений источников кровотечения (жертв), но из-за утраты необходимых исходных биологических материалов подобная реконструкция стала невозможной). Примечателен следующий казус: шериф Дуглас Томас всерьёз утверждал, что анализ распределения пятен крови по её групповой принадлежности лишён смысла потому, что все погибшие, мол-де, имели кровь одной группы - "0" с положительным резусом. Некоторое время этот посыл не вызывал сомнений, но в какой-то момент у криминалистов возникли сомнения: как такое может быть? ведь это же противоречит теории вероятности! И когда к шерифу обратились за разъяснением, тот, не моргнув глазом, пояснил, что поскольку Тина и Джон являлись детьми Гленны Шарп, то у них должна быть кровь той же группы, что и у матери. При этом шериф затруднился сказать, с чего он взял, будто у "Сью" была кровь "0" группы с положительным резусом. Что тут сказать! Перед нами замечательный образчик компетентности шерифа даже не в судебной медицине, а в общемедицинских вопросах. Т.о. работа криминалистов, на выводы которых следствием возлагалось множество надежд, закончилась не то, чтобы провалом, но совершенно безрадостно. Никакого света в конце тоннеля они не зажгли и к концу апреля общее состояние расследования было столь же неопределённым, что и в начале - преступление налицо, а улик, выводящих на убийц, в общем-то, и нет... Следствие, казалось бы, зашло в тупик, но по странному стечению обстоятельств буквально в те же самые дни вдруг появилось очень перспективное, а главное - неожиданное его направление. Этот неожиданный для всех зигзаг напрямую оказался связан с уже упоминавшимся Филиппом Ли Ширером, тем самым индейцем-алкоголиком и эпилептиком, что около полудня 12 апреля орал перед винно-водочным магазином в Квинси об убийстве семьи в "Кедди резёт". Тогда его искали (и разыскали) по заявлению владельца магазина и продавца, лично слышавших вопли на удивление информированного алкаша. Филипп Ли Ширер тогда довольно удачно для себя отговорился тем, что слышал сообщение об убийстве по местному радио и слишком эмоционально отреагировал на это сообщение. Мол, до того распереживался, что выбежал на улицу и стал кричать о страшном преступлении - а всё потому, что был сильно пьян, ибо пил накануне, ночью и утром. По собственному признанию индейца, он спал в местной методисткой цервки, точнее в классе воскресной школы при ней, его туда пускали время от времени переночивать, но утром 12 апреля священник увидел, что Филипп спит с недопитой банкой пива в руке и, крайне разгневавшись, выгнал его вон на улицу. Там-то он, якобы, и услышал передачу местной радиостанции об убийстве семьи Шарп в "Кедди резёт"... Сразу надо отметить, что Филипп знал Джона Шарпа и Дэйна Уингейта и никогда этого не отрицал. Говоря о своём отношении к подросткам, Ли Ширер употреблял даже слово "любил", стараясь выразить своё позитивное во всех смыслах, восприятие погибших. Но следствию удалось довольно быстро отыскать местных девушек, которые рассказали о том, что индеец безуспешно пытался выказывать им знаки внимания и страшно раздражался из-за того, что они обращали внимание на Дэйна Уингейта и полностью игнорировали его потуги. Т.е. в каком-то смысле погибший Дэйн и индеец были антагонистами, причём Филипп очень болезненно относился к своей доле неудачника. В общем-то, всё, написанное выше, является всего лишь преамбулой. Мы уже знаем, что Дэйна Уингейта многие не любили, начиная от тех людей, у которых он воровал наркотики, до его "собрата" в семье опекунов, поспешившего продать ботинки убитого на следующий день после того, как стало известно о гибели Дэйна. Но в конце апреля 1981 г. к изложенной выше информации добавилось кое-что, заставившее следствие по-новому взглянуть на роль Филиппа Ли Ширера в трагедии, разыгравшейся в доме №28 в "Кедди резёт". История эта началась довольно прозаично и поначалу ничто не указывало на её возможную связь с убийством в доме №28. 27 или 28 апреля 1981 г. (точная дата неизвестна) Филипп Ли Ширер попал в отделение службы шерифа в Квинси то ли за употребление наркотиков, то ли за тривиальную пьянку в общественном месте... Короче, он подвергся административному аресту до суда, поскольку не имел возможности внести залог. 29 апреля к сынку "на свиданку" явилась мамаша. Встреча была бесконтактной, т.е. арестант и посетитель были разделены стеклянной перегородкой, а для переговоров пользовались телефоном. Последний, как нетрудно догадаться, прослушивался дежурным офицером, контролировавшим порядок в помещении для свиданий. Собственно, прослушивалась не только та линия, по которой вели переговоры Ли Ширер и его мать, а вообще все, которыми пользовались арестанты, именно поэтому часть интересующей нас беседы дежурному офицеру отследить не удалось. Тем не менее, даже услышанный отрывок оказался очень интересен. Сначала Филипп Ли Ширер сказал матери, что находился в некоем доме, когда там "всё произошло". О каком именно доме шла речь и что именно там произошло из разговора понять было невозможно, но офицера смутила и заставила насторожиться реакция матери арестованного, запричитавшей вдруг о том, что Уилльям "бредит" и "галлюцинирует". Затем мать попросила сына замолчать и никогда больше не вспоминать "о доме", потому что "тогда он провёл всю ночь в церкви". Сын, однако, угомониться никак не мог и продолжал свою бессвязанную речь. Он вдруг заявил, что "поехал туда", потому что его "забрал из церкви Мартин Смартт" и "там встретил Тину". Дежурный офицер немедленно записал упомянутые имена, потому что этого требовала инструкция. Затем у Ширера пошёл поток малоосмысленной речи, больше похожей на бред, которую трудно было соотнести с какими-то реальными событиями. Он заговорил о ножницах, которые его попросили кому-то передать, молол ещё какую-то чепуху, а под конец вдруг брякнул, что если его загипнотизировать, то он сможет всё вспомнить. При упоминании гипноза мать взмолилась, чтобы сын замолчал, но Филипп, похоже, матушку не слушал и продолжал своё бормотание. Он упомянул, что "после всего" он "убежал" и обратился к "выходившему человеку, чтобы тот помог"... В общем, таким вот бессвязанным получился диалог Филиппа Ли Ширера с матерью, но офицер службы шерифа не мог не отреагировать на услышанное и сообщил о его деталях следственной группе. Учитывая, что индеец однажды уже привлекал к себе внимание следствия, детективы взялись теперь за Ширера со всей серьёзностью. Как ни выкручивался Филипп, как ни ссылалася на свою плохую память, фантастические сновидения и эпилепсию, ему всё же пришлось отвечать на неприятные вопросы детективов и притом отвечать исчерпывающе. История о похождениях индейца вечером и ночью 11 апреля 1981 г., рассказанная им в конце-концов, звучала фантастично, но просто так отмахнуться от неё было решительно невозможно. Повествование Ширера свелось, в общем-то, к следующему: ранним вечером 11 апреля он "тусовался" с друзьями в колледже Физер-ривер (Feather River College), откуда его около 21 часа забрал на своей машине Уэйд Микс. Последний перевёз индейца в Методистскую церковь, при которой, как мы помним, имелась воскресная школа, где Ширеру позволялось ночевать. Микс и Ширер расстались и последний, вроде бы, собрался даже лечь поспать, но уснуть не смог и решил отправиться на автозаправку "Exxon", при которой имелся мини-маркет, а в последнем - холодное пиво. Перспектива попить холодного пивка, видимо, быстро согрела душу Ли Ширера и тот без долгих колебаний решил реализовать свой план. На автозаправке индеец встретил Джона Шарпа и Дэйна Уингейта. Последние пригласили Ширера прокатиться с ними и отдохнуть вместе, т.е. напиться. От этой захватывающей дух перспективы Ли Ширер отказаться никак не мог и немедленно присоединился к парочке. В свою очередь Шарп и Уингейт уже договорились о поездке в "Кедди резёт", куда их должен был доставить микроавтобус "шевроле" модели 1954 или 1957 гг. зелёного цвета. Описывая эту машину, Ширер припомнил, что на её крыше располагалась сделанная из труб конструкция для крепления длинномерных грузов, по смыслу - багажник. В "шевроле" сидела парочка незнакомых Ширеру молодых людей. Тут же крутился третий человек, явно хорошо знавший эту парочку. "Третьим" мужчиной был никто иной, как... Мартин Смартт. Когда вся компания отправилась в "Кедди резёт" на зелёном "шевроле", Смартт поехал туда же отдельно от остальных - на собственной машине красного цвета с кузовом "универсал". Ширер затруднился определить тип автомашины Смартта, описав её передельно общо - красный "универсал". В общем, вся эта компания живенько переехала в "Кедди резёт", где и развернулись последующие события. По смыслу повествования Ширера можно заключить, что в какой-то момент он отделился от группы и остался вне дома (хотя почему это случилось понять невозможно). Через окно индеец увидел, что один из неизвестных, ехавший в зелёном "шевроле", ударил Джона Шарпа ножом в горло, а Дэйн Уингейт получил удар молотком в голову от другого незнакомца. Гленна Шарп была шокирована расправой над молодыми людьми и не пыталась кричать, хотя на момент причинения им травм, оставалась совершенно невредима. Ли Ширер, сообразив, что стал свидетелем попытки убийства, бросился на поиски людей, способных остановить кровопролитие. Для этого он помчался к бару "Задняя дверь", из которого как раз выходил то ли бармен, то ли управляющий. Этот человек закрывал дверь на ключ, когда к нему подбежал Ширер и попытался рассказать о происходившем в доме Шарпов. Мужчина отмахнулся от него, уселся в синюю автомашину, похожую на "мерседес" и уехал. Дальше индеец повёл себя довольно неожиданно - он вернулся к дому №28, проник в комнату первого этажа и там на окрашенной масляной краской поверхности то ли бойлера, то ли посудомоечной машины нацарапал номер зелёного "шевроле", которым управляли незнакомые ему преступники.
  В принципе, Квинси имел те годы четырёхзначные телефонные номера, так что можно было предположить, что цифры представляют собой записанный второпях чей-то телефонный номер, но проверка указанной комбинации на возможное соответствие телефонному номеру показала, что такого абонента в Квинси не существовало. Кроме того, было совсем не очевидно, что надпись оставлена именно Джоном Шарпом - на самом деле цифры мог написать и предыдущий жилец. Более ничего, заслуживающего внимания следователей, в комнатах первого этажа найдено не было. Теперь же Доновану Стою предстояло отыскать автомобильный номер, нацарапанный на крашеном боку водогрея (или посудомоечной машины) то ли ногтём, то ли ключами. Сержант добросовестнейшим образом выполнил порученное ему задание, но никаких нацарапанных надписей в комнатах первого этажа не нашёл.
 Ни на водогрее, ни на стене - вообще нигде. Дальше стало интереснее. 4 мая детективам удалось отыскать и допросить Джека Брауна, администратора бара "Задняя верь", который, как уже было написано, покидал увеселительное заведение последним, запер за собой дверь и уехал вместе с барменом Мишель Карран на её автомашине. С этой женщиной Джек и провёл остаток ночи, вольно или невольно обеспечив себе и своей любовнице прекрасное alibi. Когда Джека Брауна стали повторно допрашивать о событиях трагической ночи, тот, разумеется, не отступил от своих прежних утверждений, однако... выяснилась любопытная деталь. Браун являлся обладателем синего "мерседеса", который якобы был им продан 11 апреля 1981 г., т.е. буквально накануне группового убийства в доме №28. Интересно, не правда ли? Итак, что можно сказать о показаниях Уилльяма Ли Ширера, если попытаться оценить их непредвзято: - Свидетель совершенно верно указал на характер ранений жертв, неизвестный в момент дачи показаний, никому из посторонних: Джон Шарп получил ножевое ранение шеи, а Дэйн Уингейт был травмирован ударом молотка в голову; - Ли Ширер совершенно верно указал на деталь, связанную с Мартином Смарттом, а именно - на наличие у последнего автомашины красного цвета с кузовом "универсал". У Смартта действительно была такая машина; - Филипп указал в своём рассказе, что Гленна "Сью" Шарп оставалась жива во время расправы над молодыми людьми и эта деталь полностью соответствовала той картине преступления, к которой склонялось следствие. Но об этом не было известно посторонним и являлось тайной проводимого расследования. Казалось просто невероятным, чтобы глуповатый, напивавшийся до бесчувствия и далёкий от расследования человек мог самостоятельно додуматься до таких - скажем деликатно, неочевидных - деталей преступления; - Наконец, индеец, попал, что называется "в десятку", сообщив следствию поразительную по точности деталь: закрывавший бар человек сел в синий "мерседес"! В самом деле, "мерседес" отнюдь не самая ходовая автомашина в США и угадать, что администратор бара Джек Браун является обладателем именно синего "мерседеса" было просто невозможно. Эту деталь можно было только знать, точнее даже - увидеть собственными глазами. Вместе с тем, имелись и определённые возражения против версии "особой осведомлённости" Уилльяма Ли Ширера, которые также следовало принять во внимание: - Долгое время считалось, что Ширер был первым в Квинси, кто заговорил об убийстве семьи Шарп. Его выходка возле магазина винно-водочных изделий имела место около полудня 12 апреля 1981 г., в то время как первое радиоосообщение о случившейся трагедии пошло в эфир в 14:00. Но это мнение ошибочно. Первое сообщение о случившемся в доме №28 в "Кедди резёт" на волне одной из местных радиоостанций вышло в 11 часов утра и Ширер вполне мог его слышать перед тем, как закатить истерику перед магазином. Ныне известны люди, слышавшие это сообщение и данный факт сомнению не подвергается. Т.о. из показаний Уилльяма Ли Ширера сразу выбивается "краеугольный камень" всех его рассказов, а именно - знание о случившемся до того, как об этом узнали остальные жители Квинси; - Совершенно невпопад свидетель упомянул красный "универсал" Мартина Смартта. Эта машина была не на ходу уже более двух месяцев и стояла позади дома №26, занимаемого Смарттами. Машина была "убита" безвозвратно - с неё даже сняли и продали колёса, а кузов был поднят над землёй и поставлен на доски. На своём красном "универсале" Мартин Смартт вечером 11 апреля никуда поехать не мог при всём желании; - Наконец, выглядит совершенно необъяснимым главное возражение против всего, что наговорил Ли Ширер, а именно: убийцы не отпустили бы его далеко от себя просто потому, что он являлся свидетелем, способным их полностью разоблачить. Как ни крути, какие объяснения не выдумывай, но необходимо признать, что Ширер, став свидетелем расправы над семьёй Шарп, лишился всяких шансов на милосердие со стороны преступников. От расправы его могли спасти два поступка - бегство (моментальное и безостановочное) в такое место, где убийцы никогда не догадались бы его искать, либо... немедленная явка в офис шерифа с заявлением о случившемся. Надо ясно сознавать, что подразделение полиции не может быть коррумпировано полностью, абсолютно, тотально. Коррумпирована может быть группа лиц, связанных общим интересом, но эта группа - всегда меньшинство (на этом основан принцип получения больших доходов - чем меньше дольщиков, тем выше доля!). Если бы Ширер явился в службу шерифа и рассказал об увиденном, то даже при условии ужасной коррупции, якобы поразившей округ Пламас, эта информация не затерялась бы. Пусть не в письменном виде, пусть в виде устного пересказа, но она обязательно бы всплыла, когда к делу подключились полиция штата, Министерство юстиции Калифорнии, ФБР, наконец. Это только кажется, что коррупционер "затыкает все дыры", на самом деле этот принцип не срабатывает и когда начинается перекрёстная проверка, действия коррупционера становятся ясны и понятны, как детские рисунки при хорошем освещении. Но...! Мы знаем, что индеец-алкаш не сделал ни первого, ни второго. Т.е. он не убежал и не пришёл с рассказом к шерифу. Мы знаем про него и кое-что другое - он счастливо прожил ещё 20 лет, убил свою печень циррозом и умер в страшных мучениях только в 2002 г. Пусть читатель задумается на минутку: мог бы убийца, возивший с собой свидетеля расправы в одной автомашине, отпустить этого человека орать на всех перекрёстках об убийстве следующие 20 лет? Здравый смысл подсказывает, что придурка Ширера забили бы молотком прямо возле того cамого бойлера, на котором он якобы пытался нацарапать номер зелёного "шевроле"... Ибо, как мудро заметил Фома Аквинский, многия знания рождают великия печали... Однако, тут же надо сказать и о другом. Переоценивать ошибочность заявления Ли Ширера относительно красной машины Мартина Смартта тоже не следует. Да, автомобиль Смартта был не находу, но машину кирпичного цвета водил его лучший друг - Ди Джей Лэйк. И именно он 11 апреля отвозил в Рино на приём к врачу "Бо" Бубеда. А потом привозил его обратно в "Кедди резёт". И более того - Ди Джей Лэйк оставил на целую ночь свою машину неподалёку от дома, в котором проживали Смартты и утром 12 апреля её там видели многие свидетели! При этом рассказы Ди Джея Лэйка о собственных перемещениях вечером 11 апреля и первой половины дня 12 апреля изменялись, как минимум, дважды (Добавим также, что Ди Джей вызывал определённые подозрения и тем, что в 1970-74 гг. служил в военно-морских силах США, где неплохо научился вязать всевозможные узлы. По поводу этих его навыков он даже был специально допрошен. Ди Джею Лэйку продемонстрировали фотографии узлов на проводах, которыми были связаны погибшие, и он честно признал, что смог бы завязать такие узлы. При этом отметил, что узлы специфические и их использование автоматические означает наличие определённого навыка.). Так что рассказы Уилльяма Ли Ширера о том, что с ним происходило вечером 11 апреля и в ночь на 12 следует признать, мягко говоря, странными. Его повествование о событиях той ночи более всего напоминает смешение истинных по сути воспоминаний (только относящихся к другим датам) и какого-то фантасмагорического сновидения. Или бреда. Именно так детективы и отнеслись в конечном итоге к тому, что им наговорил индеец. Многообещающая ниточка никуда не привела. Примерно в то же самое время, когда вокруг Уилльяма Ли Ширера разворачивались все эти интригующие события, занимательная история закрутилась в Рино, в госпитале ветеранов войн, куда, как мы знаем, захаживали к психиатру Мартин Смартт и "Бо" Бубед. 27 апреля там в 7-ой и последний раз объявился Смартт, очевидно, рассчитывая получить напоследок рецепт на психостимуляторы (его идея оформить инвалидность провалилась, так что никакой иной цели, посещая психиатра, он уже не преследовал). К тому времени, как мы помним, "Марти" уже благополучно обосновался в Кламат-Фоллсе, но не поленился приехать оттуда в Рино (а это, в общем-то, более 360 км., свет, скажем прямо, неблизкий!). И вот, сидя перед врачом, Смартт вдруг ни на шутку разошёлся, начал браниться, грозить убить всех друзей своей жены Мэрилин и при этом сознался в том, что недавно уже убил некую женщину и её дочь. А после этого многозначительно пояснил, что не "трогал мальчиков". Психиатр, видимо, озадачился этим сознанием в преступлении и, подумав немного, решил пренебречь врачебной тайной. Он позвонил в офис шерифа в Квинси (видимо, был наслышан об убийстве в "Кедди резёт") и рассказал о поведении пациента. На следующий день доктор был официально допрошен представителями Министерства юстиции штата Калифорния Принсом Кримом и Гарри Брэдли. Фокусы Мартина Смартта этим не ограничились. 28 апреля к шерифу округа Пламас Дугласу Томасу явился некий Джозеф Х. (фамилия не оглашалась), знавший Смартта ещё по учёбе в школе, и рассказал о встрече с ним в Кламат-Фоллсе. Как утверждал Джозеф, Смартт, будучи абсолютно трезвым и не находясь под воздействием наркотиков, заявил ему, что если Мэрилин "не явится до пятницы", то он заявится в Квинси сам и перестреляет всех её дружков. На пятницу в 1981 г. выпадало 1 мая, а Джозеф пришёл к шерифу во вторник. Т.о., Мартин Смартт грозил побоищем буквально через 3 дня. Джозефа выслушали, показания его запротоколировали, на всякий случай проверили alibi на 11-12 апреля (свидетель был на юге Калифорнии и не имел ни малейшего отношения к событиям в "Кедди резёт"), после чего благополучно отпустили. Об этих событиях современные американские исследователи трагедии в "Кедди резёт" много спорят и обычно трактуют их как своего рода признание Смарттом своей вины в убийстве. А бездействие калифорнийских правоохранителей однозначно истолковывают как свидетельство их коррумпированности и недееспособности. Мол, если бы калифорнийские власти были бы на высоте своего гражданского долга, то они добились бы от властей Орегона ареста и выдачи Смартта и уж тут-то, на родной почве, вывели бы его на чистую воду. Всё, однако, на самом деле куда проще. И причина бездействия следственной группы кроется вовсе не в коррупции или небрежном исполнении служебных обязанностей, а в профессиональном опыте, или, если угодно, профессиональном чутье. Дело в том, что 23 апреля Мэрилин Смартт официально подала на развод с Мартином, о чём тот и был своевременно поставлен в известность (благо его местопребывание тайны не составляло, так что постановление о возбуждении бракоразводного процесса его нашло в течение суток. Для полноты картины следует коме того сообщить, что о подаче Мэрилин заявления на развод было также официально сообщено в местной газете "Feather river bulletin" в номере от 29 апреля 1981 г.). Мартин, узнав о поступке жены, просто-таки впал в ярость, для него расставание с Мэрилин, видимо, означало де-факто признание его мужской несостоятельности. Его жизнь давно прошла свой зенит и теперь верно клонилась к закату - он являлся отцом четырёх детей, которых не мог воспитывать, потому что неспособен был заработать нужную сумму, он не имел своего угла, он даже не имел машины, что по американским меркам означало такую степень падения, ниже которой оказываются только хронические алкоголики и наркоманы. И вот теперь его бросала четвёртая жена и он должен был ясно сознавать, что никому никогда в этой жизни больше не будет нужен. Это был полный крах, если хотите - жизненное фиаско, бесповоротное осознание факта собственного ничтожества. И ощущение своей брошенности, никчёмности, невостребованности, вызвало у Мартина сначала панику и фрустрацию, а затем - гнев, который он не смог сдержать и выплеснул при свидетелях: сначала в кабинете врача, а потом при встрече с другом детства. Можно, конечно, и пожалеть человека в этой ситуации, но нельзя не признать, мужичонка Смартт был действительно ни на что не годный. К концу апреля 1981 г. следственная группа уже ясно понимала, что Мартин никого в доме №28 не убивал - единственный кровавый отпечаток пальца на стакане не принадлежал ему (и "Бо" Бубеду тоже), Джастин Исон совершенно однозначно заявил, что среди нападавших Мартина Смартта не было. Кроме того, последний прошёл проверку на полиграфе - а это по меркам того времени было весьма серьёзным свидетельством его искренности. "Марти" был и оставался всегда ничтожеством, неспособным на серьёзный мужской поступок - а убийство, тем более, заранее объявленное - это очень серьёзный поступок... Чтобы такое исполнить надо иметь и характер, и нервы, и психику действительно стальные. Шериф знал, что "Марти" Смартт может болтать всё что угодно, но когда дойдёт до дела - не сделает ничего. Абсолютно. Поэтому в пятницу, 1 мая 1981 г., возле дома Миксов был выставлен полицейский патруль, соответствующие ориентировки получили патрули дорожной полиции - это на случай, если придурок Смартт действительно решит вдруг явиться в Квинси, но... В Квинси Мартин так и не приехал, потому что хотя и был трусом, но придурком не был точно, а потому никого он так и не застрелил. Так что по результатам его болтовни вообще никто не пострадал. Истерик и психопат лишний раз показал всем, что он - истерик и психопат. На том вся история и закончилась.
| |
| . |
