Murders

Сон в летнюю ночь.

©А.И.Ракитин, 2010-2011 гг. ©"Загадочные преступления прошлого", 2010-2011 гг.

Страницы : (1) (2) (3) (4) (5) (6) (7) (8) (9) (10) (11) (12)

стр. 11

     Посрамлённая прокуратура штата попыталась было провести повторный процесс с обвинениями Келли в убийстве, незаконном проникновении в жилище и т.п., основываясь на некоторых формальных недочётах сентябрьского суда (нарекания обвинения, в частности вызвал тот факт, что члены жюри присяжных являлись местными жителями и были осведомлены о ходе предварительного расследования, т.е. могли быть предвзяты при вынесении вердикта). Честно говоря, с самого начала эта затея походила на попытку реанимации трупа - "проколы" обвинения на первом процессе были столь серьёзны и очевидны любому объективному наблюдателю, что выводить того же самого обвиняемого на новый суд большого смысла не имело. Ситуацию, пожалуй, мог спасти какой-нибудь неожиданный поворот криминального сюжета, скажем, заявление Келли о наличии сообщника или что-то в этом духе, но чуда не случилось и повторный процесс в ноябре 1917 г. прошёл при тех же самых действующих лицах и примерно по тому же сюжету, что и первоначальный. Только на этот раз судилище заняло в два раза меньше времени и привело к вполне ожидаемому результату - Келли вновь был оправдан по всем пунктам предъявленных ему обвинений.
     На этом история активных попыток расследования массового убийства в Виллиске фактически заканчивается. Точнее говоря, она заходит в тупик - все, имевшиеся версии, не могли быть доказаны, а новых версий ни официальные органы дознания, ни неофициальные, сгенерировать уже не могли. Спустя несколько лет вышедший в отставку Генеральный прокурор Айовы Гораций Хэвнер в одном из своих газетных интервью очень точно описал ситуацию, выразившись следующим образом: Уилкерсон до такой степени отравил сознание жителей округа, что своими нелепым расследованием "заговора сенатора" позволил настоящему убийце остаться в тени.
     Объективности ради следует сказать, что Джеймс Уилкерсон уже после ноябрьского 1917 г. суда над преподобным Келли всё же попытался продвинуть свою идею "сенаторского заговора" и отправить, наконец-таки, Фрэнка Джонса в суд. Только теперь он решил начать с политической карьеры, которая должна будет обеспечить ему неприкосновенность. Вдохновлённый успехом созданного им фонда "Ассоциация защиты округа Монтгомери" и всеобщей поддержкой жителей, Уилкерсон решил баллотироваться на какую-либо выборную должность - шерифа или главы городского совета. Понятно, что сделавшись официальным лицом, он мог спокойно продолжать своё расследование, используя все доступные административные и финансовые ресурсы.
     Идея была неплоха, но реализация подкачала. Точнее говоря, сам Уилкерсон основательно и на редкость глупо "подставился".
     Началось всё с того, что Джон Ноэль, один из горячих сторонников детектива Уилкерсона, по профессии фотограф, проживавший в Виллиске, в январе 1918 г. был найден смертельно раненым на железнодорожной платформе в городе Альбия, штат Айова. Причиной смерти явилось единственное пулевое ранение в правую сторону груди, при этом оружие и гильза не были найдены, что невольно заставляло подозревать убийство. Уилкерсон, разумеется, вновь разразился потоками разоблачительных речей в адрес сенатора Фрэнка Джонса, утверждая, что наёмные убийцы последнего рыщут по лесам и долам айовщины, чтобы свести счёты с его - детектива Уилкерсона - ближайшими соратниками, единомышленниками и просто друзьями. С особым пафосом детектив напирал на то, что Джон Ноэль выступал свидетелем на всех судебных процессах и слушаниях Большого Жюри в 1916-1917 гг. Ничего особенно ценного Ноэль там не сообщал, он просто был в числе тех людей, кто бродил по дому Мур в первые часы после обнаружения трупов, но в контексте обличений Уилкерсона это было совсем неважно.
     Смерть Джона Ноэля вновь наэлектризовала жителей округа, готовых в очередной раз объединиться против сенатора, но расследование инцидента заставило взглянуть на случившееся под иным углом, совсем не так, как преподносил случившееся Уилкерсон. Прежде всего выяснилось, что фотостудия Ноэля была на грани разорения и её хозяин давно уже подумывал о том, чтобы покинуть Виллиску. В последний год он жил подачками Уилкерсона, фактически перейдя на его содержание. Судебно-медицинское освидетельствование трупа показало, что выстрел был произведён в упор и под очень странным углом - очень круто в направлении снизу вверх, что было характерно для саморанения, и мало походило на выстрел постороннего человека. Утрированно говоря, убийце, чтобы так ранить Ноэля, надо было опуститься на колено, либо стрелять от бедра с высоко задранным вверх стволом, что потребовало бы неестественно вывернуть кисть руки. В общем, тот способ стрельбы, что продемонстрировал стрелок, выглядел очень странно. Странным было и то, что наёмный убийца произвёл всего один выстрел и убежал, не удостоверившись в том, что жертва мертва. Пуля прошла по касательной и в приницпе ранение не было смертельным, если бы не острая кровопотеря. Очень странным было и то, что Ноэль, будучи некоторое время в сознании, ничего не сказал об обстоятельствах произошедшего с ним. Между тем, люди, подвергшиеся реальному нападению и получишие тяжёлые раны, обычно из последних сил пытаются сообщить окружающим обстоятельства случившегося - это аксиома, справедливая для всех стран, времён и народов.
     Довольно быстро служба шерифа, частные детективы железной дороги и окружная прокуратура пришли к выводу, что Джон Ноэль явился жертвой неудачной мистификации, затеянной с целью получить страховую компенсацию. Дело в том, что американские железные дороги в начале века принимали на себя отвественность за жизнь и здоровье клиентов (т.е. лиц, купивших билеты) в т.ч. в случаях, связанных с хулиганством и вандализмом на транспорте. Ноэль, видимо, намеревался представить дело так, будто в него выстрелили из проезжавшего железнодорожного состава, когда он находился на перроне в ожидании поезда. Это должно было послужить основанием для иска о возмещении вреда здоровью, ответчиком, понятное дело, должна была стать ж/дорожная компания, не обеспечившая должный порядок в принадлежавшем ей подвижном составе. В начале века множество бродяг перемещались по территории страны в товарных составах, так что задуманная Ноэлем комбинация не казалась невозможной. Дождавшись, когда мимо перрона проезжал товарный поезд, Джон произвёл выстрел в самого себя из револьвера с длинным стволом, который сжимал левой рукой и который немедленно после выстрела забросил в вагон (или на открытую платформу) поезда. Гильза не была обнаружена на месте ранения потому, что осталась в барабане револьвера, а сам револьвер уехал вместе с поездом в неизвестном направлении.
     Эта версия прекрасно объясняла как мотив саморанения Ноэля, так и конкретные детали произошедшего. Длинный ствол револьвера не позволил малорослому, с короткими руками Ноэлю произвести выстрел, удерживая оружие горизонтально - для удобства удержания ему пришлось "завалить" оружие, придав стволу направление снизу вверх. После ранения, уже обратившись за помощью, он ничего не сказал о деталях случившегося, опасаясь, что поезд, на который он забросил пистолет, быстро остановят и обыщут. Видимо оружие могло каким-то образом разоблачить мошенничество (скорее всего, имелись свидетели, видевшие этот пистолет в доме Ноэля, либо знавшие о его принадлежности потерпевшему). Он тянул время, дожидаясь, пока состав уедет подальше. Ноэль не рассчитывал убивать себя, поэтому решил стрелять в правую сторону груди и по касательной - такое ранение выглядело серьёзным и кровавым, но из всех прочих ранений человеческого торса оно было, пожалуй, самым безопасным.
     Впрочем, бесы сыграли с хитроумным мошенником злую шутку. На провинциальной железнодорожной станции не нашлось доктора, способного наложить тугую повязку и остановить кровотечение, в результате прохиндей перехитрил самого себя и отправился на тот свет, освободив железнодорожную компанию от лишних выплат.
     Такой результат расследования, понятное дело, вызвал новое бурление эмоций среди последователей Уилкерсона. Последний заявил, что расследование фальсифицировано "продажными слугами сенатора" и прозрачно намекал, что Ноэль знал нечто такое, что делало его особо ценным свидетелем по делу массового убийства в Виллиске. Непонятно, правда, почему погибший скрывал свою осведомлённость в суде и на допросах Больших Жюри. Кроме того, Уилкерсон грозился реанимировать "проваленное расследование" и назвать настоящих убийц Джона Ноэля.
     Конец у этой феерической истории оказался, однако, совсем не таким, каким его представлял Уилкерсон. В начале июня 1918 г. он был арестован полицией в гостинице с почасовой сдачей номеров, где уединился в номере с... вдовой своего друга Джона Ноэля. Ситуация была столь пикантна, а вид раздетых мужчины и женщины до такой степени говорил сам за себя, что о цели их уединения гадать не приходилось. Вот тут уж Гораций Хэвнер поиздевался над Джеймсом Уилкерсоном вдоволь. Генеральный прокурор штата припомнил детективу его несогласие с закрытием расследования убийства Ноэля и заявил, что готов немедля вновь открыть дело. Вот только теперь подозреваемым будет Уилкерсон, который пристрелил своего глуповатого сторонника для того, чтобы тот не мешал ему тешиться с его жёнушкой. В свете того, что Уилкерсон крутил роман с женой (а впоследствии - вдовой) своего единомышленника, с подобными обвинениями можно было смело выходить на Большое Жюри и со смаком трясти там грязным бельём, обсуждая интимную жизнь как самого Уилкерсона, так и утешенной им вдовушки. Вытекающие из такого обсуждения последствия мог вообразить человек даже обделённый фантазией. В общем, прокурор штата поставил перед детективом незамысловатую дилемму: либо тот немедля уезжает из Айовы и заканчивает на этом свою возню с расследованием против сенатора Джонса, либо Уилкерсон будет официально арестован по подозрению в организации убийства Джона Ноэля. В последнем случае ни о какой политической карьере и успехе на выборах детективу даже мечтать не придётся - его просто не включат в списки канддатов.
     Джеймс Уилкерсон подумал-подумал, да и собрал чемодан. Он вторично покинул штат Айова глубоко посрамлённым и, обосновавшись в соседнем Канзасе, никогда более не пытался реанимировать свою версию "заговора сенатора".

     На этом история активных поисков убийцы семьи Мур и сестёр Стиллинджер фактически заканчивается. Многие из местных жителей остались в уверенности, что в чудовищном преступлении повинен сенатор Фрэнк Джонс, кто-то верил в виновность Келли, а некоторые считали, что виновный вообще не попадал в поле зрения правоохранительных органов. Для жителей Виллиски и округа Монтгомери массовое убийство в доме №508 по 2-й стрит стало своеобразной "зоной умолчания", той темой, на которую они старались никогда не разговаривать. Эдгар Эпперли, американский писатель-криминолог, в прошлом преподаватель колледжа из города Декор, штат Айова, посвятивший всю свою жизнь исследованию трагедии в Виллиске, вспоминал о своём первом посещении этого городка в 1955 г. Тогда молодой ещё Эпперли вместе с двумя друзьями приехал в Виллиску, чтобы посмотреть своими глазами на дом, явившийся местом трагедии. К их великому удивлению никто из жителей Виллиски молодого или среднего возраста понятия не имел о том, чем же примечателен дом №508 по 2-й стрит, и лишь люди старшего возраста помнили о произошедшей в 1912 г. трагедии. В ту поездку Эпперли очень повезло - он разыскал и обстоятельно побеседовал с доктором Джоном Кларком Купером, тем самым, кто одним из первых входил в дом семьи Мур утром 10 июня 1912 г. Расшифровка магнитофонной записи этой беседы легла в основу личного архива Эдгара Эпперли, посвящённого массовому убийству в Виллиске. Купер тогда сказал Эпперли, что современники трагедии в какой-то момент действительно договорились не рассказывать детям о случившемся в Виллиске, чтобы неразгаданная тайна не висела проклятием над новыми поколениями жителей. Эдгар Эпперли разрушил эту традицию, и тайна массового убийства с течением времени из проклятия Виллиски превратилась в самый раскрученный бренд этого города. Впрочем, об этом будет сказано в своём месте.
     Вплоть до 1931 г. история убийства семьи Мур и сестёр Стиллинджер оставалась в той "канонической" форме, как она описана здесь, в этом очерке. Однако в марте 1931 г. последовала цепочка событий, которая чуть было не перевернула ставший привычным взгляд на события в Виллиске. Некто Лерой Робинсон, 48-летний вор-рецидивист, содержавшийся в ожидании суда в тюрьме в городе Детройт, штат Мичиган, заявил в последней декаде марта 1931 г., что готов рассказать о собственном участии в убийстве шести человек в Айове летом 1912 г. В ответ он просил гарантий снисхождения суда и собственной неподсудности в Айове. Другими словами, он хотел, чтобы ему поменьше "впаяли" в Мичигане и при этом не выдали для суда в Айове. 26 марта два детектива службы шерифов округа Монтгомери, штат Айова, выехали в Детройт на встречу с Лероем Робинсоном. В тот же день газеты Среднего Запада сообщили и завязавшейся интриге.
     Робинсон был дактилоскопирован и отпечатки его пальцев были немедленно переправлены в Ред-Оак, административный центр округа Монтгомери. Там, в архиве хранились все отпечатки пальцев, снятые МакКлогри в 1912 г. в доме семьи Мур. Можно представить себе ликование всех, связанных с раследованием лиц, когда выяснилось, что отпечатки пальцев Робинсона совпали с несколькими незивестными до той поры отпечатками пальцев, найденными на месте преступления. Это означало, что Робинсон побывал на месте преступления до полудня 11 июня 1912 г., когда МакКлогри приступил к обследованию дома Мур и сбору отпечатков пальцев! Понятно, что после этого открытия детективы смотрели на Робинсона уже другими словами и очень внимательно слушали его рассказ.
     А сводился он к следующему. Лерой утверждал, будто в начале лета 1912 г. некий криминальный авторитет предложил ему "работёнку" - за 5 тыс.$ убить семью с четырьмя детьми при помощи топора. Убийство должно было повторять аналогичные преступления, произошедшие в 1911 г. на Среднем Западе, поэтому использование топора было необходимым условием выполнения "заказа". Лерой согласился, и криминальный авторитет, игравший роль посредника, устроил ему встречу с заказчиком, для чего они отправились из города Омаха, штат Небраска, в Виллиску. Робинсон очень обстоятельно и точно описывал маршрут поездки, расстояние и время в пути, а также всевозможные детали, связанные с этим переездом, так что рассказ его звучал в целом очень достоверно. Встреча с заказчиком произошла в районе Виллиски - Робинсон получил от неизвестного задаток в 2 тыс.$ и топор. Это был очень важный момент - Робинсон подтвердил предположения следствия, выдвинутые ещё в 1912 г., что орудие убийства не принадлежало Мурам и было принесено убийцей. Заказчик, имени и фамилии которого преступник не знал, сообщил адрес проживания жертвы. О причине своей ненависти к людям, которых предстояло убить, заказчик ничего Робинсону не сказал. Робинсон в тот момент даже не знал фамилий людей, которых ему предстояло убить. На предъявленных ему фотографиях Фрэнка и Альберта Джонса Лерой заказчика не опознал.
     В тот же самый день, незадолго до полуночи, Лерой проникнул в указанный ему дом и убил всех, находившихся там людей. Все жертвы находились на втором этаже - в одной комнате спали мужчина и женщина, в другой - четверо детей. Покончив с "делом", Робинсон отправился в назначенное ему место встречи с заказчиком, где сообщил тому о последние новости и попросил отдать оставшуюся часть оплаты. Заказчик ответил, что должен удостовериться в должном исполнении поручения, т.е. в смерти всех людей, находившихся в доме, а значит, Робинсон должен подождать хотя бы сутки. Опасаясь, что в течение суток его могут разыскать, Лерой решил пренебречь неполученными деньгами, и под утро сбежал из Виллиски, ничего не сообщив об этом заказчику. За прошедшие почти что 18 лет Робинсон никогда не бывал в округе Монтгомери и не предпринимал попыток встретиться с заказчиком. Три тысячи долларов так и остались им невостребованы.
     Рассказ Робинсона по многим позициям звучал недостоверно и даже прямо потиворечил известным фактам. Но при этом тот довольно уверенно и точно описывал детали, связанные с местом преступления - ориентиры в районе дома Мур, расстановку мебели в комнатах, внутреннюю планировку. Он несомненно бывал в доме (это подтверждали и отпечатки его пальцев, зафиксированные МакКлогри), но совершал ли он это преступление? Другими словами, не пытался ли он себя оговорить? В процессе продолжительных допросов выяснилось, что Лерой Робинсон не знает о наличии спальни на первом этаже и обнаружении в ней тел сестёр Стиллинджер. Именно поэтому он считал, что в доме погибли только 6 человек, вместо 8, как это было на самом деле. Очень сбивчиво и путанно он рассказывал о своих действиях после убийства - не мог припомнить, например, куда поставил топор? завешивал ли окна одеждой и если "да", то для чего? использовал ли керосиновую лампу? Ни единым словом Лерой не обмолвился о том, что отмыл топор от крови, а ведь это было отнюдь не одномоментное действие и настоящий убийца никак не забыл бы упомянуть об этой детали.
     В конечном итоге следователи склонились к мысли, что Лерой Робинсон пытается их дезинформировать и занимается самооговором. Вскоре стало ясно, что чего он это делал.
     Внутрикамерный осведомитель сообщил, что Робинсон планирует совершить побег из тюрьмы и сколотил для этого группу, в которую кроме него входили ещё 9 заключённых. Своими россказнями об убийстве в Виллиске преступник рассчитывал оттянуть время начала суда в Детройте, поскольку такой перенос давал ему время на окончание всех необходимых приготовлений.
     По всей видимости 10 июня 1912 г. Робинсон действительно находился в Виллиске и в числе многих других зевак, входил в дом семьи Мур и глазел на место преступления. Однако дом он осматривал невнимательно и потому не побывал в спальне первого этажа и не видел трупов сестёр Стиллинджер. На втором этаже он видел 6 трупов и именно это число отложилось в его голове. В дальнейшем он не следил специально за ходом расследования и потому так и не узнал многих важных деталей, но о версии "наёмного убийцы", видимо, что-то слышал, либо читал в одной из множества газетных заметок. В течение многих лет вся эта информация хранилась в его памяти под спудом, пока в марте 1931 г. у Робинсона не возникла потребность добиться отсрочки скорого суда. Он решился на классическую в уголовном мире комбинацию, когда преступник путём самооговора по более серьёзному делу, нежели то, в котором его обвиняют, пытается манипулировать правоохранительной системой (добивается перевода в другую тюьму, участия в следственных действиях, смягчения режима содержания и т.п.). Замысел и его реализация, прямо скажем, оказались далеко не оригинальны.
     Детективы из Айовы, выяснив мотив "сознания" Робинсона и убедившисьв его непричастности к массовому убийству в Виллиске, утратили к рецидивисту всякий интерес и прекратили свою работу с ним. Завершая рассказ о судьбе Лероя Робинсона, добавим, что суд, начало которого он так хотел оттянуть, всё же состоялся и приговорил его к 15 годам лишения свободы.
     Ещё один случай самооговора имел место ровно через 30 лет - в 1951 г., когда помещённый в дом престарелых 71-летний негр вызвал полицию и сделал заявление о том, что именно он совершил массовое убийство в Виллиске. Это был матёрый уголовник, рецидивист с немалым стажем и его слова с самого начала вызвали сильное недоверие детективов. Как быстро удалось установить, заявителю просто не хотелось оставаться в доме престарелых и он явно рассчитвал подзаработать на своём сенсационном признании. Сенсации, впрочем, не получилось, умника быстро вывели на чистую воду, пресса даже не успела раздуть эту историю в сколько-нибудь значительную компанию.

В середине 90-х гг. прошлого века в США произошёл резкий рост всеобщего интереса к так и нераскрытому массовому убийству в Виллиске, вызванный статьями и книгами упомянутого выше Эдгара Эпперли. На этой волне семейная чета Марты и Дарвина Линн выкупила дом №508 по 2-й стрит и полностью его реконструировала, восстановив внешний вид и планировку, соответствующие 1912 году. Восстановлено и внутреннее убранство, хотя не все предметы обстановки аутентичны тем, что находились в доме в момент совершения преступления. Сейчас бывший дом семьи Мур используется как музей - туда водят на платные экскурсии группы и даже отдельных посетителей. За 500$ в доме можно остаться переночевать - и это регулярно проделывают всевозможные "охотники за привидениями" и "контактёры с тонкими мирами".

Дом №508 по 2-й стрит во время реновации и после окончания восстановительного ремонта. Здание в настоящее время не используется под жильё, а является частным музеем, принадлежащим супругам Марте и Дарвину Линн.
В Америке полным-полно такого рода групп разной степени серьёзности, многие из них представлены в интернете, так что желающие углубиться в эту тему, могут получить информацию что называется из первых рук (благо эти группы, рекламируя себя, выкладывают отчёты о своих путешествиях по стране и разнообразных контактах с "тонким миром" в широкий доступ). Бывшее место преступления считается "нечистым" местом и всевозможные экстрасенсы регулярно выходят на связь с "сущностями", там обитающими. "Сущностями" якобы сообщается информация о событиях в доме Мур в ночь с 9 на 10 июня 1912 г. Информация эта, исходящая из разных источников, весьма разнится - одни "контактёры" сообщали, будто "духи тонкого мира" сообщали им о двух преступниках, другие - о трёх, третьи прямо утверждают, что им якобы сообщали об участии в убийстве Альберта Джонса, сына сенатора. Сам Альберт, якобы, никого не убивал, но входил в дом и осматривал тела убитых, так сказать, принимал "заказанную работу". Примечательно, что если некоторые экстрасенсы уверенно указывают на участие в убийстве Джонса-младшего, то о личностях других преступников ничего существенного не сообщают. Хотя "сущностям тонкого мира", казалось бы, не составило больших затруднений перечислить поимённо всех виновников трагедии.
     Ан нет! Других имён и фамилий почему-то нет. Наверное, потому, что авторы всех этих мистических откровений не знают правильных ответов и боятся попасть впросак.
     В общем, вся эта возня с "экстрасенсами" и "привидениями" выглядит как-то очень вздорно, карнавально и недостойно той громадной человеческой драмы, которая кроется за событиями той трагической ночи. Может быть, в будущем какой-нибудь экстрасенс и сможет "вытащить" информацию, действительно способную пролить свет на события в Виллиске, но пока этого не случилось.
     Завершая историю расследования массового убийства в Виллиске, остаётся добавить, что при современном уровне развития криминалистики, криминальной психологии и нынешней организации розыскных мероприятий, убийца скорее всего был бы найден в течение сравнительно небольшого промежутка времени. Несмотря на всю свою неординарность и загадочность, убийство семьи Мур и сестёр Стиллинджер имеет замечательную аналогию в совсем недавней американской истории.
     ( в начало )                                                                             ( окончание )