Murders

Сон в летнюю ночь.

©А.И.Ракитин, 2010-2011 гг. ©"Загадочные преступления прошлого", 2010-2011 гг.

Страницы : (1) (2) (3) (4) (5) (6) (7) (8) (9) (10) (11) (12)

стр. 10

     В общем, Джордж Келли без конкурса был устроен в семинарию пресвитерианской церкви в городе Омаха, штат Небраска, где должен был приступить к учёбе (или переучиванию, если угодно) с сентября 1912 г. До этого же времени вновь обретённые "братья во Христе" устроили ему турне по стране, с одной стороны - для того, чтобы он проникся сознанием административной мощи церкви, а с другой - продемонстрировать прихожанам успех праведной пропаганды пресвитериан, к которым приходят даже их многолетние религиозные противники. В начале лета 1912 г. Келли с супругой посетили пресвитерианские приходы в небольших городах на Среднем Западе - Арлингтоне, Пайлот-Гроуве и... Виллиске.
     В Виллиску чета Келли прибыла как раз на выходные 8-9 июня 1912 г. Вечером 9 июня Джордж Келли присутствовал на детском празднике, устроенном в местной церкви, где видел всех тех людей, которым предстояло погибнуть в течение ближайших часов - семью Мур в полном составе и двух сестричек Стиллинджер. Далее, утром 10 июня 1912 Джеймс Келли покинул город, выехав на поезде №5. Случилось это ранним утром в 05:19 - время известно достоверно, поскольку поезд прибыл в Виллиску без задержек в пути.
     А вот после этого начинаются странности, из разряда тех, про которые в России говорят: "чем дальше, чем чудесатее и чудесатее".
     Узнав из газет о страшной трагедии в Виллиске преподобный Келии принялся писать письма. Собственно, как раз эти эпистолярные изыски и привлекли внимание к персоне преподобного летом 1912 г. Свои длинные и на первый взгляд малосодержательные послания Келли адресовал различным чиновникам в Виллиске и округе Монтгомери, детективам, занятым расследованием, родственникам погибших. Точный текст писем неизвестен (они не опубликованы и поныне), но некоторые пассажи, которые допускал преподобный, наводили на мысль о его особой осведомлённости о событиях ночи с 9 на 10 июня 1912 г. Одно из писем Джорджа Келли попало в руки уже упоминавшегося в этом очерке частного детектива Томаса О'Лири и тот обратил внимание на странность текста.
     О'Лири решил подыграть автору послания и направил Келли письмо, призванное втянуть священника в переписку. Последний заглотил "наживку" и между детективом и священником завязался активный обмен письмами. В нескольких посланиях, написанных Келли собственноручно, тот признавался в том, что в ночь на 10 июня отправился гулять по тёмному городу, наслаждаясь тишиной и уединением; проходя мимо дома семьи Мур, Келли, якобы, услышал стук топора; он видел убийцу, вышедшего на крыльцо и наблюдавшего за проходившей мимо дома парочкой. Затем Келли неожиданно упомянул о том, что Сара Мур не была убита сразу, а будучи раненой, набралась сил и встала в кровати; убийца был вынужден вернуться и добить её. Рассказы священника о событиях той ночи были довольно фрагментарны и бессвязанны, само построение текстов заставляло подозревать умственное расстройство автора, неспособного к целостному, последовательному и непротиворечивому изложению своих мыслей. Тем не менее, содержание писем наводило на мысль о причастности священника к событиям в доме Мур.
     Частный детектив, получив от Келли столь примечательные послания, направился с ними к Генеральному прокурору штата, который полностью разделил подозрения О'Лири. Священник, выражаясь современным языком, был взят в оперативную разработку, о нём стали негласно собирать сведения, перехватывать и тайно копировать его переписку, а некоторых лиц из его окружения, попросили конфиденциально сообщать службе шерифов о поступках и высказываниях Келли в узком кругу. Особая деликатность правоохранителей объяснялась весьма специфическим статусом подозреваемого - всё-таки не каждый день подозрения в совершении массового убийства падают на священнослужителей!
     Довольно скоро стало ясно, что Келли психически нездоров и время от времени впадает в экстатические состояния, во время которых переживает некие "видения" (не обязательно связанные с событиями в Виллиске). Свои переживания преподобный живо обсуждает в кругу жены, друзей, "братьев во Христе", да и вообще любого, готового его выслушать. Помимо этого выяснилось, что спустя примерно 2 недели с момента массового убийства, Джордж Келли приезжал в Виллиску и посещал дом, явившийся местом преступления. Формально дом считался опечатанным и вход посторонним туда был закрыт на время следствия, но глава местной пресвитерианской общины Ивинг устроил эту "экскурсию" своему знакомому-единоверцу. Это вроде бы объясняло натурализм и точность некоторых описаний из писем Келли.
     Вся эта информация способствовала тому, что к октябрю 1912 г. интерес следствия к преподобному Келли угас. Неадекватность священника являлась объектом заботы его церкви, но никак не правоохранительных органов и потому на долгих полтора года об этом человеке позабыли.
     Но как показали дальнейшие события, позабыли слишком рано.
     В пресвитеринской семинарии Джордж Келли также обратил на себя внимание эксцентричностью и зацикленностью на некоторых, странных для священника мыслях и идеях. Ему позволили закончить учебное заведение и сохранили священнический сан, но Келли не получил назначения в общину. Другими словами, он оказался в категории наименее уважаемых священников, которых иногда называют "священниками без прихода". Келли должен был сам себя кормить, поскольку церковная администрация сняла с себя ответственность за его материальное благополучие. На практике это означало, что он мог давать уроки, произносить проповеди и даже просить подаяние - в любом случае, это был тяжёлый хлеб, заработать который было совсем непросто. И вот весной 1914 г. Келли вместе с супругой появился в поселении Уиннер (Winner), штат Южная Дакота, небольшом населённом пункте, получившим статус города лишь только тремя годами ранее. Он планировал проповедовать и... писать роман. Обстановка, вроде бы, тому способствовала - тихое пасторальное местечко, довольно многочисленная община набожных горожан и фермеров, доброжелательное отношение к незнакомому проповеднику, возможно, известному писателю в скором будущем. Келли разместил в газете объявление, в котором приглашал на работу секретаря, умеющего печатать на машинке и знающего скоропись - этому секретарю Келли предполагал диктовать свою "нетленку". На объявление отозвались несколько девушек и женщин, но Келли отдал предпочтение самой молодой из них - 18-летней Джессамин Ходжсон (Jessamine Hodgson). В своём письме он объявил девушке, что той предстоит печатать в обнажённом виде. Поражённая странным предложением "писателя", Джессамин отправилась к своему духовному отцу с просьбой объяснить, что сие предложение может означать? Для священника вопроса в этом не было, он взял письмо Келли и отправился с ним с полицию, где попросил найти управу на извращенца.
     Дальше стало только веселее. Полицейские сыграли с Келли в незатейливую игру: от имени Джессамин были написаны письма, призванные вызвать проповедника и "будущего писателя" на откровенность, относительно его сексуальных пристрастий и намерений. Джордж не распознал "заманку" и, всё более распаляясь, красочно расписал свои фантазии, связанные с обнажённой секретаршей и предстоящей им совместной "работой над романом". Написанного оказалось достаточно для выдвижения в отношении Келли обвинения в распространении порнографии по почте - в начале века в Северо-Американских Соединённых Штатах это было преступление федерального уровня.
     На Келли надели наручники и препроводили к судье. Дело казалось настолько очевидным, что преподобного моментально осудили на два года лишения свободы, которые тот должен был отбывать в федеральной тюрьме в Ливенуорте (той самой, в которой работал упоминавшийся в настоящем очерке МакКлогри, специалист по идентификации дактилоскопических отпечатков). Келли, доставленный в тюрьму в мае 1914 г. и помещённый в одиночную камеру, принялся разговаривать со стенами и плакать по ночам. Он был очевидно неадекватен и его психическое состояние ухудшалось с каждым днём: дело явно шло к буйному помешательству с последующим суицидом. По прошествии двух недель тюремный врач настоял на передаче заключённого в профильное лечебное учреждение - священнику явно нельзя было оставаться в тюрьме. Так Келли попал в федеральную психиатрическую больницу тюремного типа имени святой Елизаветы в городе Вашингтон, округ Колумбия, столице страны. Это тоже было довольно мрачное заведение, но всё же много лучше Ливенуорта, где в начале века официально допускались пытки заключённых (многочасовые подвешивания, обливания ледяной водой под сильным напором, избиения резиновым шлангом и пр.). Методы лечения в больнице, в общем-то, тоже не отличались особой гуманностью, но там всё же заставляли принимать лекарства и врачи пытались проводить психотерапию.
     В больнице Келли почувствовал себя лучше и в конце лета написал письмо Генеральному прокурору Северо-Американских Соединённых Штатов в котором поинтересовался, не обвиняют ли его, Келли, в убийстве людей в Виллиске? Согласитесь, довольно странное послание, особенно для человека, "задвинутого" на порнографии. Из офиса Генерального прокурора пришёл официальный ответ, из которого следовало, что Джордж Келли в рамках расследования массового убийства в Виллиске не рассматривается правоохранительными органами САСШ в качестве подозреваемого и обвинений против него никто выдвигать не собирается.
     На том, вроде бы, всё и успокоилось. До поры...
     Хотя прокуратура штата Айова действительно уже не рассматривала Келли в качестве подозреваемого, этого нельзя было сказать о частных детективах и журналистах из "добровольной группы поддержки", упоминавшейся в этом очерке. Тот же самый Том О'Лири, первым обративший внимание на странные послания священника, отнюдь не считал, что все вопросы в отношении последнего нашли исчерпывающее объяснение. Детектив собирал всю доступную информацию о Келли, считая, что тот знает о преступлении много больше рядового обывателя и эта осведомлённость связана с вовлечённостью священника в убийство. Подозрения Томаса О'Лири разделяли некоторые другие участники "неформального расследования", которые на протяжении ряда лет предпринимали меры по разоблачению Келли. Эти люди тайно следовали за преподобным в его путешествиях по стране, пытались (с переменным успехом) перехватывать его корреспонденцию, сами вступали в провокационную переписку с ним или заводили знакомства, прикрываясь различными легендами - в общем, использовали все доступные в то время приёмы оперативной работы, т.е. сбора информации негласными способами.
     И этот кропотливый, растянувшийся на долгие месяцы труд не пропал даром. Частные сыщики сумели собрать такую информацию, до которой не добрались представители официальных органов охраны правопорядка. Ряд моментов представлялся очень серьёзным.
     О чём идёт речь?
     Во-первых, самодеятельные детективы установили, что Джордж Келли 16 июня 1912 г. сдал в стирку костюм, сильно запачканный кровью. Прачка сразу же обратила внимание на подозрительные пятна и Келли не стал отрицать, что это кровь, но по его уверениям это была кровь животного. К сожалению, о подозрительном инциденте стало известно только глубокой осенью 1912 г. и к тому моменту Келли уже избавился от костюма, так что провести анализ кровавых пятен и установить их истинное происхождение стало невозможно.

     Во-вторых, как показывал расчёт времени, первое письмо, в котором упоминалась бойня в доме семьи Мур, Келли написал утром 10 июня 1912 г. ещё в поезде №5 на пути в Ред-Оак. Это письмо было опущено на одной из железнодорожных станций во время остановки. Но в момент написания письма никто в Айове не знал о массовом убийстве в Виллиске, поскольку вечерние газеты ещё не были свёрстаны, а утренние уже вышли из типографий и не содержали упоминаний о преступлении. Если этот расчёт времени был верен, то осведомлённость священника представлялась совершенно необъяснимой.
     В-третьих, за несколько дней до трагических событий в Виллиске преподобный оказался замешан в крайне неприятной истории в городке Пайлот-Гроув. Келли застигли в момент когда тот... подглядывал в окно спальни, в которой раздевалась жена одного из горожан. Собственно, муж этой женщины и поймал Келли за шиворот в самом, что ни на есть прямом смысле. Преподобный серьёзно рисковал своим здоровьем, поскольку разъярённый муж мог не только избить его, но и просто пристрелить на месте, однако Джорджа спас его священнический сан. Сам же Келли объяснял случившееся обычным недоразумением, дескать, он собирался войти в дом, чтобы поговорить с хозяевами на религиозные темы и для этого приблизился к окну, не зная, что это окно спальни. Объяснение звучало неубедительно, но лучшего Келли придумать не смог.
     В-четвёртых, слежкой за преподобным и перехватом его корреспонденции удалось установить, что с предложением "работы на печатной машинке в обнажённом виде" Келли обращался помимо Джессамин Ходжсон как минимум ещё к трём девушкам. Последние, правда, не стали предавать гласности эти непристойные предложения, но после того, как об этом стало известно, согласились подтвердить факты такого рода домогательств в суде.
     В-пятых, весной 1913 г. на преподобного Келли поступили жалобы от двух девочек 13 лет, которые утверждали, будто священник во время занятия в воскресной школе уговаривал их позировать ему обнажёнными. Скандал произошёл в городке Кэррол, штат Айова; Келли от всего отпирался, утверждая, что девочки его оговаривают. В качестве аргумента он указывал на то, что не мог просить девочек позировать ему, поскольку никогда не занимался живописью. Скандал тогда замяли, но выражаясь словами Жванецкого, "осадок, знаете ли, остался".

Преподобный Келли: фотография и сильно льстящий его преподобию портрет. И этот человек, прямо скажем - заморыш и дегенерат - нёс Слово. Интересно, куда же он его нёс?

     Разумеется, все перечисленные выше факты относятся к разряду косвенных улик. Они никак не доказывали непосредственную вовлечённость Джорджа Келли в массовое убийство Виллиске. Однако серьёзные данные, уличавшие его, содержались в собственноручно написанных письмах преподобного. В них было много деталей, которые не мог знать посторонний человек. В частности, Келли писал, что панталоны Лины Стиллинджер были сняты убийцей и брошены под кровать, на которой покоилось тело зарубленной девушки. Подол ночной рубашки Лины поднят выше середины бёдер, которые убийца раздвигал руками. Последняя деталь подтверждалась кровавой помаркой, следом руки, обнаруженным на бедре девушки доктором Уилльямсом при осмотре тела. Кроме того, преподобный в своих письмах не забыл уточнить, что тело Лины оказалось единственным из всех, претерпевших постмортальные манипуляции - убийца развернул труп поперёк кровати, так что ноги убитой девушки частично свешивались, не доставая пола. Об этой детали знали очень немногие жители Виллиски и она никогда не оглашалась в газетах. Также Келли в своих письмах вполне разумно объяснил, для чего убийца озаботился завешиванием окон - поскольку он желал как можно дольше наслаждаться видом обнажённой Лины Стиллинджер, чей труп находился в кровати на первом этаже, ему необходимо было исключить возможность быть замеченным с улицы (свет в окне тёмного дома мог привлечь внимание какого-либо бродяги или соседей).
     После того, как Большое Жюри округа Монтгомери отклонило все попытки связать сенатора Фрэнка Джонса с Уилльямом "Блэки" Мэнсфилдом, сторонники виновности преподобного Келли повели кампанию по привлечению последнего к ответственности за массовое убийство в Виллиске. Логика в этих намерениях, безусловно, существовала. Священник был явно психически нездоров, страдал выраженной сексуальной манией, в фокусе которой находились совсем юные, невинные девушки, а кроме того, имел, по-видимому, серьёзные физиологические проблемы в половой сфере. Последнее прекрасно объясняло, почему убийца не предпринял попытки изнасиловать какую-либо из своих жертв. Келли находился в ночь убийства в Виллиске и по его собственным неоднократным признаниям, не спал той ночью - какое совпадение! Его ранний отъезд напоминал бегство. Священник видел семью Мур на церковном празднике и обратил внимание на старшую из сестёр Стиллинджер, о чём написал в одном из своих писем. Примечательно, что в своём описании Келли точно указал места в храме, на которых сидели он и Лина (по разные стороны прохода, он - у северной стены, а Лина ближе к южной, рядом с Джозией Мур).
     Всю эту сумму фактов, совпадений, вольных или невольных признаний самого Джорджа Келли с некоторых пор стало невозможно игнорировать, поэтому версия о возможной причастности преподобного к преступлению с конца 1916 г. стала приобретать всё больше сторонников из числа лиц, причастных к расследованию убийства в Виллиске. Прокуратуре штата Айова пришлось всерьёз заняться отработкой этого направления расследования, несмотря на то, что в то же самое время уже упоминавшиеся Фэйвелл и Вэндстрэнд вовсю пытались реанимировать версию "заговора сенатора". 30 апреля 1917 г. прокуратура подготовила обвинительное заключение против Джорджа Келли и выписала ордер на его арест для доставки в суд. Узнав об этом из газет, преподобный, выпущенный к этому времени из больницы в Вашингтоне, самостоятельно приехал в Айову и сдался шерифу округа Монтгомери.
     То, что фокус общественного интереса начинал смещаться в сторону Джорджа Келли и версия "заговора сенатора" уже не производила столь убедительного впечатления, как прежде, вызвало негодование Уилкерсона и Вэндстрэнда. Они постарались дискредитировать версию "священника-убийцы", доказывая, что вся возня вокруг Келли затеяна сторонниками сенатора Джонса с единственной целью отвлечь от последнего внимание общественности. Уилкерсон учредил организацию под названием "Ассоциация защиты округа Монтгомери" ("The Montgomery County Protective Association"), основной задачей которой явился сбор добровольных пожертвований для оплаты услуг адвоката Келли. В качестве защитника преподобного должен был выступать Эдвард Митчелл, тот же самый адвокат, что защищал Уилкерсона во время тяжбы последнего с сенатором.
     С момента прибытия в Айову 14 мая Джордж Келли находился под стражей сначала в камере для временно задержанных в управлении шерифа в Ред-Оак, а затем в тюрьме штата в городе Логан. На протяжении всех летних месяцев 1917 г. арестанта подвергали интенсивной психологической обработке. Надо сказать, что Келли, несмотря на свою очевидную "придурковатость", никогда прямо не признавал факт совершения преступления в Виллиске. Когда же ему цитировали подозрительные фрагменты его собственных писем, он хлопал глазами, цитировал Писание и говорил о "видениях"; когда же ему напоминали об очевидных попытках растления малолетних, вуайеризме и т.п. выходках, то Келли не моргнув глазом заявлял, что его "не так поняли", "оклеветали", "неверно истолковали намерения" и т.п.
     Между тем, суд над преподобным нельзя было откладывать до бесконечности. Сами защитники Келли требовали скорейшего суда! Рассчитывая сломать упорство арестанта, прокуратура поместила его, выражаясь русским языком, в "пресс-хату", где два сокамерника преподобного взялись настоятельно советовать ему сознаться. Правда, следует уточнить, что Келли "прессовали" не настоящие уголовники-беспредельщики, а вполне законопослушные граждане "самой демократической страны в мире" - одним из его сокамерников являлся Грегори Эткинс, помощником шерифа округа Поттаваттами (Pottawattamie), штат Айова, а другим - криминальный репортёр газеты "Миссури-вэлли" Джимми Крейг. Эткинс, двухметровый гигант, покрытый живописными татуировками (следствие службы в военном флоте) выступал в амплуа устрашающего убийцы-живодёра, газетчик же должен был сыграть роль независимого свидетеля признания Келли и дать соответствующий материал прессе. В течение нескольких дней парочка дуэтом уговаривала Келли "сознаться во всём", убеждая, что это не только облегчит душу, но и поможет избежать неизбежной в ином случае смертной казни. После нескольких дней такого рода бесед, вечером 30 августа 1917 г. священник был вызван на допрос.
     Допрос этот был очень необычен. Во-первых, его назначили на ночное время, что категорически запрещалось тюремными правилами, во-вторых, проводил проводил лично Генеральный прокурор штата Айова Гораций Хэвнер. Помимо него в допросе на разных этапах участвовали, подменяя друг друга, представители Министерства юстиции братья Рок и Джеймс Рисден, а также шериф округа Харрисон, штат Айова, по фамилии Мейерс. Всю ночь Келли спорил с допрашивающими, доказывая свою невиновность, рвал на голове волосёнки, плакал и бился головой об стол, но около 7 часов утра "сломался" и подписал признательные показания.
     Из них следовало, что священник увидел на церковном празднике Лину Стиллинджер, которая произвела на него сильное впечатление и вызвала эротические фантазии. Келли проследил, куда отправилась девочка после праздника и понял, что ночевать она будет совсем неподалёку от того дома, где остановился на постой сам Келли. Мысли о девочке лишили педофила сна, мучимый бессоницей, он отправился гулять по ночному городку и в конце-концов явился к дому семьи Мур. Остановившись на середине улицы он через окно первого этажа видел, как сёстры Стиллинджер укладывались спать. В эти самые мгновения Келли услышал голос Бога, велевший "принести этих детей Ему", т.е. Богу (дословно Бог сказал Келли на английском языке: "Suffer the children to come unto me"). У Келли созрел план, который мог позволить выполнить завет Всевышнего, хотя священник прекрасно понимал, что для этого придётся убить всех, находившихся в доме. Обнаружив топор в сарае на заднем дворе, священник прихватил его с собою, намереваясь использовать в качестве оружия. Злоумышленник проник в дом через дверь кухни, которая была оставлена открытой, и последовательно убил всех спящих людей. Первыми были зарублены сёстры Стиллинджер, затем Келли поднялся на второй этаж и убил супругов Мур, после чего настала очередь детей последних. Для перемещений по дому преступник использовал зажжёную керосиновую лампу, опасаясь, что её стеклянный колпак может упасть при неудачном движении и послужить источником шума, он заблаговременно его снял. В доме преступник провёл несколько часов, рассматривая гениталии убитой Лины и наслаждаясь содеянным. Чтобы свет керосиновой лампы не увидели с улицы, Келли завесил окна одеждой. Перед рассветом он покинул место преступления, предварительно отмыв от крови топор и загасив лампу. Вышел он из дома через парадную дверь, которую запер и ключи от которой унёс с собою.

     Подобное признание рождало множество вопросов и не объясняло некоторые детали, но главное было сделано - преступление в Виллиске спустя пять лет можно было объявить раскрытым! Уже 4 сентября 1917 г. над Джорджем Келли открылся судебный процесс, который продлился практически без перерывов три недели. Обвинение вытащило всё "грязное бельё" преподобного, которое смогло отыскать и картина получилась впечатляющей - Келли действительно выглядел моральным уродом, педофилом, зацикленным на сексе неврастеником. Это было невозможно - да и ненужно!- опровергать. Но в том, что касалось событий ночи с 9 на 10 июня 1912 г., всё выглядело отнюдь не столь очевидным. Очень скоро на процессе стали выясняться крайне неприятные для обвинения детали.
     Прежде всего, представлялся крайне маловероятным тот способ проникновения в дом, который описал Келли в "своих" признательных показаниях. Знакомые и родственники Сары и Джозии Мур однозначно утверждали, что погибшие всегда проверяли окна и двери дома перед сном. Можно было, конечно, допустить, что один раз они забыли закрыть дверь в кухню, но чтобы именно в эту ночь в дом решил проникнуть убийца... уж, извините, такое совпадение выглядело слишком невероятным.
     Не выдерживала критики та последовательность событий и действий убийцы на месте преступления, которую описал Келли в показаниях от 31 августа. И адвокат преподобного совершенно справедливо указал на это. Лина Стиллинджер (единственная из всех жертв преступления!) имела защитную рану на предплечье, а это означало, что в момент нападения девочка не спала и успела прикрыть голову. Получив первую - ещё несмертельную рану - она должна была вскрикнуть. Неважно, сколь громким мог быть этот крик, но он обязательно разбудил бы Сару и Джозию Мур, спавших прямо над комнатой Лины и Айны Стиллинджер. Звукоизоляция в дощатом доме была аховая, тогда ещё не знали изолона, пенопласта и синтетической ваты! А это означает, что убийца никак не мог застигнуть супругов Мур врасплох, спящими в кровати, взрослые люди наверняка бы отреагировали бы на возню и крик внизу. По мнению адвоката супруги Мур должны были погибнуть раньше сестёр Стиллинджер, поскольку только в этом случае картина преступления могла бы соответствовать той, которая была фактически обнаружена утром 10 июня в доме.
     И наконец, самым неприятным для обвинения открытием явилось то, что обвиняемый не знал сколько именно человек он убил. Т.е. Келли признавал в суде факт убийства, но считал, что им убито 6 человек. По его мнению, в детской спальне второго этажа находились двое детей. Келли искренне удивился, узнав на перекрёстном допросе, что детей у четы Мур было четверо. Более того, обвиняемый ничего не знал о том, что Герман и Бойд Мур спали в одной кровати. Так как же он их убивал?!
     Обнаружилась масса и иных нестыковок в рассказе Келли. Например, он не мог объяснить, каким ключом закрывал дверь кухни, через которую проник в дом, ведь поутру эта дверь была найдена запертой! Ничего не мог он сказать и про кусок сырого бекона, обнаруженный подле кровати сестёр Стиллинджер. Не помнил Келли и того, где оставил стеклянный колпак от керосиновой лампы, а где - саму лампу.
     Имелась масса и других деталей, на которых "поплыл" обвиняемый, но даже из перечисленного выше стало ясно, что в ночь убийства он не находился на месте преступления и все его рассказы о якобы содеянном являются следствием то ли запугивания, то ли мистификацией, то ли добросовестным заблуждением больного ума. Всё-таки человек он был весьма нездоровый и это бросалось в глаза любому, кто более-менее долго пытался поддерживать с преподобным беседу. В любом случае, "признание" Келли - это самооговор, которым поспешило воспользоваться американское правосудие, чтобы объявить о "раскрытии" сенсационного преступления.
     26 сентября 1917 г. жюри присяжных удалилось на совещание, а уже через 2 дня вернулось в зал судебных заседаний с вердиктом. 11 присяжных из 12 посчитали, что преподобный Джордж Келли не совершал того преступления, в котором его попыталась обвинить прокуратура штата. Это был вполне ожидаемый провал, который только укрепил беспрерывно звучавшую агитацию Уилкерсона, продолжавшего твердить, что сенатор Фрэнк Джонс от начала до конца инспирировал процесс против преподобного Келли, дабы отвести подозрения от себя и своей семьи. В каком-то смысле на сентябрьском суде выиграл не только Джордж Келли, но и Джеймс Уилкерсон.

     ( в начало )                                                                             ( продолжение )