Помимо этого, трансвестит сделал важное уточнение относительно истории похищения Ричада Кельвина. Согласно словам осведомителя, подросток был похищен именно фон Эйнемом и никем иным. Об этом последний рассказал осведомителю через несколько дней после того, как в прессе и на телевидении началась суматоха.
     В последующем упомянутый информатор склонил к сотрудничеству с правоохранительными органами двух своих друзей, таких же трансвеститов-проституток, как и он сам. Таким образом, его первоначальные сообщения удалось отчасти проверить и детализировать. Согласно информации, полученной от этой компании, фон Эйнем не ставил перед собой цели убить изнасилованных им людей и если от его манипуляций кто-то и умирал, то это был явно нежелательный для насильника исход. По их рассказам, Биван пресытившись сексом с неподвижным телом, оставлял жертву где-нибудь в тихом месте примерно в том районе, куда потерпевший и направлялся. Это позволяло ему при угрозе разоблачения сказать, будто он высадил попутчика там, где тот просил, а что произошло с этим человеком дальше, он не знает. Биван уверял, что изнасилованные ничего после пробуждения не вспомнят - у них лишь будет болеть задница, не более того! Даже если жертва что-то и заподозрит, то ничего не докажет и не опознает сидевших в автомашине. Все трое информаторов утверждали, что не участвовали в похищениях Алана Барнса, Нейла Мьюира, Питера Стогнеффа, Марка Лэнгли и Ричарда Кельвина. Но при этом они заявили, что фон Эйнем брал в свои поездки не только их, но и других гомосексуалистов. Кроме того, для интимных встречь он снимал (обычно в паре с кем-то из друзей) какой-либо дом в западной Аделаиде. За последние годы, Биван сменил несколько таких адресов, ни один из которых не был известен осведомителям. Также они не смогли либо не захотели назвать товарища фон Эйнема, с которым он снимал недвижимость.
     Информация, полученная от трансвеститов, использовалась как ориентирующая, т.е. обвинения в отношении фон Эйнема на ней не базировались, сведения эти не разглашались и вообще факт существования такого рода полицейских агентов долгое время (едва ли не десять лет!) оставался строго секретным. То, что сообщили трансвеститы-"стукачи" отлично согласовывалось с данными, уже известными правоохранительным органам. По результатам обыска дома фон Эйнема стало ясно, что пленников в нём не содержали и никаких убийств в нём не осуществляли. Стало быть, имелось иное убежище, предназначенное для длительного удержания похищенных. Кроме того, фон Эйнем не имел медицинского образования и инструментария, необходимого для проведения операции, подобной той, что была зафиксирована на теле Марка Лэнгли. Если фон Эйнем был связан с похищением и последующим убийством Марка, а правоохранители именно так и считали, то некий врач из близкого окружения фон Эйнема должен был ему помогать. И рассказы трансвеститов косвенно эти догадки подтверждали.
     Полиция приложила большие усилия по установлению домов, которые Биван мог арендовать в последние годы. Эти здания следовало отыскать, поскольку там могли оставаться улики, способные многое рассказать о последних днях жизни похищенных людей. Однако, вся эта работа результата не дала, зданий, которые фон Эйнем мог бы использовать в качестве "тюрем" отыскать так и не удалось. В чем причина этой неудачи каждый волен предполагать самостоятельно, сообразно вооражению, но не подлежит сомнению, что бухгалтер фон Эйнем был человеком очень педантичным, умным и способным к планированию, скорее всего, он подумал над тем, чтобы обезопасить себя в вопросе аренды недвижимости. А как это было проделано технически, остаётся лишь догадываться.
     В целом, к моменту возвращения Бивана фон Эйнема в Австралию, правоохранительные органы получили информации достаточно для ареста. 3 ноября 1983 г. прямо в аэропорту его ознакомили с ордером на арест и надели наручники. Обвинения в адрес Бивана выдвигались только по эпизоду, связанному с похищением и убийством Ричарда Кельвина - остальные эпизоды хотя и считались (негласно) связанными в единую серию преступлений, всё же из соображений судебной тактики было решено не упоминать. Доказательная база обвинений в причастности фон Эйнема к этим убийствам была нулевой, поэтому прокуратура здраво решила добиваться осуждения по одному эпизоду, а уже потом начинать "крутить" Бивана по всем остальным случаям.
     Подозреваемый всё отрицал. Согласно его версии событий, во время исчезновения Ричарда Кельвина - т.е. 5 июня 1983 г. - он болел гриппом, лежал в кровати с температурой и просто физически был не в состоянии совершать поездки по городу. Рассказ о болезни отчасти подтверждался информацией по месту работы, согласно которой, тот приступил к работе лишь с 14 июня. Но это были всего лишь слова, поскольку никаких медицинских документов в подтверждение сказанному фон Эйнем не представил. Руководство компании пошло бы ему на встречу в любом случае, как ценному работнику. Кстати, такие же точно "дни по болезни" без всяких медицинских документов фон Эйнем брал и ранее, объясняя это тем, что ему надо отлежаться дома несколько дней. Странным образом эти "отпуска" или "отгулы" (это именно отгулы, но никак не больничные, поскольку документально ничем не подкрепляются!) совпадали с датами, когда исчезали другие молодые люди, упомянутые в этой истории. Правда, до поры - до времени об этом интересном совпадении прокуратуре упоминать не следовало, дабы не настораживать обвиняемого. Но даже в том случае, если бы у фон Эйнема и имелся больничный лист на первую половину июня 1983 г., это вряд ли могло бы сильно изменить оценку ситуации со стороны обвинения. К ноябрю уже было всем понятно, что у Бивана имеется широкий круг знакомств в среде медицинских работников - на это указывало большое количество полученных им рецептов на психотропные препараты - а потому обзавестись нужным документом прикрытия ему ничего не стоило.
     То, что фон Эйнем в первой половине июня не озаботился приобретением больничного листа для подкрепления собственного alibi можно объяснить лишь его самонадеянностью. Он, по-видимому, уже до такой степени уверовал в свою везучесть и бездарность полиции, что не посчитал нужным подстраховаться на всякий случай. И вот спустя полгода ему пришлось об этом пожалеть!
     В общем, разговоры о том, что в день похищения Ричарда Кельвина обвиняемый якобы болел, так и остались пустыми словами. Свои голословные утверждения он подкрепить заслуживающими доверие документами не смог ни тогда, ни в последующем.

     Не очень складно он объяснил своё времяпровождение и в те дни, когда труп Кельвина был оставлен в районе Керсбрук. Напомним, что по мнению экспертов, тело подростка было брошено там убийцей 8, 9 или 10 (крайний срок!) июля. Про 8 и 9 - пятницу и субботу - фон Эйнем ничего внятного сказать не мог, а вот за 10 число он зацепился, доказывая, что во второй половине дня присутствовал на дне рождении двоюродного брата и никак не мог заниматься "сбросом" трупа. Объяснение, однако, получилось так себе, не очень. И подпортила всю картину мамаша, заявившая, что Биван хотел ненадолго уехать с праздника, чтобы заправить автомашину. Правда, она не знала, уезжал он фактически или нет, но для следствия было важно то, что возможность такой поездки существовала и она обсуждалась. Биван хорошо знал окрестности горы Гоулер, он довольно часто там бывал, приезжая к брату, и всегда мог объяснить своё присутствие в том районе (кстати, в то время он и жил неподалёку, примерно в 7 км. западнее). Это до известной степени могло служить объяснением того, почему тело Кельвина было оставлено именно там.
     20 февраля 1984 г. состоялось прелиминарное (предварительное) судебное заседание, призванное решить, имеет расследование в отношении Бивана фон Эйнема судебную перспективу и не подлежит ли он освобождению по причине отсутствия примых улик. Во время этого заседания произошло событие, радикально повлиявшее на дальнейшую судьбу как самого обвиняемого, так и расследования.