Книги Алексея Ракитина в электронном и бумажном виде.

Страницы:      (1)      (2)      (3)      (4)

     Однако, главная проблема в работе независимого эксперта, приглашенного адвокатом Лашиным, заключалась не в том, что он ссылался на украинских невропатологов и иностранные книги без указания страниц. Всё обстояло гораздо хуже — независимый судмедэксперт стал обосновывать предположение, будто Юлия Прокопьева погибла случайно, упала, скажем, с лестницы. Из лофта в квартиру Лошагина вела металлическая лестница... не то, чтобы крутая или опасная, а просто не типовая.
     И видимо, идея списать гибель Юлии на падение с лестницы показалась адвокату и приглашенному им эксперту очень оригинальной, остроумной и вообще спасительной. Наверное, по их мнению, подобная версия здорово могла помочь арестованному Дмитрию Лошагину.
     Правда, такой сценарий развития событий никак не отводил обвинения в сокрытии трупа и попытке его уничтожения. Кроме того, оставались в силе подозрения в попытке завладения имуществом Юлии (а она владела сбережениями на сумму 2 млн.рублей, а также 1/2 долей в стоимости обеих автомашин audi ТТ, на которых разъезжали супруги). Т. е. Лошагин всё равно не мог претендовать на имущество жены, которое переходило лицам, признанными потерпевшими (т.е. её матери и сводному брату).
     Мягко говоря, автор не может понять, что творили защитник и приглашенный им независимый эксперт. Ну, удалось бы им скостить подзащитному один или два года из грозившего Лошагину срока — это что, нормальный результат защиты? Т.е. посадят Лошагина не на 20 лет, а на 19 или на 18 — это, что, такая большая удача? Человек настаивает на своей полной невиновности, а адвокат с независимым экспертом своими руками отправляют его на нары… Это такое уральское остроумие? По мотивам «Свердловских пельменей», что ли? Проводя аналогию со стрельбой в тире, можно сказать, что адвокат и его эксперт не просто не попадали в мишень — они повернулись к мишени спиной и стали стрелять в противоположную сторону.
     С такими защитниками прокурор не нужен, адвокат посадит клиента лучше любого обвинителя. Сам-то подзащитный соглашался на такую неординарную адвокатскую игру или премудрый защитник лишнего своему клиенту не сообщал, руководствуясь принципом, гласящем, что чем меньше клиент знает, тем крепче спит и больше платит?
     Как бы там ни было, адвокат Лашин, опираясь на заключение приглашенного им независимого эксперта, в марте 2014 г. подал ходатайство о назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы. Перед экспертизой должен был быть поставлен ряд вопросов — первый и самый важный из них, о возможном самотравмировании ћлии Џрокопьевой при падении с высоты (читай, с лестницы из лофта в квартиру).

     Надо понимать, что подобный заход изначально выглЯдел крайне неудачным. Ќе стали бы члены комиссии на корню опровергать диагноз первой экспертизы. Повторная экспертиза может кое-что подправить, сделать какие-то оговорки, немного раздвинуть границы прежних допущений, но категорически опровергать первоначальные утверждениЯ не станет. € это понЯтно любому, кто представлЯет себе современную отечественную судебную кухню. ‚ этой части работает несколько соображений, но если коротко, то сказанное можно объЯснить так: уровень подготовки современных судмедэкспертов достаточно высок, поэтому практикующий специалист уж совсем грубо не ошибЮтсЯ. € если он (точнее, она, поскольку вскрытие проводила женщина) в качестве механизма травмированиЯ указал вращение шеи направо и вниз, то значит так оно и было. € никакого падениЯ с лестницы там быть не могло. Љроме того, члены комиссии прекрасно понимают, что они работают с документами, а вот специалист, проводивший вскрытие, работал с трупом. Ћн видел травмы своими глазами, а потому его суждение достовернее... Понимаете? Ћдин специалист никогда не отмахнЮтсЯ от мнениЯ другого, пусть и имеющего меньший стаж, но всЮ же непосредственно работавшего с трупом.
     Есть и ещё кое-какие соображениЯ, подтверждающие мою точку зрениЯ, но Я их не считаю нужным приводить здесь, поскольку считаю написанное вполне достаточным. —тобы полностью пересмотреть заключение первой экспертизы надо подготовить очень и очень мотивированное обоснование, указать на объективно существующие нестыковки и противоречиЯ, и даже в этом случае потребуетсЯ эксгумациЯ и полный цикл повторных исследований (судебно-химических, гистологических и т.д.). „обитьсЯ этого на практике очень непросто, система судебной медицины весьма консервативна, просто примите это как факт.
     В том ходатайстве, что подготовил адвокат Лашин оснований так глубоко копать нет. Удивительно даже, что следователь согласилсЯ на повторную экспертизу. Видимо понимал, что это толчение воды в ступе ничем линии обвинениЯ не грозит.
     В апреле 2014 г. повторная экспертиза была проведена и комиссия представила результат своей работы следствию. Эксперты допустили возможность травмирования области шеи тупым предметом с одновременным вращением и наклоном головы. Т.е. фактически продублировали вывод первой экспертизы и даже усилили его - теперь к вращению добавился ещё и вероятный удар. Убийство осталось убийством, никакого несчастного случая в подобном травмировании не просматривается.

     Такой вывод, я повторюсь, был довольно очевиден, интересно даже, сам адвокат верил в то, что в заключении будет написано иное?
     Однако, не зря же говорится, что худа без добра не бывает. Защите привалило там, где она и не думала искать удачу.
     Экспертов смутил тот интервал времени наступления смерти, что задала первая экспертиза. Категоричность утверждения, будто Юлия Прокопьева погибла в интервале от 1 до 3 суток до момента проведения вскрытия, действительно озадачивала (о чём и было написано ранее). Комиссия, готовившая второе заключение, также озаботилась этим вопросом и… пересмотрела его, заявив, что сколько-нибудь точно датировать момент смерти Юлии невозможно.

     Что это означало с точки зрения оценки событий, имевших место в последние дни и часы жизни Юлии Прокопьевой?
     До этого следствие исходило из того, что женщина была убита никак не позже 13—14 часов 23 августа 2013 г., т.е. за сутки до того как были замерены температуры прямой кишки и печени трупа. А на самом деле, по мнению правоохранительных органов, это случилось много раньще — в ночь с 22 на 23 августа.

  

     Теперь же ограничение в 1 сутки отпадало, смерть могла последовать и за 20 часов, и за 10 часов, и даже за 5 часов до момента осмотра тела судмедэкспертом. Т. е. Юлия вполне могла пережить 23 августа и убить её могли уже утром 24, возможно, кстати, и не ранним утром.
     Интересно, да? Собственно, это то, о чём было написано ранее — отсутствие трупного окоченения в области колен и лодыжек, «неразличимость» трупных пятен, довольно высокие температуры печени и прямой кишки - все эти признаки сдвигают момент наступления смерти к порогу 8—12 часов до обнаружения трупа в костре. Только адвокат Лошагина ничего этого не понимал.
     Тут самое время нам поинтересоваться, а на чём, собственно, базировалась уверенность правоохранительных органов в виновности Дмитрия Лошагина? Почему следствие считало, что убийство Юлии последовало в ночь с 22 на 23 августа? Что по мнению следствия указывало на вовлеченность в убийство Юлии Прокопьевой её мужа Дмитрия Лошагина?

 

     Сразу оговорюсь, что 3 из 4 пунктов, изложенных выше, в ходе следствия оказались в той или иной степени опровергнуты. Безусловно подтвержденным можно считать только п.1) ("низкая виктимность жертвы"), всё остальное явилось либо явным преувеличением, либо неподтвержденными сплетнями, либо умышленной дезинформацией. Тем не менее, в первые дни после 22 августа - т.е. после того дня, когда Юлию видели в последний раз - именно набор изложенных выше слухов формировал общественное мнение и определенным образом влиял на точку зрения следствия.
     Объективности ради нельзя не отметить того, что Дмитрий Лошагин вовсе не был единственным подозреваемым. На возможную причастность к исчезновению и убийству Юлии Прокопьевой проверялись, в частности, её "друг по пробежкам" Калыпин и Татьяна Лошагина, предыдущая жена Дмитрия и мать его ребёнка (всего Дмитрий был женат трижды, Татьяна - вторая жена). Подозрения с них были в конечном счёте сняты.

 

     В конечном итоге интерес следствия оказался сфокусирован на Дмитрии Лошагине. В ходе следственных мероприятий были добыты данные, которые по мнению правоохранительных органов доказывали смерть Юлии Прокопьевой в "Лошагин лофте" незадолго до полуночи 22 августа 2013 г., последующий вывоз её тела Дмитрием Лошагиным в район Старомосковского тракта в первой половине дня 23 августа и попытку сожжения тела утром 24 числа.
     Что это были за улики?
     Прежде всего, в распоряжении следствия оказались записи видеокамер, установленных в «Лошагин лофте» и зафиксировавших события 22 и 23 августа. Эти записи были удалены Лошагиным, который по мнению следствия сознавал их опасность и предпринял попытку избавиться от них, но благодаря видеотехнической экспертизе записи удалось восстановить. Кроме того, по мнению следствия, серьезной уликой явился след битума, обнаруженный на правом кроссовке 43-го размера, принадлежавшем Лошагину. Напомним, что под трупом Прокопьевой находился кусок листа рубероида, на котором, видимо, переносилось тело. Именно этот рубероид, по мнению правоохранительных органов, и оставил на обуви Лошагина упомянутый след.

     Все остальные улики являлись вторичными, т.е. появились не сами по себе, не в силу своей объективной подозрительности, а лишь потому, что попали на стёртую видеозапись. Что имеется в виду? Речь идёт прежде всего о рубашке с оторванным рукавом, в которой Лошагин появился на видеозаписи после ухода гостей из лофта. Оторванный рукав по мнению следствия, свидетельствовал о драке с Юлией. Впоследствии в лофте был найден кусок ткани, якобы являвшийся частью этой самой рубашки. Другой уликой явился бокал, разбитый в лофте. Анализ видеозаписи привёл следствие к убеждению, что именно из такого бокала Лошагин пил во время фуршета вечером 22 августа. То, что бокал оказался разбит, также по мнению правоохранителей, свидетельствовало о борьбе Дмитрия с Юлией.
     Благодаря изучению видеозаписей следствие даже узнало, вернее, решило, что узнало, как именно Лошагин избавился от тела. Для этого он утром 23 августа пронёс через лофт в квартиру пластиковый контейнер, купленный в магазине IKEA, затем уложил в него труп, а после этого вывез обратно через лофт к лифту. Был проведен следственный эксперимент, призванный доказать принципиальную возможность вывоза такого контейнера в багажнике автомашины «audi» TT, принадлежавшей подозреваемому.
     Также следствие посчитало изобличающими Лошагина уликами данные сотового оператора, согласно которым телефон Дмитрия после вечера 22 августа дважды фиксировался вышками западнее Екатеринбурга в районе Новомосковского тракта. Это не совсем то место, где был найден труп Юлии Прокопьевой, но сам по себе факт выезда подозреваемого в тот район казался весьма красноречивым (хотя с тем, что же именно «сообщало» это «красноречие» следует разобраться особо).
     Легко заметить, что практически вся доказательная база официальной версии событий упирается в пресловутые видеозаписи, сделанные камерами видеонаблюдения в "Лошагин лофте" 22-23 августа. Давайте попробуем разобраться что же это за улики, кого и в чём они изобличают?
     Прежде всего, выскажу крамольную мысль и тем, наверное, сильно расстрою сторонников виновности Дмитрия Лошагина, но признаюсь, что не верю в умышленную попытку уничтожения им видеозаписей. Все, кто знаком с компьютерной техникой хотя бы на уровне второго класса церковно-приходской школы, прекрасно осведомлены о том, что пресловутое «удаление» файлов означает отнюдь не их физическое уничтожение, а всего лишь присвоение имени файла особой метки, которая сигнализирует операционной системе, что кластер на диске свободен и туда при необходимости можно записать новую информацию. Операционная система считает кластер пустым, хотя фактически он остаётся по-прежнему заполнен. Информация на жестких дисках уничтожается либо при полном форматировании диска, либо при использовании специальных программ, предназначенных именно для этого, либо, наконец, самым простым, быстрым и варварским методом. Скажем, выстрелом в «винчестер» из пистолета. Или пробиванием его гвоздём. Или просверливанием дрелью. Если не нравится механическое повреждение устройства, то хранящиеся на нём данные можно уничтожить приложением к корпусу неодимового магнита.
     Если бы Лошагину действительно было бы необходимо надёжно и быстро избавиться от файлов видеозаписей, то он бы не стал их просто «удалять» (их можно восстановить), не стал бы форматировать винчестеры (при большом объёме дисков это реально долгий процесс) и не стал бы прибегать к помощи программ-чистильщиков (они оставляют следы своего присутствия). Лошагин просто покатал бы внутри системных блоков хороший неодимовый магнит с усилием на отрыв, эдак, килограмм в 150—200. И вуаля — ни одна экспертиза не докажет умышленный вывод техники из строя!

 

     Дмитрий Лошагин, имевший собственную фотостудию, знал компьютерную технику достаточно хорошо для того, чтобы разбираться в этих нюансах. Более того, отправив записанные файлы на удаление, Лошагин вообще отключил системный блок, накапливавший записи видеокамер! Да-да, с 23 августа тот был отключен… Если Лошагин действительно намеревался уничтожить опасные файлы, то этого делать ему не следовало ни в коем случае. Система видеорегистрации должна была работать непрерывно, дабы новые записи скорее «затёрли» предшествующие. А Лошагин, отключив системный блок, фактически законсервировал его в неизменном виде, облегчив работу следствия. Фактически именно это и отправило его в конечном счёте на нары. Оставь Лошагин системный бок включенным на период с 24 августа по 3 сентября старые файлы гарантированно оказались бы стёрты последующими записями и… всё! Следствие могло бы курить бамбук далее.
     Итак, подвожу промежуточный итог: если бы Лошагин действительно имел потребность полностью избавиться от видеозаписей, датированных 22-23 августа, но он бы до момента своего ареста смог проделать это 100500 раз. Но он не считал, что видеозаписи содержат нечто ему угрожающее и потому не сделал попытки от них избавиться.
     Лошагин был арестован 3 сентября 2013 г. и в тот же день его место проживания, а также «Лошагин лофт» и гаражный бокс в подвальном этаже подверглись обыску. Уточним особо, дабы исключить всякую двусмысленность, что все эти объекты находились в доме №32 по ул. Белинского.
     Что позволил обнаружить обыск? Перечислим прямо по протоколу. При обыске 3 сентября в квартире, лофте и гараже Лошагина изъяты (т.2 стр.78—81):
        - пистолет "револьвер №441";
        - нож с черной рукоятью в ножнах;
        - нож с рукоятью из прозрачного материала;
        - топор;
        - нож складной;
        - нож цельно-металлический;
        - нож с рукоятью, обмотанной верёвкой, в ножнах;
        - нунчаки;
        - обойма с патронами (сколько патронов и имеют ли маркировку - непонятно);
        - пластиковая коробка с 4 патронами (что за патроны непонятно);
        - 3 связки ключей;
        - 3 коробки из-под iPhone5;
        - пылесос в белой упаковочной ленте;
        - сотовые телефоны iPhone, Nokia, Samsung (последний, видимо, на две sim-карты, поскольку имеет два кода IMEI (международный идентификатор устройства в сети));
        - 9 флеш-карт (без указания производителя, емкости и цвета корпуса);
        - 2 карты памяти SD на 8 gB;
        - 6 карт памяти CompactFlash;
        - 3 sim-карты;
        - внешний жесткий диск Samsung (модель и номер указаны);
        - MacBook mod.1465;
        - планшет iPad;
        - брелок от гаража белого и черного цвета (насколько можно понять этот суахили, речь идёт о брелоках дистанционного открывания двери гаражного бокса, которые должны были крепиться на связках автомобильных ключей Дмитрия Лошагина и Юлии Прокопьевой. Возможно, такие брелки там находились и во время обыска были найдены запасные);
        - моноблок iMac;
        - белая футболка, найденная в мусорном ведре;
        - микро-sim-карта, найденная в ведре;
        - коробка с таблетками фиолетового цвета и надписью "interdrugs";
        - банка с растворителей, баллончик для заправки зажигалок;
        - женское платье коричневого цвета, обнаруженное в стиральной машине;
        - 2 наволочки, обнаруженные в корзине для грязного белья;
        - 2 сервера, обнаруженные у входа в квартиру (описаний и номеров не приведено; непонятно, почему они названы именно «серверами», а не «системными блоками»);
        - 12 брюк;
        - 2 пары кроссовок;
        - 2 системных блока, обнаруженные в студии;
        - ноутбук, обнаруженный там же (номера системных блоков и ноутбука указаны);
        - пакет для сбора пыли из пылесоса;
        - банки из-под растворителя и "уайт-спирита", обнаруженные в студии;
        - ещё один моноблок iMac, обнаруженный в помещении студии;
        - из черного автомобиля "audi" были изъяты коврики из-под передних сидений и коврик из багажника (всего 3 шт.);
        - из бардачка белого "audi" изъят пистолет ИЖ-79-9Т, снаряженный обоймой с 8 патронами;
        - на заднем сидении белого "audi" обнаружено семечко какого-то растения, оно также изымается;
        - в багажнике белого "audi" найдены две подушки и полотенце, также изъятые для экспертного исследования;
        - бутылка зеленого стекла с неким спиртосодержащим веществом найдена в гараже и направлена на исследование;
        - также изъяты различные документы Лошагина и Прокопьевой (загранпаспорта, полисы медстрахования, свидетельства о рождении, образовании, техпаспорта на транспортные средства, экзаменационные карточки на получение водительских удостоверений и т.п.)
     При проведении обыска присутствовали свидетели, которые подписали каждый лист соответствующего протокола.
     Документ получился интересный. Познавательный.
     Прежде всего, напомним читателям, что согласно п.13 ст.182 УПК РФ в ходе обыска "все изымаемые предметы, документы и ценности должны быть перечислены с точным указанием их количества, веса, индивидуальных признаков и по возможной стоимости". Следователь, составлявший протокол, утруждать себя такими пустяками не стал. Через это дело получилось несколько неловких казусов.
     Так, например, под видом "флешки" был изъят и направлен на судебную видеотехническую экспертизу обычный степлер. Тот, который используется для скрепления листов писчей бумаги. Признаюсь, часто видел в следственных и судебных документах разного рода канцелярские ляпы, когда, например, мужская фамилия переделывается в женскую (и наоборот) или из-за перестановки цифр возникает путаница с номером дела (кстати, реально повторяющийся казус)... Но вот, чтобы степлер направляли на видеотехническую экспертизу - такое увидел впервые.

     Что ж! как говорится, бывает и хуже, но реже... Следственные работники спешили сделать своё дело хорошо, поэтому получилось так, как получилось.
     Приключились и иные казусы из той же серии. Так, например, изъяты были автомобильные коврики в количестве 3 штук, а на экспертизу прибыли почему-то 6. Для невнимательных повторю: изъяли не 2 раза по 3 коврика, а всего 3 коврика… а к криминалистами доставили 6! Легко понять почему так получилось — по невнимательности. Зафиксировали изъятие из одной автомашины 3 ковриков, попутно забрали такие же 3 из другой, но в протокол записать забыли.
     Это было бы комично, но тут мы упираемся в куда более серьёзную проблему, связанную как с самим этим обыском, так и с изъятыми в ходе него вещами. Проблема эта настолько серьёзна, что в ходе повторного судебного процесса адвокат Дмитрия Лошагина заявила ходатайство об отводе улик, как недопустимых.
     О чём идёт речь?

     Читаем снова УПК РФ, а именно п.10 ст.182: "Изъятые предметы, документы и ценности предъявляются понятым и другим лицам, присутствующим при обыске, и в случае необходимости упаковываются и опечатываются на месте обыска, что удостоверяется подписями указанных лиц".
     Все поняли насчёт упаковки и опечатывания? Все понимают, почему это необходимо делать именно так, как требует Уголовно-процессуальный кодекс и никак иначе?
     А теперь поглядим как же понимали это требование сотрудники правоохранительных органов и сколь творчески интерпретировали содержание этого пункта на практике.
     Итак, следственные работники изымают, что считают необходимым, и фиксируют свои действия в протоколе. Закончив осмотр квартиры и студии в лофте, спускаются в гараж, забирают там то, что считают важным, а потом вдруг вспоминают про не изъятые в квартире (или всё-таки, изъятые?) системные блоки. Выглядит это в протоколе вот так (смотрим фотографию ниже).

     Т.е. сотрудники Следкома закончили работу наверху, спустились в гараж, обыскали там машины, записали пистолет газовый, найденный в бардачке белого «audi» TT, всякие там бутылки, к делу не имеющие ни малейшего отношения (ибо никакие легковоспламеняющиеся жидкости для разжигания костра с трупом не использовались!) и после всей этой активности — бац! — вспомнили, что не вписали системные блоки, изъятые наверху. Заметьте, никаких записей об упаковывании и опечатывании улик. В общем, мягко говоря, такое вот оформление документа называется небрежным. Ну да ладно, забыли, бывает, потом вспомнили…
    

Начало очерка

Продолжение очерка