4 мая 1994 г. Пол Ониенс прилетел в Сидней и был проинструктирован о порядке проведения опознания. По требованию прокурора, процедура должна была быть снята видеокамерой от начала до конца единой сценой без остановок видеосъёмки.

Во время проведения видеосъёмки Ониенс ни на секунду не должен был выходить из кадра. Ониенсу предстояло сначала рассказать о ситуации, при которой произошла его встреча с подозреваемым, повторить его приметы, а затем официально подтвердить, что ранее полицейские не предъявляли ему для ознакомления фотографии участников опознания.

Пол Томас Ониенс явился тем самым ключевым свидетелм, который обеспечил настоящий пропыв в грозившем затянуться расследовании. Фотография сделана в Австралии в 1996 г.

     Само опознание произошло на следующий день. Проводил его сотрудник "Целевой группы" Стив Макленнан (Steve McLennan), ещё один подчинённый сержанта Стива Лича. Для этого был подготовлен объёмистый набор фотографий 13 мужчин-брюнетов средних лет, имевших усы "a-la Мерв Хьюз". Для того, чтобы потерпевший мог составить представление о присущей им манере двигаться, на видеокассете была сделана "нарезка" видеосюжетов, отснятых скрытой камерой. Но видеокассета не понадобилась - Ониенс, дойдя до "мужчины №4", без всяких колебаний сказал, что именно этот человек ограбил его в январе 1990 г. Пол даже не хотел просматривать остальные фотографии и видеокассету, он до такой степени был уверен в точности опознания, что в подобной трате времени просто не видел смысла. "Мужчиной №4" из числа тринадцати, предложенных к опознанию, оказался Иван Милат.
     Это был настоящий прорыв. В растянувшемся на многие месяцы расследовании наконец-то забрезжил просвет.
     Однако, оставалась всё же серьёзная проблема и ею являлся вовсе не Иван Милат, а его яростный защитник суперинтендант Клайв Смолл. Он ничего не знал ни о прилёте в Сидней Пола Ониенса, ни о проведенном опознании. Когда же суперинтенданту доложили о том, что англичанин появился в Австралию и уже опознал в нападавшем на него человеке Ивана Миалата, с Клайвом Смоллом приключилась настоящая истерика. В присутствии группы полицейских он орал, что не допустит своеволия подчинённых и те, кто не могут работать с ним в комаде, не будут работать в полиции вообще. Полу Гордону он пообещал, что если тот допустит хотя бы ещё одну выходку, идущую вразрез его - суперинтенданта - указаниям, то окажется не просто исключенным из "Целевой группы", но выгнанным из полиции с позором и без пенсии. Клайва Смолла корёжило до такой степени, что он поначалу даже отказался смотреть видеозапись опознания. Затем, правда, мозги суперинтенданта включились и он понял, что упрямиться до такой степени нельзя - это смахивает уже на предвзятое отношение (когда автор читал об этой выходке Клайва Смолла, на ум невольно пришли слова из дневника Йозефа Геббельса, которыми тот описывал бешенство Гитлера после капитуляции армии Паулюса: "фюрер закатил истерику, катался по полу и кусал ковёр". Интересно, Клайв Смолл тоже кусал ковёр?).
     Суперинтендант просмотрел видеозапись, комментировать увиденное не стал и, подумав сутки, выразил желание лично побеседовать с Полом Ониенсом. Никакого видимого результата этот разговор не принёс, собственного запрета на ведение любых оперативных и следственных мероприятий в отношении Ивана Милата суперинтендант так и не отменил. 13 мая Пол Ониенс улетел обратно в Великобританию.
     Подозреваемый оставался на свободе и по-прежнему не догадывался о сгущавшихся над его головой тучах. Ситуацию между тем требовалось как-то разрешить, т.е. либо полностью снять с Милата все подозрения и более не рассматривать его как подозреваемого (что представлялось уже невозможным ввиду его опознания), либо отработать версию о его виновности до конца, а значит, провести арест, обыски, с максимально возможной точностью удостовериться в наличии или отсутствии alibi и т.п. Позиция суперинтенданта, решившего не предпринимать в отношении Милата никаких действий, была не просто половинчатой, но по-настоящему опасной: если бы Иван Милат узнал, что полиция собирает о нём информацию, то наверняка предпринял бы меры по сокрытию улик...
     Гордону и Личу надо было на что-то решаться, но мнения опытных детективов тут разошлись. Гордон считал, что следует потянуть время и понаблюдать за подозреваемым в расчёте на то, что тот каким-то образом "расшифрует" себя. Сержант Лич считал прямо наоборот, по-видимому, он не испытывал особых иллюзий насчёт возможностей скрытого наблюдения силами австралийской полиции (о том, как у них получается вести незаметную слежку детально описано вот в этом очерке). Поэтому он настаивал на том, чтобы поскорее арестовать Милата и начать "колоть его в застенке". Но и Гордон, и Лич прекрасно понимали, что им в любом случае придётся открыто нарушить запрет суперинтенданта.
     Детективы решили действовать в воскресенье 22 мая. В этот день суперинтендант Клайв Смолл должен был уехать из Сиднея, так что "заговорщики" получали известную свободу рук. Расчёт их строился на том, что даже если Клайву Смоллу кто-то из доброжелателей и сообщит о проводимом его подчинёнными аресте, суперинтендант вмешаться не успеет. А когда он примчится в Сидней, то истерику закатывать будет поздно - на руках у детективов будут материалы допроса арестованного и результаты (хотя бы предварительные) обыска.
     На том и порешили.
     В субботу вечером, 21 мая 1994 г., сержант Лич оформил ордер на арест Ивана Милата по обвинению в ограблении 25 января 1990 г. гражданина Великобритании Пола Ониенса. Также были получены ордера на обыски дома, находившегогся в совместном владении Ивана и Ширли, а также домов, в которых проживали или которыми владели братья Борис, Александер, Уолтер Френсис, Ричард и Уилльям. В обысках планировалось задействовать более 300 сотрудников полиции. Кроме того, взвод полицейского спецназа привлекался для проведения ареста Ивана.
     Операция началась в 6 часов утра 22 мая и сразу же пошла не по плану. Из доклада наружного наблюдения сержант Лич знал, что Иван Милат провёл ночь в доме на Циннабар-стрит в обществе любовницы. Его сестра - Ширли Сойр - отсутствовала, уехав на week-end к сестре Маргарет. Полиция скрытно окружила дом, после чего детектив Гордон позвонил Милату по телефону и уточнил, разговаривает ли он с Иваном Милатом? Милат ответил, что его нет дома, хотя Гордон прекрасно узнал голос в трубке. Да и наружное наблюдение уверенно подтверждало присутствие Ивана Милата в доме (тут невольно вспоминается мультфильм про Винни-Пуха, в котором Кролик с балкона отвечает стучащим в дверь Пятачку и Винни, что "Кролика нет дома"). Несмотря на то, что Милат не сознался, детектив представился, сообщил об имеющемся ордере на арест и предложил Милату выйти из дома, не оказывая сопротивления. Милат, выслушав детектива, расхохотался, назвал его "херовым шутником" и... положил трубку. Проходили минута за минутой, а из дома никто не выходил. Пол Гордон позвонил вторично, но Милат вполне ожидаемо трубку не поднял.
     Тогда за дело взялся переговорщик Уэйн Гордон (не путать с детективом Полом Гордоном). Точнее, он взялся за мегафон. Но его обращение по громкой связи означало лишь то, что жители окрестных домов услышали о проводимой полицейской операции. Т.о. фактор скрытности оказался утерян уже на пятой минуте операции. Несложно догадаться, что последовало дальше - через четверть часа на Циннабар-стрит стояли автомашины всех местных газет и телестанций, а ведущие практически всех радиопередач прервали программы срочным сообщением о проводимом полицией задержании. Полиция не готовила заблаговременно никакого пресс-релиза, поэтому никто из официальных лиц не мог сказать кого же именно и за что задерживают на Циннабар-стрит.
     Сержант Лич понял, в какой неприятной ситуации оказался: штурм грозил окончиться гибелью Милата под пулями спецназа - это была бы катастрофа! Вместе с тем, без штурма вряд ли можно было обойтись, ведь Милат прекрасно слышал обращённые к нему и неоднократно повторенные в мегафон требования выйти из дома, но... он не выходил. Более того, непонятен оставался статус Челинды Хьюз: взял ли Иван свою любовницу в заложники? готов ли выпустить из дома? хочет ли договориться об обмене?

     Полицейский опыт подсказывает: чем дольше длится захват, тем больше вероятность того, что он закончится трагически, т.е. стрельбой и гибелью людей. Оптимальный захват всегда скоротечен и строится на использовании фактора внезапности. Если и брать Милата силой, то делать это следовало как можно быстрее, а не растягивать задержание на часы. На тридцать пятой минуте осады сержант Лич в последний раз обратился к находившимся в доме по мегафону и предупредил, что полиция входит внутрь, а воспрепятствование её действиям и неподчинение приказам может закончиться трагически. Спецназ подался к входной двери, но ломать её не пришлось - Иван открыл дверь изнутри и стал на пороге, выставив перед собой раскрытые ладони, демонстрируя, тем самым, что невооружён. Рядом с ним стояла Челинда. Лич и Гордон тут же сцепили ему руки наручниками, набросили а голову полотенце, дабы скрыть лицо от объективов теле- и фотокамер журналистов, и кратко объяснили причину ареста, после чего повели Милата к полицейской автомашине.
     Фактически арест состоялся в 06:36 в прямом телевизионном эфире, на глазах всей страны. Правда, стоявшие на удалении сотни метров журналисты не слышали слов Милата на пути к автомашине. Впоследствии сержант Лич передал монолог арестанта: тот пытался бравировать и шутить, сначала сказал, что полицейским придётся перед ним извиниться. А потом добавил, что хотел бы успеть вернуться домой к вечернему чаю.

   Утро 22 мая 1994 г.: Ивана Милата, закованного в наручники и с полотенцем не голове, ведут к полицейскому автомобилю. Известно множество фотоснимков, сделанных в те мгновения с разных точек - это журналисты, ещё не знавшие сути происходившего на их глазах, спешили запечатлеть рождение сенсации. Фотография слева: детектив Гордон (крайний слева), в центре - Иван Милат, сержант Лич расположен спиной к фотографу (поднимает ленту полицейского ограждения). Снимок справа: крайний слева - сержант Лич, арествоанный - в центре, детектив Гордон - справа.

     То, как Милат сначала не подчинялся приказам выйти из дома, а затем неожиданно сдался без сопротивления, вызвало массу вопросов как непосредственно в день ареста, так и в последующем. Сам Милат утверждал, будто был разбужен телефонным звонком детектива, но не поверил звонившему и остался в постели. Когда же с улицы стали кричать в мегафон, он не сразу сообразил, что полицейские обращаются именно к нему... Прямо скажем, отговорка неудачная и недостоверная, Иван разумеется, понял, что полицейские явились с целью арестовать именно его и никого другого. Но чем он занимался более получаса? На этот счёт существуют два предположения, представляющиеся на первый взгляд не лишенными смысла. Согласно первому из них, Иван лихорадочно уничтожал улики, имевшиеся в доме. Согласно второму - раздумывал над тем, чтобы покончить жизнь самоубийством. Однако, странно то, что в конечном итоге он не сделал ни первого, ни второго. Скорее всего, он просто пережил то, что психологи называют панической атакой - состояние крайнего смятения, при котором человек неспособен логически мыслить и целенаправленно действовать, перестаёт ориентироваться в обстановке и впадает либо в ступор, либо в истерику.
     Как бы там ни было, Иван Милат был препровожден в полицейское управление города Кэмпбеллтаун. Там к нему примчался адвокат Джон Марсден, тот самый, что так успешно защитил его почти двумя десятилетиями прежде. Адвоката наняла Ширли Сойр, увидевшая по телевидению репортаж об аресте брата. Адвокату предъявили ордер на арест, в котором значилось, что Иван Милат взят под стражу по обвинению в нападении на Пола Ониенса, совершенном с использованием оружия, попытке похищения последнего, а также грабеже. На следующий день было назначено судебное заседание, на котором должна была быть выбрана мера пресечения. Марсдена допустили к Милату - тот пребывал в состоянии крайней подавленности и почти ничего не мог сказать. Адвокат посоветовал арестованному не пользоваться правом не давать показания, а напротив, если существуют аргументы в свою защиту, приводить их.
     Дальше стало интереснее. В полицейское управление прибыл суперинтендант Клайв Смолл. Он был в ярости. Собрав тех членов "Целевой группы", кто был более-менее свободен (часть сотрудников, напомним, проводила намеченные на тот день обыски), он устроил публичную выволочку сержанту Личу и детективу Гордону. Супертинтендант объявил, что Гордон выводится из состава "Целевой группы" и возвращается в своё территориальное управление, однако, он - Клайв Смолл - будет добиваться того, чтобы Гордон никогда более не носил полицейский значок. Своё обещание суперинтендант сдержал - уже на следующий день, в понедельник, Пол Гордон вернулся в родной отдел расследования убийств, но к работе не приступил, т.к. особая дисциплинарная комиссия полиции штата приступила к изучению поданой Клайвом Смоллом служебной записки. По результатам "разбора полётов" Гордон был изгнан из полиции по компрометирующим обстоятельствам, он не получил ни выходного пособия, ни заработанной к тому времени минимальной пенсии. Чтобы как-то существовать ему пришлось пойти работать таксистом. Впрочем, в этом очерке мы ещё вернёмся к перипетиям судьбы бывшего детектива Пола Гордона.
     Расправиться с сержантом Личем по той же схеме, как это было проделано с Гордоном, суперинтендант не мог. Во-первых, Лич имел более высокое звание и потому даже в чисто административном отношении убрать его из "Целевой группы" было сложнее. Начавший службу в полиции в 1969 г., сержант имел не только большой опыт, но и отличную репутацию, его знали журналисты и политики самого разного уровня. Кроме того, суперинтендант нуждался в персоне, на которую можно будет свалить все неудачи проводимого "Целевой группой" расследования. Очевидно, что самостоятельный и уже привлёкший к себе внимание сержант отлично годился на роль такого громоотвода.
     Демарш Клайва Смолла до известной степени деморализовал "Целевую группу". Допрос Ивана Милата в день ареста так толком и не состоялся. Поскольку Гордон оказался изгнан из "Целевой группы", а Лич и МакЛеннан, ещё один детектив из его бригады, во всём поддерживавший Гордона, желали лично участвовать в обысках, дабы не пропустить ничего существенного, допрашивать арестанта оказалось фактически некому. По вполне понятным причинам никто не рвался занять место подвергнутого остракизму Гордона...
     На следующий день Ивана Милата вывезли в суд. Там он лишь назвал себя, удостоверив тем самым свою личность, и просидел молча всё заседание. Детектив Лич, присутствовавший в суде, заявил о том, что обвинение в ограблении Ониенса предварительное, в ближайшие дни список будет значительно расширен. Понятно, что проситься под домашний арест в такой ситуации было просто немыслимо, но интересно то, что ни Милат, ни его адвокат такое ходатайство даже не заявили (что для невиновного человека, вообще-то, выглядело совершенно естественным!). Все, присутствовавшие в этом заседании, отмечали впоследствии, что Милат казался крайне удручённым.
     Оно и понятно, ведь он знал, каким будет результат обысков!
     А результат оказался неслыханным, на подобное не мог рассчитывать никто...
     В течение недели криминалисты "Целевой группы" отыскали и определили принадлежность огромного числа самых разнообразных предметов, принадлежавших жертвам убийцы туристов. Перечислим некоторые из этих находок:
        1) Синий спальный мешок, принадлежавший Симоне Шмидл, был найден в подвале дома на Циннабар-стрит.
        2) Там же оказались найдены принадлежавшие Симоне Шмидл палатка фирмы "Vaude Hogan", шнуры-растяжки, необходимые для её установки, и колышки. Шнуры из искусственного шёлка, использумемые в качестве растяжек, были грубо разрезаны ножом. Изучение уникальных особенностей этих шнуров показало, что они во всём идентичны тем, что были найдены на скелете Симоны Шмидл и использовались в качестве "поводка", посредством которого преступник управлял связанной жертвой. Т.о. было доказано, что найденный на скелете Симоны Шмидл в ноябре 1993 г. шнур присходил из комплекта палатки, принадлежавшего ей же.

Палатка Симоны Шмидл оказалась найдена в подвале дома на Циннабар-стрит. Её никто даже особо и не прятал...

        3) Изучение обнаруженной палатки фирмы "Vaude Hogan", найденной в подвале дома на Циннабар-стрит, показало, что она некомплектна. Отсутствовал эластичный ремень с "липучками" на концах, который использовался для обмотки чехла с палаткой. Криминалисты сравнили эластичную "обмотку", найденную на черепе Симоны Шмидл, со спецификацией палатки и оказалось, что перед ними тот самый отсутствующий ремень с "липучками". Справки наведенные в компании-производителе таких ремней (это была довольно известная фирма "O-MAT"), подтвердили предположение о том, что именно такими эластичными ремнями комплектовались палатки "Vaude Hogan" того типа, что имелся в распоряжении Симоны Шмидл. На основании этого следствие сделало вывод о том, что убийца замотал рот Симоне Шмидл эластичным ремнём от палатки.
     (на предыдущую страницу)                                                           (на следующую страницу)