| |
|
Виновный не назван.
Ощущение странности от всей этой истории лишь усилится, если добавить, что таинственный и неуловимый Флойд Стоктон вовсе не был ни таинственным, ни неуловимым. С декабря 2003 г. он преспокойно отбывал свой срок за упомянутое выше изнасилование в тюрьме "Airway heights" в городе Спокейн, штат Вашингтон. Подобно "неуловимому Джо" из известного анекдота, за ним никто не гнался просто-напросто потому, что никому из пенсильванского управления ФБР он не был нужен. Чуть позже, т.е. осенью 2004 г., благодаря тележурналистам канала "Fox News" всплыла ещё одна интересная подробность, заставившая всерьёз задуматься над политикой, проводимой правоохранительными органами округа Эри и штата Пенсильвании по расследвоанию гибели Брайана Уэллса. Речь идёт о любопытном свидетельстве профессора Университета штата Индиана Томаса Седвика (Sedwick), проезжавшего 28 августа около 13:45 по Пич-стрит. Сообщенное им место и время проверялось довольно легко, поскольку свидетель был там проездом и хорошо запомнил детали и маршрут его без труда можно было восстановить (с сопутствующим хронометражом). В общем, Седвик оказался в районе дома Уилльяма Ротштейна (разумеется, не зная этого) примерно за час до того момента, когда в отделении PNC-банка началось драматическое ограбление... Рассказ Седвика, впрочем, был совсем не об этом. Проезжая по Пич-стрит он заметил стремительно нагонявший его справа автомобиль "1970-х годов выпуска" золотистого цвета, за рулём которого находилась женщина. Она явно нарушала скоростной режим и вела себя опасно, а потому Седвик помигал ей задними фарами. Свидетель утверждал, что имел с женщиной визуальный контакт, она явно следила за его поведением на дороге, а он смотрел на неё, так что запомнил дамочку хорошенько. Чуть позже золотистая машина покинула улицу, совершив поворот с нарушением правил. По прошествии примерно месяца Седвик увидел женщину, сидевшую за рулём золотистого автомобиля, в телевизионных новостях - это была Марджори Диль-Армстронг. Чрезвычайно озадаченный этим совпадением, профессор позвонил в полицию Эри и как на духу рассказал свою историю. Он не знал, насколько она важна, в его случае интерес представлял сам факт совпадения места и времени... На другом конце провода Седвика выслушали, пообещали связаться в дальнейшем и положили трубку. Никто с профессором так и не связался. Озадаченный таким невниманием к собственной персоне и сообщаемой информации, Седвик через пару месяцев отзвонился журналистам на телеканал "Fox News" и рассказал свою горькую повесть от начала до конца. Ею журналисты заинтересовались и понятно почему: даже если Седвик и нёс какую-то чепуху, этот след заслуживал того, чтобы его "отработали". Но ведь наперёд никто не мог знать "чепуху" ли сообщал Седвик, верно? Возможно, его сообщение имеет важное значение для следствия! Так почему же его ингорируют? Журналисты сами взялись за дело: позвонили в полицию города Эри, отзвонились и в территориальное управление ФБР, напомнили о свидетеле, видевшем Диль-Армстронг в точно известное время в точно известном месте... Поинтересовались, нужен ли такой свидетель американским правоохранительным органам? После этого из офиса Бюро раздался один-единственный телефонный звонок и - всё! Более Седвика никто не беспокоил. Такое отношение к потенциально важному свидетелю озадачило журналистов и, выдержав паузу в несколько месяцев, они предали это историю огласке. После того, как летом 2004 г. Марджори Диль-Армстронг, наконец-то, стали допрашивать о возможной причастности Уилльяма Ротштейна к гибели Брайана Уэллса, информация о том, что дамочка была замечена в непосредственной близости от телевизионной вышки, стала широко обсуждаться в прессе и на телевидении. Объективности ради надо сказать, что сама по себе эта новость ничего не доказывала и никак не подкрепляла обвинения Диль-Армстронг в адрес Ротштейна - и адвокат умершего к тому моменту Ротштейна, и адвокат самой Марджори довольно логично объясняли возможность появления золотистой автомашины тем, что старые друзья и подельники (т.е. Ротштейн и Диль-Армстронг) просто-напросто решили в то время встретиться. У них имелся серьёзный повод для встречи - труп Родена в холодильнике Ротштейна, так что ничего удивительного в том, что Марджори могла 28 августа 2003 г. заехать в своему дружку нет. Кроме предположения об их встрече ничего более определённого из свидетельства Седвика вывести нельзя. Тем не менее, странная незаинтересованность американских правоохранителей в установлении местоположения и перемещений Диль-Армстронг во время инцидента в PNC-банке, привлекла внимание многих журналистов и экспертов, комментировавших ход расследования. Но в случае с Томасом Седвиком интересно и кое-что другое - в материалах расследования, оказывается, есть протоколы его допросов, датированные... 5 сентября 2003 г. и 27 июля 2005 г.! совершенно очевидно, что первый протокол фальсифицирован - во-первых, Седвик сам отрицает факт общения с полицией или ФБР в те дни, а во-вторых, 5 сентября подобный вопрос вообще был лишён смысла, поскольку Седвик опознал Диль-Армстронг только после её показа по местному телевидению, т.е. в 20-х числах сентября! До этого момента он даже и не думал, что встреча на дороге с жёлтым автомобилем "модели 1970-х гг." каким-то образом связана с историей ограбления отделения PNC-банка и убийством Родена. Соответственно, он не звонил в полицию, а значит, никто его не мог допрашивать в начале сентября. Появление в материалах расследования протокола допрсоа Седвика, датированного 5 сентября 2003 г. - явное свидетельство довольно грубой подтасовки документов и "подгонки" следственных материалов под нужный результат. Причём, подгонка эта осуществлялась спустя несколько лет после описываемых событий, когда многие детали произошедшего подзабылись либо вообще остались неизвестны новым работникам ФБР и офиса окружного прокурора. В своём месте мы подробнее остановимся на этой теме... Довольно активен в конце 2004 - начале 2005 гг. стал и младший брат погибшего Джон Уэллс. В то время он дал ряд интервью, из которых публика узнала массу интересных деталей, замалчивавшихся до того пресс-службами полиции, ФБР и Департамента юстиции штата. Прежде всего, Джон подчёркивал то обстоятельство, что никто не принёс извинений родным и близким трагически погибшего Брайана - между тем, это обычная практика в отношении жертв терактов или несчастных случаев, вызвавших значительный общественный резонанс. Принося извинения правоохранительные органы тем самым признают: недосмотрели, дескать, не учли нюансов, сожалеем. Поскольку в данном случае никто ничего подобного произнести не потрудился, стало быть, делал вывод Джон Уэллс, погибший рассматривается не как несчастная жертва, а... кто? Это был первый момент, который очень беспокоил брата погибшего: в каком статусе фигурирует Брайан Уэллс в документах следствия: он соучастник? пособник? организатор? или, всё-таки, он жертва? Дальше рассуждения Джона становились только интереснее. Он заявил, что хотя власти официально огласили содержание 9 листов с текстом "инструкций" для Человека-С-Бомбой-на-Шее, ему, Джону Уэллсу, предоставили фотокопии только 4. В разглашенном содержании остальных пяти листов ФБР допустило какие-то искажения, которые могут быть выявлены путём сличения с фотокопиями оригиналов. Для чего это сделано? Возможно, умышленные искажения призваны раскрыть самооговор сумасшедшего, вздумавшего приписать это преступления себе - такое случается довольно часто в резонансных расследованиях. Скрывать, либо искажать детали - это обычная практика следственных органов, однако рассуждения Джона Уэллса этим не ограничивались.
 Он сообщал, что на деталях погубившей его брата бомбы обнаружены следы ДНК, происходившие от двух человек. И задавался логичным вопросом: почему следствие ничего об этом не сообщает? о подозрениях в адрес покойного Ротштейна - прошедшего, кстати, проверку на полиграфе! - напоминать не забывают при всяком удобном случае, а вот о том, кому принадлежит ДНК с элементов взрывного устройства - ни гу-гу... Почему? Очевидно, потому, что это не ДНК Ротштейна и вообще не лиц, с ним как-то связанных. Наконец, ещё одним серьёзным аргументом в пользу невиновности собственного брата, Джон считал следующую деталь: накануне трагедии Брайан договорился с сестрой и матерью вместе провести вечер. Они должны были сходить в кинотеатр, а потом посидеть в ресторанчике. Времяпровождение тривиальное, но только не для человека, который знает, что ему предстоит грабить банк с настоящей бомбой на шее. Если Брайан Уэллс действительно был соучастником заговора, то как он мог до такой степени хладнокровно планировать распорядок самого опасного в своей жизни дня? Джон Уэллс считал, что Брайан не был монстром и наличие планов о совместном с сестрой и матерью походе в кино - лучшее подтверждение тому, что накануне он даже не представлял, в какую историю окажется вовлечён. Правоохранительные органы упорно игнорировали выступления Джона Уэллса, не считая нужным как-то парировать или объяснять приводимые им аргументы. Это демонстративное равнодушие властей явно выводило Джона из себя. Уже летом 2005 г. он открыто заявил, что окружной прокурор Брэд Фолк (Brad Foulk) фальсифицирует расследование. И этот выпад тоже был проигнорирован. В общем, к Джону Уэллсу власти демонстрировали отношение такое, словно бы он являлся эдаким городским сумасшедшим, на которого и обижаться не следует, и вообще всерьёз реагировать на его эскапады не нужно. Расследование шло своим неспешным чередом - без каких-либо всплесков и прорывов - вплоть до конца весны 2005 г., когда у специального агента Джеральда Кларка вдруг открылся настоящий фонтан ценных мыслей, идей и информации. О причинах столь неожиданного "фонтанирования" поговорить придётся особо в другом месте, но поподробнее остановитться на событиях той поры здесь и сейчас необходимо. В ряду этих событий одним из важнейших следует считать появление в деле весьма любопытной информации, полученной специальным агентом Кларком от ценного свидетеля, имя и фамилия которого не оглашены и поныне. Этим свидетелем оказалась женщина, называвшая сама себя подругой Марджори Диль-Армстронг. Дамочка оказалась настоящим кладезем изобличающей Марджори информации. На допросе, проведенном 11 мая 2005 г., таинственная осведомительница сообщила, что Диль-Армстронг обстоятельно рассказала ей о событиях, так или иначе связанных с "Бомбой на шее". Она, якобы, призналась в том, что помогала Ротштейну в изготовлении бомбы и ружья, замаскированного под трость! Если верить словам информатора, Марджори наблюдала за трагическими событиями у McDonalds'а, находясь в это время возле магазина "Barnes & Noble" по адресу Пич-стрит, 5909 - это менее чем в 1,5 км. от места преступления (если быть совсем точным, то парковка находилась по адресу Пич-стрит, 5933). Туда её привёз Ротштейн, они вместе сидели в его автомашине, слушали новости по радио и наблюдали за разворачивавшимися событиями. Более того, Диль-Армстронг, якобы, призналась в том, что была лично знакома с Брайаном Уэллсом. Знакомство их имело место примерно за год до гибели последнего. Об Уэллсе она отзывалась пренебрежительно, говорила, будто тот был алкоголиком. Мотивом же столь хитро задуманного преступления стало обоюдное желание подельников поправить материальное положение - и Ротштейн, и Диль-Армстронг нуждались в деньгах и ограбление банка показалось им неплохим способом преодолеть материальные затруднения. 26 мая 2005 г. специальный агент Кларк приехал в государственный коррекционный центр (так называется официально тюрьма, где содержалась Диль-Армстронг) в Манси по просьбе Марджори. Содержание их беседы свелось к следующему: Диль-Армстронг соглашалась дать информацию о попытке ограбления банка, предпринятой Ротштейном и Стоктоном, а также подтвердить факт изготовления бомбы в доме Ротштейна, в обмен на перевод в женскую тюрьму в городке Кембридж-Спрингс, штат Пенсильвания, которая была известна гораздо более мягкими условиями содержания заключённых. Согласно официальной версии событий переговоры эти оказались результативны - перевод Марджори в скором времени состоялся, но ещё до отъзда случилось немало интересного. Уже 3 июня 2005 г. поездка Джеральда Кларка в тюрьму в Манси принесла неожиданный результат. По просьбе спецагента оперативная часть тюрьмы организовала "агентурное сопровождение" Диль-Армстронг и в течение нескольких дней внутрикамерный осведомитель (точнее, осведомительница) услышала от Марджори немало интересного (в силу очевидных причин личность женщины-осведомителя не раскрыта до сих пор).
 Так, например, агент сообщила, что в беседе с нею Диль-Армстронг признала факт убийства ею Джеймса Родена, которому были известны детали планируемого ограбления отделения PNC-банка. Марджори неосторожно рассказала и о том, что к подготовке ограбления был привлечён Флойд Стоктон. Когда осведомительница поинтересовалась мотивом совершения столь странного преступления, Марджори ответила, что для всех участников задуманного ограбления мотив был одинаков - желание заработать деньги. Через неделю, 10 июня, тюремный осведомитель сообщила Джеральду Кларку новую порцию новостей. Повторив уже звучавший прежде рассказ про осведомлённость Родена о планах подготовки банковского ограбления, агент сообщила и кое-что новенькое. Из её слов следовало, будто Диль-Армстронг признала факт личного знакомства Уилльяма Ротштейна с Брайаном Уэллсом и более того, уточнила, что последний был посвящён в план ограбления, другими словами, являлся соучастником планируемого преступления. Помимо этого тюремный осведомитель сообщила, что Диль-Армстронг обмолвилась о том, что каркас взрывного устройства, собранного Ротштейном, был стальным. На тот момент детали конструкции "Бомбы-на-шее" не были широко известны и данная информация подтверждала точность источника. Удачи расследования этим не ограничились. Уже 16 июня в деле появилось очередная порция новостей от тюремной осведомительницы. Она подтверждала прежнее сообщение о том, что по словам Диль-Армстронг убитый взрывом бомбы Брайан Уэллс был знаком с Уилльямом Ротштейном. И добавляла, что последний изготовлял взрывное устройство, читая специальную литературу по данной тематике. В общем, внутритюремный осведомитель выдал ФБР настоящий фонтан откровений, сорвав весь покров таинственности над историей ограбления отделения PNC-банка. По удивительному стечению обстоятельств уже на следующий день - 17 июня 2005 г. - Джеральд Кларк сумел отыскать ценного свидетеля, пожелавшего рассказать интригующие подробности об Уилльяме Ротштейне (этот свидетель также остался анонимен и в следственных документах, преданных огласке, его фамилия старательно замазана). Упомянутый свидетель на протяжении многих лет был близким другом Ротштейна или, по крайней мере, выдавал себя за такового. Согласно показаниям этого человека, в июне 2003 г. он участвовал в некоторых работах, которые Ротштейн проводил в своей домашней мастерской. Подхалтуривал, так сказать. Однако, где-то ближе к середине лета Уилльям попросил его некоторое время не приходить к нему в дом из-за того, что он сильно загружен работой по одному "деловому проекту". Свидетель утверждал, что Стоктон также принимал участие в этом таинственном "проекте". В детали таинственного "проекта" свидетель посвящён не был (что логично). Но самое интересное в показаниях таинственного анонима заключалось даже не в этом, а в том, что по невероятному совпадению вечером именно 28 августа 2003 г. (т.е. в день инцидента в отделении PNC-банка и гибели Брайана Уэллса) он почему-то зашёл в дом Ротштейна (несмотря на действовавший более месяца запрет!). Там он обнаружил взволнованных Ротштейна и Стоктона, обсуждавших блокирование Пич-стрит силами полиции. При этом Ротштейн выразился в том духе, что они недостаточно защищены от подозрений (Нельзя без сарказма отметить сколь удачного свидетеля приобрело ФБР в лице таинственного анонима! Человек оказывается в нужном месте в самое нужное время и в его присутствии заговорщики ведут себя крайне неосторожно... Вах! Да это же просто золото, а не свидетель, находка для любого следователя!). Наконец, 5 июля 2005 г. в тюрьме в Кембридж-Спрингс, куда, наконец, была переведена Марджори Диль-Армстронг по договорённости с Кларком, состоялся допрос, имевший принципиальное значение для последующего развития событий.
  Помимо Джеральда Кларка и Марджори Диль-Армстронг в допросе участвовал поверенный в делах последней Ларри Д'Амброзио (Larry D'Ambrosio). Ларри являлся не только профессиональным адвокатом по уголовным делам, но и многолетним другом Марджори (в одном из интервью Марджори признала, что дружит с Ларри более сорока лет). На допросе 5 июля Марджори официально признала свою собственную вовлечённость в попытку ограбления PNC-банка, а также пояснила, что убийство Родена находится в непосредственной связи с запланированным ограблением. В июле 2003 г. отношения Родена и Ротштейна резко испортились из-за того, что первый выразил твёрдое несогласие с использованием в ограблении настоящего взрывного устройства и пригрозил сообщить властям о готовящемся преступлении, если его точка зрения будет проигнорирована. Поэтому Уилльям Ротштейн категорически потребовал от Марджори убить любовника. Что Диль-Армстронг вскоре и сделала. Отвечая на вопрос о причинах, побудивших её и Ротштейна заняться подготовкой банковского ограбления, Марджори сказала, что причина была всего лишь одна и притом крайне тривиальна - потребность в деньгах. Материальное положение подельников было не очень хорошим: Марджори вечно не хватало денег, а Ротштейн нуждался в значительной сумме поскольку ему требовалось срочно откупиться от родной сестры, согласно условиям договорённости между ними (Ротштейн наследовал целиком дом родителей, а его 1/2 стоимости должен был выплатить сестре деньгами. Условия этой договорённости были зафиксированы нотариально и Уилльям не мог бесконечно тянуть с выплатой.). Сестра Пола, если верить объяснениям Марджори, отказывалась идти навстречу брату и, требуя денег, оказывала на Уилльяма сильное психологическое давление. Помимо этого, Диль-Армстронг в ходе допроса сообщила о том, что именно она передала Уилльяму Ротштейну два кухонных таймера "Sunbeam", использованные впоследствии в бомбе. Это означало, что Диль-Армстронг повинна не только в недонесении о готовящемся преступлении, но и в том, что принимала непосредственное участие в изготовлении взрывного устройства. Перед тем, как сделать подобное признание, женщина проконсультировалась с адвокатом и тот её заверил, что она должна рассказать эти подробности и такого рода откровенность не пойдёт ей во вред (прямо скажем, адвокат Ларри Д'Амброзио дал очень плохой совет своему клиенту!). Также Марджори рассказала о том, где находилась во время событий у отделения PNC-банка, т.е. во время попытки его ограбления, последующих переговоров Брайана Уэллса с полицией и взрыва бомбы на его шее. По уверению дамочки, она сидела в собственной автомашине, припаркованной возле здания под №5933 по Пич-стрит, в котором находилась кафешка сети "Kentucky fried chicken" (это примерно в 1,5 км. от отделения банка, которое Уэллс пытался ограбить). Т.е. Диль-Армстронг подтвердила информацию, полученную к тому времени специальным агентом Кларком от женщины-осведомительницы. Допрос 5 июля имел принципиальное значение для последующего хода расследования, ведь именно тогда Диль-Армстронг впервые официально признала наличие сговора группы лиц с её участием с целью совершения банковского ограбления. Выражаясь просто и без литературных экивоков, можно сказать, что Марджори "сдала саму себя, как стеклотару". Зачем она это сделала? Какие получила бонусы за своё невероятное признание? Скажем сразу - никаких, достойных упоминания, хотя с такого рода утверждением мы несколько забежали вперёд. Здесь самое время сказать несколько слов о том, почему данное признание появилось спустя год с начала допросов Марджори Диль-Армстронг в связи с расследованием гибели Брайана Уэллса. Действительно, ведь первый допрос на тему "Ротштейн - главный организатор ограбления PNC-банка" имел место ещё в июле 2004 г. Однако Марджори всё это время утверждала совсем не то, в чём созналась 5 июля. Она говорила следующее: мне было известно, что в доме Уилльяма скрывается какой-то беглый уголовник, они вдвоём мастерят бомбу, но вот ни малейшего понятия о планах по использованию заложника и бомбы не я имела. Так почему же через год она сделала совсем иное признание? Много лет спустя - уже после 2010 г.- Марджори сообщила, что весной 2005 г. ФБР предложило ей сделку с правосудием. Сводилась эта сделка к следующему: Диль-Армстронг признаёт своё участие в заговоре с целью ограбления PNC-банка общественно опасным способом (т.е. посредством возможного подрыва бомбы) и даёт показания против Уилльяма Ротштейна, из которых следует, что последний являлся инициатором этого ограбления и изготовил взрывное устройство. За такого рода признание Марджори гарантируется всего 5 лет тюремного заключения, а её отсидка за убийство Родена окажется минимальной - 7 лет (напомним, что судья назначил "вилку" в диапазоне от 7 до 20 лет в зависимости от здоровья Марджори и её поведения в заключении). Т.о. Диль-Армстронг получит по двум разным уголовным делам по совокупности "всего лищь" 12 лет, в то время как за одно только убийство Родена ей реально придётся "тянуть лямку" 20 лет. Имелся и ещё один момент, повлиявший на решение Марджори. Как было отмечено выше, Ларри Д'Амброзио являлся её многолетним другом и именно он уговорил Диль-Армстронг принять предложение спецагента Кларка. Впоследствии Марджори пришла к выводу, что адвокат в силу неких причин действовал не в её интересах, а находился в сговоре с ФБР. Так это или не нет, сказать довольно трудно, особенно, принимая во внимание, что Диль-Армстронг - дамочка весьма специфическая и лживая. Тем не менее, зная, как развивались события далее, трудно отделаться от ощущения, что она действительно стала объектом недобросовестной манипуляции, поскольку сделанное признание ни в чём ей не помогало и объективно она проиграла от пресловутой "сделки с ФБР". "Пресловутой" потому, что никакой сделки на самом деле и не было, и сотрудники правоохранительных органов впоследствии утверждали в один голос, что даже предложений о "сделке" никто из них никогда Марджори не делал. Приходится признать, что история "сознания" Диль-Армстронг на допросе 5 июля 2005 г. действительно очень мутная и нелогичная. Но как увидим из дальнейшего, это всего лишь один из большого числа странных и труднообъяснимых элементов того сложного паззла, каким оказалось расследование попытки ограбления отделения PNC-банка и гибели Брайана Уэллса. Примерно в то же время - т.е. когда о подозрениях ФБР в адрес Уилльяма Ротштейна стало широко известно - с воспоминаниями о нём в печати и на телевидении выступили люди, хорошо знавшие подозреваемого. Его младшая сестра Пола и многолетний друг Рони Голден (Roni Golden) нашли немало тёплых слов в адрес покойного. Прежде всего, они подчёркивали, что Ротштейн совершенно не подходил под типологию убийцы-изготовителя бомбы. Он не являлся психопатом или социопатом, напротив, всю жизнь работал, оставался на виду множества людей и придерживался строгих религиозных правил. Он преподавал на полставки в одной из местных школ и если бы поведению Уилльяма были присужи какие-то девиантные черты, то школьники обязательно бы это заметили. Понятно, что в скором времени о странностях учителя труда стало бы известно и школьной администрации. Испытывая нехватку денег, Уилльям подрабатывал электриком и его очень хорошо знали в округе. Кроме того, он вёл бесплатный шахматный кружок, что совершенно нетипично для психопатов - эта категория лиц не любит трудиться в принципе, а уж альтруистический труд им вообще противен. Ротштейн же много работал и не проводил время в праздности. Он был лишён тщеславия и тот факт, что имея высшее образования, он зарабатывает хлеб насущный физическим трудом, его нисколько не беспокоил - напротив, он делал то, что ему нравилось и никакого внутреннего конфликта по этому поводу не переживал. Уилльям был человеком очень добрым и никогда не отказывал в помощи - об этом на разные лады говорили совершенно разные люди и вряд ли все они лгали. Очень интересно о Ротштейне уже после его смерти отозвался адвокат Плэсиди, представлявший интересы Уилльяма в последний год его жизни: "Я думаю, что он был очень хорошим парнем... очень предупредительным человеком" (дословно: "I think he was just a very nice guy... a very helpful man"). Такая характеристика как-то плохо сочеталась с психологическим портретом создателя бомбы, который, как мы помним, рисовал образ мрачного, нелюдимого психопата, остро переживающего свою жизненную несостоятельность. После этого небольшого, но необходимого отступления, вернёмся к фабуле повествования. | |
| . |
