| |
|
УБИЙСТВА. Виновный не назван.
Между тем, прокуратура не спешила заключать Сэмуэля под стражу. Ему, видимо, умышленно дали "повариться в собственном соку" несколько дней. Ожидание ареста очень психологически давит на человека и приём этот довольно часто используется правоохранительными органами. Полиция явилась в дом Ричарда Шэппарда с ордером на арест Сэма поздним вечером 30 июля 1954 г. Время было выбрано с иезуитским коварством - дело в том, что в США запрещены ночные допросы и было ясно, что после привода в тюрьму Сэм просто-напросто ляжет спать в камере. Казалось бы, зачем арестовывать его сейчас, арестуйте завтра утром! Но нет, расчёт следователей строился на том, что бессонная ночь в тюремной камере (а у всех, кто впервые попадает в тюрьму, первая ночь бессонная) лишит арестованного сил и на следующее утро он окажется готов к "сотрудничеству со следствием". В 22:30 30 июля полицейский конвой вывел Сэма Шэппарда из дома родителей. И перед домом, и по прибытии в тюрьму их фотографировали журналисты - они оказались кем-то заботливо предупреждены об ожидавшемся "неожиданном" аресте. О нём ничего не знали лишь сам Шэппард, его родные и адвокат.  На следующий день последовал первый продолжительный допрос - он длился 9 часов. 1 и 2 августа 1954 г. допрос продолжился; на этот раз его суммарная продолжительность составила 13 часов. Эмоциональный накал допросов был чрезвычайно велик, Сэма Шэппарда допрашивали, сменяя друг друга, четыре пары детективов. Арестованный ни на йоту не отошёл от изложенной прежде версии событий и не признал своей виновности. Адвокат Корриган, находившийся в отъезде, появился в кливлендской тюрьме в 0:45 1 августа. Он потребовал допуска к подзащитному, в чём ему отказали со ссылкой на правила тюремного распорядка, запрещавшие встречи арестантов с посетителями после 19:00. Однако, Корриган в своём требовании опирался на существовавшую правовую норму, позволявшую адвокату проводить встречу со своим подзащитным в первый раз после ареста в любое время (смысл этого правила заключался в том, что защитник д.б. проинструктировать подзащитного относительно его прав в отношении тюремной администрации и правилах поведения после ареста, а также убедиться в его адекватности и состоянии здоровья; если арестант был травмирован при задержании, адвокат тут же д.б. связаться с представителем тюремной администрации и заявить ходатайство об обследовании подзащитного независимым врачом). Несмотря на обоснованность требования адвоката, Корригану во встрече с Сэмом Шэппардом отказали. Упорное нежелание арестованного признать свою вину вызвало крайнее раздражение следователей. Именно этим раздражением можно объяснить тот фокус, на который они решились 3 августа. В этот день полицейские задержали Спенсера Хоука, мэра Бэй-виллидж, и доставили его в кливлендскую тюрьму. Прокурор округа начал его допрос, трагическим голосом объявив о том, что Сэм Шэппард "разоблачил вас, мистер Хоук". Прокурор сделал вид, будто у него на руках имеются показания Шэппарда, из которых явствует, будто именно он - Спенсер Хоук - убил Мэрилин Шэппард. В том, что утверждал прокурор Фрэнк Каллиган не было ни слова правды - Сэм никогда не говорил ничего подобного. Но Спенсер-то этого не знал! А весь антураж - тюремные стены, конвой, серьёзное лицо прокурора напротив - убеждали его в серьёзности происходившего. С мэром приключилась истерика. На протяжении четырёх часов он пытался вспомнить хоть что-нибудь порочившее Сэма Шэппарда и обелявшее его самого (надо сказать, ничего интересного для прокурора он так и не вспомнил!). В конце-концов, Хоук немного взял себя в руки и потребовал очной ставки с арестантом. Когда Шэппарда ввели в камеру, Хоук набросился на него с кулаками и воплями "негодяй! подлец! лгун!", мэра едва оттащил конвой и присутствовавшие полицейские. Сэм Шэппард ни сном, ни духом не знавший о подготовленной инсценировке, был поражён этим нападением. Разумеется, на очной ставке всё моментально выяснилось и Спенсера Хоука немедленно выпустили из тюрьмы. Этот эпизод очень выпукло демонстрирует методы работы американской прокуратуры образца 50-х годов прошлого века и степень уважения её представителями гражданских прав и свобод населения. Честное слово, голословные упрёки, которые раздаются в адрес сталинских правоохранительных органов в том, что они допускали "беззастенчивые манипуляции фактами и незаконные методы ведения следствия" заметно тускнеют на фоне таких вот невыдуманных историй. Самое забавное, что прокуратура округа Кайохога, устроившая с мэром Бэй-виллидж постыдный спектакль, и не подумала приносить извинения; ну, подумаешь, нацепили на "народного избранника" наручники, ну продержали его в тюрьме четыре часа, ну оклеветали, попугали, потрепали нервы, так что с того? не застрелили же ведь, правда?! Пальцем даже не тронули, домой привезли на машине... В августе 1954 г. адвокат Уилльям Корриган попытался привлечь к делу в качестве независимого эксперта-криминалиста Энтони Казлаускаса, долгое время отработавшего судебным медиком. По американским законам защита имеет право приглашать специалистов, не связанных с правоохранительными органами. Цель таковых частных экспертов - независимая оценка представляемых обвинением улик и вещественных доказательств, причём следственные и судебные власти не вправе препятствовать им в допуске к материалам следствия в полном объёме для ознакомления. Однако, и тут прокуратура пошла на явное нарушение буквы и духа закона. Корригану заявили, что его эксперт не будет допущен в дом Шэппардов ни под каким видом. А Казлаускасу конфиденциально сообщили, что если он подключится к "делу Сэма Шэппарда", то на его карьере "независимого эксперта" будет поставлен крест. Тот не стал искушать судьбу и отказался от сотрудничества с Корриганом. Тогда адвокат обратился в окружной суд с ходатайством об освобождении арестованного под залог. Судья имел право остановить действие прокурорского ордера на арест и оставить обвиняемого на свободе до рассмотрения дела в суде. Ходатайство Корригана рассматривалось 16-17 августа 1954 г. В помещении суда поставили 20 кресел для журналистов, поскольку внимание средств массовой информации к "делу Сэма Шэппарда" не только не уменьшалось, но напротив, день ото дня увеличивалось. Сначала адвокату удалось добиться желаемого результата. Он заявил, что его подзащитный сам является потерпевшим в деле, виновность в котором ему инкриминируют; справедливо указал на то, что против арестованного нет ни одной прямой улики; он не признал выдвигаемых против него обвинений и, наконец, его здоровье до сих пор не восстановлено в полном объёме после перенесённых травм. Обвинение со своей стороны представило нескольких свидетелей, заявивших, что Шэппард лжив и двуличен, мэр Бэй-виллидж Спенсер Хоук, в частности, назвал его "Джекилом и Хайдом". Тем не менее, речь Корригана убедила судью санкционировать освобождение Шэппарда под залог в 50 тыс. $, который тут же был представлен. Ночь с 16 на 17 августа 1954 г. Сэмюэль Шэппард провёл в доме родителей. Это была его последняя ночь на свободе на много-много лет вперёд. На следующий день прокурор округа заявил в суде, что Сэм Шэппард обвиняется в предумышленном двойном убийстве (ведь жена его была беременна!), осуществлённом с особой жестокостью, а потому прокуратура будет настаивать на квалификации совершённого им преступления как "убийство первой степени". Ввиду материального достатка Сэма Шэппарда, а также наличия у него состоятельных родственников и друзей, обвинение считало его способным покинуть пределы штата и дабы не допустить этого потребовало вернуть обвиняемого в тюрьму. Судья, не моргнув глазом, отменил собственное вчерашнее постановление об освобождении под залог и Сэм Шэппард был взят под стражу в зале суда. Журналисты, жаждавшие сенсации, её получили. Шоу состоялось, всем, кто следил за "делом Сэма Шэппарда", было что обсудить. Далее в расследовании возник двухмесячный перерыв. Вплоть до середины октября 1954 г. в рамках расследования на первый взгляд не происходило ничего существенного. Прокуратура готовила обвинительный акт. Вкратце его тезисы можно суммировать следующим образом: - М о т и в: Сэмюэль Шэппард не имел намерения продолжать совместную жизнь со своей женой и уже с начала 1954 г. планировал развод. Он регулярно изменял нелюбимой жене, причём помимо случайных связей, в его жизни на протяжении последних полутора лет присутствовала и устойчивая привязанность к Сьюзен Хейс, которую он обещал взять в жёны. Вторая беременность Мэрилин Шэппард с одной стороны резко осложнила формальное получение её согласия на развод, а с другой - грозила значительно увеличить величину алиментов, которые она могла получить после его оформления. Кроме того, Сэмюэлю грозил раздел имущества, при котором мужчина-инициатор развода получал гораздо меньше брошенной им жены с двумя детьми. В начале июля 1954 г. Сэм Шэппард посчитал, что убийство жены, обставленное как попытка ограбления, даст ему возможность стать свободным мужчиной и избавит от неизбежной при разводе материальной ответственности перед Мэрилин; - С п о с о б о с у щ е с т в л е н и я: После того, как Мэрилин Шэппард проводила гостей - Нэнси и Дональда Ахерн - между супругами возникла ссора. Они отнюдь не легли спать и поэтому в доме долго горел свет, который видела Дорис Бендер с противоположной стороны Лэйк-роад. Что послужило конкретной причиной скандала, сказать в точности уже не представлялось возможным, но в какой-то момент времени, видимо, в 3:15 ночи, когда остановились часы Мэрилин, супруг напал на неё, нанося удары каким-то медицинским инструментом. Чтобы извлечь его из саквояжа, он с лихорадочной поспешностью высыпал его содержимое на пол. После убийства супруги, Сэмюэль положил орудие преступления на подушку, в результате чего на ней образовался симметричный след. В ходе борьбы с жертвой убийца сам получил серьёзные ранения. Стремясь придать преступлению видимость сексуального, убийца осуществил с телом некоторые посмертные манипуляции: расстегнул верхние пуговицы пижамы Мэрилин и обнажил её грудь, подтянул за ноги тело к краю кровати и спустил на пол ноги (на простыне остались кровавые следы, указывавшие на волочение тела); - П о с л е д у ю щ и е д е й с т в и я и м а н и п у л я ц и и: С момента убийства и почти до 6 часов утра (т.е. примерно 2,5 часа) Сэм Шэппард был занят тем, что создавал такую обстановку на месте преступления, которая по его мнению д.б. соответствовать действиям грабителя: открыл двери в доме, переворошил содержимое стола в гостиной первого этажа, снял со своей руки золотые часы и кольцо, которые сложил в мешок и выбросил за домом и пр. Он тщательно вымылся, уничтожая следы крови, которых на его теле было множество. Шэппард уничтожил белую футболку, которая вся была в крови убитой им жены, а также орудие убийства (где и каким образом это было сделано обвинительное заключение не объясняло, что и понятно - никакими данными на сей счёт следствие не располагало). Лишь после этого он позвонил супругам Хоук и вызвал их в дом. Доводы в пользу виновности Сэмуэля Шэппарда тезисно можно было сформулировать так: - Посторонний человек не мог проникнуть в запертый дом без взлома замков (чего не наблюдалось); - Появление в доме постороннего лица вызвало бы беспокойство собаки (сам Шэппард-старший признавал, что собака не лаяла, кроме того, её лай разбудил бы 7-летнего сына); - Рассказ о крике жены, который услышал Сэм Шэппард, находясь на первом этаже, выглядел крайне неубедительно, поскольку сын, находившийся куда ближе к спальне, этого крика не слышал и продолжал спокойно спать; - Сэм Шэппард-старший признал, что не может объяснить когда и как исчезла его футболка (очевидно, что постороннему преступнику не было никакого смысла снимать её и уносить с собою). Между тем, окровавленная футболка грозила выдать с головою его причастность к убийству жены; - Действия убийцы-грабителя, если таковой действительно существовал, представлялись крайне нелогичными, ведь фактически из дома Шэппардов не пропало ничего ценного. Даже снятые с руки Сэмюэля часы и кольцо грабитель почему-то выбросил за домом. Как такового ограбления не было, имело место лишь его имитация, а значит, ограбление не могло служить мотивом преступления. Жертва не была изнасилована, что указывало на то, что и сексуальный мотив в этом деле отсутствовал. Наиболее достоверным мотивом представлялась ненависть к жертве, глубокая личная неприязнь, усиленная аффектом, т.е. мгновенной бесконтрольной вспышкой ярости; - В спальне были обнаружены отпечатки пальцев только Мэрилин и Сэмюэля Шэппард. Убийца, если только им являлся посторонний мужчина, д.б. оставить свои отпечатки пальцев на деревянных деталях кровати Мэрилин, т.к. он явно опирался на кровать при манипуляциях с телом жертвы; - Шэппард не смог объяснить по какой причине вызвал в свой дом супругов Хоук, а не полицию. Его объяснения, данные во время допросов после ареста ("я надеялся, что, быть может, они что-то сделают для Мэрилин"), звучали неубедительно, поскольку к этому времени он уже точно знал, что его жена мертва (он дважды ощупывал её горло и запястье, проверяя пульс); - Если Сэмюэль Шеппард действительно дважды щупал пульс на шее и запястьи Мэрилин, то на его пальцах д.б. остаться мазки крови (между тем, этого не наблюдалось, а значит, он успел смыть кровь до появления в доме супругов Хоук); - У преступника, если только им был посторонний человек, не было нужды уносить с собою орудие преступления, между тем, в данном деле оно отсутствовало. Причина, видимо, крылась в том, что орудие явно указывало на убийцу. Чтобы замаскировать использование медицинского инструмента из своего саквояжа, которым мог воспользоваться прежде всего сам хозяин, Шэппард выбросил лампу-ночник, стоявшую на тумбочке Мэрилин; - Похищение денег из портмоне Сэма Шэппарда и медицинских препаратов из его докторского саквояжа представлялись следователям лишь имитацией действий грабителя-наркомана. Настоящий грабитель, совершивший спонтанное убийство хозяина вещей, скорее всего не стал бы рассматривать свои "трофеи" на месте преступления, а забрал бы их с собою, дабы спокойно исследовать их содержимое в другой, более безопасной для него обстановке. В этом случае портмоне и саквояж д. б. исчезнуть; - Сэмюэль Шэппард так и не смог объяснить почему между моментом смерти его жены в 03:15 и телефонным звонком супругам Хоук в 05:45 оказался столь значительный интервал времени. Нельзя не признать, что хотя вышеизложенные доводы выглядели весьма разумными и логичными, всё же базировались они на косвенных уликах и весьма односторонней трактовке событий. Уже осенью 1954 г. стали известны некоторые факты, позволявшие оспорить умозаключения следователей из окружной прокуратуры, но вся эта информация была ими весьма цинично проигнорирована. Назовём некоторые из подобных фактов: - о б н а р у ж е н и е ф у т б о л к и: разорванная белая футболка, соответствующая тому размеру, который носил Сэм Шэппард, в июле 1954 г. была обнаружена под кустами на берегу озера Эри. Футболка лежала буквально в 5 метрах от границы участка, которым владели Шэппарды, в направлении общественного парка Хантингтон. Если стать лицом к озеру Эри, то по правую руку от участка Шэппардов располагался общественный парк, а по левую находились частные владения, в т.ч. семей Хоук и Ахерн. Очевидно, что преступнику, если таковой действительно существовал, имело смысл бежать как раз в сторону парка, а не частных владений, где он мог нарваться на хозяев или сторожевых собак. Обнаруженная белая футболка, не имевшая, кстати, следов крови, была осмотрена полицейскими, но интереса у них не вызвала, для опознания она никому не предъявлялась и к делу приобщена не была; - и с с л е д о в а н и е ч а с о в: поскольку в "деле Сэма Шеппарда" фигурировали двое часов, остановившиеся в разное время, криминалистам важно было объяснить, почему это произошло. В случае с часиками Мэрилин Шэппард ответ оказался прост: механизм вышел из строя в результате сильного удара по корпусу. Это мог быть либо удар, нанесённый по часам, когда женщина закрывала лицо левой рукою, либо сотрясение при падении часов со стола на пол гостиной. В любом случае время, которое показывали женские часики - 3:15 - являлось моментом нештатного силового воздействия на них, связанного с действиями преступника. С часами Сэма Шэппарда всё оказалось куда сложнее: выяснилось, что их механизм был совершенно исправен, но он остановился из-за попадания внутрь корпуса воды. Исследование показало, что залитые водой часы могли идти ещё 45 минут. Поскольку часы Сэмюэля показывали 5:00, получалось, что вода попала в корпус в 4:15, т.е. спустя час после остановки часов Мэрилин. Произойти это могло только вне дома, во время борьбы Шэппарда с преступником на берегу озера. Т.о. получалось, что преступник после нападения на Мэрилин пробыл в доме Шэппардов ещё довольно долго (около часа); тем самым преступление оказывалось весьма растянутым во времени. Если Сэмюэль около часа пролежал без сознания в спальне, а затем ещё примерно столько же на берегу озера, то факт задержки его телефонного звонка с вызовом помощи получал вполне убедительное объяснение. Надо ли говорить, что в обвинительном заключении данное умозаключение обходилось полным молчанием? - о б н а р у ж е н и е д в е р и в п о д в а л: об этом уже было написано выше. Тот факт, что в доме Шэппардов по истечении двух недель с момента совершения убийства вдруг обнаружился третий вход, чрезвычайно раздосадовал полицейские власти. Разговоров о возможности попасть в дом через подвал они всячески избегали; на плане дома, который был представлен в суде в ноябре 1954 г., люк в подвал не был изображён; на этом плане не было и двери из подвала на улицу. Полиция, а затем и прокуратура постарались сделать вид, будто подвала под домом вообще не существовало. Как станет ясно из дальнейшего, перед началом судебных заседаний по "делу Шэппарда" для членов жюри присяжных будет устроена экскурсия на место преступления; присяжным покажут дом, гостиную на первом этаже, залитую кровью спальню, но никто из сопровождающих полицейских и словом не обмолвится о существовании люка в полу гостевой комнаты. Судебный процесс "народ штата Огайо против Сэмюэля Шэппарда" фактически начался с отбора кандидатов в жюри присяжных заседателей 18 октября 1954 г. Процедура эта растянулась на 10 дней; 12 присяжных и 3-х запасных требовалось отобрать из 64 кандидатов. К Кливленду, где д.б. открыться процесс, оказалось приковано внимание всех США. В самом большом зале в здании суда был поставлен дополнительный ряд сидений специально для представителей средств массовой информации. На суде в числе репортёров были аккредитованы известная на всю страну телеведущая Дороти Килгален и криминальный журналист Уолтер Винчелли (последний, прославившийся совершенно скандальными репортажами, знаком читателям "Загадочных преступлений прошлого" по очерку "Убийцы одиноких сердец" - это именно он назвал Марту Бек-Сибрук "двумястами фунтами взбесившегося сала"). На первом этаже здания суда были оборудованы телефонные кабины для журналистов, дабы те успевали передавать в редакции репортажи во время перерывов между заседаниями.  28 октября выборы присяжных закончились, но никто из них не был изолирован, как того требовал закон. Более того, на протяжении последующих трёх дней местные газеты на своих страницах помещали их фотографии и брали интервью у членов семей. Номинально эти интервью были бесплатны, да только кто разберёт, как там это было на самом деле? Понятно, что в такой нездоровой обстановке очень трудно было всерьёз говорить о неангажированности и беспристрастности присяжных заседателей. 3 ноября 1954 г., перед формальным открытием первого заседания, присяжные заседатели в сопровождении кливлендских полицейских посетили дом Сэма Шэппарда. Обвиняемый, закованный в ручные и ножные кандалы, под охраной вооружённого конвоя, также участвовал в этой поездке.  На следующий день началось первое заседание. Сторону обвинения представляли помощник окружного прокурора Джон Мэхон и юристы прокуратуры - Сол Данако и Том Паррино. Группу защитников возглавлял Уильям Корриган-старший; кроме него в эту группу входили его сын Уильям Корриган-младший, Фрэнк Гэрмон и Артур Петерсилг. Судьёй на процессе был 70-летний Эдвард Близин, старейший судья Кливленда.  Буквально на пятой минуте отрывшегося процесса Уильям Корриган-старший внёс ходатайство о переносе рассмотрения дела в другой округ. Своё предложение он мотивировал предубеждением против его подзащитного, которое сложилось у жителей округа и присяжных заседателей в последние месяцы ввиду бесконтрольного представления местными газетами предвзятой, с явным обвинительным уклоном, информации о деле. Разумеется, о подобном переносе не могло быть и речи - Эдварду Близину предстояло через 3 недели переизбираться на свою же должность и он никак не мог лишить жителей Кливленда давно ожидаемого ими шоу. После быстро отклонённого ходатайства защиты судья предложил представителям прокуратуры ознакомить присяжных заседателей с обвинительным заключением. После этого последовали допросы свидетелей обвинения. Сначала был приглашён судебный медик, делавший вскрытие тела Мэрилин Шэппард. Аделсон красочно живописал о причинённых погибшей повреждениях и продемонстрировал присяжным большие фотографии как трупа, так и отдельных этапов его анатомирования. Обвиняемый смотреть на предложенные ему фотоснимки отказался. "Анатомички" в США организационно относятся к ведению "коронных" судов и судебные медики состоят в штате службы коронёра, так что Аделсон в каком-то смысле являлся коллегой обвинителей. Поэтому допрос его Мэхоном оказался очень мягким и даже дружелюбным. Казалось, выступление Аделсона так и пройдёт в обстановке благодушной заинтересованности, но всё переменилось, когда к его допросу приступил адвокат. Корриган-старший быстро вскрыл огрехи анатомирования. Оказалось, что в ходе судебно-медицинского исследования трупа не проводилось изучение содержимого желудка и кровь погибшей не проверялась на содержание алкоголя и снотворных препаратов. Фактически изучение содержимого желудка свелось к констатации того факта, что последний приём пищи имел место около 22:30, т.е. за 4,5-5 часов до смерти. Данное наблюдение не несло в себе ни малейшей крупицы полезной информации. Между тем, очень важно было знать, насколько пьяна была Мэрилин и не усугубилось ли её состояние принятием каких-то лекарств? Возможно, нападение вовсе не сопровождалось громкими криками жертвы и это прекрасно объясняет тот факт, почему той ночью ничего не слышал Сэм Шэппард-младший и почему не беспокоилась собака... Аделсон не осуществил фотографирование ран на голове Мэрилин Шэппард. Внятного объяснения того, почему это не было сделано адвокат так и не получил. Между тем, фотография раны способна многое рассказать об оружии, которым причинялось ранение. В 50-е года прошлого века практика фотографирования ран с соблюдением стандартных условий уже существовала во всех цивилизованных странах мира. Такие снимки тогда и сейчас называются "детальными" и представляют собою особую разновидность криминалистической фотографии. Правила их выполнения отличаются от тех, которыми руководствуются криминалисты при осуществлении "ориентирующей", "узловой" или "обзорной" фотосъёмки (снимки выполняются по правилам масштабной фотосъёмки с прикладыванием мерной линейки и соблюдением параллельности плоскости фотоплёнки и снимаемого объекта; изображаемый объект должен занимать весь кадр; если имеется орудие преступления - бутылка, топор и пр. - то оно прикладывалось к ране, дабы продемонстрировать соответствие его размеров и геометрии оставленному следу и т.п.). Почему Аделсон не зафиксировал крупным планом следы на теле погибшей так и осталось не выяснено.     Оказалось, что судебный медик толком не исследовал вопрос о возможном изнасиловании жертвы, ограничившись одним лишь внешним осмотром половых органов. Из текста представленного заключения следовало, что Мэрилин Шэппард не подвергалась грубому анальному и вагинальному изнасилованию, но подобное утверждение вовсе не отменяло возможности полового акта непосредственно перед смертью. Поисков спермы Аделсон не проводил, что представлялось очень странным, принимая во внимание специфику дела. Своё решение не проводить анализов медик объяснил тем, что со слов коронёра пришёл к выводу о невозможности изнасилования: ноги жертвы были спущены с кровати на пол, а над её тазовой областью располагалась массивная деревянная распорка, исключавшая возможность коитуса с лежавшей в кровати женщиной.
| |
