| |
|
УБИЙСТВА ДЕТЕЙ.
 рис. 1: Чарльз Линдберг - "Герой Америки"- перед своим самолетом. 1927 год. Человек, названный еще при жизни "гордостью Америки", родился в 1902 г. В возрасте 25 лет он совершил 33-часовой перелет через Атлантический океан на одномоторном самолете. Это было выдающееся достижение человечества, сравнимое разве что с открытием Америки или высадкой человека на Луне. За этот перелет, потребовавший как глубокой проработки всех технических аспектов, так и огромного личного мужества, Чарльз А. Линдберг получил звание полковника армии США, сделался главным советником Военного министерства по авиационной технике, занял почётную и весьма доходную должность вице-президента компании "Pan-American". Он был награжден высшими военными наградами почти 50 государств. Перед молодым человеком открылась блестящая будущность. В 1929 г. он познакомился с дочерьми миллионера Дуайта Морроу, бывшего в то время послом США в Мексике. Линдберг женился на младшей - Энн Морроу и в 1930 г. у четы родился сын - Чарльз Линдберг-младший.   
рис. 2: Энн Морроу-Линдберг: завидная невеста, счастливая жена, любящая мать, а кроме этого - замечательный, романтичный человек, автор стихов и прекрасных этюдов... Похищение ребенка перевернет всю жизнь этой женщины. Жизнь супружеской пары казалась безмятежной и счастливой. Пока Линдберг-старший купался в лучах национальной славы и успешно делал карьеру в Вашингтоне, его супруга сочиняла романтические стихи и публиковала их под псевдонимом. Линдберги жили в собственном доме в городке Инглвуд, но в начале 30-х годов занялись обустройством поместья в штате Нью-Джерси. Там, неподалеку от городка Хоупвелл, на площади 390 акров поднялось просторное и удобное здание с оранжереей, теннисным кортом, гаражом на 3 автомашины и бассейном. 
рис. 3: Семейное гнездышко Чарльза Линдберга: особняк под Хоупвеллом с высоты птичьего полета. Линдберги обычно проводили здесь выходные, а утром в понедельник возвращались в Инглвуд. В конце февраля 1932 г. расписание этих переездов, однако, было изменено: заболел сынок и потому семья осталась в своем поместьи. Собственно, с этого момента и начинаются события, послужившие канвой для одного из самых запутанных сюжетов криминальной истории Америки. Погода вечером 1 марта 1932 г. выдалась на редкость отвратительной. Дул промозглый ветер и уже вторыесутки лил холодный дождь. Чарльз и Энн Линдберги провели весь вечер в гостиной первого этажа у камина. Младшая медсестра Бетти Гоув 20.00 уложила Чарльза-младшего спать и погасила свет в его угловой комнате второго этажа. Около 21.00 Чарльз явственно услышал какой-то подозрительный шум, как будто кто-то небрежно бросил корзину на пол. Он даже выглянул в коридор, но увидев, что на кухне работает дворецкий Оливер Ватели, успокоился. В 22.00 медсестра поднялась наверх, чтобы проверить самочувствие малыша. Не прошло и минуты, как она сбежала внизи сообщила Линдбергам, что их сын исчез. Немедленно начались его розыски и очень скоро стало ясно, что ребенка в доме нет. Вооружившись нарезным карабином, Чарльз Линдберг выбежал на улицу и стал осматривать подходы к дому, рассчитывая обнаружить следы похитителя. В 22.20 он обнаружил лестницу, приставленную к окну детской комнаты.  
рис. 4: Фотографии лестницы, приставленной к окну детской комнаты (из следственных материалов). Лестница на момент фотосъемки была сдвинута в сторону, ее первоначальное положение обозначено литерой "А". Литерой "В" обозначено расположение на фасаде здания окна детской комнаты, через которое был похищен Чарльз Линдберг-младший. Тем самым подтвердились худшие опасения: налицо было злоумышленное проникновение в дом постороннего. Чарльз Линдберг распорядился звонить в полицию с заявлением о похищении ребенка, а сам бросился к лесу, рассчитывая нагнать преступника. В полицию позвонил Оливер Вателли. Его звонок был зафиксирован дежурным полицейским в 22.25. Немедленно из Хоупвилла выехали патрульные полицейские машины, чуть позже подъехали детективы окружной службы шерифов. В полночь, словно в классической драме, пояивлась главная полицейская фигура - начальник полиции штата Нью-Джерси Норман Шварцкопф. Этот человек был личностью весьма примечательной. Он заслуживает нескольких слов о себе, поскольку деятельное участие Шварцкопфа в расследовании имело определенное влияние на результат последнего. Закончившийв молодости академию "Вест-Пойнт", Норман Шварцкопф был весьма неплохим военным; он хорошо воевал в Первую мировую войну, которую закончил в звании полковник. Молодой и деятельный офицер после войны получил предложение создать и возглавить полицию штата Нью-Джерси, с чем блестяще и справился. Полковник не ленился лично разрабатывать форму своих подчиненных, рисовать эскизы шевронов, сочинять для полицейских необходимые инструкции и наставления. Созданная Шварцкопфом организация скорее напоминала регулярную армию, нежели структуру, призванную поддерживать правопорядок. Главным в ее работе оказалось несение патрульно- постовой службы, криминалистическая же и оперативная работа оказались далеко не на высоте по причине непонимания начальником полиции их роли в поддержании общественного порядка и законности. Со своеобразными суждениями Нормана Шварцкопфа по этим вопросам еще предстоит ознакомиться поближе в ходе дальнейшего повествования. Следует отметить, что Норман Шварцкопф был отцом Нормана Шварцкопфа-младшего, командовавшего американскими войсками во время войны 1991 г. в Ираке. К моменту приезда начальника полиции Чарльз Линдберг уже вернулся в дом. Розыски его в кромешной темноте оказались безрезультатны, что в общем-то и неудивительно. Линдберг вызвал по телефону своего адвоката Генри Брикенбриджа, кстати, тоже бывшего полковника американской армии. Когда Брикенбридж узнал, что ожидается приезд Шварцкопфа, то посоветовал Линдбергу не давать начальнику полиции всей информации, поскольку тот все равно не сумеет разумно воспользоваться ею. Кроме того, адвокат посоветовал не позволять полиции осматривать детскую комнату до его - Брикенбриджа - приезда. Осмотр места происшествия фактически не проводился полицейскими вплоть до появления Шварцкопфа. Они ждали начальника, который заявил, что лично возглавит расследование. Напомним, что все это время шел дождь, который смывал следы на мягком грунте. К моменту приезда Шварцкопфа лестница по-прежнему стояла прислоненной к стене рядом с окном детской комнаты. Рядом отпечатались ее глубокие следы, видимо, злоумышленник переставлял лестницу, выбирая оптимальное ее положение. В мягком грунте чётко прослеживалась следовая дорожка; можно было видеть не менее дюжины качественных следов босых ног преступника. Но никто из детективов не только не озаботился изготовлением гипсовых слепков следов, но даже не удосужился измерить линейкой размер отпечатков на грунте! Надо ли упоминать, что не были сделаны и фотографии отпечатков ног, в результате чего полиции так и не удалось установить размер обуви злумышленника, а также возможные особенности его походки и телосложения. В итоге многочисленные следы к утру были уничтожены дождем! 
рис. 5: ФБР превратило розыск сына Линдбергов в этакое кинематографическое шоу. В ходе расследования в прокат было выпущено несколько информационных роликов, которые показывали простым американцам в кинотеатрах наподобие выпусков "Фитиля" в Советском Союзе. Эти ролики демонстрировали работу ФБР-цев на различных этапах расследования, формируя тем самым положительный образ сотрудников спецслужбы в глазах налогоплательщиков. В частности, в первом же ролике демонстрировались отпечатки босых ног, правда их аутентичность должна вызывать наши сомнения, поскольку съёмка осуществлялась спустя несколько дней с момента похищения. Во всяком случае, хотя на киноплёнке оператора ФБР имеются изображения отпечатков ступней преступника, в следственных материалах таковых не было. Рядом с лестницей было найдено плотницкое долото, которым, видимо, преступник поднял вверх опущенную вниз створку окна. Примерно в 80 метрах от дома в густо высаженном кустарнике были найдены три пролома, возле которых на грунте просматривались следы человеческих ног. Все это выглядело так, словно через кусты проломились три человека. И вэтом месте следы на грунте также не были надлежащим образом закреплены и обмерены криминалистами. Сочтя, что наружный осмотр дома и прилегающей территории дал всю возможную информацию, детективы во главе с Шварцкопфом переместились в дом. Там их остановил Линдберг, заявивший, что последующий осмотр можно будет продолжить лишь после появления адвоката. Когда Брикенбридж приехал, полицейские, наконец, прошли в детскую. Помимо трех полковников в осмотре помещения принимали участие и три детектива: Келли, Шоеффел и Китон. Последний был любимцем Шварцкопфа и на него начальник полиции возлагал особые надежды. Быстро стало ясно, что никаких существенных следов в детской комнате нет. Преступник, проникший через окно, просто вынул спящего ребенка из кровати и вылез обратно в окно. Покидая комнату он оставил на подоконнике конверт и затворил за собой раму.  
рис. 6: Обстановка на месте преступления: угловое окно, через которое похититель проник в спальню малыша; кроватка, из которой был похищен мальчик. Убедившись, что на конверте нет отпечатков пальцев, Шоеффел вскрыл его ножом. Внутри оказалось короткое послание, адресованное Чарльзу Линдбергу. Оно гласило: "Уважаемый сэр! Имейте 50 000 $, из них 2 000$ - в 20 $ банкнотах, 1 500 $ - в 10 $, 1 000 $ - в 5 $ банкнотах. Через 2-4 дня мы сообщим где Вы должны будете оставить деньги. Мы предупреждаем, чтобы Вы ничего не сообщали публике и не ставили в известность полицию. Ребенок содержится в заботе." 
рис. 7: Письмо с требованием выкупа, обнаруженное на подоконнике в комнате сына Линдберга. Вместо подписи в листе были проделаны три отверстия. В нижнем правом углу были изображены два пересекавшихся круга, место их пересечения было закрашено красной краской. 
рис. 8: Два пересекающихся круга с тремя отверстиями и красным пятном - символическая подпись похитителя Чарльза Линдберга-младшего. Написанное фиолетовыми чернилами, послание это выглядело неряшливым и содержало массу грамматических ошибок. С того момента, как похитители заявили о себе, отпали все версии, кроме вымогательства. Тут-то Шварцкопф и развил бурную деятельность. Во-первых, круглосуточный пост полиции был организован в самой усадьбе Линдбергов. Разместившимся в гараже полицейским было приказано не допускать на территорию зевак и журналистов, которых начальник полиции ждал уже поутру. Во-вторых, в небольшой гостинице в Хоупвелле был организован штаб розысков. Туда были протянуты дополнительные линии полевой телефонной связи (все как на фронте, у полковника не забалуешь!). В-третьих, начальник полиции мудро обязал перлюстрировать всю подозрительную корреспонденцию, проходившую через почтовое отделение Хоупвелла. Шварцкопф дальновидно предпологал наплыв разного рода важных сообщений, которые следовало оперативно проверять. В-четвертых, он дал информацию о похищении в американские газеты. Т. е. начальник розысков даже не постарался замаскировать тот факт, что полиция была поставлена в известность о похищении. Между тем, это условие злоумышленник прямо выставил в своем письме. К чему привела демонстративная активность окопного полковника станет ясно несколько позже, пока же он чувствовал себя на коне и объявил родителям похищенного ребенка, что всю оперативную работу он поручил своему лучшем детективу - Артуру Китону. Адвокат семьи предложил пригласить сыщиков из Нью-Йорка: полицейские из этой криминальной столицы Америки почитались лучшими в стране. Шварцкопф отказался это сделать, аппелируя к тому, что Хоупвелл находится в другом штате. Тогда Брикенбридж предложил пригласить детективов ФБР: эта организация имела право действовать по всей территории страны. Шварцкопф отклонил и это предложение, заявив, что похищение ребенка - это преступление не федерального уровня (на тот момент это было действительно так; лишь после расследования "дела о похищении ребенка Линдберга" было принят закон, по которому киднэппинг - похищение детей с целью получения выкупа - стал считаться преступлением федерального уровня. Эакон этот получил название "закона Линдберга"). 
рис. 9: Брикенбридж, Линдберг и Шварцкопф демонстирровали перед журналистами единодушие и оптимизм. На самом деле между ними не было ни того, ни другого. Раздосадованный упрямством и самонадеянностью полковника, Генри Брикенбридж, оставшись наедине с Чарльзом Линдбергом, посоветовал тому готовить наличные деньги и платить выкуп по первому требованию преступников. Линдберг согласился с этим предложением и уже под утро заявил полковнику Шварцкопфу о своем намерении выдать преступникам деньги. Начальник полиции спорить не стал, но высказался в том духе, что дескать, Ваше право платить деньги, но снисхождение преступникам Вы обещать не можете и они все равно отправятся на электрический стул! В контексте дальнейших событий подобное заявление нельзя не признать в высшей степени самонадеянным... Вплоть до полудня 2 марта 1932 г. в поместье Линдбергов шли различные следственные действия - в основном, допросы лиц, находившихся в доме на момент похищения ребенка. Всего таковых было пять человек. Причем Чарльз Линдберг запретил полиции допрашивать свою супругу - Энн - мотивируя это ее тяжелым психологическим состоянием. Т. о. полиция в ночь похищения допросила четырех человек. Любопытен итог полицейской работы. Линдберг считал, что сделался жертвой профессиональных киднэпперов (похитителей детей с целью получения выкупа). К началу тридцатых годов в США это был уже достаточно распространенный вид преступной деятельности. По мнению Линдберга, преступники, привлеченные слухами о его богатстве, специально приехали в Хоупвелл для похищения ребенка из одиноко стоящего дома, поскольку похищение в Инглвуде представлялось весьма рискованным. Шварцкопф придерживался диаметрально противоположной версии. Он полагал, что преступление совершено непрофессионалами. Это были местные жители, которые хорошо знали обстановку в усадьбе Линдберга и прекрасно ориентировались на местности. Начальник полиции исходил из того, что выкуп в 50 тыс. $ - сам по себе немаленький - никак не мог удовлетворить профессиональных преступников, имеющих большие расходы при организации такого непростого преступления. Чужаки были бы неосведомлены об изменении расписания поездок Линдберга, которое, напомним, произошло впервые за год с лишним по причине, которую нельзя было предвидеть (болезнь сына). А раз так, то они оказались бы не готовы к действиям в изменившейся обстановке. Наконец, свою версию событий имел детектив Артур Китон, причем его оценка случившегося отличалась от двух предыдущих. Китон полагал, что в похищении участвовала группа лиц, имевшая пособника в доме. Таким пособником киднэпперов детектив считал медсестру Бетти Гоу. Она д. б. проводить все время рядом с заболевшим мальчиком и для этого ей даже устроили кровать в комнате Линдберга-младшего. Ее отсутствие в детской в период с 20.00 до 22.00 выглядело, по мнению Китона, необоснованным. Гоу видела ребенка последней и первой же обнаружила его исчезновение. Если бы медсестра не была пособницей киднэпперов, то их попытка проникнуть в окно второго этажа представлялась бы весьма опрометчивой: даже если в комнате выключался свет, человек на улице никак не мог узнать покинула ли медсестра комнату или нет. И не один грабитель не решился бы в таком случае лезть наобум в дом, где находились двое крепких мужчин и хранилось не меньше пяти стволов нарезного оружия. Помимо этого соображения, Китон усматривал еще один довод, изобличавший по его мнению медсестру. Вертикально опускавшаяся рама окна не была должным образом закрыта изнутри, что облегчило беззвучное проникновение преступника в комнату. Именно незакрытие рамы на щеколду позволило преступнику избежать выламывания окна: он просто подцепил долотом раму и поднял ее в верхнее положение. Это заняло у него несколько мгновений и проделано было почти беззвучно. Это стало возможным именно по вине Бетти Гоу. Медсестра же объяснила незакрытие окна на задвижку тем, что она регулярно приоткрывала раму для проветривания комнаты. К обоснованности всех этих гипотез предстоит еще вернуться не раз. Пока же стоит заметить, что кажущаяся внушительность умопостроений не должна сбивать читателя с толку. Как говорил шварцевский Мюнгхаузен: "величайшие глупости на свете делаются с серьезным выражением лица". Результаты громогласной активности полковника Шварцкопфа не замедлили сказаться. Уже 4 марта Линдберг получил новое послание от похитителей. В нем содержалась брань по поводу того, что он не выполнил требование преступников и оповестил полицию. Похитители объявляли, что увеличивают сумму выкупа до 70 тыс. $, так сказать, в назидание строптивому папаше. Предпологая, что это письмо м. б. перехвачено полицией и потому не будет получено Чарльзом Линдбергом, преступники продублировали его, послав копию в офис адвоката Брикенбриджа. Там письмо было получено 5 марта 1932 г. Напомним, что сам адвокат был весьма невысокого мнения о криминалистических талантах полковника Шварцкопфа и не скрывал это от Линдберга. Нетрудно понять сколь тяжело ранили последнего все эти события: он вспоминал предостережения Брикенбриджа и, конечно же, корил себя на неосмотрительное обращение к бестолковым полицейским. Тяжело переживая события последних дней, обвиняя самого себя в неблагоразумном поведении, Чарльз Линдберг обратился через газеты к преступникам. Он просил не причинять вреда малышу, заявлял о готовности заплатить выкуп и предлагал преступникам выбрать посредника для ведения личных переговоров (т. е. минуя полицию). Энн Морроу поддержала мужа и сообщила рацион и график приема пищи сыном, надеясь, что это поможет похитителям правильно его кормить. Нетрудно догадаться, что эти публикации, а также многочисленные комментарии в разделах криминальной хроники, вызывали живой отклик большого числа людей. Некоторые из них демонстрировали намерение помочь Чарльзу Линдбергу в его горе. Так, в начале марта к нему приехал мафиози Микки Роснер, крупный нью-йорксий бутлегер. Он заявил, что не сомневается в том, что ребенка похитили профессиональные киднэпперы, которые должны быть, в принципе, известны в уголовном мире. Покусившись на сына "Героя Америки" эти люди поступили не по понятиям и потому их следовало наказать. Роснер предложил Линдбергу помочь в их задержании "по своим каналам" и попросил у полковника на "сопутствующие расходы" 3,5 тыс. $. Конечно, Линдбергу следовало бы насторожиться: подобная сумма для серьезного мафиози была совсем невелика и если бы он в самом деле хотел бы помочь что называется "из принципа", то сделал бы это без упоминания о подобной оплате. Но раз упоминание о сумме все же прозвучало, то пожалуй, следовало усомниться в серьезности сделанного предложения. Линдберг об этом не подумал и винить его в подобном легкомыслии вряд ли стоит. В те мартовские дни он пребывал в таком состоянии, при котором был готов на сотрудничество с кем угодно, лишь бы только это имело какой-то результат. Без долгих разговоров Линдберг заплатил Роснеру названную сумму и тот авторитено заверил, что его "лучшие люди" - Сальваторе Спитале и Ирвин Битз - немедленно возьмутся за розыски. Как нетрудно догадаться, миновала неделя, за ней вторая, а потом третья... Ребенка бандиты не нашли и Роснер более не показывался на глаза полковнику. В небольшой нью-йоркской газете "Бронкс хоум ньюс" 8 марта 1932 г. появилась заметка, представлявшая собой открытое письмо некоего Джона Ф. Кондона, с которым тот обращался к похитителям Линдберга-младшего. В довольно сумбурном послании, явно грешащим неуместным в такой ситуации высоким слогом, Кондон заявлял, что готов заплатить похитителям еще 1 тыс. $ в дополнение к выкупу Чарльза Линдберга, лишь бы только похитители не причиняли вреда ребенку.  
рис. 10: Джон Кондон, выступавший в переписке с похитителями под псевдонимом "Джафси", участием в "деле Линдберга" снискал общенациональную известность. Правда, с течением времени его роль в расследовании претерпела заметную переоценку. И уже утром 9 марта Кондон получил послание преступников, которое состояло из двух частей: собственно письма Кондону и запечатанного конверта, который надлежало вручить лично в руки Чарльзу Линдбергу. 
рис. 11: Конверт письма, полученного Кондоном 9 марта 1932 г., в котором похитители предлагали ему роль посредника в передаче денег. В настоящее время этот конверт наряду с некоторыми другими вещдоками из "дела Линдберга" экспонируется в музее Западного Трентона. В письме сообщалось, что преступники согласны взять Кондона в посредники; помимо этого приводился текст сообщения, которое надлежало опубликовать в газете "Нью-Йорк америкэн" в разделе частных объявлений после того, как деньги будут подготовлены к передаче. Окрыленный успехом своего начинания, Джон Кондон помчался к Чарльзу Линдбергу. Именно в этот день - 9 марта 1932 г. - состоялось их знакомство. Это необходимо подчеркнуть для правильного понимания последующих событий. Многие публикации не касаются этого нюанса из-за чего складывается превратное мнение, будто Кондон был стародавним другом семьи Линдберг. Между тем, это совершенно не так. Анализируя ситуацию, нельзя отделаться от странного ощущения, что Джон Кондон ловко поставил себя в эпицентр событий, фактически навязав Линдбергу собственное участие. Ниже еще придется тщательно анализировать события, связанные напрямую с этим человеком и отчасти им же вызванные, но сейчас следует заметить, что с течением времени оценка личности Кондона американскими писателями-криминологами претерпела существенное изменение. Весьма интересна книга- исследование писателя Фрэнка Мерривела "Джафси скажет все" ("Jafsie tell all"), которая полностью посвящена этому человеку. Долгое время считалось, что Джон Кондон был этаким восторженным патриотом, бросившимся со всем жаром души на помощь национальному кумиру. Сам Кондон старательно подигрывал журналистам, изображая из себя бесхитростного рубаху-парня. Но постепенно достоянием исследователей стала информация, рисовавшая Кондона в другом свете. Многие люди, знавшие его, говорили о Кондоне как о человеке хвастливом, склонном к саморекламе и позерству, раздувавшимся от важности при малейшем успехе. Он был эксцентричен, способен на неожиданные выходки и именно способность на нетривиальный поступок сделала Кондона весьма популярным среди учеников школы, где он преподавал. Кондон был учителем физики; помимо преподавания этой дисциплины он с жаром принимал участие в скаутском движении. К моменту описываемых событий он уже находился на пенсии, но как видно из повествования, склонности к рисковым затеям не потерял. | |
