| |
|
Серийные убийцы.
Давай поиграем в убийство!
  Допрос этот снимался целой толпой репортёров и впоследствии его фрагменты оказались показаны по всем американским телеканалам (ещё бы, такое шоу!). Вся страна слышала, как Шипперс не без иронии обратился к Президенту: "Жизнь была много проще, до того, как они нашли это платье, не так ли?" Эту фразу растиражировали газеты и журналы, она стала основой разного рода шуточек, анекдотов и реприз юмористов. Кстати, привлёк Шипперса к "делу Моники Левински" упоминавшийся выше Генри Хайд, поручившийся за него перед членами Конгресса. В общем, начало ХХI столетия именитый адвокат встречал в самом зените своей славы, влияния и всеобщего почтения. Несмотря на то, что ему уже перевалило за 70, Шипперс на покой не собирался, он оставался заметным политиком регионального масштаба и уважаемым юристом. Его сын Томас делал успешную карьеру в прокуратуре Чикаго. Всё было, вроде бы, хорошо, но после террористических атак 11 сентября 2001 г. Дэвид стал чудить: он впал в явную по меркам американского истеблишмента ересь, склонившись к объяснению тех драматических событий в духе "теории заговора". Причём заговор в его интерпретации оказался весьма ветвист и многообразен. Шипперс в нескольких интервью, данных в 2002-2004 гг., на голубом глазу доказывал, будто взрыв административного здания в апреле 1995 г. в Оклахома-сити, катастрофа рейса 800 TWA возле Нью-Йорка в июле 1996 г. и атака на башни-близнецы в сентябре 2001 г. являлись этапами реализации сложного правительственного заговора, призванного видоизменить государственное устройство. Надо сказать, что вовсе не Шипперс выдумал эту логическую конструкцию. Например, Стивен Джон, руководитель группы из шести адвокатов, защищавших Тимоти Маквея, устроившего взрыв в Оклахома-сити в апреле 1995 г., также считал, что его подзащитный является лишь "козлом отпущения", назначенным американскими властями с целью маскировки "Большого Заговора". В общем, на старости лет Дэвид Шипперс сам поставил себя в один ряд с городскими сумасшедшии и разного рода фриками, которых американский истеблишмент всерьёз не воспринимает. Но в любом случае это был его добровольный выбор и осуждать почтенного юриста за это вряд ли уместно. А посему вернёмся в первую половину 1980-х гг. и примем во внимание, что тогда это был совсем другой Шипперс - серьёзный адвокат, заметный политик и очень влиятельный человек. У Ларри Эйлера не было ни малейшего шанса нанять юриста такого уровня, но помогли связи его сестры; трудно сказать, через кого ей удалось найти выход на Шипперса, но последний не только согласился взяться за защиту Ларри, но даже разрешил оплатить собственные услуги в рассрочку. Запомним сейчас этот момент, поскольку он будет иметь довольно любопытные и важные для всей этой истории последствия...
 Итак, Шипперс взялся за дело и перво-наперво внимательно изучил те документы, на которые ссылался МакКоски в своём ходатайстве об аресте Эйлера. И довольно быстро адвокат увидел те слабые места в позиции обвинения, что позволяли противостоять ему. Понимая, что вещественные улики, добытые следствием слишком высомы, чтобы их опровергать по-одной, Шипперс задался целью устранить их из дела целиком. Для этого он поставил под сомнение правомерность действий патрульного Кеннета Бюрла, задержавшего 30 сентября Ларри Эйлера в компании Дэвида Хэйворда. В самом общем виде можно сказать, что по американским законам личный обыск, обыск транспортных средств и изъятие улик могут производиться с санкции судьи при наличии ордера, хотя в некоторых случаях такие действия возможны и без этого. Случаи эти четко регламентированы - действия в приграничной зоне, на автотрассе и т.п. Формально действия патрульного Бюрла можно было обосновать тем, что при задержании подозрительного автотранспортного средства тот попросту не имел времени и возможности получить у судьи необходиммые ордерА, а потому действовал он в пределах допустимых законом полномочий. Однако, имелся один принципиальный нюанс... Эйлер и Хэйворд не допустили нарушения закона. Они не вступили в половую связь и Эйлер не успел передать деньги Хэйворду. Т.о. не имелось ни объекта, ни субъекта преступления, а без этого нет и самого события преступления. Этому учат на первой лекции по уголовному праву. Хэйворд не заявлял никаких жалоб на действия Эйлера и ничего не говорил патрульному Бюрлу об угрозах в свой адрес. А раз так, то полицейский не имел никаких оснований задерживать Эйлера; Бюрл должен был выписать штраф за парковку в неразрешенном месте и убедиться в том, что машина-нарушительница начнёт движение. Вместо этого Бюрл потребовал от Хэйворда, чтобы тот показал ему содержимое своей сумки... Дальнейшее хорошо известно. Адвокат Шипперс, поговорив с бедолагой Хэйвордом, выяснил, что патрульный Бюрл не только заглянул в его спортивную сумку, но и проверил сумку Ларри Эйлера, лежавшую в салоне. Впоследствии, кстати, это признал и сам Бюрл, правда, в своё оправдание он сказал, будто попросту перепутал сумки, хотя это была отговорка чистой воды - сумка Хэйворда всё время висела на плече последнего, как их можно перепутать? Так вот именно раскрыв сумку Эйлера полицейский увидел лежавший там нож, после чего вызвал на помощь своих начальников Попплевела и Кохрана. Те не придумали ничего иного, как стали запугивать Эйлера и Хэйворда. Запугивание выразилось в т.ч. и в том, что обоих заковали в наручники, причём если с последнего наручники через несколько минут сняли, то Эйлер находился в них вплоть до прибытия в полицейский участок в Лоувелле. Что, вообще-то, было явным перебором, учитывая, что сопротивления он не оказывал и формально обвинялся лишь в нарушении правил парковки. Дэрил Хэйворд при встрече с Шипперсом признал факт давления со стороны полицейских - он прямо заявил, что сержант Попплевел пригрозил ему уголовным преследованием, если Дэррил станет выгораживать Эйлера. С грубейшими нарушениями были изъяты предметы, ставшие в последующем главными уликами обвинения. Ботинка Ларри были сняты с него сразу по прибытии в полицейский участок. Когда в ноябре 1983 г. Шипперс приехал в полицейский участок в Лоувелле и осведомился у тамошних полицейских на каком основании они проделали свой фокус с ботинками, те не придумали ничего другого, как объянили действия опасениями отностельно возможного суицида задержанного. Дескать, мы просили его вынуть шнурки, а он снял ботинки... и просидел в носках чуть ли не 12 часов... в потом в носках отправился домой. Объяснение, конечно, звучало на редкость вздорно. Забавно, кстати, что впоследствии они видоизменили свои объяснения и стали говорить, будто спросили у Эйлера разрешение на осмотр его обуви. Тот, дескать, и разрешил. И машину тоже разрешил осмотреть. И сумку с ножом внутри, которая лежала в салоне машины... Сам же Ларри сообщил адвокату, что ему действительно был задан вопрос, разрешит ли он осмотреть автомашину и он не стал возражать, поскольку не сомневался в том, что она будет осмотрена в любом случае, т.е. независимо от его согласия. К тому времени он уже сидел без ботинок, которые у него забрали без всяких объяснений. Полицейские утверждали, будто не грозили Эйлеру арестом и не имитировали таковой с целью оказать на задержанного психологическое воздействие, однако, реальность была такова, что Эйлер в полицейском участке был сфотографирован и дактилоскопирован. А так поступают именно при аресте. Когда после полудня Ларри поинтересовался у детективов, сможет ли он отправиться домой "хотя бы в 17 часов?", те ответили, что он будет оставаться в участке столько, сколько потребуется. И в 17 часов его не выпустили (напомним, это случилось в 19 часов). Поэтому хотя полицейские твердили, будто не собирались производить арест Эйлера, сам Эйлер был уверен в том, что он арестован. А такое поведение сотрудников правоохранительных органов в чистом виде является способом запугивания и запутывания задержанного. Кроме этих фокусов, полицейские проделали ещё один - предложили Ларри Эйлеру пригласить адвоката. Эйлер сообщил Шипперсу, что 30 сентября ему сделали такое предложение аж даже три раза. Все три раза Эйлер от вызова адвоката отказался. И в этом случае со стороны полицейских также усматривались признаки "грязной игры". Они не выдвигали в адрес задержанного обвинений, поэтому с таким же успехом могли предложить ему вызвать не только адвоката, но и представителя любой другой профессии, скажем, астронома, мастера по педикюру или газонокосильщика. "Правило Миранды" (т.е. устное и письменное уведомление о возможности хранить молчание, использовании сказанного в суде и праве на адвоката) доводится до сведения подозреваемого перед началом любых следственных действий. В отношении же Ларри Эйлера эта норма была нарушена - в его отношении были совершены следственые действия, но при этом он не получил статуса подозреваемого и ему, соответственно, не было зачитано "правило Миранды". А это было вопиющее правонарушение. То обстоятельство, что Эйлер трижды отказался от вызова адвоката, ничего не меняло. Ещё раз можно повторить: полицейские не сообщили о своих подозрениях в адрес задержанного, а без этого отказ от вызова адвоката юридически ничтожен. Другими словами, Шипперс обнаружил грубейшее нарушение права своего клиента на защиту и при встрече с МакКоски в ноябре 1983 г. предложил последнему снять все обвинения в адрес Ларри Эйлера и не усугублять своё незавидное положение бессмысленным упорством. Однако, Шипперс в ту минуту не знал, что обвинение 1 ноября получило неожиданную и весьма полезную поддержку. В тот день на телефон группы CIMAIT позвонил начальник Стивена Эйгена, того самого молодого человека, чьё тело было найдено 28 декабря 1982 г. Эйген работал в автосервисе и жил в Терре-Хот. Хотя детективы CIMAIT "отрабатывали" контакты Эйгена и пытались отыскать связь между ним и Эйлером, сделать это не удалось. И вдруг позвонил начальник убитого молодого человека с весьма любопытным рассказом. По его словам, он увидел по телевидению сообщения об аресте Ларри Эйлера и кое-что припомнил. Незадолго до Рожедства 1982 г. Эйген сообщил, что собирается встретиться с мужчиной, с которым познакомился на автомойке 19 декабря. Мужчина этот весьма импозантен, вежлив, а главное, обладает хорошим чувством юмора - в общем, приятен во всех отношениях. Эйген называл этого человека "старина Ларри". Для встречи нашёлся неплохой повод - у мужчины 21 декабря был день рождения, так что он предложил Эйгену его отметить. Свидетель поинтересовался у Стивена, а сколько же лет исполнится "старине Ларри"? Оказалаось, что 30. Этот ответ рассмешил свидетеля, который был гораздо старше, дескать, тоже мне "старик"! Но услыхав в конце октября 1983 г. телевизионнных новостях о об аресте Эйлера, мужчина задумался, может, это и есть тот самый "старина Ларри"? Детективы же задумались по другой причине. Дело заключалось в том, что новый свидетель, сам о том не догадываясь, точно назвал день рождения предполагаемого убийцы. Эйлер действительно родился 21 декабря и ему действительно в 1982 г. должно было исполниться 30 лет... Разумеется, возникал вопрос о том, почему эту ценную информацию свидетель не сообщал ранее, ведь детективы не только допрашивали его дважды, но и фотографии предъявляли как самого Ларри Эйлера, так и автомашины, на которой тот передвигался. Объяснение оказалось довольно тривиальным: свидетель не знал Эйлера в лицо и никогда не видел его автомашины, соответственно, не мог опознать, а имя и фамилию подозреваемого в его присутствии никто никогда не называл (что логично, учитывая тайну следствия). Т.о. факт знакомства Эйгена и Эйлера можно было считать доказанным. Это был первый случай, когда правоохранительные органы получили весомое подтверждение знакомства подозреваемого с одной из жертв "Убийцы с хайвея" (напомним, что прочие свидетельские показания против Эйлера касались случаев насилия, не закончившихся смертью жертвы). 1 ноября детективы CIMAIT провели повторный обыск дома, автомашины и рабочего места Литтла, любовника Ларри Эйлера. Обыск результата не дал, ничего, указывающего на причастность самого Литтла или его интимного дружка к убийствам гомосексуалистов, обнаружить не удалось. Профессор после этого обыска переехал на новую квартиру, что вполне можно понять - он был скомпрометирован в глазах соседей и пожелал жить там, где о нём ничего не знают. Но детективы CIMAIT свою травлю не прекратили и 22 ноября провели очередной - третий по счёту - обыск жилища Литтла по новому адресу. Это в чистом виде была акция психологического подавления - полицейские давали понять, что не остановятся в своих преследованиях и Литтлу либо придётся с ними сотрудничать, либо он обречён на повторение подобных действий и проистекающих из них бытовые неудобства. Профессор, кстати, сохранил твёрдость духа и показаний, изобличающих Эйлера, дать не пожелал. Остаётся добавить, что обыск 22 ноября также никаких ценных результатов следствию не дал (что кажется довольно очевидным ввиду безрезультативности двух предшествующих мероприятий такого рода). В середине ноября - если быть совсем точным, то 14 числа - были, наконец-то, опознаны останки, найденные 15 апреля 1983 г. в лесу в округе Лэйк к северу от Чикаго. Погибшим оказался 16-летний Эрвин Дуэйн Гибсон (Ervin Dwayne Gibson), живший в чикагском районе Аптаун. Этот район уже упоминался в этом очерке не раз, там, либо в непосредственной близости от него жили несколько жертв "Убийцы с хайвея". Да и место, где преступник "сбросил" труп Гибсона, тоже казалось "говорящим" - совсем неподалёку, менее чем в километре, неделей ранее был найден труп Густаво Эрерра. После того, как труп Гибсона был в ноябре идентифицирован, стало ясно, что и жил Эрвин неподалёку от Эрерра. Имелось и ещё одно странное совпадение, которое сложно было объяснить: дело заключалось в том, что Эрвин Гибсон жил в Чикаго менее двух лет (Эрерра тоже переехал в Чикаго в 1981 г.). Опознание тела Гибсона стало возможным после того, как в полицию обратилась его мать, Сильвия. Произошло это спустя много месяцев со времени исчезновения молодого человека и причина длительной задержки заключалась вовсе не в том, что мама была плохим человеком и не заботилась о сыне, а скорее в поведении самого Эрвина. Он, в общем-то, являлся неплохим парнем, но совершенно неуправляемым и безбашенным. По-видимому, Эрвин имел склонность к дроромании (тяга к бродяжничеству), и эта страсть побуждала его надолго уходить из дома. Поначалу мать пыталась его останавливать, но потом смирилась и уже не возражала. Юноша бросил школу в 8 классе, устроив перед этим серьёзную драку. Его направили в исправительное учреждение для малолетних преступников, там он пробыл полгода и вернулся домой, если это можно так назвать. Эрвин находился дома 2-3 дня, отсыпался и отъедался, потом уходил и мог отсутствовать неделями. Как он жил и чем занимался Сильвия не знала.
 Эрвин Гибсон был изнасилован соседом в 1980 г. в возрасте 13 лет. Мать сначала подала заявление в полицию, но потом его забрала. Очевидно, это случилось после того, как сосед урегулировал конфликт некоей денежной суммой. Трудно сказать, насколько сильно укоренились в молодом человеке гомосексуальные тенденции, но думается, что таковые имели место, поскольку исправительное учреждение для несовершеннолетних - это такое место, где гомосексуализм расцветает буйным цветом. Понятно, почему это происходит - изолированность от противоположного пола, гиперсексуальность и перманентная борьба за доминирование в коллективе провоцируют острую агрессию, в т.ч. и сексуальную. Не вызывает сомнений, что к своим 16 годам Эрвин насмотрелся всякого из гомосексуального репертуара. Сильвия последний раз видела сына 25 февраля 1983 г., тогда он сказал, что планирует встретиться с товарищем. Зная, что "встречи с товарищами" заканчиваются обычно многодневными загулами, мать предложила Эрвину привести "товарища" к ним домой, дескать, если тому надо переночевать, то пусть ночует у нас. Сын обещал подумать и с тем ушёл. Тревога по поводу долгого отсутствия сына появилась у Сильвии в середине июня. Тогда она подала в местный отдел полиции заявление о пропаже человека. Заявление совершило довольно долгое путешествие по бюрократическим этажам, городской отдел розыска пропавших возбудил дело, в него подшили дактокарту и стоматологическую карту Гибсона, полученные из архива тюремного департамента, после чего началась рутинная проверка по поиску совпадений. 14 ноября эта работа увенчалась успехом. На следующий день газета "Чикаго трибюн" сообщила об этом читателям... Такой вот финал. Никаких явных последствий идентификация трупа не имела. Главный кандидат на роль "Убийцы с хайвея" сидел в тюрьме, улик, доказывающих его причастность к умерщвлению Гибсона, не существовало, а потому события шли своим чередом. 5 декабря 1983 г. в зарослях у дороги рядом с границей небольшого городка Эффингхэма (Effingham), штат Иллинойс, было найдено сильно разложившееся мужское тело. По ряду внешних признаков - ранениям холодным оружием, частичному обнажению и молодому возрасту убитого - можно было предположить, что обнаружена ещё одна жертва "Убийцы с хайвея". Правда, направление автотрассы не соответствовало тому, которое обычно выбирал этот преступник. Подавляющая часть его жертв оказывалась "сброшена" вдоль линии Чикаго-Индианаполис, но Эффингхэм находился далеко в стороне от трассы №65, соединявшей эти крупные города. Кроме того, несколько сбивала с толку удаленность места обнаружения трупа от Чикаго - более 300 км. Так далеко этот преступник со своими жертвами не заезжал. Давность наступления смерти была определена в 2-3 месяца, разброс, как видно, оказался довольно большим ввиду неопределенности, обусловленной сразу несколькими объективными факторами (похолодание в осенне-зимний период, обширная прижизненная кровопотеря, наличие протяженных полосных ран и пр.). Самая большая неприятность с этим трупом заключалась в том, что в числе пропавших без вести лиц не имелось никого с похожим описанием примет и одежды. Убитый не был опознан ни тогда, ни позже. И поныне личность этого человека не установлена. Буквально через день - 7 декабря - последовала находка сразу двух мужских тел в павильоне заброшенной автозаправочной станции на автотрассе севернее Индианаполиса. Картина, которую увидели полицейские и криминалисты, весьма напоминала обстановку на ферме в Лэйк Виллидж, где в октябре были найдены останки четырёх мужчин. По обильным следам крови можно было понять, что жертвы умерщвлялись в том же помещении, где были найдены их тела. Судя по одежде на трупах, убийства произошли в теплое время года, что согласовывалось с общим состоянием тел. Погибшие являлись молодыми мужчинами белой расы, одного из них удалось довольно быстро идентифицировать благодаря следу от перенесенной операции по удалению аппендицита. Им оказался 22-летний Ричард Уэйн, строительный рабочий из Индианаполиса. Он исчез без вести в августе 1983 г., родители были встревожены его отсутствием и вели поиск сына. По их мнению, Ричард был гетеросексуален, он даже заключил помолвку со своей школьной подругой, но друзья молодого человека сообщили полиции, что на самом деле Уэйн демонстрировал вполне явные гомосексуальные наклонности.
 Личность второго убитого, найденного 7 декабря, установить не удалось до сих пор, т.е. вплоть до сентября 2017 г. | |
| . |
