| |
|
Серийные убийцы.
Давай поиграем в убийство!
 Ферма стояла заброшенной 2,5 года, так что логичным казалось предположение, что именно в этот период там и появились тела. Этому допущению хорошо соответствовало состояние останков: несмотря на очень сильное разрушение, скелетами они стать не успели, на костях всё ещё оставались мягкие ткани и сохранилась часть внутренних органов. Сохранность их оказалось вполне достаточной для установления групповой принадлежности крови и проведения анализов на выявление следов алкоголя и наркотических веществ. Подобная сохранность означала, что останки не могли принадлежать людям, убитым более 2 лет назад. Судебно-медицинское исследование останков проводил Дэвид Дэннис (David S.Dennis), коронёр округа Ньютон. Согласно его результатам, в Лэйк Виллидж были убиты 3 молодых мужчины белой расы и 1 негр. Последний был закопан за сараем. Возраст погибших был примерно одинаков - 20-30 лет. Умирали они разновременно, с большим интервалом. Это означало, что убийца приводил их в сарай по-одному, при этом каждая последующая жертва, скорее всего, могла видеть останки предшествующих. В подобном поведении убийцы можно усмотреть элементы игры с жертвой, преступник явно наслаждался произведенным эффектом и тем шоком, который испытывал человек, намеченный к очередному умерещвлению. По мнению коронёра убийство осуществлялось ударами широкого ножа. На костях всех четырёх жертв оказались специфические следы скольжения лезвия. Их было не очень много - от 3 до 7 - и коронёр считал, что на самом деле убийца наносил гораздо больше ранений, только следы большинства из них не сохранились ввиду разрушения мягких тканей. Судебно-химическая экспертиза доказала, что все убитые в момент наступления смерти были пьяны, кроме того, у двоих в крови удалось обнаружить следы каннабидоидов, психоактивных соединений, содержащихся в марихуане и гашише. Другими словами, двое из убитых за некоторое время до наступления смерти курили какой-то из этих наркотиков.
 Большое значение для расследования убийств имело установление личностей жертв. Работа эта потребовала больших затрат времени и сил и растянулась надолго. Первые результаты были получены лишь в начале весны следующего - 1984 года - и в определенном смысле устарели или, скажем иначе, утратили свою актуальность (в своём месте станет ясно, что имеется в виду). Дабы не нарушать последовательность изложения и не запутывать тем самым читателя, сразу скажем о результатах этой работы. Во многих ангоязычных публикациях, посвященных "Убийце с хайвея", можно наткнуться на утверждение, будто идентификация погибших осуществлялась по их стоматологическим картам, однако, сие, мягко говоря, не совсем верно (поскольку один из трупов был обезглавлен и голова отсутствовала, изучить состояние его зубов и челюстей не представлялось возможным). Главным ориентирующим фактором явилось наличие одежды, обуви и личных вещей, соответствоваших тем, что имелись в ориентировках на пропавших без вести. В результате многомесячной кропотливой работы удалось установить личности двух из четырёх убитых. Ими оказались 22-летний Майкл Бауэр и 19-летний Джон Бартлетт. Кому принадлежат останки двух других неизвестно до сих пор. Известно, что чернокожий молодой человек, закопанный в неглубокой могиле за сараем, на момент убийства достиг возраста 15-18 лет. При росте 178-188 см. его вес составлял не более 63-73 кг., т.е. он был довольно худощав и даже субтилен. Разброс в определении роста весьма красноречив - он свидетельствует о плохой сохранности найденных останков. Погибший носил довольно приметный пояс - красно-белый с надписью "дьявол" и золотистой пряжкой ("желтого металла"). Известно, что останки были найдены вместе с синими джинсами "Lewis" и в ботинках "Hush Puppy". Была составлена его стоматологическая карта и уже в 1990-х гг. из корней зубов удалось восстановить митохондриальную ДНК погибшего, впоследствии, уже в 21 столетии, была получена и центроядерная ДНК. Последнее представлялось особенно важным, поскольку считается, что работа с центроядерной ДНК позволяет получить результат примерно в 100 раз более точный, чем при использовании митохондриальной. Данные по ДНК были загружены во все возможные базы данных, но по состоянию на середину 2017 г. это не дало результата. Второе неопознанное тело принадлежало молодому мужчине белой расы в возрасте 17-23 года. При росте 160-180 см. он весил немногим более 70 кг., был плотного телосложения, имел рыжие волосы средней длины. На трупе находились коричневые х/бумажные брюки на кнопках, трусы, походные ботинки с коричневыми шнурками. Несмотря на сильное разложение, на фрагментах плоти сохранились татуировки - крест на правом предплечьи со стороны ладони и U-образный знак на правом плече. Имелись и иные особые приметы - сильно деформированный нос, видимо, сломанный в детстве, и костная мозоль в области левой лодыжки, также свидетельствовавшая о давнем переломе. Убийства четырёх молодых мужчин сразу же связали с таинственным серийным преступником, терроризировашем Иллинойс и Индиану на протяжении последнего года. На пресс-конференции, проведенной полицией штата Индиана 20 октября 1983 г., детектив Тед Кнорр заявил, что по мнению правоохранительных органов жертвами "Убийцы с хайвея" явились по меньшей мере 12 человек. О подозрениях, согласно которым преступник убивал также в Кентукки и Висконсине, ничего сказано не было. В ходе пресс-конференции был затронут вопрос о специфических чертах личности, присущих разыскиваемому преступнику. Коронёр Дэвид Дэннис, также присутствовавший на упомянутой пресс-конференции, отвечая на этот вопрос, сказал, что по его мнению убийца демонстрировал "систематизированное, ритуализованное и гомосексуальное поведение". Буквально в одной фразе судебный медик сумел очень многое сказать о человеке, которого не знал лично, но преступное поведение которого имел возможность внимательно изучить. В самом деле, "систематизированность" поведения преступника проявлялась в упорядоченности и последовательности, с которыми тот всякий раз следовал разработанному плану совершения убийств. Он приводил очередную жертву, лишенную к тому времени возможности сопротивляться, в сарай, совершал те действия, которые считал необходимыми, умерщвлял так, как хотел это сделать. По-видимому, негр, найденный в могиле за сараем, был убит первым, поскольку тело его оказалось спрятано с наибольшей тщательностью. Очевидно, что это потребовало определенных затрат сил и времени, которые убийца посчитал излишними и в дальшейем действовал по гораздо более простой, но не менее эффективной, схеме. Во всех его поступках чувствовалась продуманность, рациональность и практический подход. "Ритуализованность" поведения выразилась в расположении тел у противоположных стен сарая таким образом, чтобы трупы оказались расположены лицом к лицу. Преступник словно бы хотел, чтобы убитые им люди "смотрели" друг на друга. Хотя употребление глагола "смотреть" применительно к мертвому человеку кажется абсурдным и даже несколько шизофреничным, убийца определенно устраивал некую "инсталляцию" из мертвых тел. Очевидно, что это действие имело значимый для него подтекст и выражало некую субъективно важную идею. Кроме того, у подобного размещения трупов мог быть и вполне практичный смысл - сидящие у стен тела были лучше заметны и производили куда более пугающее впечатление, нежели лежащие. Если убийца планировал приводить в сарай новые жертвы, то вид убитых ранее людей призван был производить деморализующее воздействие и полностью подавлять волю к сопротивлению. Наконец, "гомосексуальность" преступника проявилась как в выборе жертв - молодых, хорошо сложенных юношей и мужчин - так и в специфическом обращении с ними. Штаны всех убитых оказались расстёгнуты и либо приспущены к коленям, либо полностью сняты. Все убитые оказались с обнаженным торсом. Даже если преступник не осуществлял с жертвами половой акт, сексуальная подоплёка такого рода раздеваний довольно очевидна. Обнаружение человеческих тел на ферме в Лэйк Виллидж потрясло жителей северо-восточных штатов. До последней декады октября 1983 г. "Убийца с хайвея" казался эдаким "охотником за пи....сами", которого боялись преимущественно гомосексуалисты. Те, кто никак себя не соотносил с этой тусовкой, воспринимал сообщения об очередном убийстве довольно равнодушно, дескать, один извращенец убил другого, подумаешь, какая чепуха, меня это не касается! Но после 20 октября американцы словно бы проснулись в новой реальности - четыре трупа на ферме потрясли воображение обывателя. Средства массовой информации заставили миллионы людей задуматься о превратностях судьбы, ведь жертвами изувера стали чьи-то дети, мужья, друзья, коллеги по работе. Ну неужели все убитые были плохими людьми? Нет, конечно! Да и кто сказал, что "Убийца с хайвея" убивает только гомосексуалистов, его жертвой может стать обычный автостопщик, которого преступник ошибочно примет за гомосексуалиста. И потом - какая бы половая ориентация ни была у человека, его нельзя за это убивать. Человека вообще убивать нельзя, любого!
 Ещё в начале ХХ столетия знаменитый русский адвокат Плевако произнёс одну из тех лаконичных крылатых фраз, что обессмертили его имя: убивать нельзя! Американцы не читали Плевако, но именно эта простая мысль в конце октября 1983 г. оказалась воспринята многими миллионами простых людей, вряд ли задумывавшихся над чем-то подобным прежде. И стремительное изменение общественного сознания повлекло за собой цепочку неожиданных и очень важных событий. Прям в точности по Карлу Марксу, сказавшему некогда, что "идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой". 22 октября 1983 г. в полицию Чикаго позвонил некий Джим Гриффин, человек, неизвестный до этого правоохранительным органам, и сделал весьма любопытное заявление. Если верить его рассказу, двумя годами ранее, 30 ноября 1981 г., он познакомился в гей-баре с неким симпатичным мужчиной, которому предложил заняться сексом. Сам Гриффин был мужчиной в возрасте, в тот момент ему исполнилось 53 года и он никогда не скрывал своей гомосексуальной ориентации. Новый знакомый согласился заняться с Джимом сексом и отправился к нему домой. Далее произошло нечто такое, к чему Гриффин оказался неготов - оказавшись в пустом доме, новый друг вытащил из своей спортивной сумки ледоруб и, угрожая им, принялся всячески унижать Джима. Он заковал его в наручники, бил руками и ногами, плевал в лицо и т.п. Для усиления психоэмоционального воздействия, мужчина то замахивался ледорубом, то вытаскивал из сумки пугающих размеров мачете, то грозил широким охотничьим ножом. Продолжался этот неистовый кураж более часа... Гриффин признался, что был очень напуган и мысленно прощался с жизнью. Его страх был так велик, что он, не контролируя себя, обмочился. Возможно, именно это обстоятельство предопределило весьма неожиданную развязку этой истории: в какой-то момент молодой мужчина, видимо, пресытившийся побоями, сложил свой пугающий инвентарь в сумку и спокойно ушёл. Он не взял у Гриффина денег, ничего в доме не сломал и не разбил, более того, он даже сексом не стал заниматься с Джимом, хотя последний был готов к тому, что церемониться с ним никто не станет. Гриффин остался под сильным впечатлением от пережитого, но в полицию о происшедшем заявлять не стал. Когда его спросили, почему он не подал заявление об инциденте, бедолага честно признался в том, что ему не в чем было обвинить своего странного знакомого. Тот не причинил никакого материального ущерба, все негативные последствия лежали сугубо в эмоциональной сфере. Кроме того, Гриффин допустил, что его собственное поведение, возможно, спровоцировало агрессию нового знакомого, другими словами, жерва отчасти оправдывала поведение обидчика. После 30 ноября 1981 г. Гриффин никогда не встречал странного молодого мужчину и почти позабыл о произошедшем в тот вечер, но сообщения об обнаружении трупов в Лэйк Виллидж, всколыхнули воспоминания. Гриффин почувствовал необходимость сообщить правоохранительным органам о крайне агрессивом молодом мужчине и в детективах нашёл весьма заинтересованных слушателей. Показания Джима были официально запротоколированы, после чего ему показали фотографии некоторых мужчин, вызывавших подозрения правоохранительных органов. Свидетель без колебаний опознал обидчика... Таковым оказался Ларри Эйлер. А буквально на следующий день в полицию Чарлстона, штат Западная Вирджиния, с похожим рассказом обратился Эдди Хили, гомосексуалист в возрасте 24 лет. По его словам, в ночь на 1 июня 1980 г. он сел в автомашину, владелец которой предложил ему позаниматься необычным сексом. "Давай поиграмем в убийство!"- предложил он и скзанное прозвучало достаточно интригующе для того, чтобы Хили согласился. Он позволил надеть на себя наручники, ну а далее... понеслась душа в рай, как говорят в России. Сексуальный затейник устроил примерно то же шоу, что и в случае с Джимом Гриффином, с той только разницей, что вместо ледоруба размахивал дробовиком. Сеанс побоев и унижений продолжался около часа, несмотря на то, что перегуанный Эдди умолял мучителя остановиться и отпустить его. Закончилось всё совокуплением, после которого наручники были сняты и Эдди, не чуя ног, убежал куда подальше подальше. Самое любопытное в этой истории заключалось в том, что Хили знал имя и фамилию своего изобретательного партнёра. Они работали в соседних барах, так что его идентификация проблем не представляла. Звали этого человека... Ларри Эйлер. По словам Хили, он не имел веских причин жаловаться на того в полицию, поскольку серьёзных телесных повреждений Ларри ему не причинил, а заковывание в наручники было, вообще-то, сугубо добровольным. То, что "игра" получилась слишком натуралистичной и пугающей, вряд ли было наказуемо, ведь Эйлер в конечном итоге сам же и освободил своего "раба". В общем, Эдди переехал из Иллинойса в Западную Вирджинию и напрочь позабыл о случившемся, но после того, как в газетах и по телевидению в октябре 1983 г. начали обсуждать историю с телами убитых, найденными в сарае в Лэйк Виллидж, стал вспоминать пережитое. От сопоставлений трудно было удержаться и после мучительных колебаний, растянушихся на несколько дней, он решил-таки обратиться к полицейским со своим рассказом. Наконец, 26 октября 1983 г. в полицию штата Индиана позвонил Крейг Таунсенд, которого правоохранительные органы искали на протяжении всего года. Таунсенд знал, что полиция идёт по его следу, но боялся заявлять о себе, поскольку был причастен к торговле наркотиками. Посмотрев по ТВ репортажи о найденных в Лэйк Виллидж трупах, Крейг засомневался в том, правильно ли поступает, скрываясь от правоохранительных органов? Позвонив диспетчеру CIMAIT, он уточнил, не будут ли в его адрес выдвинуты какое-либо обвинения, в т.ч. несвязанные с нападением 4 ноября 1982 г.? Получив гарантию того, что он интересует правоохранительные органы лишь как потерпевший и никто ни в чём обвинять его не станет, Крейг согласился явиться для дачи показаний. В тот же день состоялся его допрос. В принципе, Таунсенд полностью подтвердил то, что было известно со слов больничного персонала, имевшего ещё в ноябре предыдущего года возможность выслушать его рассказ о нападении. Но самое ценное в этом допросе заключалось в том, что свидетель уверенно опознал на показанных ему фотографиях Ларри Эйлера. Он в деталях описал автомашину последнего, детали оборудования её салона, цвет и материал обивки, спальный мешок, лежавший в кузове и т.п. К этому времени машина Эйлера уже дважды была обыскана и сфотографирована во всех деталях. Сомений быть не могло - именно Эйлер напал на Таунсенда, причём проделал это именно так, как должен был сделать "Убийца с хайвея". Это был настоящий прорыв. Буквально за одну неделю правоохранительные органы получили не одного, не двух, а аж даже трёх несвязанных между собой свидетелей, которые давали хорошо согласующиеся друг с другом показания и уверенно опознавали Ларри Эйлера как жестокого, склонного к насилию и грубому сексу гомосексуалиста. Ну а каковы же были результаты многочисленных экспертиз, назначенных для исследования улик и предметов, обнаруженных в вещах подозреваемого при обысках в начале октября?
 На ноже, изъятом из автомашины Эйлера, была обнаружена кровь группы А и положительным резус-фактором. По своей групповой принадлежности она совпала с кровью Калиса, но не совпала с кровью самого Ларри Эйлера, т.е. е появление на ноже нельзя было объяснить саморанением владельца. Помимо этого кровь была подвергнута электрофорезу (специфическому анализу, выявляющему соотношения различных белков в крови) и оказлось, что её белковый состав также во всём идентичен составу крови Кализа. Генетического анализа в 1983 г. ещё не существовало, поэтому определение белкового состава крови являлось самой передовой и точной в условиях того времени технологией. Считалось, что вероятность ошибочного совпадения при проведении такого рода исследования не превышает 1,5%. Очень достойный результат!
 Изучение обуви, снятой с ног Ларри Эйлера при его задержании в полицейском управлении Лоувелла, позволило обнаружить загрязнение утеплительной подкладки левого ботинка, весьма напоминавшее кровь. Последующий анализ показал, что стелька действительно испачкана человеческой кровью группы А с положительным резусом-фактором. По своей групповой принадлежности эта кровь соответствовала крови Ральфа Кализа и совпадала с кровью, обнаруженной на ноже, но при этом не совпадала с кровью самого Эйлера. Отпечатки подошв ботинок своим рисунком, размером и индивидуальными особенностями соответствовали следам на мягком грунте, обнаруженным возле трупа Ральфа Кализа. Говорящее совпадение, не правда ли? Изучение отпечатков покрышек автомашины Эйлера показало, что они в точности соответствуют рисунку и индивидуальным особенностям покрышек автомобиля, следы которых оказались обнаружены в непосредственной близости от тела Кализа. А размеры деталей наручников, найденных в вещах Эйлера (толщина дужек, зазор между ними и пр.), прекрасно соответствовали тем повреждениям кожи, что не раз фиксировались на запястьях предполагаемых жертв "Убийцы с хайвея". Правда, наручники эти являлись изделием типовым и не имели индивидуальных особенностей, способных гарантировать однозначное соответствие оставляемых ими следов именно этим наручникам и никаким другим, что значительно снижало доказательную силу данной улики, но тем не менее и данный нюанс оказался весьма нелишним лыком в строку. В общем-то, вся сумма вещественных доказательств довольно чётко указывала на то, что именно Ларри Эйлер и был тем самым "Убийцей с хайвея", которого столь деятельно искали правоохранительны органы по меньшей мере четырёх штатов. И показания новых свидетелей, появившихся в последней декаде октября 1983 г. - Эда Хили, Джима Гриффина и Крейга Таунсенда - отлично дополняли собранное к тому времени "тело доказательств" ("body of evidence" - термин, обозначающий всю сумму вещественных улик и нематериальных свидетельств, доказывающих виновность подозреваемого в суде. Словосочетание это часто можно встретить как в специальной, так и популярной литературе, а также названиях фильмов и пр. Известен очень неплохой художественный фильм с таким названием с участием певицы Мадонны, снятый в 1993 г., а также документальный сериал, растянувшийся чуть ли не на десятилетие. Отечественные переводчики зачастую переводят это словосочетание буквально - "тело, как доказательство" - не понимая, что имеется в виду вовсе не человеческое тело, а обобщенное понятие, являющееся синонимом слова "сумма"). Пока что улики - уж извините за тавтологию!- уличали Ларри в убийстве одного только Кализа, однако, лиха беда начало! Ларри следовало упрятать за решётку хотя бы по одному эпизоду и уже далее либо "колоть" его на "сознанку", либо дожидаться, пока не всплывут какие-то признания, доказательства или свидетели, способные доказать его причастность к другим преуступлениям. Именно по такой схеме к началу 1980-х гг. в Америке были разоблачены многие серийные убийцы (классический пример - Кеннет Бьянки, арестованный в феврале 1978 г. сначала за убийство двух девушек в Беллингеме, штат Вашингтон, а затем сознавшийся в 11 убийствах, совершенных ранее в Лос-Анджелесе, в 1700 км. к югу от Беллингема). 28 октября 1983 г. Ларри Эйлер, остававшийся всё это время на свободе, под полицейским конвоем был доставлен в федеральный суд по Северному округу штата Иллинойс в городе Уокиган (Waukegan), расположенном севернее Чикаго. Помощник окружного прокурора МакКоски представил судье Полу Планкетту (Paul Plunkett) обвинительное заключение на 180 листах, в котором обосновывалась виновность Ларри Эйлера в федеральных преступлениях - похищениях людей на территории одних штатов и их последующие перемещения и убийства на территории других. Помощник прокурора просил ареста подозреваемого, поскольку тот жил и работал в разных местах, был мобилен и мог скрыться от правосудия.
 Судья впечатлился собранным прокуратурой материалом и постановил арестовать Ларри Эйлера до суда с величиной залога в 1 млн.$. Сумма эта была запредельна, всем было ясно, что продавец алкомаркета не отыщет таких денег ни за день, ни за два, ни даже за всю свою жизнь. То, что судья назначил такой огромный залог вместо обычных при рассмотрении обвинений в убийстве 30-50 тыс.$ свидетельствовало лишь о том, что он впечатлен обвинительным материалом и Ларри не приходится расчитывать на снисхождение. Помощник окружного прокурора прекрасно понимал, что творит историю и, должно быть, не сомневался в том, что предстоящий процесс прославит его. Дело и впрямь было сенсационным, а собранные улики убийственно очевидны. У Ларри просто не было шансов отбить атаку прокуратуры. Но как это часто бывает, именно то, что кажется всем абсолютно незыблемым и несокрушимым, парадоксальным образом рассыпается в прах. МакКоски был обречен запомнить суд над Эйлером не потому, что тот явился его прокурорским триумфом, а прямо по обратной причине. Но в этом месте мы вынуждены остановиться и напомнить читателям о том, что старшая сестра Ларри Эйлера работала офицером пробации - эта маленькая деталь предопределила появление в настоящей истории адвоката Дэвида Шипперса. | |
| . |
