Murders

Книги Алексея Ракитина в электронном и бумажном виде.

©А.И.Ракитин, 2011 г. ©"Загадочные преступления прошлого", 2011 г.

Феномен массовых убийств в Советской Армии в послевоенное время

Страницы: (1) (2) (3) (4) (5) (6)

Стр. 6 (окончание)

Дальнейшие действия Артураса также можно расценить как обдуманные и исполненные с расчётом избежать наказания. Он быстро провёл ревизию имущества, оказавшегося в его распоряжении, взял деньги и документы убитого прапорщика, облачился в его форму, свою - сжёг. Также он взял наручные часы проводника. Необходимые вещи сложил в "дипломат" прапорщика и... в 16:35 сошёл на станции Бабаево почти в 400 км. от Ленинграда. Сакалаускас прихватил с собой из вагона 5 снаряженных пистолетов ПМ и 5 запасных обойм с патронами, но не с целью совершать нападения, а на случай возможной продажи или оплаты за услуги, если деньги подойдут к концу.

     Эшелон №934 поехал далее и в начале второго часа ночи 24 февраля 1987 г. прибыл в пункт назначения - на Московский вокзал г.Ленинграда. Довольно скоро стало ясно - в вагоне N001/76040 расстрелян караул и совершено хищение табельного оружия. В течение часа к перрону прибыли военный прокурор Ленинградского гарнизона полковник юстиции Николай Коржилов, замначальника ГУВД Ленгороблисполкомов генерал-майор милиции Михаил Михайлов, а также начальник следственного отдела прокуратуры подполковник юстиции Леонид Полохов, который и возглавил начатое следствие. Оперативное обепечение расследования было поручено уголовному розыску Северо-Западного УВД на транспортре (начальник отдела Александр Тихонов). Также оперативным обеспечением расследования занималась специально созданная группа в составе Управления Особых отделов по внутренним войскам МВД СССР. Довольно быстро картина случившегося была в общих чертах восстановлена и начался розыск Артураса Сакалаускаса. Объективности ради надо отметить, что на первых порах одной из вероятных считалась версия, согласно которой Сакалаускас также явился жертвой таинственного убийцы и тело его было выброшено из вагона для того, чтобы навести следствие на ложный след. Но гипотеза эта была отброшена довольно быстро благодаря допросам заключённых, этапированных из Ленинграда в Свердловск в начале поездки - все они в один голос утверждали, что Скалаускас был жертвой бесконечных глумлений сослуживцев, так что мотив личной мести сомнений почти не оставил.
     Довольно быстро следствие сумело правильно определить район, в котором Сакалаускас покинул вагон - и в Бабаево были брошены все оперативные силы органов внтуренних дел и КГБ. Беглец, однако, переиграл преследователей - он покинул населённый пункт ранним утром 24 февраля, удачно при этом сменив "имидж". В Бабаево он якобы украл китайскую пуховую куртку, штаны и шапку-ушанку, благодаря чему смог избавиться от демаскировавшей его формы прапорщика. Правда, есть такое сильное подозрение, что Сакалаускас ничего не крал - историю эту он выдумал для того, чтобы не подводить людей, у которых он нашёл приют в первую ночь после побега. В дальнейшем он отказывался называть этих людей и говорил, что не помнит адреса их проживания, поскольку, мол-де, плохо ориентировался в незнакомой местности (хотя следствие в конечном итоге отыскало всех, с кем Артурас имел дело после побега, в т.ч. и ту женщину, которая предоставила беглецу гражданскую одежду).
     Как бы там ни было, Артрурас из Бабаево двинулся в Ленинград и в конечном итоге туда приехал! Для власть предержащих это был просто шок - в "городе трёх Революций" объявился массовый убийца с пятью пистолетами и абсолютно непонятными намерениями. К 26 февраля по городской радиотрансляционной сети уже зачитывались обращения к жителям с предостережениями, приводился словесный портрет, листовки дурного качества , изображавшие человека в различных головных уборах, висели на всех стендах объявлений и столбах. Фотографии Сакалаускаса лежали перед каждым кассиром железнодорожных и авиационных касс, входы в автобусный и железнодорожные вокзалы были оцеплены милиционерами с автоматами, а также военнослужащими внутренних войск. По иронии судьбы вечером 26 февраля у входа в Варшавский вокзал Сакалаускас столкнулся с военным патрулём, состоявшим из военнослужащих его части (пользуясь сумерками, он проскочил неузнанный мимо солдат и скрылся на территории расположенного неподалёку полуразрушенного харама. Там он провёл более двух часов, наблюдая за патрулями, и убедившись, что проникнуть на территорию вокзала нет возможности, направился к центру города)! В городских телевизионных новостях дикторы с печальным голосом начинали выпуски с рассказа о ходе операции по поимке страшного убийцы. Это было по-настоящему феерично - никогда ещё городские власти не казались до такой степени испуганы и беспомощны.
     Автор хорошо помнит эти февральские дни - ужасные даже по питерским меркам трескучие морозы, сизая мгла над городом, ветер, перехватывающий дыхание. Сейчас можно смеяться или не верить, но начинали те дни ленинградцы свои разговоры не с традиционного "Как дела?", а с риторического: "Интересно, как там дела у этого литовца?". Жители города, конечно, боялись Сакалаускаса, как боялись бы любого непонятного человека с оружием, но при этом именно к нему и той ситуации, в которой он очутился, существовало особое отношение - все понимали, что молодой солдат из Прибалтики стал жертвой крайне драматичных обстоятельств, хотя никто толком и не знал, каких именно. Общее мнение кратко можно выразить словами: "довели парня!"
     Тема беглеца с пистолетами обсуждалась в те дни повсеместно - от кабинетов в горкоме партии, до консерватории, заводских цехов и школьных классов. Помню, как тему армейских порядков затронули в дамском коллективе во время небольшого "корпоративчика". Одна из участниц разговора решила вразумить слишком плаксивых, по её мнению, мужчин-участников: "Что вы всё ноете-то?! Ну, подумаешь, носки сержанту постирать ему придётся, зато вернулся бы мужиком из армии! А так под расстрел пойдёт!" На это один из участников застолья, кстати, отслуживший срочную и "вернувшийся мужиком", не без ехидства парировал: "Ты всё это, дорогая, скажи Сакалаускасу при встрече! Посмотрим, что он тебе ответит!"
     Во время подготовки этой книги автору удалось отыскать человека, служившего в то самое время в злополучной части №6717. Вспоминая о тех днях, рассказчик признался, что его поразили два момента. Один из них заключался в удивительной перемене, которая произошла в поведении "старослужиащих", когда те узнали, что Сакалаускас появился в Ленинграде. Едва только в части стало известно об обнаружении трупов сослуживцев в вагоне, "деды" (т.е. наряду с "дембелями" самые "авторитетные старослужащие") собрали сход и постановили - как только Сакалаускас будет пойман и окажется в зоне досягаемости "их" конвойной группы, его надо будет "замочить". Отплатить, так сказать, за "хороших" ребят. Однако, прошло двое суток и стало известно, что Сакалаускас в Ленинграде... Более того, с Главпочтампта он послал открытку родителям в Литву, о чём уже через полчаса было поставлено в известность территориальное управление КГБ. Главпочтампт находится совсем неподалёку от бывших казарм Конного полка, часть которых теперь принадлежала доблестной конвойной части, там всего-то пройти метров 300... И вот тут у "мужественных дедов" что-то щёлкнуло в головах - они вдруг поняли, что Сакалаускас находится где-то совсем рядом, ходит теми же улицами, что и они сами... Неровен час - пересекутся. И смелые герои конвойных войск, готовые растерзать закованного в наручники узника, в момент такой встречи превратятся в жалкую дичь. Эта простая мысль своей новизной потрясла старослужащих. Все они, ещё недавно готовые порвать Сакалаускаса "как тузик грелку", вдруг отказались покидать расположение части. Даже к окнам перестали подходить! А командование части, само немало перепуганное появлением поблизости стрелка с неясными намеренями, распорядилось убрать с проходных "дедов" и "черпаков" и поручило нести охрану только "духам", т.е. солдатам последнего призыва, самым молодым. Логика была понятна - у Сакалаускаса не может быть претензий к молодым солдатам, они ни в чём не виноваты и он их не тронет!
     Другое не менее примечательное происшествие, о котором поведал свидетель тех событий, оказалось связано с похоронами военнослужащих, которых расстрелял Сакалаускас. Точнее, торжественным прощанием, устроенным в части перед отправкой гробов с телами по местам призыва. Произошло это уже в марте, после ареста убийцы и проведения судебно-медицинских экспертиз тел погибших. К тому времени уже были проведены первые допросы сослуживцев, в общих чертах стало известно о показаниях, данным самим Сакалаускасом. В общем, уже всему личному составу части стало ясно, что дело получается весьма дрянное и грязное - "дедовщина", побои, покушение на мужеложество... Тем примечательнее поведние командования части: на плацу был выстроен личный состав, установлены гробы, обянутые кумачом, и устроен траурный митинг. Выглядело это так, словно прощаются не с подонками, мучившими невиновных новобранцев, а с героями, погибшими за правое дело в неравной борьбе! Семьям всех погибших командование части оформило выспренные письма, в которых в самых пафосных выражениях рассказывалось о тернистом воинском пути расстрелянных подонков и их гибели при исполнении долга. В некоторых школах и ПТУ, которые закончили обидчики Сакалаускаса, были даже созданы музеи в память о погибших. Воистину, камера обскура какая-то..!
     Сакалаускас был арестован 28 февраля в автобусе, следовавшим по маршруту №47 на Васильевском острове. Его опознала одна из пассажирок, кстати, не проживавшая в Ленинграде. Женщина, проехав одну остановку, выскочила из автобуса и предупредил наряд милиции. Правоохранители более 20 минут сопровождали автобус на автомашинах без опознавательных знаков, дожидаясь, пока пассажиры выйдут из салона. Группа захвата вошла внутрь ближе к концу маршрута, Сакалаускас после нескольких ночей, проведённых на чердаках и в подвалах, расслабленно дремал, сидя в мягком кресле. При задержании Артурас сопротивления не оказал, на вопрос: "Где оружие?" спокойно ответил, что пистолеты лежат в портфеле-"дипломате". Может показаться невероятным, но задержанного не заковали в научники и даже не обыскали. Уже после доставления в отдел милиции при оформлении документов ему приказали вытащить из карманов всё, что там лежит. И Сакалаускас достал из широких карманов куртки-пуховика ещё два пистолета со спущенными предохранителями. При желании, конечно, он мог мы "уложить" не одну группу захвата, но брать на себя напрасно чужую кровь явно не желал.
     Не совсем понятно, что именно делал Сакалаускас в автобусе? По общему мнению работников оперативно-следственной группы, созданной для поиска и задержания преступника, Артурас должен был стремиться попасть в Литву, на Родину, для чего ему следовало направиться на автовокзал, расположенный возле Обводного канала, либо сесть в Вильнюсский (либо Калининградский) поезд, отправлявшийся с Варшавского вокзала (этот вокзал, наряду с Балтийским, также находится на Обводном канале). За авто- и Варшавским вокзалами велось очень плотное наблюдение, весь их персонал был должным образом проинструктирован. Сакалаускас, видимо, это понимал и попыток выехать из Ленинграда автобусом или поездом так и не предпринял. Насколько можно судить из его передвижений по городу, он вообще в районе Обводного канала появился всего один раз, но в таком случае становится вполне уместным вопрос, с какой целью Сакалаускас вообще прибыл в Ленинград? Ведь в тех условиях, в каких оказался Сакалаускас, добраться из Бабаево в Литву много проще минуя город.
     Ещё в 1987 г. сослуживцами Сакалаускаса высказывалась точка зрения, согласно которой, Артурас вернулся в Ленинград вовсе не для того, чтобы транзитом проехать в Литву. У него была иная цель, причём, единственная - свести счёты с некоторыми из своих обидчиков, которые не попали с ним в одну командировку. Прежде всего, с командиром роты и отдельными "старослужащими". Если это действительно так, то становится понятно, почему беглеца видели в районе бульвара Профсоюзов, Главпочтампта, откуда он посылал открытку родителям в Вильнюс, улицы Якубовича и площади Труда. Это были все те места, где могли появляться его недруги. Воинская дисциплина в части была низкой и "старослужащие" регулярно выходили в город в случае необходимости. Кроме того, командир роты жил на Васильевском острове и Сакалаускас мог приблизительно представлять его место проживания, либо маршрут, которым ненавистный офицер добирался домой. Предположение о попытке сведения счётов объясняет некоторые действия Сакалаускаса, хотя сам он ничего по этому поводу сказать не пожелал.
     Уже 1 марта 1987 г. Артурас дал исчерпывающе полные показания, охарактеризовав вину каждого из убитых им людей. Ангелов среди них не было, даже проводник - случайный, в общем-то, человек! - увидев, что Сакалаускас является объектом всеобщей травли, охотно присоединился к издевательствам и изобретал всё новые гнусности, которые старослужащие с удовольствием испытывали на Артурасе. Сакалаускас прекрасно понимал, что за массовое убийство его ждёт расстрел, однако от сотрудничества со следствием не уклонялся, вёл себя достойно. Следственные эксперименты подтвердили точность его рассказов о событиях 23 февраля 1987 г.
     В мае-июне Артурас был направлен на комплексную психолого-психиатрическую экспертизу в институт имени Сербского, по результатам которой был признан вменяемым. В последеней декаде июня 1987 г. военный прокурор Ленинградского гарнизона Николай Коржилов направил в Главную военную прокуратуру сообщение об окончании расследования и готовности дела к передаче в суд. Далее, однако, начались метаморфозы. Сакалаускас более чем на три месяца задержался в московской тюрьме "Матросская тишина". Вернулся он в Ленинград лишь в сентябре 1987 г. Встретившиеся с ним адвокаты Юстинас Александравичюс и Александр Бойцов отметили, что поведение Артураса явно неадекватно и знакомиться с материалами уголовного дела (что необходимо по закону сделать до начала суда) он физически не может. Артурас был осмотрен ленинградскими врачами-психиатрами, которые поставили заключение московских специалистов под сомнение. Была назначена новая экспертиза, появилось заключение из которого следовало, что Сакалаускас демонстрирует симптоматику "реактивного психоза", не ориентируется в обстановке и не узнаёт людей. Было высказано предположение, что это всего лишь искусная симуляция, однако, тщательная проверка, в т.ч. с использованием аппаратных методов, показала, что это не так. Артурас демонстрировал т.н. "бред подмены", утверждая, будто похищен инопланетянами и является объектом их исследований, а встречаясь с матерью и отцом он заявлял, что это "двойники" его настоящих родителей. Между тем, и Адольф, и Ольга Сакалаускасы утверждали, что сын был абсолютно адекватен не только перед призывом в армию, но даже во время встречь в период следствия. То же самое утверждали адвокаты и работники правоохранительных органов.

     Стало ясно, что в 1987 г. суд состояться не может.
     Остроты происходившему добавило то, что вся эта история с массовым убийством и последующим объявлением Сакалаускаса невменяемым вызвала резкое негодование среди жителей Прибалтийских республик. В Вильнюсе начали сбор подписей в защиту Сакалаускаса, аналогичные мероприятия проводились в Латвии и Эстонии. Цель этих акций была одна - разжигание антирусских и антисоветских настроений, но нельзя не признать, что случившееся в спецвагоне явилось отличным агитационным материалом для прибалтийских националистов. За лето и осень 1987 г. в Прибалтике под петицией в защиту обвиняемого подписались более 300 тыс. чел. - это почти 10% населения.
     Отличились со своей стороны и болваны-коммунисты. Вообще, для развала Советского Союза безголовые коммунистические лидеры сделали больше самых заклятых врагов советского общества. Вместо серьёзного и взвешенного анализа всех аспектов драматической истории и наказания виновных, советская военная верхушка в привычной ей манере начала "прятать хвосты". Командира роты, поощрявшего третирование и всяческое унижение Сакалаускаса, по-быстрому отправили на пенсию по "состоянию здоровья" (оно внезапно ухудшилось), заместителя командра части по политической работе перевели в аналогичную часть на Валдай, понизив до замполита роты. Всех товарищей Артураса ещё в марте 1987 г. быстро "раскидали" по дальним частям и гарнизонам, подальше от Ленинграда, причём каждый солдат прошёл собеседование с представителем Особого отдела (т.е. офицером контрразведки), в ходе которого был предупреждён о необходимости своё знакомство с Сакалаускасом и не раскрывать перед новыми сослуживцами обстоятельства, связанные со службой последнего. В противном случае "особисты" грозили наказанием "за подрыв воинской дисциплины". В апреле 1988 г. прокурор Ленинградского военного округа Гаврилюк в интервью ленинградской газете "Смена" дал личностную характеристику Сакалаускасу, допустив в адрес обвиняемого такие эпитеты, как "нытик", "хамелеон" и "бездельник". Понятно, что подобные высказывания высокопоставленного лица были восприняты общественностью как официальная точка зрения, из которой следовало, будто все погибшие являются невинными жертвами, а Сакалаускас, не пожелавший безропотно сносить тяготы армейской жизни, безусловный преступник. Когда же военный прокурор Ленинградского гарнизона Николай Коржилов в интервью программе ТВ-новостей "600 секунд" аккуратно указал на то, что погибшие в спецвагоне были, вообще-то, далеко не агнцами и если бы они остались живы, их надлежало бы также отдать под суд, то это было расценено военным и политических руководством как явное противопоставление "единственно верному" мнению прокурора округа. Строптивому военюристу сначала предложили перевод в Мурманск, а когда тот отказался, то проводили на пенсию.
     Адвокаты Артураса Сакалаускаса сделали несколько заявления, из которых следовало, что ненормальное состояние их подзащитного явилось следствием неких медицинских манипуляций, проведенных летом 1987 г. в Москве, в "Матросской тишине". Ленинградские психиатры пытались опровергнуть такого рода утверждения как недостоверные, мол, медицинской науке неизвестны факты того, что у здорового человека можно искусственно спровоцировать симптоматику психиатрического заболевания. Но на самом деле это не совсем так - длительная терапия психотропными препаратами может вызвать необратимые изменения даже в мозгу здорового человека. Специалистам хорошо известен т.н. злокачественный нейролептический синдром (ЗНС), являющийся следствием быстрого наращивания доз при полифарматерапии, т.е. комбинированном лечении несколькими плохо совмещаемыми препаратами (например, галоперидолом и трифтазином). Этот синдром чаще проявляется у молодых людей, нежели лиц среднего и старшего возрастов, кроме того, его развитию способствуют физическое истощение, недостаток питания, обезвоженность организма, пневмония или бронхиальная астма. Понятно, что в тюрьме обеспечить набор всех этих условий сравнительно несложно. Результаты ЗНС могут оказаться весьма плачевны: помрачение сознания, ступор, акатазия (неосознаваемое желание менять положение тела и как следствие - ненормальная двигательна яактивность), тремор конечностей, век или языка. Поэтому предположение об искусственной провокации у Сакалаускаса психиатрического заболевания не выглядит совсем уж выходящим за рамки здравого смысла.
     Возможно, такой выход был в той обстановке наиболее желаем в точки зрения большой политики. Расстрел Сакалаускаса - а ему грозила именно высшая мера наказания, предстань он перед судом! - спровоцировал бы массовые беспорядки в Литве, где и без того уже межнациональный мир оказался под угрозой. Если же предположить обратное, а именно - то, что в суде было бы принято решение, хоть в какой-то форме оправдывающее самосуд Сакалаускаса, то это грозило бы развалом всей армейской дисциплины. Новобранцы по всему Советскому Союзу принялись бы расстреливать обнаглевших "дедов" и "дембелей". Понятно, что любой исход суда с участием обвиняемого был бы для Власти нежелателен.

     Между тем, интерес общественности к истории массового убийства в спецвагоне не только не пропадал, но только рос. Этому в определенной степени поспособствовал талантливый кинофильм "Караул", вышедший в прокат в 1989 г. События в кинокартине на первый взгляд довольно точно воспроизводят расправу, устроенную Артурасом Сакалаускасом, однако режиссёр Александр Рогожкин отверг любые аналогии с событиями 23 февраля 1987 г. По его словам, сценарий этого фильма был написан ещё в 1979 г. по мотивам совсем другого массового убийства, совершённом в 1973 г. Ничто не ново под Луной и расстрел, устроенный Сакалаускасом, был вовсе не первым в славной истории внутренних войск МВД СССР.
     Тогда же литовскими режиссёрами С.Бержинисом и Ж.Пилипавичене был снят документальный фильм "Кирпичный флаг", в котором получили возможность высказаться как военнослужащие воинской части №6717, так и родственники расстрелянных Сакалаускасом военнослужащих. Фильм этот производит откровенно тяжёлое впечатление даже не потому, что посвящён трагическому событию, а потому, что из его содержания видно - никто ни в чём не раскаялся, Советская армия меняться не хочет и не будет. Метафорично само название фильма - топорно сработанный кирпичный флаг красовался позади статуи Ленина на плацу воинской части, том самом, по которому чеканили шаг Сакалаускас и его обидчики. Кирпичный флаг свёл этих солдат воедино - да и не только этих солдат!- сделав одновременно и преступниками, и жертвами. Фильм хотя и рассматривал сугубо криминальный сюжет, всё же нёс очевидный идеологический антисоветский заряд, поэтому до массового зрителя во времена СССР не дошёл. Тем не менее, в республиках Прибалтики его демонстрировали местные телестудии, крутили по кабельным сетям, да и видеопрокат, ставший к тому времени уже масштабным явлением, внёс определенную лепту в распространение этого фильма.
     В 1990 г. суд на Артурасом Сакалаускасом всё же состоялся, правда, в его отсутствие. Поскольку судебные психиатры исключили возможность его привлечения к ответственности, уголовный процесс иначе как показушным назвать трудно. Было принято частное определение в адрес командования воинской части, не принявшего должных мер по организании политико-воспитательной работы с личным составом и на этом вся содержательная часть процесса оказалась исчерпана. Надо сказать, что к этому времени трагедия в вагоне №001/76040 в значительной степени уже перестала будоражить умы современников - в "перестроечном" Советском Союзе разного рода трагедии, чрезвычайные происшествия, массовые беспорядки и национальные конфликты сменяли друг друга с пугающей быстротой.
     После суда Артурас Сакалаускас был направлен для лечения в Литву. Поскольку существовала угроза того, что кто-то из родственников убитых им людей предпримет попытку отыскать его и свести счёты, литовские власти распространили информацию, будто Сакалаускас погиб в августе 1991 г. По неофициальной информации, Артурас до 1995 г. находился в закрытой лечебнице, в дальнейшем был выпущен.
     В настоящее время он жив, ведёт очень замкнутый образ жизни, не раскрывая места проживания и работы. Он не даёт интервью и отказывается от любых контактов с масс-медиа.

(на предыдущую страницу)