Murders

Книги Алексея Ракитина в электронном и бумажном виде.

©А.И.Ракитин, 2011 г. ©"Загадочные преступления прошлого", 2011 г.

Феномен массовых убийств в Советской Армии в послевоенное время

На представленный ниже очерк распространяется действие Закона РФ от 9 июля 1993 г. N 5351-I "Об авторском праве и смежных правах" (с изменениями от 19 июля 1995 г., 20 июля 2004 г.). Удаление размещённых на этой странице знаков "копирайт" ( либо замещение их иными ) при копировании даных материалов и последующем их воспроизведении в электронных сетях, является грубейшим нарушением ст.9 ("Возникновение авторского права. Презумпция авторства.") упомянутого Закона. Использование материалов, размещённых в качестве содержательного контента, при изготовлении разного рода печатной продукции ( антологий, альманахов, хрестоматий и пр.), без указания источника их происхождения (т.е. сайта "Загадочные преступления прошлого"(http://www.murders.ru/)) является грубейшим нарушением ст.11 ("Авторское право составителей сборников и других составных произведений") всё того же Закона РФ "Об авторском праве и смежных правах".
Раздел V ("Защита авторских и смежных прав") упомянутого Закона, а также часть 4 ГК РФ, предоставляют создателям сайта "Загадочные преступления прошлого" широкие возможности по преследованию плагиаторов в суде и защите своих имущественных интересов ( получения с ответчиков: а)компенсации, б)возмещения морального вреда и в)упущенной выгоды ) на протяжении 70 лет с момента возникновения нашего авторского права ( т.е. по меньше мере до 2084 г.).

Страницы: (1) (2) (3) (4) (5) (6)

Стр. 1

Не станем глубоко вдаваться в разнообразие преступных форм "дедовщины" - это требует настоящего научного исследования и выходит далеко за рамки темы, вынесенной в заглавие. Упомянем лишь о таком печальном следствии неуставных отношений в Советской Армии, как массовые убийства военнослужащими-срочниками (солдатами, отбывавшими в рядах Вооружённых Сил срочную службу).

Обычно такие расправы учинялись молодыми солдатами и были направлены против "старослужащих", т.е. солдат и сержантов ранних призывов. Но не только их одних, как станет ясно из конкретных примеров, порой жертвами становились офицеры и даже мирные граждане, вообще никак не связанные с армией.
     Хотя массовые убийства на почве "дедовщины" формально не относятся к категории "преступлений с неочевидным мотивом" (их мотив, вроде бы, очевиден - обида, сведение счётов, месть), всё же не будет большой ошибкой упомянуть о них в настоящем исследовании. Психологическая цепочка, запускающая механизм мести в точности соответствует тому, что мы видим у классических массовых и серийных убийц: тяжёлая фрустрация, неразрешимый тупик, из которого будущий убийца не находит приемлемого с точки зрения законности выхода, и всё нарастающая дисфория. Она-то и толкает военнослужащего повернуть оружие против обидчиков или тех, кого убийца отождествляет с таковыми.
     Расправы молодых солдат над унижавшими их "стариками" имели место задолго до официального признания "дедовщины" как опасного социального явления. Как правило подобные кровавые эксцессы происходили при заступлении в наряды, когда в руки обиженных солдат попадало оружие. Огромный резонанс имело убийство в феврале 1987 г. Артурасом Сакалаускасом, солдатом из конвоя внутренних войск, своих сослуживцев. На этой истории мы подробнее остановимся ниже, поскольку она заслуживает внимательного разбора. Особый резонанс случившемуся придало то обстоятельство, что массовый убийца Сакалаускас после совершения преступления направился в Ленинград. Никто не мог сказать наверняка что у него на уме и чем этот вояж может закончиться, а потому по решению партийно-политического руководства информация о массовом убийстве была предана широкой огласке. Фотографии Сакалаускаса в те дни демонстрировались по телевидению, а словесный портрет зачитывали по радио. История преступления, совершенного Сакалаускасом, и его последующего розыска вызвала настоящий фурор среди жителей Ленинграда и отложилась в памяти многих.
     Нервная реакция властей была вполне оправданна. Почти за два десятилетия до масового расстрела, устроенного Сакалаускасом - в сентябре 1968 г. - два молодых солдата, дезертировавшие из воинской части с автоматами, устроили настоящую бойню в Курске. Сначала они расстреляли обитателей квартиры, в которую вторглись (погибли семеро), а затем из её окон открыли огонь по людям на привокзальной площади. В результате погибли ещё 6 человек. После событий в Курске любое дезертирство из воинской части военнослужащего с оружием неизменно вызывало резкую реакцию правоохранительных органов, не останавливавшихся порой даже перед тем, чтобы информировать о произошедшем общественность (что, вообще-то, было совсем нетипично для СССР, где скрывалась любая негативная информация и общество перманенто пребывало в состоянии "созидательного восторга").
     Что послужило причиной появления и глубокого укоренения в Советской Армии такого явления, как "дедовщина"? Почему ничего подобного не наблюдалось в вооруженных силах, скажем, ГДР, Франции, Чили или иной цивилизованной страны? Короткого общего ответа дать не получится - слишком уж много различных факторов работали одновременно и все эти факторы были специфично советскими.
        1) "Закон СССР о всеобщей воинской обязанности" от 12 октября 1967 г. ввёл два призыва в год - весенний и осенний (до этого был только осенний) и сократил с 1968 г. для всех категорий призывников срок службы на 1 год. Теперь солдаты и сержанты Советской Армии, береговых частей и авиации ВМФ, пограничных и внутренних войск должны были служить 2 года, а матросы и старшины кораблей, судов и береговых частей боевого обеспечения ВМФ, а также морских частей пограничных войск - 3 года. Кроме того, появлялась льготная категория военнослужащих, имеющих законченное высшее образование, которая независимо от принадлежности к виду и роду вооруженных сил призывалась на действительную военную службу сроком на 1 год. Уменьшение продолжительности действительной военной службы вызвало обиду и негодование тех солдат и матросов, что призывались ранее и служили больше.
        2) Декларируемое Коммунистической партией "интернациональное воспитание" в воинской среде принимало довольно своеобразные формы. Хотя военнослужащие разных национальностей, призывавшиеся из разных регионов Советского Союза, признавались формально равноценными, на самом деле человеческий капитал разных призывников был далеко неодинаков. Части высокой готовности, подразделения воздушно-десантных войск, морской пехоты, плавсостав военно-морских сил, расчёты ракетных войск стратегического назначения, части пограничных войск, входивших в состав КГБ, комплектовались преимущественно призывниками из славян и представителей прибалтийских народностей. Те же новобранцы, что принадлежали к среднеазиатским, закавказским и кавказским этносам и народам, направлялись для прохождения службы во вспомогательные и обеспечивающие части (строительные, трубопроводные, железнодорожные войска). Хотя национальных войск в Советской армии не существовало, фактически их деление по национальному признаку было довольно явным во все времена существования СССР. Причины такой кадровой политики довольно очевидны и вряд ли их надо специально объяснять. Вспомогательные войска традиционно являлись неблагополучными с точки зрения криминогенности. В послевоенные годы в военно-строительных частях совершалась примерно 1/3 всех преступлений, фиксируемых в Вооруженных Силах и доля эта оставалась довольно стабильной на протяжении десятилетий (с отдельными всплесками. Так, например, в 1971 г. военными трибуналами всех уровней было осуждено более 5300 военных строителей, что почти в 2,5 раза превышало число таковых, зафиксированное в 1965 г.). В этом месте необходимо подчеркнуть, что высшее политическое и государственное руководство страны было прекрасно осведомлено о крайнем неблагополучии с дисциплиной во вспомогательных и обеспечивающих частях.
     Так, например, в последней декаде августа 1954 г. два батальона строительных войск, расквартированные в г.Барнаул Алтайского края, оказались в эпицентре острого гражданского противостояния. Спровоцировано оно оказалось бесчинствами военных военных строителей, терроризировавших горожан на протяжении многих месяцев. Вечером 22 августа около 40 солдат избили посетителей вечернего сеанса одного из кинотеатров и этот инцидент спровоцировал массовые побоища в районе дислокации стройбатов, которые продолжались следующие двое суток. Их жертвами стали 5 убитых военных строителей, ещё 17 военнослужащих получили тяжкие телесные повреждения, с тяжёлыми ранениями в больницы были также доставлены 2 жителя Барнаула. Поскольку беспорядки оказалось невозможно предотвратить силами милиции, на самом высоком уровне был поставлен вопрос о немедленном выводе из Барнаула военно-строительных частей, вызвавших ненависть горожан. Материалы о барнаульских беспорядках попали в "Особую папку" Президиума ЦК КПСС, с которой знакомилось высшее государственное руководство. Решение о выводе военных строителей было принято без проволочек и уже 25 августа оба батальона покинули Барнаул.
     История, во всём аналогичная описанной выше, произошла через год в Бийске Алтайского края. В декабре 1955 г. на самом высоком уровне пришлось решать вопрос об экстренном выводе из города размещённого там стройбата. Ситуация повторилась в июле 1958 г. в ближнем Подмосковье, в Перово, где военнослужащие расквартированного там стройбата устроили настоящую осаду рабочего общежития и рассеяли силы местной милции, пытавшиеся остановить беспорядки.
     За 8 лет - с 1953 г. по 1960 г. включительно - информация о массовых нарушениях общественного порядка и воинской дисциплины военнослужащими Советской армии 44 раза становилась предметом рассмотрения высшего государственного руководства. В 25 случаях (т.е. более, чем в половине!) в эпицентре конфликтов оказывались военно-строительные части. Т.о. можно сказать, что неблагополучие с дисциплиной вспомогательных войск вообще (и военно-строительных, в частности) носило системный характер. Государственное руководство хотя и знало об этом, не желало менять сложившуюся порочную систему, ограничиваясь сугубо косметическими мерами (вроде передислокации либо переформирования наиболее неблагополучных воинских частей).
        3) Скудность материального обеспечения и питания военнослужащих, являвшаяся следствием общей бедности советсткого общества, создавала массу поводов для недовольства и разного рода конфликтных ситуаций. Невозможно представить, чтобы в западногерманском бундесвере один солдат отнимал у другого порцию масла или сахара, а для Советской же армии подобное было нормой. Имущество призывников подвергалось тотальному разграблению в первые же дни по прибытии в учебную часть: отнималось всё сколько-нибудь ценное - часы, деньги, приличная обувь и т.п. Делалось это совершенно открыто и даже с пояснениями, типа: "дедушке надо идти на "дембель", как приличному человеку, а в чём он пойдёт?" Родители всего Советского Союза знали: "призывнику в армию хорошую вещь давать нельзя, отнимут моментально!" Подобное ограбление преподносилось даже как своеобразный "ритуал", дескать, сейчас "дембель" заберёт твои вещи, а через два года ты сам заберёшь вещи другого новобранца. Понятно, что подобное трепетное отношение к вещам являлось следствием общей бедности и недостатка материальных ценностей, характерных для быта подавляющего числа граждан СССР.

        4) Сильное разлагающее воздействие на воинскую молодёжь оказывало становившееся всё более очевидным расхождение между "коммунистическими идеалами" и их практическим воплощением. Членство в КПСС являлось своего рода "социальным лифтом", способным резко продвинуть человека по карьерной лестнице. Строго говоря, карьера в СССР без членства в Коммунистической партии была вообще невозможна, причём система всевозможных ограничений включалась сразу по окончании школы. Молодой человек, не являвшийся членом ВЛКСМ, не мог подать документы в высшее учебное заведение, а отсутствие высшего образования становилось непреодолимой преградой для всякой "вертикальной ротации" внутри советского социума. Это не было бы большой бедой, если бы КПСС и ВЛКСМ объединяли в своих рядах действительно лучших и достойных, однако, увы! этого не происходило. Необходимость для карьерного роста членства в партии, приводила к тому, что все психопаты и социопаты стремились стать коммунистами. Болтуны, демагоги, горлопаны, разного рода тунеядцы и приспособленцы, неспособные к труду и творчеству, рвались в ряды КПСС, потому что пресловутая "партийно-политическая и общественная работа" позволяла ничего конкретно не делать и ни за что не отвечать. Особенно ярко разделение на "специалистов" и "политруков" проявлялось в армии. Если служба кадрового офицера имела чёткие критерии эффективности, требовала специальных знаний, педагогических навыков, полной самоотдачи и высоких человеческих качеств, то работа полиотдельцев сводилась к чисто бюрократическому "политическому руководству". Коммунистическая партия постепенно превращалась в пристанище социопатов, т.е. лиц, склонных использовать недостатки социального устройства в узко эгоистических целях и готовых идти ради этого на преступления. В 1971 г. - довольно благополучном с точки зрения криминальной статистики - более 20% от общего числа военнослужащих, осуждённых военными трибуналами всех уровней, оказались лица, связанные с воспитательной работой в войсках. Причём, речь идёт только о доказанных преступлениях, разоблачение которых завершилось вынесением приговора.
        5) Значительный процент советских новобранцев имел за плечами опыт противоправных действий и преступлений до призыва на действительную военную службу. На протяжении нескольких десятилетий советское общество в материальном отношении оставалось чрезвычайно бедным, в нём в условиях относительного достатка существовала лишь весьма узкая прослойка партийно-административной номенклатуры и полностью отсутствовал т.н. средний класс. Даже высокооплачиваемые рабочие, которых на самом деле было сравнительно немного, жили в весьма стеснённых условиях. Высокая скученность населения и явная недостаточность городской инфраструктуры превращали огромные городские районы в территории, на которых царствовали многочисленные группы несовершеннолетних хулиганов (т.н. "шпана" или "шпанка"). Действия органов внутренних дел в отношении таких групп были скованы юридическими нормами, гарантировавшими несовершеннолетним довольно высокую правовую защищённость. В большинстве случаев милиция старалась вообще не регистрировать преступления, совершенные "по хулиганке", поскольку судебные перспективы таких дел были весьма и весьма призрачны. Тем не менее, даже в таких условиях несовершеннолетние преступники давали более 30% общесоюзной криминальной статистики. Причём, речь идёт о сравнительно благополучных 1960-70-х гг. прошлого столетия! Основными поставщиками кадров для банд уличной шпаны традиционно являлись советские ПТУ, которые с самого момента своего создания в конце 1950-х гг. превращались в коллекторы социально неблагополучной молодёжи. Но и вклад средних школ тоже был весомым. Кстати, нынешняя ситуация с молодёжной преступностью в крупных городах претерпела значительные изменения в лучшую сторону по сравнению с советской порой (к тому привёл ряд факторов, немаловажным из которых явился распад советской системы профтехобразования и исчезновение тех самых ПТУ-СПТУ в самом начале экономических реформ. Вообще тема советского феномена молодёжной "хулиганки" многоаспекта и её изучение способно привести к выводам, довольно неожиданным для защитников "славного социалистического прошлого".). Понятно, что молодые люди, получившие уже некоторый опыт противоправных действий, приходили в армию имея вполне определённые жизненные установки. Они были склонны к разнообразным нарушениям дисциплины, алкоголизму, неуставным отношениям, хищениям, агрессии и т.п. Такого рода антиобщественные наклонности в случае лёгкого доступа к боевому оружию могли приводить к потенциально очень опасным конфликтам. Опыт хулиганских действий до призыва в армию приводил к тому, что военнослужащие с криминализованным сознанием, создавали устойчивые группы, навязывавшие порой свою волю целым воинским коллективам. Другими словами, банды уличной шпаны воспроизводили сами себя в армейских условиях. Следствием этого явился такой чисто советский феномен, как массовые драки военнослужащих, в которые вовлекались порой сотни солдат. Чтобы дать представление о распространённости этого явления, отметим, к примеру, что в мирном и относительно благополучном 1971 г. по данным военной прокуратуры имели место 52 массовые драки между военнослужащими и 42 - между военнослужащими и мирным населением. Причём, речь идёт об официально зарегистрированных инцидентах, скрыть которые было невозможно ввиду тяжести последствий (ранений и гибели людей, значительности причинённого материального ущерба и т.п.). Особо подчеркнём, что речь идёт не о групповых стычках, а именно о массовых драках, в которые вовлекались десятки и сотни людей и продолжительность которых растягивалась порой на многие часы, парализуя зачастую жизнь целых посёлков или городских районов.
     Для того, чтобы читатель составил правильное представление о том, что представляла из себя массовая драка с участием военнослужащих, можно вкратце рассказать о такого рода инциденте, имевшем место 1 мая 1953 г. на железнодорожной станции Волховстрой Кировской железной дороги (это примерно в 130 км. от Ленинграда). В драке участвовали 184 солдата и сержанта войск ПВО, которые сначала грабили мирных жителей, затем разогнали военные патрули, которые были вызваны для наведения порядка (всего были избиты 26 патрульных, присланных местной комендатурой). После этого вконец обнаглевшие солдаты и сержанты напали на работников милиции, прибывших на помощь военным патрулям. В результате милиция открыла огонь из пистолетов, убив 2 и ранив 4 наиболее разнузданных хулиганов в погонах. Тем не менее, конфликт на этом не закончился. Военнослужащие вновь стали собираться в группы и для их разгона пришлось вызвать пожарные команды из города. Солдаты напали на пожарных и перерезали часть шлангов. Чтобы остановить уничтожение имущества, милиция вновь стала стрелять в дебоширов. В результате был ранен ещё один солдат. Только после вмешательства в происходящее секретаря местного горкома КПСС конфликт был остановлен. Вину за случившееся свалили, как это часто бывало в Совестком Союзе, на человека в действительности невиновного - таковым признали начальника отдела милиции майора Селифонтова Андрея Ивановича, который хотя и рисковал жизнью, лично вступив в драку с обалдевшими от беспробудной пьянки защитниками Отчества, но оказался виноват в том, что не отправил состав с военнослужащими на самые дальние пути, а разрешил оставить его наподалёку от вокзала (как будто бы перестановка железнодорожного состава с одного места на другое принципиально на что-либо влияла). Причина возникновения беспорядков оказалась на редкость позаичная - военные решили отметить праздник Первомая и начали это делать ещё накануне! Это так по-советски! (Кстати, в Советском Союзе существовал негласный запрет на железнодорожные перевозки военнослужащих в праздничные дни и причина этого запрета была весьма тривиальна - дабы не давать лишнего повода напиться в дороге).
     6) Несомненно, огромное значение на становление и повсеместное рапространение неуставных отношений и преступности в воинской среде имела политика высшего государственного руководства, направленная на всемерное сокрытие фактов преступности и замалчивание подлинных причин неблагополучия в армии. В этом исследовании уже отмечалась принципиальная установка лидеров коммунистической партии не вникать в причины криминализации советского общества и ограничивать проблематику любых исследований в этой области. Власть боялась неприятной правды и это замечание с полным основанием может быть отнесено не только к исследованиям общеуголовной преступности, но и специфически военной. Для создания благостной картинки власть и её лакеи пускались на весьма занимательные арифметические трюки. Так, например, в 1972 г. военный юрист Маслов В.П. защитил докторскую диссертацию на тему "Проблемы борьбы с воинскими преступлениями в Вооруженных Силах СССР", в которой проанализировал статистику по разным видам преступности в разных родах и видах Вооружённых Сил за период 1949-1969 гг. Результаты оказались самые благостные (ну, а кто бы сомневался, ведь иначе докторской степени не видать!): в Сухопутных войсках падение числа преступлений составило почти в 4 раза, а в Военно-Морском флоте - более, чем в 5! Общее же сокращение зафиксированных воинских преступлений во всех ВС за 20 лет достигло 2,5 раз, что даже превышало темпы падения преступности в гражданском обществе. Выдающийся докторант договорился даже до того, что для молодого мужчины в возрасте 18-20 лет риск погибнуть в армии по его подсчётам оказывался примерно в 5-10 раз ниже, чем на "гражданке". С точки зрения виктимологии подобное утверждение являлось, конечно же, полной глупостью и откровенным враньём, поскольку во время прохождения службы солдат сталкивается с рисками, совершенно невозможными в повседневной мирной жизни абсолютного большинства его сверстинков, как-то, стрельба и обслуживание боевого оружия и боеприпасов, особо опасные условия выполнения поставленных задач (парашютные прыжки, вождение техники в ночное время суток и т.п.). Другими словами во время воинской службы возникает множество очень специфичных рисков, существующих объективно и имеющих длительный характер воздействия на военослужащего. Любому здравомыслящему человеку понятно, что возникновение таких рисков при сохранении всех прочих равных условий никак не может привести с снижению интегральной (т.е. суммирующей) угрозы для жизни, да тем более в 5-10 раз. Но соискатель учёной степени доктора юридических наук советской формации, понятно, не относился к категории таких вот здравомыслящих людей...

     Тем не менее, соискатель докторской степени В.П.Маслов получил свою удивительную цифирь. Как это у него вышло? Путём вполне очевидного шулерства, а если говорить точнее, посредством довольно циничного и явного манипулирования статистическими данными. Дело в том, что в период 1949-1969 гг. Советская армия претерпела ряд значительных метаморфоз. Прежде всего, в 1955-1958 гг. её численность была сокращена на 2,15 млн. чел., а в 1961 г. - ещё на 1,2 млн. чел. Понятно, что сокращение численности военнослужащих автоматически приводит к уменьшению числа совершаемых ими преступлений - тут зависимость прямая и очевидная. На, а кроме этого, на рубеже 1960-х гг. произошло значительное смягчение уголовного законодательства вообще и военного в частности. Например, радикально изменилось толкование такого дисциплинарного проступка, как "самовольная отлучка" (до 1961 г. "самоволкой" считалось оставление воинской части без разрешения командования на 2 и более часов, но не более суток, а после 1961 г. - сутки и более).
     Примечательно, что даже такая лживая писанина, как диссертация В.П. Павлова, которую вообще вряд ли можно называть "научным трудом", имела гриф "секретно" и не могла быть опубликована в открытой печати даже фрагментарно. Более того, на неё нельзя даже было ссылаться и упоминать в открытой печати о её существовании.
     Советская власть шла по пути тотального замалчивания любого "негатива" о себе самой и Вооружённые Силы (и всё, что с ними связано) являлись одной из самых чувствительных "зон умолчания". Нельзя сказать, что такая "идеологическая анестезия" не приносила плодов - люди, далёкие от воинских реалий действительно верили в то, что "народ и армия - едины", что в армии царит порядок и справедливость. Обыватель искренне верил, что "наркомания и беспределимеют место в НАТО-вских армиях и то лишь потому, что там сплошь наёмники служат, у нас-то армия народная, у нас такого не было и быть не может".
     Сошлюсь в данном вопросе на свой собственный жизненный опыт, его в каком-то смысле можно считать показательным. 19 мая 1978 г. курсант 2-го курса Высшего политического училища МВД СССР, размещенного в Ленинграде, А.Федоренко расстрелял в караульном помещении две смены караула - бодрствующую и отдыхающую. Цель он перед собой ставил довольно прагматичную - завладев оружием, он намеревался проникнуть в помещение своей роты и убить там ряд особенно досаждавших ему курсантов. К курсантам же из состава караульного наряда он не испытывал особой ненависти, вся их вина фактически заключалась лишь в том, что они стояли на пути к оружию. Планам Федоренко не суждено было реализоваться по стечению обстоятельств - преступник принялся добивать сослуживцев, находившихся в помещении, и сам попал под пулю раненого сослуживца, притворившегося до поры мёртвым. Федоренко получил тяжёлую рану шеи, хотя и остался в конечном итоге жив. Его жертвами оказались 6 скончавшихся от ран сокурсников. Для расследования случившегоя в Ленинград примчался заместитель Министра внутренних дел Юрий Чурбанов, зять Генсека Л.И.Брежнева. Моментально был снят с должности начальник училища генерал-майор Иван Орлов, лишилась должностей целая группа нижестоящих командиров. Сам же преступник был расстрелян через 9 месяцев - в феврале 1979 г.
     (читать далее)