Книги Алексея Ракитина в электронном и бумажном виде.

     Формально 35-летний Нейл Андерсон не считался сексуальным преступником, поскольку он ни разу не был судим. Однако в архиве полиции Нью-Бедфорда были найдены 2 заявления, поданные с интервалом в год, в которых мужчина обвинялся в принуждении к сексу. Заявления были написаны проститутками и на этом основании доверия не вызвали. Но в новых условиях никто верить Андерсону на слово не собирался.
     Хотя средства массовой инофрмации Массачусетса быстро узнали о произведенном аресте, прокурор Пина отказался подтвеждать, что Андерсон взят под стражу в рамках расследования серии убийств, жертвы которых сбрасывались вдоль автотрасс. Тем не менее, с разрешения Пины была устроена утечка информации, благодаря которой журналисты узнали кто именно взят под стражу. Андерсон был сфотографирован на пути в суд и из суда, его лицо попало сначала на страницы местных газет, а затем и выпуски ТВ-новостей, так что к началу нового 1989 года все заинтересованные лица про этого парня всё узнали.
     В числе самых заинтересованных лиц оказались местные проституки [что не должно удивлять!]. Несколько женщина опознали в Андерсоне человека, нападавшего на них и принуждавшего к сексу насилием. Хотя правоохранительные органы крайне не любят оперировать понятием "изнасилование" применительно к работникам и работникам из сферы интим-услуг, в данном случае окружной прокурор Пина согласился обвинить Андерсона в 4-х эпизодах изнасилований. О том, что в каждом случае жертвами нападений стали проститутки, нигде никогда не упоминалось - социальное положение всех этих женщин определялось эвфемизмом "безработная".
     В любой другой ситуации "дело Андерсона" развалилось бы в суде, точнее говоря, оно бы просто не дошло до суда, поскольку показания "жриц любви" были бы квалифицированы как шантаж, однако в начале 1989 года политическая повестка требовала демонстрации эффективных мер правоохранительных органов по наведению порядка на улицах Нью-Бедфорда. Поэтому Нейла окружная прокуратура довела-таки до суда и он получил реальный срок в 4 года лишения свободы, что следует признать очень нетипичным случаем для Америки того времени.
     На этом Армстронг исчезает из настоящего повествования.
     События в Массачесетсе - и прежде всего "колонна памяти", прошедшая по улицам Нью-Бедфорда 12 декабря - привлекли внимание федеральных средств массовой информации к происходившему в округе Бристоль. Было бы неверно утверждать, что сообщения о таинственном серийном убийце стали федеральной новостью №1, но определенный интерес и пресса, и телевидение проявили. Работавшие в Массачусетсе представительства крупнейших медиахолдингов направили в округ Бристоль своих журналистов и съёмочные бригады, которые рыскали по долам и весям, встречались с разного рода непонятными людьми и задавали им всевозможные вопросы, что крайне нервировало всё местное правоохранительное сообщество.
     Окружной прокурор оказался под всё возраставшем психологическим и политическим давлением, только теперь он не мог окриком заставить всех думать, что проблемы нет. Пришло время демонстрирвоать работу и успех...
     В середине декабря Ронни Пина не без апломба заявил, что для ускорения розыска серийного убийцы, выбрасывающего тела жертв возле автострад, он подготовил официальный запрос в ФБР США с просьбой оказать консультационную помощь. К тому времени в центральном аппарате Бюро в Квонтико уже был создан и активно работал Вспомогательный отдел следственной поддержки, который в числе прочего занимался консультированием территориальных полицеских служб при розыске серийных преступников. Хотя "профилирование" пока ещё не стало широко известно, тем не менее об инновационой методике "построения поисковых психологических портретов" уже ходили легенды. Именно к этим легендам и апеллировал окружной прокурор, дескать, как привлечём психологов ФБР в помощь, они как применят свой фантастический метод, тут-то мы всех и разоблачим!
     Буквально на следующий день - 19 декабря - антрополог Смитсоновского института Дуглас Юбелейкер передал в офис окружного прокурора важное сообщение. Он сумел идентифицировать останки, найденные 10 декабря в гравийном карьере. Они принадлежали Рошель Клиффорд, той самой женщине, которую детектив Декстрадо безуспешно искал начиная с мая и вплоть до своего увольнения из рядов полиции.
     Юбелейкер, оценив состояние останков Рошель Клиффорд по весьма специфическим особенностям разрушения хрящей, сделал предположение о времени смерти женщины. По мнению специалиста Клиффорд умерла более чем за 6 месяцев до того момента, как её бренное тело попало на секционный стол, если говорить более определенно - то в начале или середине мая.
     Это открытие придало расследованию неожиданный тренд. К последней декаде декабря 1988 года детективы знали, что одна жертв серийного убийцы - Нэнси Пайва - была крепко связана с 2-я мужчинами - адвокатом Кеннетом Понте и рецидивистом Фрэнки Пиной. Первый являлся работодателем Нэнси - она работала в его офисе неполный день, а второй был её сожителем. Но с обоими этими мужчинами была хорошо знакома и Рошель Клиффорд! Это установил детектив Декстрадо, так сказаать, опытным путём, повстречав Рошель на улице в обществе Пины [упомянутая встреча в своём месте уже описана]. В этом не было ничего подозрительного до тех пор, пока Рошель Клиффорд оставалсь жива, точнее, считалась живой. Но теперь, когда выяснилось, что женщина была убита предположительно тем же серийным убийцей, что и Нэнси Пайва, картина получалась очень подозрительной. В самом деле, только задумайтесь: две женщины, хорошо знакомые друг с другом и с 2 мужчинами, оказываются убиты одним серийным убийцей! Какова вероятность случайного совпадения? Вот то-то же...

     Понте представился, показал своё удостоверение адвоката, заявил, что только что познакомился с Джинн и вообще не понимает, что происходит. Мол, бес попутал и всё такое... Патрульным не понравилась реакция адвоката, который явно казался напуганным, и они предложили ему разрешить им осмотреть его автомашину. Повод у них имелся шикарный - Джинн Калошис являлась наркоманкой и с большой вероятностью она, увидев приближающихся патрульных, могла "сбросить" наркотик в салоне машины Понте. Предположение о возможном "сбросе" опасного груза выглядело более чем обоснованным в том числе и потому, что в сумочке Калошис полицейские обнаружили целую охапку игл для шприцев, схваченную резинкой, но самого шприца там не оказалось. Впрочем, как и наркотиков. Логично было поискать и то, и другое в автомашине адвоката, согласитесь! Если Понте стал бы категорически возражать против осмотра машины прямо на месте, то тогда патрульные пообещали доставить её на полицейскую парковку и провести обыск после получения ордера у судьи... В общем, Понте обмозговал предложение полицейских и решил отделаться что называется "малой кровью", а потому разрешил патрульным покопаться в машине.
     Они и покопались! Наркотиков полицейские не нашли, зато обнаружили в "бардачке" пистолет. И у Понте не оказалось при себе лицензии на владение огнестрельным оружием. Неловко получилось, согласитесь... Адвокат расстроился, аж даже за сердце схватился, но потом взял себя в руки и бодро заверил патрульных, что поутру без промедления доставит в полицейский участок лицензию и квитанцию из магазина о приобретении данного пистолета. На том они и разошлись - патрульные отвезли Джинн Калошис в участок, дабы разбираться с нею далее, а Понте отправился к себе домой.
     И всё, вроде бы, было хорошо, но... но на следующее утро Понте не привёз в полицию лицензию на владение огнестрельным оружием. И квитанцию из магазина тоже показать не захотел. Он вообще в полиции не появился.
     Полицейские не стали ломать голову над тем, что предпринять далее и поступили сугубо по закону. Помощник окружного прокурора выдвинул в отношении Понте обвинение в незаконном хранении оружия и судья моментально, безо всяких колебаний обвинение отклонил, дело зхакрыл и наложил запрет на дальнейшее преследование Кенни. Почему? Ну, наверное потому, что посчитал всю эту историю какой-то грязной полицейской комедией, призванной скомпрометировать уважаемого адвоката.
     Таким образом, всё для Кеннета Понте закончилась тогда не просто хорошо, а по-настоящему прекрасно.

     При разложении плоти умершего выделяется 4 газа, образующих сложную запаховую комбинацию, которую уверенно определяет даже человек. А человек, вообще-то, имеет довольно несовершенный комплекс обоняния [по разным оценкам обоняние человека примерно в 10 тыс. раз хуже обоняния собак, при этом следует иметь в виду, что женщины чувствуют запахи осреденно в 10 раз лучше мужчин. Поэтому, если вы надели носки второй раз и думаете, что женщина этого не заметит, то... поверьте, она это заметит!]. Поэтому представляется вполне логичным обучить собаку поиску мёртвых тел - подобная идея не является антинаучной, а напротив, имеет под собой вполне достоверную научную базу. Но... и вот тут начинается самое сложное!
     Но на самом деле никто не знает, что именно чувствует собака и чем определяется её поведенческая реакция в ту или иную минуту. Из истории криминалистики мы знаем примеры поразительной эффективности собак-ищеек, решавших задачи, невероятные с точки зрения наших навыков и способностей. Однако проблема состоит в том, что на каждый случай эффективного использования собаки приходится 10-15 случаев неэффективного. Что бы ни искала собака - наркотики, мёртвые тела, взрывчатые вещества и пр. - она реагирует на большое число иных раздражителей. Каких? Например, течная сучка или молодой щенок - их запаховые сигналы сильно дезориентируют даже опытных ищеек, которые допускают неадекватные реакции.
     Кинологи, разумеется, о таких деталях знают - в данном случае Ракитин никаких истин не открывает. Но именно по этой причине на реакцию собак полагаться нельзя в том случае, когда речь заходит о судьбе человека. Собака не может обличать человека и не должна этого делать! При этом использовать в следственной практике кинологов и их четвероногих помощников можно и нужно, вот только добытые с их помощью результаты требуют аккуратного к себе отношения. Реакция собаки должна рассматриваться как информация к размышлению, но не доказательство виновности или невиновности. И уж тем более информация о результатах работы собаки не должна становиться известной лицам посторонним, никак со следствием не связанным и потому неспособным к объективной оценке собранной информации.
     В случае же с Кеннетом Понте правоохранительные органы допустили утечку весьма чувствительной информации, которая попав в газету, привела к компрометации адвоката по несущественным причинам. Понте, судя по всему, являлся человеком не очень хорошим и с большими скелетами в шкафу, но статья Алана Левина бросала на него тень совершенно незаслуженно. Публиковать такое в газетах, конечно же, нельзя! В этом смысле, кстати, весьма показательна реакция кинолога, работавшего с Сайросом, который прямо во время обыска заявил присутствовавшим детективам, что хотя поведение его собаки довольно необычно и даже подозрительно, но на самом деле ничего не доказывает и не уличает владельца офиса в совершении убийства.
     Адвокат Понте, узнав от друзей о статье в "Boston Herald", пришёл в бешенство [и его можно понять!]. Из своего дома в Порт-Ричи он позвонил лейтенанту Джину, командовавшему CPCU, и поговорил с ним весьма недружественно. Это если говорить мягко... По форме же разговор протекал в форме откровенных наездов и оскорблений, но если Понте был хотя и резок, но корректен, то лейтенант за словом в карман не лез. Поскольку конфликтная беседа произошла поздним вечером 6 января в пятницу, то лейтенант оказался нетрезв, что можно было бы объяснить концом утомительной рабочей недели, но... Но он нарушил одно из базовых правил оперработника - не вести значимые разговоры в состоянии алкогольного опьянения.
     В результате получилось так, что в ответ на обоснованные вопросы и претензии адвоката, начальник детективов окружного прокурора, используя обсценную лексику, несколько раз послал того в анатомически разные места и пожелал ему всякого. Причём кое-что пообещал проделать лично. Эта демонстрация "крутизны" могла бы выглядеть бы смешно и забавно, если бы только Кеннет Понте не подготовился соответствующим образом к телефонному разговору. В этом месте самые проницательные читатели наверняка уже догадались, что имеет в виду автор - адвокат записал состоявшийся заговор на диктофон, в результате чего получил замечательный материал, доказывающий предвзятое отношение детективов и их крайнюю бесцеремонность. Кеннет Понте искусно построил разговор, подтолкнув собеседника к весьма необдуманным и агрессивным заявлениям, не допустив при этом со своей стороны неосторожных высказываний.

В начало                                             Продолжение

На первую страницу сайта