Зная всё это, Орр предпринимал активные меры самозащиты. Так, он перекрасил свою синюю автомашину, чей цвет и марка стали известны из показаний свидетелей, в зелёный цвет. Пироманьяк стал возить с собою несколько комплектов одежды и переодеваться после начала пожара, чтобы не быть узнанным свидетелями, видевшими его перед появлением огня.

Определённую опасность для него представляло то обстоятельство, что для поджогов он пользовался приспособлениями одного и того же типа и при этом демонстрировал такие же приспособления на семинарах работников пожарных служб. А это невольно наводило на мысль о крайне ограниченном числе лиц, посвящённых в специфику имевших место поджогов. Орр изящно решил эту проблему, рассказав журналистам как именно осуществляются поджоги в Калифорнии, он даже пошёл на то, что продемонстрировал перед телекамерами способ изготовления приспособления с временной задержкой появления открытого пламени. Это было грубейшим нарушением служебной этики и прямым нарушением тайны следствия, но таким шагом Джон Орр резко расширил круг потенциальных подозреваемых - теперь он мог утверждать, что поджигатель просто-напросто видел данную телепрограмму и копирует увиденное. Исключительно удачно для Орра складывалась до поры ситуация с идентификацией отпечатков его пальцев на обнаруженном приспособлении для поджога. Дважды эти отпечатки направлялись в криминалистические лаборатории для сличения с отпечатками пальцев пожарных, входивших в круг подозреваемых, и дважды эксперты не идентифицировали их, хотя дактилоскопическая карта Орра в обоих случаях была в их распоряжении! Лишь третья экспертиза, проведённая в лаборатории ATF (Bureau of Alcohol, Tobacco, Firearms and Explosives - Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака, оружия и взрывчатых средств), доказала идентичность отпечатков пальцев поджигателя отпечаткам Орра.

     На месте одного из поджогов в 1987 г. было найдено самодельное устройство, призванное инициировать форс пламени с некоторой задержкой от момента зажигания. Устройство было очень простым и представляло собою сигарету, к корневой части которой обычной резинкой был прикручен пучок спичек. Сигарета поджигалась, начинала тлеть, после чего заворачивалась в писчую бумагу и... проносилась внутрь магазина в кармане, либо зажатой в ладони. Джон Орр укладывал свёрток на полку с легковоспламеняющимся товаром (бумажными цветами, пороллоном, техническими жидкостями раличного назначения и т.п.) после чего спокойно покидал торговый зал. Как только область тления сигареты достигала места крепления пучка спичек, последние вспыхивали и давали форс пламени, достаточный для воспламенения бумаги и окружающих предметов. Устройство было простым и надёжным, но в 1987 г. сигарета затухла до момента поджога спичек, благодаря чему бумага не сгорела. Устройство было найдено и передано пожарным. При криминалистическом исследовании бумажной обёртки были обнаружены два отпечатка пальцев, которые, без сомнений, мог оставить только поджигатель. После двух безрезультатных дактилоскопических экспертиз его личность была установлена третьей по счёту сравнительной экспертизой, проведённой криминалистами ATF. Случилось это, правда, четырьмя годами позже...

     За капитаном пожарной охраны правоохранительные органы некоторое время вели слежку, что помогло вскрыть многие странности его поведения и дало существенный материал для доказательства обвинения в суде. Как было упомянуто выше, 4 декабря 1991 г. Орра арестовали, а 31 июля следующего года ему уже вынесли первый приговор: Джон был признан виновным в трёх поджогах, за каждый из которых он получил по 10 лет тюремного заключения. По приговору суда подсудимый мог ходатайствовать о досрочном освобождении и, в приниципе, уже через 3-4 года Орр мог оказаться на свободе. Следствие, однако, не собиралось ограничиватья достигнутым результатом - пироманьяка продолжали проверять на возможную причастность к тысячам других поджогов в Калифорнии. Помимо саморазоблачительной рукописи Орра, существенную помощь обвинению оказал и видеоархив преступника. Последний включал в себя 150 видеокассет, отснятых Орром во время пожаров, с сопутствующими комментариями. Из просмотра этих плёнок следовало, что Орр зачастую оказывался на местах пожаров ранее местных пожарных. На вопрос, как ему удавалось узнать о предстоящем пожаре ещё до того, как тот начинался? удовлетворительного ответа Джон Орр так и не дал. Сознавая тяжесть своего положение, бывший капитан-пожарник 24 марта 1994 г., во время второго судебного процесса, пошёл на судебную сделку - он признал свою вину ещё в восьми поджогах, получил за них ещё 10 лет тюремного заключения, но предыдущий приговор к 30 годам тюрьмы заменялся 10-летним. Т.о. по двум приговорам Орр получал суммарно 20-летнее тюремное заключение с возможностью досрочного освобождении по отбытии половины срока (т.е. начиная с 2002 г.). Преступник мог подумать, что отделался малой кровью, но правоохранительная система готовила ему неприятный сюрприз: в 1998 г. начался третий судебный процесс, на котором пироманьяка обвинили в поджоге 10 октября 1984 г. строительного магазина, явившимся причиной гибели 4 человек. Разъярённый Орр отказался от сделки 1994 г., дезавуировал собственное признание в восьми поджогах, и заявил о своей полной невиновности. Но этот демарш оказался пустым сотрясением воздуха и мало ему помог. В конечном итоге, он был приговорён судом к пожизненному заключению без права подачи прошения о помиловании, плюс к этому остались в силе прежние приговоры к 20-летнему заключению.

А это финал: 25 июня 1998 г. Джон Орр с видом оскорблённой невинности выслушал вердикт присяжных, признавших его виновным в гибели 4 человек по причине умышленного поджога магазина в 1984 г. Этот вердикт предопределил пожизненное заключение Джона Леонарда Орра в тюрьме.

     В настоящее время Джон Леонард Орр содержится в тюрьме Калипатрия (Calipatria), в Калифорнии и при любом обращении к нему журналистов утверждает, что стал жертвой заговора. Дактилоскопическая экспертиза, якобы, подделана, найденные в доме видеокассеты с отснятыми сценами калифорнийских пожаров - это служебные материалы, а рукопись, написанная от лица "поджигателя-пожарного" - не более чем литературный труд.
     Теперь, когда у нас перед глазами есть образчик настоящего пироманьяка, можно попытаться сравнить с ним Джорджа Роджерса и понять, насколько они схожи.
     Итак, что же характерно для пироманьяка, какие черты поведения отличают его от обычного человека?
        - Пиромания начинается как юношеское увлечение огнём, как одно из проявлений девиантного поведения в период полового созревания. Транзитную пироманию можно видеть у многих психопатов, сформировавшихся впоследствии как серийные убийцы и насильники. Однако свидетельств тому, что Джордж Роджерс ещё в подростковом возрасте демонстрировал тягу к поджогам, не существует. По версии Галлахера, на Роджерса мог оказать неизгладимое впечатление пожар в военно-морской базе Ньюпорт в 1920 г., но к тому моменту Джорджу уже было 19 лет, а это слишком поздний возраст для формирования сексуальных пристрастий (и соответственно, пиромании);
        - Пироманьяк - это человек, стремящийся к одиночеству, проводящий много времени без свидетелей, надолго пропадающий из поля зрения коллег по работе и друзей. Подобное уединение ему требуется для поиска подходящих мест поджогов, их планирования и осуществления. Джон Орр, по рассказам его коллег, почти не работал в кабинете, он постоянно колесил по подведомственной территории на автомашине, причём, в одиночестве (он очень не любил напарников и любыми путями стремился от них отделаться). Кстати, именно его склонность ездить в одиночку и привлекла к нему первоначально внимание следователей - поездки в одиночку были одним из критериев отбора подозреваемых. Важно отметить, что Орр сознавал подозрительность такого поведения и стремился произвести впечатление "своего в доску" парня: он был общителен в компании, легко шёл на контакт, имел множество знакомых. В этом отношении Джорджа Роджерса можно считать полной противоположностью Орра: Роджерс был немногословен, малообщителен и флегматичен. Он не имел тяги к перемене мест, был домоседом, любил читать, либо заниматься рукоделием в домашней мастерской;
        - Если попытаться характеризовать психический тип пироманьяка, то можно сказать, что это сангвиник, либо холерик, его психика подвижна, восприимчива. Как и многие люди, вынужденные скрывать свои девиантные наклонности, пироманы интересуются мнением о себе окружающих, они стремятся поддерживать однажды выбранный имидж и испытывают тревогу при одной только мысли о возможном разоблачении. При этом пироманьяки очень любят разговоры о пожарах, причём не только тех, которые сами устроили, но и о пожарах вообще (они неспособны скрыть свой интерес к этой теме, хотя в состоянии понять, что такое поведение их демаскирует). Орр являлся выраженным холериком, именно из-за его неспособности управлять собственным настроением и повышенной тревожности, он не прошёл психологические тесты при попытке устроиться на работу в полицию. К Роджерсу данная характеристика совершенно не подходит - это был флегматик, мало заботившийся о том, какое впечатление он производит на окружающих. Роджерс мало интересовался своим внешним видом, был неряшлив в одежде, имел избыточный вес, никогда не пытался казаться лучше, чем он есть на самом деле. Он с неохотой вспоминал о своём подвиге во время пожара на "Морро кастл" и как будто тяготился просьбами рассказать о тех событиях;
        - Во время пожара пироман сохраняет удивительное в глазах окружающих спокойствие и самообладание. Он не покидает место, откуда можно следить за распространением огня, не поддаётся панике, если таковая возникает, но в борьбе с огнём не участвует. Наблюдение за огнём - это важнейший элемент поведенческого стереотипа пироманьяка, ради возможности видеть сильное и опасное пламя он и затевает поджог. Как видно, поведение Джорджа Роджерса во время пожара на "Морро кастл" совершенно не соответствовало данному условию. Роджерс всё время находился в радиорубке, ни на минуту не покидая её для того, чтобы посмотреть, как горит корабль. Он не покинул своё место даже в условиях сильного задымления отсека и потерял сознание от отравления продуктами горения. Это совершенно нетипичное для пироманьяка поведение;
        - Как и многие психопаты, пироманьяки почти всегда создают и бережно хранят коллекцию психологически значимых для них предметов. Подобное "коллекционирование" позволяет психопатам вновь и вновь переживать моменты, доставившие им удовольствие в прошлом. Для серийного насильника, например, это могут быть мелкие вещи его жертв, для пиромана - предметы, связанные с устроенными им пожарами. Для Орра заменителем подобной коллекции было огромное собрание видеозаписей, сделанных им на местах поджогов. Но нет никакой информации о том, чтобы нечто похожее на подобную коллекцию было найдено в доме Джорджа Роджерса во время обысков полицией его жилища в 1938 и 1953 гг.;
        - Пироманьяки всегда имеют под рукой ненужные им, но полезные при разведении огня, предметы. Джон Орр, например, покупал и всегда носил с собою сигареты, хотя сам не курил. Тлеющие сигареты он использовал как устройство временной задержки при изготовлении из подручных материалов простейшего "механизма поджигания". Пока сигарета тлела и прогорала до фильтра, он успевал покинуть место предстоящего пожара. В автомашине Орра были найдены все компоненты, необходимые для изготовления поджигающего устройства из подручных средств: спички, блокноты с плотной бумагой, резинки. Джордж Роджерс не курил и не носил с собою предметов, которые могли быть использованы для получения открытого пламени;
        - Являясь в сексуальном отношении ненормальными, пироманьяки тяготятся половыми отношениями с другими людьми. В принципе, для получения наивысшей сексуальной разрядки им вообще не нужен партнёр. Впрочем, как и многие гомосексуалисты, они способны вступать в брак с целью имитировать нормальные отношения, но социальная мимикрия даётся пироманам намного тяжелее (чем тем же гомосексуалистам, которые могут договориться со своим супругом жить по определённым правилам). Почти всегда семейная жизнь истинных пироманьяков заканчивается крушением, причём в глазах жены пиромана это крушение выглядит совершенно необъяснимым. Джон Орр был женат, но расстался с женою, которая характеризовала его во время следствия, как "холодного мужчину, но отнюдь не импотента". Джордж Роджерс, напротив был женат и нет никаких свидетельств его сексуальных отклонений.
     Как видно, радист "Морро кастл" совершенно не подходит под типаж истинного пироманьяка. Ну никак Джордж Роджерс не влезает в тот "кафтан", что пошил ему журналист Галлахер. Причём - интересный момент - помимо перечисленных выше, есть ещё несколько соображений, заставляющих категорически не согласиться с версией Галлахера и его обвинениями в адрес Джорджа Роджерса.
     Во-первых, можно не сомневаться в том, что если бы Роджерс действительно являлся пироманом и на самом деле убил своих соседей Уилльяма и Эдит Хаммель, то картина преступления оказалась бы совсем не такой, какой её обнаружили 2 июля 1953 г. полицейские. В распоряжении "преступника" Роджерса имелись почти две недели (с 19 июня, когда отец и дочь Хаммель были убиты, по 2 июля, когда их тела были обнаружены). За это время истинный пироманьяк имел возможность подготовить и осуществить замечательный поджог, способный уничтожить практически все следы преступления. Для истинного пироманьяка огонь - родная стихия, он знает о всех премудростях поджогов лучше любого пожарного, поскольку знания свои он заработал ценою проб и ошибок, если точнее, поджогов и ожогов... Он знает, как обеспечить высокотемпературное горение, как в закрытом помещении поджигать бензин без взрыва, как обеспечить тление, без появления открытого пламени. Для пироманьяка - это мир его интересов, тут он всё знает назубок, подобно тому, как игрок на тотализаторе, знает наизусть таблицу футбольного чемпионата. Если бы Роджерс был пироманьяком, он бы гарантированно сжёг тела Уилльяма и Эдит Хеммель и довёл бы останки до такой степени разрушения органики, что никакой бы судебный медик не обнаружил следов ударов молотком. Кроме того, не надо упускать из вида, что во время пожара происходит обрушение несущих конструкций стен и потолков, а потому ни один судебный медик не удивится, если вдруг из-под углей на пепелище извлекут останки с проломленными головами... что вы хотите, ведь стены рушились, полоки обваливались! В общем, если сказать коротко, Роджерс, будь он действительно пироманьяком, сумел бы осуществить двойное убийство Уилльяма и Эдит Хэммель таким образом, чтобы оно выглядело как несчастный случай при пожаре.

     Во-вторых, существуют серьёзные сомнения в том, что радист Джордж Роджерс физически мог устроить поджог на борту "Морро кастл". Здесь нам самое время припомнить о том, что лайнер конструктивно был выполнен так, что рабочая и пассажирская зоны разделены по всему периметру и почти не имели взаимных проходов. Районы обитания и отдыха туристов были отделены глухими переборками от тех участков палуб, где жили, питались и работали члены команды. Это была очень разумная идея, дабы всякая шушера, перепачканная машинным маслом, не крутилась под ногами господ-миллионеров и их длинноногих любовниц... Если говорить по существу, то между т.н. "пассажирской" и "рабочей" зонами существовали всего три перехода (один из них - по "капитанскому" коридору, т.е. мимо каюты капитана). Эти переходы перегораживались дверями, закрываемыми на ключ, ключи передавались старшим офицерам команды, заступавшей на вахту (трюмной команды, группы движения и группы управления). Рядовой член команды просто физически не мог убежать из машинного отделения и прогуляться по шлюпочной палубе (той, которая называлась "А"), поскольку соответсвующий проход перекрывался запертой дверью. Как говорится, близок локоть, да не укусишь!
     Кто-то может усомниться в действенности упомянутых правил, дескать, гладко было на бумаге... Но в материалах Комиссии Департамента торговли есть замечательные материалы, подтверждающие факт перекрытия проходов между зонами непосредственно в ночь трагического пожара. О чём идёт речь? В частности, о показаниях матроса Реджинальда Робертса, едва не погибшего в ночь пожара. Его рассказ настолько интересен, что на нём следует остановиться особо.
     Робертс, родом из небольшого городка Йонкерс (Yonkers), на юго-востоке штата Нью-Йорк, мог считаться опытным матросом. До пожара он уже два года проплавал на "Морро кастл", хорошо знал матчасть и слыл за спокойного, рассудительного человека. В ночь пожара он находился в машинном отделении лайнера на "собачьей" вахте (или "сучьей", как говорят иные моряки), самой тяжёлой с точки зрения человеческой физиологии - с 00:00 до 04:00 часов. В 03:10 в машинное отделение повалил дым, затягиваемый внутрь корабля вентиляцией с верхней палубы. Старший вахты, третий инженер Стэмпер, отправил Робертса будить спящих в своих кубриках моряков и выводить их наружу. Выводить - заметьте! - через машинное отделение, поскольку прямым ходом выйти наверх они не могли! Реджинальд вошёл в служебный лифт (не пассажирский !) и двинулся было наверх, но... произошло обесточивание корабельных систем и лифт застрял в шахте между палубами. Разжав створки дверей лифта, Реджинальд увидел, как горит настил палубы, на которой находились кубрики команды. Дым, словно в дымовую трубу, затягивало в шахту лифта; чтобы не задохнуться, Робертс лёг на пол кабины и прижался ртом к дверной щели. Он был уверен, что умрёт от отравления угарным газом в кабине, и так бы, наверняка, и случилось, но лифт неожиданно пришёл в движение и стал плавно спускаться под действием собственного веса. Видимо, из-за разогрева направляющих в шахте, "поплыла" смазка, покрывавшая их, коэффициент трения заметно понизился и тормоза перестали держать вес кабины. В общем, через какое-то время Робертс спустился обратно в машинное отделение и сообщил старшему смены, что до членов команды, отдыхавших от вахты, он добраться не смог.
     Третий инженер Стэмпер принял единственно верное в этой ситуации решение и объявил подчинённым, что им предстоит покинуть машинный зал. Встав цепочкой, крепко держась друг за друга, чтобы не потеряться в кромешной темноте, матросы двинулись к выходу. Стэмпер ключом отпер дверь (!), обеспечивавшую выход на лестницу, и моряки проникли на палубу "D". Не зная, что им делать далее, большая группа моряков из трюмной команды набилась в одну из кают на этой палубе. Сквозь иллюминаторы они имели возможность видеть прыгавших с верхних палуб людей и слышали крики, находившихся в воде. Никто из моряков не рисковал покидать относительно безопасное убежище, казалось, им удастся пересидеть таким образом весь пожар, но судьба распорядилась иначе. Когда в каюту стал поступать дым из-под палубного настила, моряки поняли, что пора уходить дальше. После блужданий по палубам горящего лайнера моряки прыгнули-таки в океан, захватили одну из шлюпок, куда их не хотели пускать другие члены команды, и подобрав из воды 5 женщин, уплыли в сторону берега.
     Что же стало с теми моряками, которых Реджинальд Робертс неудачно попытался предупредить в самом начале пожара? У них ведь не было ключа, при помощи которого они могли проникнуть в пассажирскую часть лайнера и выйти наружу, так неужели все эти моряки погибли? Вовсе нет! Не все члены экипажа спали, а потому свободные от вахты моряки смогли быстро сориентироваться в происходившем. Они не стали уходить в пассажирскую зону через машинный зал, поскольку не знали, какова обстановка там, а поступили гораздо прагматичнее. Эта часть команды ушла в кормовую часть "Морро кастл" и покинула лайнер через огромные грузовые люки по левому борту (они хорошо различимы на фотографиях "Морро кастл", сделанных у пляжа в Эшбари-парк).
     Как видно, Джорджу Роджерсу, если только он действительно задумал поджечь шкаф в салоне письменных принадлежностей, было вовсе не просто попасть в это помещение. Как член комадны, он не имел доступа на пассажирскую палубу "В" и не имел права выдавать себя за пассажира, переодеваясь в "штатский" костюм. Его внешность была хорошо узнаваема - высокий рост и избыточный вес сильно его демаскировали. Он почти четыре года плавал на "Морро кастл" и его знала вся команда, по крайней мере, визуально. В ночное время фигура одинокого человека, бродящего по хорошо освещённым коридорам лайнера, не могла бы не привлечь внимание любого, кто увидел бы его. Пусть Роджерса не опознали бы сразу, но его необычные приметы с неизбежностью привели бы к тому, что радист попал бы в число подозреваемых. И Роджерс - будь он на действительно поджигателем - не мог не осознавать этого. Попытка незамеченным подняться на палубу "В", пройти коридором мимо пассажирских кают, заложить воспламеняющее устройство в шкаф и, опять-таки, незамеченным вернуться обратно, представляется не просто слишком усложнённой, но и нереализуемой практически. Думается, что если бы Роджерс действительно задумал осуществить поджог корабля, то сделал бы это куда более простым, эффективным и доступным в его положении способом. А именно - он бы осуществил поджог какого-либо технического помещения, вроде склада расходных материалов, где хранились масляные краски, ветошь, доски и пр. мелочь, необходимая для мелкого текущего ремонта. И для усиления эффекта запустил бы немного горючего матерала в вентиляционные каналы - это гарантировало бы моментальную панику на нижних палубах.
     Автор надеется, что ему удалось убедительно доказать, что Джордж Роджерс не являлся пироманьяком и не устраивал поджог "Морро кастл". Кстати, никто в этом Роджерса и не подозревал вплоть до выхода в 1959 г. книги Галлахера.
     Но если лайнер сжёг не Роджерс, то кто?
     Ответ намного более очевиден, чем можно подумать, он буквально лежит на поверхности. Проблема лишь в том, что официальные власти, занимавшиеся расследованием, не пожелали его озвучить. Разберёмся, что же это за ответ и почему так странно повели себя должностные лица, в беспристрастности которых нам неизбежно придётся усомниться.
     Как известно, штаб Мировой Революции помещался в Москве в маленьком неприметненьком особнячке князей Шаховских на ул.Моховая, д.6. Именно там куролесило то "чёртово колесо", что вошло в мировую историю под названием Коминтерн. Подчёркивая особую роль Коминтерна в подготовке Мировой Революции, архитектор Владимир Евграфович Татлин, один из создателей конструктивизма, по личному указанию товарища Сталина даже проектировал гигантский небоскрёб под условным названием "Дом Коминтерна", которому предстояло дополнить ансамбль другого здания-колосса - "Дома Советов". К счастью, Мировая Революция не пришла и дом-огрызок, которому предстояло стать её штаб-квартирой, так и не обезобразил столицу. Но сама идея подобной стройки является прекрасным свидетельством той особой роли, которая отводилась Коминтерну небожителями из кремлёвского Политбюро в 30-е гг. прошлого столетия.
     Что же это была за роль?
     После бесславных провалов "пролетарских революций" в первой половине 20-х гг. (в 1923 г. - в Гамбурге, Германия и Болгарии, в 1924 г.- в Эстонии, Румынии, Болгарии, плюс к этому - неоднократные попытки "революций" в Китае силами тамошней Компартии) Коминтерн сосредоточился на планировании и осуществлении операции гораздо более скромных масштабов и более утилитарных по своему целеполаганию. Прежде всего коммунисты всех стран мира, поверившие в сталинский лозунг о "победе социализма в одной отдельно взятой стране", превратились в кадровый резерв советских разведок, как по линии ОГПУ-НКВД, так и военной (до февральской 1942 г. реорганизации, в результате которой родилось Главное разведывательное управление (ГРУ) Генерального штаба, советская военная разведка сменила множество названий и переподчинений - от 8 до 10, смотря как считать, поэтому не будем сейчас углубляться в эту софистику). Другим важным направлением работы Коминтерна явилось идеологическое обеспечение и пропаганда по всему миру внешнеполитических акций Советского Правительства. По команде из Кремля газеты национальных компартий дружно принимались то активно пропагандировать "Советские мирные инициативы", то устраивали дружную травлю "троцкистской своры", то воспевали "успехи коллективизации и индустриализации первой страны рабочих и крестьян". Помимо этих довольно очевидных и ныне широко известных функций Коминтерна, существовала и ещё одна, старательно замалчиваемая и непризнаваемая коммунистами всех времён и народов, а именно - организация и проведение акций устрашения и личной мести, другими словами, террора. И поскольку террор этот всесторонне поддерживался Страной Советов (деньгами, оружием, техническими средствами, невыдачей террористов с территории СССР), то вполне уместно говорить о государственном терроризме Советского Союза, претворяемого в жизнь руками головорезов из Коминтерна.
     О масштабах развязанной СССР террористической войны против капиталистических стран можно судить лишь по косвенным признакам, поскольку все архивы, связанные с этой войной, остаются и поныне абсолютно закрыты для исследований. Выше уже упоминался чудовищный теракт, направленный на физическое уничтожение болгарского царя, когда в Софии в соборе Александра Невского было дистанционно подорвано взрывное устройство, убившее 125 чел. (сам объект посягательства, как это часто бывает, остался жив). Но такого рода акции следует признать всё же исключительными. Для того, чтобы составить представление об истинном коминтерновском терроре, обыденном и повседневном, можно вспомнить другую историю, гораздо более показательную. В августе 1931 г. два молодых немецких коммуниста - Эрих Циммер и Эрих Мильке - застрелили Пауля Анлауфа, начальника 7-го участка управления полиции Берлина. Операция была подготовлена депутатами рейхстага от Компартии Гансом Киппенбергером и Гейнцом Нойманом, видными Коминтерновцами. Нойман, кстати, несколько лет провёл в СССР и был лично знаком с товарищем Сталиным и даже поддерживал с ним личную переписку (интересно было бы ознакомиться с оной, особенно в контексте поддержки Советским Союзом террористических акций за рубежом, но сие не дано нашему поколению!). Во время нападения на Анлауфа коминтерновские боевики Циммер и Мильке убили ещё одного полицейского, а кроме того, ранили третьего, открывшего ответный огонь по нападавшим. Убийц вывезла из Берлина на собственном автомобиле Теа Киппенбергер, жена упомянутого выше депутата рейхстага Ганса Киппенбергера. Она доставила боевиков до бельгийской границы, которую они пересекли самостоятельно. Затем, уже в Антверпене, получив новые документы, они поднялись на борт советского судна. Далее последовало плавание в Ленинград, пребывание в СССР, обучение в секретной школе Коминтерна и новые секретные задания. Кстати, если кто не догадался, Эрих Мильке, застреливший 9 августа 1931 г. Пауля Анлауфа - это тот самый "боец невидимого фронта", который в ноябре 1957 г. возглавил Министерство Государственной безопасности ГДР ("Штази").

Этот смазливый юноша с горящим взглядом активного педераста вовсе не поэт "серебрянного века". Это Эрих Мильке после прибытия в СССР. Впереди у него большое будущее и большое падение. Формат очерка не позволяет посвятить этому человеку достойный его объём текста, а между тем - это редкостный негодяй, перед которым Геббельс, Гиммлер, Берия и Ягода кажутся даунами-неудачниками. Если читатель не знает, кто такой Эрих Мильке, то автор настоятельно рекомендует не ограничиваться статьёй из "Википедии", а отыскать какую-нибудь печатную монографию об этом герое "плаща и кинжала". Право же, этот персонаж новейшей истории стоит того, чтобы потратить на него несколько часов своей жизни!

     Какое отношение имеет незримая борьба Коминтерна с "акулами империализма" к истории "Морро кастл"?
     Как представляется автору, самое непосредственное. Под крылом Коминтерна была создана и эффективно работала более 10 лет одна из самых эффективных террористических организаций, следы которых можно отыскать в новейшей истории - т.н. "группа Волльвебера". Упомянутая "группа" называлась так по фамилии своего руководителя, моряка германского военного флота, а впоследствии - депутата немецкого рейхстага Эрнста Волльвебера, бежавшего из страны после прихода к власти Адольфа Гитлера. В 20-х гг. прошлого века Волльвебер провёл два года в СССР, изучая методы разведывательной и диверсионной работы, и стал в этих весьма специфических областях деятельности настоящим профессионалом. Эрнст Волльвебер создал и возглавил Международный Союз Моряков, отделения которого были разбросаны по портовым городам всего мира - от Осло, до Кейптауна, и от Монтевидео до Шанхая. Это был своеобразный профсоюз, не признающий национальных границ и законов - организация помогала морякам отыскать работу, ссужала их деньгами, выступая в роли своеобразной "кассы взаимопомощи", выплачивала пособия семьям в случае гибели моряка и пр. Международный Союз Моряков принципиально дистанцировался от местных профсоюзов и поэтому работодатели обычно охотно брали на работу кандидатов, предлагаемых организацией Волльвебера. Юридически Союз оформился в 1932 г., но первые его ячейки стали создаваться и активно функционировать ещё в 1929 г.
    
    
( в начало )                                                      ( окончание )