Результат превзошёл все ожидания, по крайней мере так могло показаться поначалу.

Задержанные для беседы и доставленные в здание управления шерифа округа Клэй (Clay) молодые люди поначалу поначалу держали себя чванливо, требовали адвокатов и родителей, грозили жалобами Генеральным прокурорам штата и страны. Когда же выяснилось, что правоохранителям есть что вменить юным балбесам, тон разговоров с детективами резко сменился - школьники стали каяться наперегонки и убеждать, что лично они "вообще ничего такого не делали". Детективов, впрочем, не интересовали воспоминания о том, кто курил марихуану и "без разрешения брал" у соседа автомашину - речь во время бесед шла о совсем иных делишках, а именно - проникновениях в жилище со взломом, грабежах, или нападениях с угрозой оружием. Очень быстро беседы вывели на молодого человека, одного из членов школьной компании, который рассказывал о том, как в середине октября он ограбил "один дом", когда там находились хозяева.
     Дело, вроде бы, стронулось с мёртвой точки. Молодого человека нашли, призвали к ответу и выяснилось, что тот банально наврал свои товарищам. Наврал обо всём, от первого слова до последнего. Он не вламывался в чужой дом, никого не грабил и не угрожал оружием. Распустившему нюни "герою" не поверили и, хотя не арестовали, всё же оставили под подозрением и больше месяца самым пристрастным образом проверяли всё, что тот говорил. Подозреваемый даже согласился на проверку на полиграфе, чего обычно в отношении несовершеннолетних американская полиция не требует. Тем не менее такая проверка была проведена и юноша прошёл её успешно.
     В общем, такая заманчивая и казавшаяся поначалу перспективной версия сама собой сошла "на нет" к середине ноября 1997 г. Идей относительно того, как вести расследование дальше не имелось никаких. Вообще! Прокурор Паркинсон решил, выраясь метфорически, вернуться к истокам, и посмотреть на материалы, собранные в ходе расследования, под новым углом.
     Ход его рассуждений был примерно следующим. Известно, что большое количество ранений холодным оружием наносят люди, испытывающие крайнюю степень гнева. Убийцы-психопаты в припадке ярости оставляют на теле жертвы 30-40 и более ножевых ранений - это свидетельствует об их неспособности контролировать проявления собственного гнева. Большое количество ударов холодным оружием также характерно для подростков и женщин - эта категория агрессоров банально неуверена в своих силах и не понимает когда можно прекратить нападение - отсюда избыточность причиняемых ими телесных повреждений и ранений. Нападения с холодным оружием зрелых мужчин рациональнее (если этот термин, конечно, допустим применительно к процессу убийства): преступник, овладевший навыками ножевого боя, убъёт 2-3 смертельными ударами, человек, не имеющий соответствующей подготовки, может нанести 10-15 ударов. Но в любом случае, число ран будет существенно меньше, чем при нападении психопата или подростка.
     Рассуждая таким образом, Эд Паркинсон предположил, что Джоэла Киркпатрика убил зрелый мужчина, а не подросток. Этот человек не являлся грабителем и, соответственно, не имел намерения грабить жилище Джули Ри. Мог ли это быть наёмный убийца и если "да", то какую цель преследовал человек, нанявший его?
     Когда прокурор обратился с таким вопросом к Джули Ри, та, не задумываясь, ответила, что подозревает в покушении своего бывшего мужа, отца Джоэла, Леонарда Киркпатрика. Джули и Леонард развелись 3 сентября 1993 г. и все минувшие годы муж сетовал на чрезмерные выплаты сыну, назначенные ему судом. Бывший муж, по словам Джули, был человеком вспыльчивым, неуравновешенным, чёрствым, склонным к доминированию. Джули хотела учиться, получить высшее образование, способное обеспечить ей достаточный доход, а Леонард этому противился и вопрос об обучении жены являлся источником постоянных раздоров в семье. Кстати, слова Джули о желании учиться являлись вовсе не были пустой болтовнёй - после развода она поступила в университет штата Индиана, где заочно обучалась на отделении детской психологии.
     Бывший муж Джули был взят под плотное полицейское наблюдение, а его прошлое подверглось дотошному изучению. В целом Леонард Киркпатрик производил весьма неплохое впечатление - на момент убийства Джоэла он был женат вторым браком, в котором у него родилась девочка. Леонард безоговорочно выплачивал бывшей жене алименты, их развод по воспоминаниям соседей и общих знакомых носил вполне миролюбивый характер. Леонард даже помогал Джули с переездом в Лоренсвилль. Рассказы бывшей жены о его агрессивности подтверждения не нашли, все знакомые характеризовали Леонарда как вполне миролюбивого и адекватного человека. Он приезжал на похороны сына и выглядел как по-настоящему страдающий отец; если допустить, что Леонард каким-то образом причастен к убийству Джоэла, то следовало признать, что он очень хороший актёр.
     Родители при жизни мальчика вели тяжбу из-за того, с кем Джоэл должен проживать. 7 марта 1996 г. суд постановил, что сын должен проживать с отцом, однако это решение было немедленно оспорено Джули и в силу не вступило. Джули полагала, что невозможность законными средствами добиться своей цели могла побудить Леонарда Киркпатрика решиться на преступление. Другими словами, он мог руководствоваться эгоистичной логикой: либо ребёнок будет проживать со мной, либо - ни с кем.
     Следствие при содействии местной полиции довольно долго - несколько месяцев - пыталось отыскать хоть какие-то свидетельства возможной причастности отца Джоэла к гибели сына. Личное участие Леонарда в убийстве было исключено почти сразу же: во-первых, за несколько утренних часов 13 октября он никак не успевал бы доехать от места совершения преступления к месту работы (где, по словам свидетелей, он в тот день появился без опоздания), а во-вторых, Леонард был почти на 20 см. выше человека, чей словесный портрет дала Джули Ри. Вообще, казалось невероятным, чтобы Джули не опознала собственного бывшего мужа, с которым прожила в браке чуть меньше семи лет. Поэтому следствие склонялось к предположению о найме убийцы Леонардом Киркпатирком и вело работу с целью проверки этой версии.
     Понимая, что после успешного выполнения "заказа" и убийца, и заказчик будут чрезвычайно осторожны и сведут контакты к минимуму, наблюдение за Леонардом Киркпатриком велось со свей возможной скрытностью. После его формального допроса, никто из правоохранителей не беспокоил отца погибшего мальчика, даже офицерам дорожной полиции было рекомендовано не останавливать его автомашину в случае нарушения правил - и всё ради того, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Рабочий и домашний телефоны Леонарда находились под непрерывной прослушкой. Отслеживались и звонки сотовых телефонов - его собственного и жены. Правда, прослушивать последние полицейские не могли, ограничиваясь регистрацией и проверкой номеров, с которыми созванивалась чета Киркпатрик.
     Особое внимание правоохранительные органы обратили на движение денежных средств на счетах Леонарда, рассчитывая обнаружить снятие крупных сумм денег до и после убийства Джоэла. Предполагалось, что деньги должны были понадобиться отцу для оплаты услуг наёмного киллера, причём, платежей могло быть несколько. Тщательная, но тайная ревизия доказала, что все расходы Леонарда Киркпатрика обоснованны и у него не имелось возможности скрытно собрать хотя бы 5 тыс.$. А за меньшую сумму даже самый низкооплачиваемый наёмный убийца вряд ли согласился бы на убийство ребёнка.
     Леонарда "пасли" довольно долго - больше трёх месяцев. За это время стало ясно, что у него не было и нет подозрительных знакомств, контактов с лицами из уголовной среды, он никому не передавал необъяснимо большие суммы денег и вообще вёл вполне мирную жизнь обыкновенного обывателя. Не имелось никаких оснований, кроме слов Джули Ри, связывать Леонарда Киркпатрика с убийством его сына. В конечном итоге, все подозрения с этого человека были сняты (хотя в тот момент он даже не догадывался, что был "подозреваемым №1").
     Объективности ради нельзя не отметить, что с самого начала расследования рассматривалось и предположение о возможном совершении убийства сына самой Джулией Ри. Аксиома следственной работы требует в случае гибели ребёнка проведения проверки обоих родителей. Не прошло и суток с момента совершения преступления, а криминалисты размонтировали сифон под мойкой кухни и "обвязку" ванны, чтобы проверить их на наличие следов крови. Так, например, полиция попыталась установить, не смывала ли Джули кровь со своих рук и лица? Ведь у убийцы просто не было на это время, он, согласно рассказу Джули, был занят борьбой с нею и последующим бегством. Если кровь погибшего мальчика и могла попасть в стоки домашнего водопровода, то только в том случае, если сама Джули смыла её с себя.
     Работа криминалистов ни к чему не привела - следов человеческой крови в сливах ванны и кухонной мойки найдено не было. Это, безусловно, снижало подозрения следствия в отношении матери погибшего мальчика. Другим серьёзным соображением, выводившим Джули из круга подозреваемых, было то, что она не имела видимых мотивов для устранения сына - в случае его гибели она лишалась алиментов, исправно выплачиваемых Леонардом Киркпатриком. А эти деньги являлись изрядным подспорьем бюджету Джули.
     В силу этих соображений подозрения в отношении матери погибшего мальчика довольно быстро "сошли на нет".
     Служба шерифа округа Лоренс и полиция Иллинойса "отрабатывали" все сообщения о лицах, похожих на портрет подозреваемого в убийстве Джоэла. В течение нескольких месяцев, последовавших за убийством мальчика, было поверено в общей сложности более 300 заявлений о людях, имевших сходство с полицейским портретом. Вся эта кропотливая работа результата не дала и на убийцу не вывела.
     К февралю 1998 г. расследование фактически замерло. У следствия не осталось ни идей, ни подозреваемых. Приходилось рассчитывать лишь на то, что кто-то где-то вдруг вспомнит что-то существенное об убийстве Джоэла Киркпатрика, и новый толчок позволит запустить механизм розысков в новом направлении.
     Шло время. Миновал 1998 г., затем 1999 - никакой новой информации не поступало. Но в конце 1999 г. один из детективов, прежде занятый расследованием убийства в Лоренсвилле, не без удивления узнал, что Джули Ри уже более года назад продала свой дом и выехала в неизвестном направлении. Куда она исчезла не знали ни по месту её прежней работы, ни соседи, ни бывший муж... Всё это выглядело очень странно - обычно матери сильно привязаны к месту похорон своего ребёнка и, оставшись одни, никуда не уезжают. Тем более, не проинформировав правоохранительные органы, занятые расследованием незакрытого дела!
     Начались розыски Джули и кто-то из следователей вспомнил, что она училась в университете штата Индиана. Был направлен запрос туда и оказалось, что Джули продолжает учёбу, точнее, уже успешно заканчивает. Шериф округа Лоренс попросил своего коллегу из округа Монро, штат Индиана, в котором проживала теперь Джули Ри, не привлекая внимания собрать о ней информацию - как она себя ведёт? чем занимается? как у неё вообще обстоят дела? Выяснились удивительные вещи: Джули ведёт весьма активную жизнь, обзавелась множеством друзей и подруг, в её жизни появился мужчина, в отношении которого она имеет весьма серьёзные планы, наконец, отъезд из Лоренсвилля сделал в её одночасье богатой женщиной. От продажи дома, явившегося местом преступления, и получения страховки за погибшего сына, Джули получила более 500 тыс.$. Хотя она самостоятельно оплачивала учёбу в университете и снимала жильё, ей удавалось неплохо сводить концы с концами - работая коррекционным педагогом, она очень даже неплохо зарабатывала, разъезжала на новой автомашине, не экономила милом женскому сердцу шоппинге и в целом производила впечатление весьма успешного человека.

     Получив эту информацию, следователи невольно задумались над тем, не упустили ли они из виду нечто существенное? Сам по себе переезд матери из города, в котором осталась могила её убитого ребёнка, выглядит нетипично для любящей женщины, а потому такой переезд рождал определённые подозрения. И эти подозрения только укрепляло то обстоятельство, что обретённый Джулией статус "свободной женщины" открыл перед ней новые жизненные перспективы. Другими словами, она оказывалась в явном выигрыше от гибели сына - так нет ли в этом мотива случившейся драмы?
     Такого рода рассуждения невольно рождали самые серьёзные подозрения в отношении Джули Ри. Но уликами, изобличающих её, следствие не располагало.
     Чтобы как-то стронуть дело с места и дать ему новый импульс, прокурор Паркинсон лично встретился с Леонардом Киркпатриком, бывшем мужем Джули Ри, и неофициально проинформировал того о подозрениях, которые следствие питало годом ранее в его отношении. Леонард был поражён тем, что долгое время находился на положении подозреваемого в причастности к убийству собственного сына. Особенно его возмутило то, что изначально тень на него бросила бывшая супруга. Леонард Кирпкпатрик совершенно справедливо указал на то, что не мог желать сыну зла, поскольку очень любил его и боролся за возможность воспитывать Джоэла. Между бывшими супругами действительно имело место судебная тяжба за право опеки: 7 марта 1996 г. (т.е. за полтора года до убийства Джоэла) Леонард выиграл судебный процесс по результатам которого мальчик должен был переехать жить к отцу (примечательно, что сам Джоэл хотел этого!). Но Джули Ри оспорила судебное решение на том основании, что мальчик нуждался в особом уходе и надзоре в силу медицинских показаний... В общем, Джоэл к отцу так и не переехал. В разговоре с прокурором Леонард Киркпатрик не без горечи заметил, что если бы в октябре 1997 г. сын находился в его доме, трагедии не случилось бы.
     Леонард Киркпатрик рассказал прокурору Паркинсону о Джули Ри много такого, чего тот никак не ожидал услышать. Прежде всего, бывший супруг указал на склонность Джули к мистицизму и связанному с этим особенностями поведения. Так, например, Джули придавала огромное значение числу "13", которое, как она верила, играет в её жизни особую роль. Она считала, что это число является символом её удачи, везения и успеха. Джули Ри родилась 13 декабря 1968 г., замуж вышла тоже 13 числа и сына родила 13 июля 1987 г. Впрочем, с рождением Джоэла всё обстояло не так очевидно, как казалось. По утверждению Киркпатрика, его бывшая жена не хотела рождения ребёнка и требовала от мужа разрешения на аборт. Леонард, напротив, хотел ребёнка и был категорически против любых попыток избавиться от него. Когда все допустимые сроки для проведения аборта минули, Леонард Киркпатрик успокоился, решив, что теперь-то уж Джули будет вынуждена выносить и родить их ребёнка... Не тут-то было!
     Во время отъезда Леонарда в командировку - 13 июля 1987 г. - Джули приняла кустарно изготовленное снадобье, призванное изгнать плод. Джоэл представлял из себя уже семимесячный нормально сформированный плод, его мать фактически решилась на криминальный аборт. Ей удалось спровоцировать выкидыш, но ввиду последовавшего обильного кровотечения, Джули оказалась вынуждена вызвать "скорую помощь". Прибывшие врачи реанимировали недоношенного младенца и осуществили весь комплекс мер, необходимых для сохранения его жизни. Разумеется, они госпитализировали мать и оказали ей необходимую помощь. Всё выглядело так, словно имел место обычный выкидыш. Однако Леонард Кирпатрик утверждал, что если бы не открывшееся кровотечение, Джули уничтожила бы плод.
     Сообщённая информация ставила картину случившегося 13 октября 1997 г. с ног на голову. Получалось, что Джоэл Киркпатрик был нежелательным ребёнком, которого Джули Ри использовала для оказания давления на своего бывшего мужа и получения от последнего алиментов. Именно поэтому Джули всячески противилась передаче сына отцу на воспитание, выдумывая всевозможные предлоги для затягивания исполнения судебного решения от 7 марта 1996 г.
     Склонность Джули Ри к мистицизму нашла поразительное подтверждение в деталях убийства её сына. Ведь тот погиб в первые часы 13 октября и получил 13 ножевых ударов!
     Показания Леонарда Киркпатрика поставили под обоснованное подозрение саму Джули Ри. Леонард прямо заявил, что считает мать причастной к убийству сына, и в дальнейшем отец погибшего мальчика стал главным свидетелем обвинения. Следствие, получившее новое направление, потянуло за ниточку и с течением времени стала вырисовываться картина, всё более и более неблагоприятная для Джули Ри.
     Некоторые соседи и друзья семьи припомнили, что ещё при жизни Джоэла мать не раз высказывалась вслух в том духе, что "мальчику будет лучше на небесах", "только на небесах ему станет хорошо", "только после смерти он обретёт свободу" и т.п. Об этих, довольно странных для матери фразах, никто не сообщал следствию сразу после трагедии - это выглядело бы бестактным по отношению к горю матери, но по прошествии времени, особенно после отъезда Джули Ри из города, люди стали вспоминать все эти детали и обмениваться между собою подозрениями. И все из допрошенных свидетелей единодушно соглашались с тем, что Джули порой говорила такое, что нормальные матери вслух не произносят.
     Вкупе со странностями, отмеченными ещё на этапе предварительного расследования, вновь открывшиеся обстоятельства позволяли выдвинуть против Джули Ри формальное обвинение в убийстве собственного сына, Джоэла Киркпатрика. Прокуратура штата Иллинойс (именно это ведомство, напомним, вело расследование преступления) в первой половине 2000 г. подготовило специальный меморандум, на основании которого предполагалось оформить запрос на арест Джули Ри, проживавшей теперь на территории штата Индиана. Доказательная база (т.н. "тело обвинения") виновности Джули сводилась к следующему:
        - предварительное следствие не обнаружило следов внешнего вторжения в дом, явившийся местом преступления;
        - не имелось следов пребывания в доме постороннего человека (свежих отпечатков пальцев, окровавленных отпечатков пальцев и обуви, следов крови и волос посторонего человека, либо его физиологических выделений и т.п.);
        - Джули Ри неоднократно утверждала, будто закрывала на ночь все входные двери и окна. Поскольку криминалистическое исследование дверных замков и оконных запоров подтвердило их целостность, появление в доме таинственного "постороннего убийцы", если только тот действительно существовал, становилось необъяснимым и фактически невероятным;
        - По утверждению Джули Ри, борьба с "неизвестным убийцей" началась в узком коридоре, на стенах которого висели фотокарточки в рамках, а также помещались небольшой столик и стулья. Ни один из предметов в коридоре, за исключением сдвинутой ковровой дорожки, не изменил своего нормального положения, не был опрокинут, повёрнут, сброшен на пол и т.п. Аккуратная и бережная (по отношению к мебели) борьба явно не соответствовала той степени ожесточённости, о которой рассказывала Джули Ри во время предварительного расследования;
        - Преступник для убийства Джоэла Киркпатрика использовал нож, взятый на кухне в доме, планировку которого он не знал (теоретически). Однако при этом свет на кухне и в примыкавшем к ней коридоре не включался. Стало быть, злоумышленник искал орудие убийства в темноте наощупь, рискуя опрокинуть один из множества мелких предметов, расположенных там, и тем самым разбудить хозяев дома;
        - Если преступник принёс некое оружие с собою, то почему он не пустил его в ход, а предпочёл орудовать обычным ножом, взятом на кухне? Если же предположить, что преступник не имел при себе оружия, то стало быть, он вообще не ставил перед собой задачу убивать кого-то из лиц, обнаруженных в доме. В этом случае злоумышленник, увидев спящего Джоэла, должен был просто-напросто быстро покинуть место преступления. Вместо этого он решается на нападение на спящего, ничем не угрожающего ему мальчика. Действия преступника совершенно нелогичны, непоследовательны и лишены какого-либо смысла;
        - Если преступник являлся педерастом (т.е. гомосексуалистом, выбирающим в качестве объектов сексуальных предпочтений детей и юных подростков), то совершенно непонятной выглядит его попытка убийства мальчика без предварительной попытки изнасилования. Первые удары ножом Джоэл Киркпатрик получил, находясь под одеялом, и скорее всего, ещё во сне. Преступник не предпринял попытку раздеть мальчика, насильно удерживать его, закрывать рот рукой и т.п. действий, которые свидетельствовали бы о попытке осуществления каких-то сексуальных манипуляций. Всё это превращало пресловутое "нападение неизвестного" в совершенно нелогичный, немотивированный и бесцельный акт насилия. Подобные действия преступника противоречат полицейскому и криминалистическому опыту и обоснованно ставят под сомнение сам факт существования такового преступника;
        - Совершенно нелогичной выглядит та часть официальных показаний Джули Ри, данных ещё в 1997 г., в которой женщина описывает разбивание "неизвестным преступником" стекла задней двери гаража. Для того, чтобы покинуть помещение, вовсе незачем было разбивать стекло - достаточно было просто "выключить" стопор замка и повернуть дверную ручку. Преступник в конечном итоге так и поступил. Но чтобы совершить эти действия, не надо было трогать стекло. Стекло надо было разбить при проникновении в гараж снаружи, но Джули Ри уверяла, что это было проделано на её глазах именно при покидании убийцей места преступления;
        - Трава газона на заднем дворе не была примята, что ставило под сомнение рассказ о волочении тела Джули Ри по газону;
        - Недоверие к этой части показаний Джули Ри усиливалось также и тем обстоятельством, что роса на траве газона не была потревожена;
        - На футболке Джули Ри были найдены три кровавых пятна, оставленных брызгами крови её сына Джоэла. Джули не смогла объяснить как кровь её сына попала на одежду, в которой она, по её словам, в ту ночь легла спать;
        - Совершенно непонятно, почему "неизвестный преступник", только что совершивший тягчайшее преступление (немотивированное убийство несовершеннолетнего, сопряжённое с тайным проникновением в запертое жилище), не попытался убить Джули Ри и оставил в живых важнейшего свидетеля;
        - Джули Ри так и не смогла объяснить, почему она решила, будто её сына похитили. Именно с таким заявлением она прибежала к соседям и именно о похищении было первоначально сообщено диспетчеру службы "911". В силу этого машина "скорой помощи" не была немедленно направлена к месту преступления и раненый мальчик умер на руках обнаружившего его в спальне помощника шерифа Йорка. Джули Ри могла решить, что сын похищен, только в том случае, если она заглядывала в спальню и увидела пустующую кровать Джоэла (тело мальчика находилось на полу за кроватью и не было видно от двери). Но этого, по её словам, Джули не делала. По мнению следствия, данная логическая путаница свидетельствовала о том, что к моменту первого допроса Джули Ри ещё не выработала "оптимальную схему" своих показаний и сообщала сведения, не соответствовавшие действительности. Она конструировала свои показания на ходу, стараясь придумать оптимальный для себя вариант, тем самым умышленно вводя следствие в заблуждение;
        - Этот вывод подтверждается и тем, что Джули Ри перед отъездом в больницу ранним утром 13 октября 1997 г., поинтересовалась у сотрудников службы шерифа "найден ли нож"? Вопрос этот звучал немотивированно, поскольку Джули ни до, ни после этого времени ничего не говорила о ноже в руках преступника. И в дальнейшем она продолжала утверждать, что ничего не знала о ноже и вопроса о его обнаружении не задавала.
     На основании всего, изложенного выше, прокуратура штата Иллинойс подготовила обвинительное заключение, с которым вышла на Большое Жюри округа Лоренс. Большому Жюри предстояло решить вопрос о правомерности обвинения Джули Ри в убийстве собственного сына и достаточности улик для её задержания и предания суду. Эдвард Паркинсон, следователь из аппарата Генерального прокурора штата Иллинойс, был "силовым приводом" расследования убийства Джоэла Киркпатрика на протяжении нескольких лет.
     Сообщения прессы о том, что правоохранительные органы штата к концу третьего года расследования стали рассматривать в качестве преступницы мать убитого Джоэла Киркпатрика, вызвали настоящую сенсацию. В самом Лоренсвилле, городе, в котором Джули прожила больше 4 лет и где её хорошо знали, эта новость вызвала неоднозначную реакцию. Жители разделились на две, почти равные части, придерживавшиеся диаметрально противоположных взглядов на случившееся: одни категорически не верили в виновность матери, другие же, напротив, утверждали, будто им с самого начала расследования было ясно, что с Джули Ри "что-то не так". По мере приближения заседания Большого Жюри, намеченного на середину октября 2000 г., страсти только накалялись, поскольку существовала некоторая неопределённость относительно того, приедет ли Джули на это заседание, чтобы защитить своё честное имя, или останется в Индиане, надеясь, что закон штата Иллинойс не дотянется до неё?
     Эту неопределённость поддерживала и сама Джули Ри, давшая летом и в начале осени несколько интервью. Как нетрудно догадаться, она сетовала на низкое качество расследования, необъективность следователей, чудовищность выдвинутых в её адрес подозрений, но от прямого ответа на вопрос, приедет ли она в Лоренсвилль, чтобы присутствовать на заседании Большого Жюри, уклонялась. Также она уклонялась от любых разговоров о деталях произошедшей 13 октября 1997 г. трагедии, ссылаясь на советы адвоката. Хотя, скорее, новыми неудачными ответами она просто боялась усугубить своё и без того непростое положение.
     Как и следовало ожидать, на заседание Большого Жюри округа Лоренсвилль Джули Ри не приехала. Само заседание не заняло много времени - уж больно однозначны были показания свидетелей прокуратуры и слишком весомо звучал преданный огласке обвинительный материал. 12 октября 2000 г. Большое Жюри санкционировало официальное обвинение Джули Ри в убийстве собственного сына и это решение позволило Прокуратуре штата немедленно оформить т.н. "открытый ордер" на арест женщины. Этот документ давал основание любому правоохранительному органу США произвести арест Джули Ри в любом уголке страны. Также арестовать обвиняемую могли частные детективы и многочисленные "охотники за головами" (так сказать, по принципу, кто первым дотянется, тот и получит)... Надо сказать, что нежелание Джули явиться на заседание Большого Жюри для дачи показаний в свою защиту (а подобное свидетельство в защиту самого себя допускается законом), очень плохо сказалось на её репутации. Даже сторонники версии полной невиновности Джули соглашались, что подобная неявка выглядит как неверие в собственную правоту и косвенное признание вины.

    

(в начало)                                                                                     (продолжение)