|
|
|
После трех часов государь с наследником приехали в царский поезд. Император несколько минут прогуливался с генералом Гурко, говорил о делах, но ни одним словом не обмолвился о петербургском событии. После обеда императорский поезд отбыл в Царское Село. Как только императорский поезд отошел, как из штаба привезли телеграмму для Его Величества от государыни об аресте великого князя Дмитрия Павловича. Ее передали вслед поезду. За пятичасовым чаем государь оживленно беседовал со свитой по разным темам. И когда разговор перешел на старообрядцев, Его Величество внимательно слушал рассказ графа Шереметева, как он в качестве флигель-адъютанта Его Величества объявлял в Москве в 1906 году Высочайшую волю об открытии церквей. Государь расспрашивал подробности, Видно было, что это его действительно интересует. Перед Оршей был встречен фельдъегерь с почтой из Петрограда и передана телеграмма, что шла вслед поезду из ставки. Полученное письмо от царицы от 17-го числа ознакомило государя подробно с тем, что случилось в Петрограде. Государь был крайне взволнован и из Орши отправил Ее Величеству ответную телеграмму. Эта телеграмма показывает действительное отношение государя к убийству Распутина. Эта смерть задела самые сокровенные чувства государя, которые он не скрывал только от царицы, так как это святая святых души государевой. Для всех остальных государь — монарх. Вот почему, послав царице телеграмму, государь за обедом и после него кажется всем спокойным, как всегда. Даже с генералом Воейковым, единственным человеком, с которым государь говорит об убийстве, даже с ним он разговаривает так, что тот введен в заблуждение и думает, что император как будто чувствует некоторое облегчение от ухода из жизни Распутина. Между тем смерть Распутина очень сильно впечатляла государя, надломила его. 19-го числа в Малой Вишере в два часа дня Его Величество получил телеграмму от царицы, в которой было сказано, что труп найден. В 6 часов император приехал в Царское Село. Государыня с дочерьми встречала супруга. Выглядела очень взволнованной: красные пятна заливали ее лицо, крепче обычного были сжаты губы. На двух автомобилях проследовали во дворец. Как только генерал Воейков вошел в свою квартиру, он тотчас же позвонил министру внутренних дел Протопопову и пригласил с докладом к Его Величеству в 9 с половиной часов. Генерал высказал ему несколько соображений по поводу того, что это ошибка — сообщать результаты розыска трупа широкой публике. Это было странное, мало понятное мнение Воейкова, с которым не соглашался Протопопов. Перед докладом Протопопов заехал к Воейкову, поговорили о случившемся. Воейков считал, что тело Распутина надо увезти скорее в Покровское, на родину. Протопопов соглашался с этим мнением и обещал заехать к генералу после доклада. Во дворце Протопопов был встречен очень милостиво. Его энергичные действия по дознанию об убийстве и по розыску трупа получили полное одобрение. Докладывая как министр, он изображал в то же время не только сторонника, но и поклонника Старца, который был для него Григорием Ефимовичем, провидцем, молитвенником. Это было ложью, политической игрой. Он политиканствовал с Распутиным так же, как некогда политиканствовал первый парламентский министр Алексей Хвостов. Но только тот спекулировал на живом Распутине, а Протопопов, понимая отношение Ее Величества к Старцу, стал спекулировать мертвым Распутиным. Милостивый прием приободрил его. Он сделал подробный доклад Их Величествам. Пользуясь перлюстрациями, он доложил, что о готовившемся убийстве знали многие, что молодых подталкивали на убийство люди с положением, люди, которых знала царская семья, что были мысли об устранении не только Распутина, но и Вырубовой и даже самой императрицы. Министр представил две телеграммы великой княгини Елизаветы Федоровны. Первая была следующего содержания : «Москва. 18 декабря, 9 часов 38 минут. Великому князю Дмитрию Павловичу. Петроград. Только что вернулась, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного. Елла». Вторая телеграмма: «Москва. 18 декабря, 8 часов 52 минуты. Княгине Юсуповой. Кореиз. Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына. Да хранит вас Бог. Вернулась из Сарова и Дивеева, где провела в молитвах десять дней. Елизавета». Также Протопопов представил копию письма княгини Юсуповой-матери к сыну от 2 5 ноября. Юсупова писала: «... Теперь поздно, без скандала не обойтись, а тогда можно было все спасти, требуя удаления управляющего (т.е. государя) на все время войны и невмешательства Валиде ( т.е. государыни ) в государственные вопросы. И теперь я повторяю, что, пока эти два вопроса не будут ликвидированы, ничего не выйдет мирным путем, скажи это дяде Мише от меня». Представил министр и копию письма жены Родзянко к княгине Юсуповой от 1 декабря, в котором была такая фраза: «... Все назначения, перемены, судьбы Думы, мирные переговоры — все в руках сумасшедшей немки,Распутина, Вырубовой, Питирима и Протопопова». Протопопов доложил государю, как отнеслись к этому делу премьер Трепов и министр юстиции Макаров. Когда императрица спросила о том, где будут хоронить Распутина, Протопопов, знавший желание поклонниц похоронить его в Царском Селе, высказался, что именно здесь, приведя в числе доводов и тот, что перевозка тела в Сибирь вызовет в пути демонстрации. Протопопов имел полный успех. Государь благодарил его и поручил поблагодарить полицию. Сам Протопопов был утвержден в должности министра внутренних дел. Покидая дворец, Протопопов чувствовал себя настолько окрепшим в своем положении, что даже не заехал, как обещался, к дворцовому коменданту, а уехал на машине в Петроград. Генерал Воейков в тот вечер окончательно уронил себя в глазах императрицы. Не будучи тонким психологом, а глядя на дело прямо, честно, по-военному, генерал не учел всей деликатности этого момента в отношении «мистицизма» царицы. Он, как и многие тогда, наивно полагал, что с физическим исчезновением Распутина прекратилось и его влияние. Допустил он и некоторую оплошность при разговоре с Протопоповым. Он раскритиковал его действия по розыску трупа, которыми Протопопов по праву гордился, так как его полиция блестяще выполнила свою обязанность и в короткий срок раскрыла дело, не побоявшись высокого положения преступников и несмотря на пассивность самого генерал-прокурора, министра юстиции. Генерал, очевидно, не понимал, что за эти дни действительным генерал-прокурором, воодушевлявшим всех на работу, являлась императрица Александра Федоровна. Генерал считал, причем совершенно правильно, что тело убитого надо увезти в Сибирь. Повидав тогда Вырубову, он старался убедить ее в этом, но напрасно. Он доказывал, что погребение в Царском Селе, чего хотела Вырубова, приведет лишь к скандалам, а могилу Старца просто будут осквернять. Вырубова спорила и, конечно, передала все царице. Сейчас после отъезда из дворца Протопопова в двенадцатом часу ночи генерал Воейков был вызван к Их Величествам. Императрица прямо поставила вопрос, где, по его мнению, надо хоронить, и генерал так же прямо ответил, что надо увезти тело в Сибирь и похоронить на родине, таким было желание покойного, высказанное близким. Это была неудачно придуманная ложь, о которой отлично знала императрица, что сразу настроило царицу против генерала. Когда же генерал доложил, что здесь, в Царском, могила подвергнется осквернению, государыня рассердилась. Для царицы осквернение могилы Старца казалось просто святотатством. В конце концов, Их Величества решили, что погребение состоится на земле, принадлежащей Вырубовой, между Александровским парком и деревней Александровкой. Погребение было назначено на 21-е число. На этом и расстались. Когда же на следующий день генерал Воейков, узнав о желании государя быть на погребении, попытался уговорить Его Величество не делать этого, государь лишь молчал, а императрица еще больше разгневалась на генерала. Доклад Протопопова, рассказы императрицы и дам с бесконечными комментариями из Петрограда, ввели государя в полный курс всех событий истекших дней со всем их ужасом и мельчайшими житейскими подробностями. Безысходное горе императрицы охватило и государя тяжелым чувством потери близкого человека. Ожидание неизбежной катастрофы, нависшей над императором, сразу при известии о смерти Распутина здесь в Царском Селе стало длительно напряженным. Атмосфера во дворце была подавляющей. Вырубова рассказывала, что государь не раз повторял тогда : «Мне стыдно перед Россией, что руки моих родственников обагрены кровью этого мужика». Государыня же была буквально убита письмами и телеграммами, представленными Протопоповым. Все, что казалось раньше только гадкими сплетнями, оказалось жестокой правдой. Государыня «плакала горько и безутешно». Отношение к делу заинтересованных, но не оправдавших доверие государя министров нашло суровую и правильную оценку Его Величества. 20-го числа Макаров был снят с должности министра юстиции и заменен сенатором Добровольским, которого государь и принял того же 20-го числа. Он уже раньше был рекомендован Щегловитовым и за него хлопотал Распутин. В тот же день был принят с докладом и освобожден от должности премьер Трепов. Умный и энергичный человек, Трепов своей попыткой денежного подкупа Распутина в начале премьерства и странным, непонятным поведением после его убийства окончательно скомпрометировал себя в глазах Их Величеств как человек нехороший и потому неподходящий. Тяжелым по настроению был этот вечер во дворце. Государь записал в дневнике : «После обеда вечер провели вместе». А в 10 часов вечера в покойницкой палате Чесменской кладбищенской церкви известный профессор Косоротов в присутствии полицейской и следственной властей про- извел вскрытие и осмотр трупа Распутина. Были установ- лены три пулевые раны: одна через левую часть груди в желудок и печень, вторая через правую сторону спины в почки и третья через лоб в мозг. Мозговое вещество изда- вало спиртной запах. Присутствие яда не обнаружена . На покойном оказался нательный золотой крест со словами: «Спаси и сохрани». На руке браслет из золота и платины с застежкой, на которой буква «Н» с короной и двуглавым орлом. Эти вещи и голубая рубашка покой- ного были вытребованы через несколько дней во дво- рец и следователь выдал их под расписку министра юс- тиции.
|
|
