Известный американский режиссер индийского происхождения Найт Шьямалан в кинофильме "The Village" (в отечественном прокате - "Таинственный лес"), снятом в 2004 г., изобразил странную на первый взгляд жизнь глубоко патриархальной деревенской общины, существующей многие десятилетия в полной изоляции от окружающего мира, словно бы вне времени и пространства.

     Заслуживают упоминания некоторые детали показаний Винничевского. Например, он заявил, будто переворачивал труп и наносил удары в спину, что не соответствует действительности. Рассказал, что испытывал затруднения с отделением руки и ноги, поэтому конечности не только резал, но и выкручивал. Упомянув о таких деталях, он почему-то забыл сообщить о попытке отделить голову жертве - как мы знаем, это убийце сделать не удалось, однако на шее осталась опоясывающая рана, свидетельствующая о такой попытке.
     По-настоящему забавна в этих показаниях деталь, связанная с отломанным кончиком ножа. Винничевский на голубом глазу заявил, что было сломано малое лезвие перочинного ножа - в этом он убедился, когда, возвратившись домой, принялся мыть нож на кухне. Напомним, что допрос проводился 22 ноября, а экспертиза ножа, доказавшая, что малое лезвие не ломалось, только 1 декабря. Вкупе с отмеченными выше странностями эта деталь позволяет обоснованно поставить под сомнение весь рассказ Винничевского об убийстве Герды Грибановой. Даже если он и убивал девочку или являлся соучастником убийства, преступление это происходило совсем не так, как это зафиксировано в протоколе допроса.
     Следующее преступление Винничевский, по его словам, совершил в сентябре 1938 г. Уйдя из школы во время большой перемены после второго урока, он отправился на поиск жертвы и забрел на улицу Анри Марти. У ворот во дворе одного из домов он увидел девочку примерно полутора лет возрастом, завел ее в пустой двор, далее в сарай, там повалил, стал душить. Винничевский пребывал в твердой уверенности, что задушил девочку и, опасаясь быть застигнутым на месте преступления, быстро замаскировал тело, уложив его в большой короб и засыпав сеном. Преступник вернулся в школу еще до конца большой перемены и даже успел вымыть перед началом урока руки.
     22 ноября допрос Винничевского закончился в 23 часа, а уже на следующий день начался в 11 утра. Обвиняемый признался в попытке убийства ребенка в возрасте около двух лет, которую он предпринял в первых числах января 1939 г. во дворах домов по улице Мамина-Сибиряка. В тот день преступник был послан матерью за мукой и вышел из дома около 16 часов. Имея в виду отыскать подходящую жертву, Винничевский пошел не по улице, а дворами. Увидев мальчика на санках, предложил его прокатить, отвез в уединенное место, принялся душить. Все могло бы закончиться очень плохо, но преступнику помешали двое мужчин, внезапно зашедшие во двор. Перепуганный Винничевский бросился бежать и вышел на улицу Тургенева, далее дошел до улицы Ленина, где и купил муки. По его признанию, удовольствия от этого нападения он получил "немного", так как ему помешали в самом начале.
     Вечером 10 февраля 1939 г. он испытывал сильное сексуальное возбуждение и решил, что совершит убийство, отправившись на урок музыки, который был запланирован на 19 часов. "Этого часа я ждал с нетерпением",- простодушно пояснил Винничевский. На улице Луначарского он увидел двух детей с женщиной, последняя на глазах преступника вошла в дом. Следом за ней пошел и один ребенок, второй же остался стоять возле санок. Усадив малыша в санки, Винничевский покатил его, повернул на улице Шарташской в сторону Дворца пионеров, там бросил санки и взял ребенка на руки, так было легче подниматься в гору. На ходу преступник стал душить малыша и для этого сорвал мешавший ему шарф. Затем, несмотря на погоню, Винничевский уложил ребенка в снег и сам лег на него сверху, рассчитывая добиться семяизвержения.
     Поразительна, конечно, настойчивость преступника, которого даже преследование не заставило отказаться от задуманного. Дело тут, конечно, не в смелости, не в уверенности в собственных силах и даже не в тонком расчете. Перед нами яркий пример ригидности мышления Винничевского, его инертности, неспособности быстро переключаться и перестраиваться в меняющейся обстановке. Засевшая в голове идея или потребность могла завладеть его мышлением до такой степени, что он становился неспособен критически осмысливать свои поступки и умудрялся игнорировать явную опасность быть пойманным. Безусловно, Винничевский в такие минуты становился неадекватен.
     Задушить ребенка, однако, преступнику не удалось. Он слышал крики женщины, бежавшей следом, и, поднявшись, отбежал к ограде сада у Дворца пионеров, где бросил малыша в сугроб и засыпал сверху снегом. Казалось бы, мог оставить ребенка и убежать, но - нет! - хотелось именно убить, довести начатое до конца. Такая бессмысленная настырность является еще одним проявлением вязкости мышления...
     А дальше произошел очень любопытный поворот сюжета. Винничевский после урока музыки вернулся домой и собрался пойти в баню. Время было около 22 часов. Далее процитируем протокол допроса: "Меня очень интересовало, там ли ребенок (то есть в сугробе у забора - А. Р.) или они его уже нашли, и поэтому я пошел вдоль забора, у которого бросил ребенка. Проходя около того места, я ребенка не нашел и решил, что его нашли. Когда я отходил от забора, то меня дежурный милиционер, стороживший около главного входа во Дворец пионеров, остановил и спросил, что я делаю около забора. Я ответил, что просто шел, на вопрос куда, я сказал, что в баню, и показал ему сверток белья, после чего он мне больше ничего не сказал и ушел".
     Преступник вернулся на место совершения преступления буквально через три часа! Это довольно распространенный стереотип, подобную ошибку часто совершают малоопытные преступники, и речь сейчас не о том. Преступник был замечен и, в принципе, его можно было бы опознать. Внимательный читатель помнит, что в истории похищения Бори Титова 10 февраля 1939 г. фигурировала девочка, утверждавшая, будто она хорошо рассмотрела похитителя ребенка и может его опознать. На нее не обратили внимания, и она исчезла. Очень жаль, что бестолковые милиционеры не обратили внимания на важнейшего свидетеля, единственного, кто заявил, что хорошо рассмотрел злоумышленника! Если бы этот инцидент был "отработан" милицией как дОлжно, если бы к свидетелю отнеслись с подобающим вниманием, а через несколько часов задержали бы подозрительного юношу, зафиксировали его данные, предъявили для опознания свидетелю, то многие жизни оказались бы спасены... И не произошла бы вся эта трагическая история!
     Но сослагательного наклонения, увы, история не знает.
     Следующее нападение Винничевский совершил в Кушве, городе у горы Благодатная, куда он в марте 1939 г. ездил для излечения от заикания. О продолжительном розыске потерпевшей - ею оказалась Валя Лобанова - и показаниях ее отца в своем месте рассказано достаточно, поэтому не станем сейчас останавливаться на этом эпизоде.
     В середине апреля 1939 г., после того, как занятия в школе были отменены из-за болезни учителя, преступник решил отыскать жертву для очередного нападения в саду Уралпрофсовета у Дворца пионеров. Он обошел весь сад, не увидел подходящего ребенка и уже хотел было уйти, как его внимание привлекла девочка лет шести, которая шла по дорожке в сторону уборной. Убедившись, что девочка вошла в уборную, Винничевский зашел в отделение для мальчиков, оставил на окне свой портфель и сразу же прошел в отделение для девочек. Там он принялся душить девочку, но к его удивлению та сумела вывернуться и бросилась бежать к зданию Дворца. Перепуганный преступник метнулся за портфелем и помчался далее в противоположном направлении, он покинул парк, преодолев ограду, выходившую на улицу Шевченко. Переполнявшие его эмоции Винничевский выразил в таких словах: "Меня стало злить, что все так получается, что я никак не могу получить полное удовлетворение, и я решил, что надо действовать решительнее и сильнее сжимать горло руками".
     Этот допрос был закончен в 14 часов 23 ноября.
     Примерно в то же самое время начался допрос Николая Александровича Карпушина. Мужчина оказался несколько младше, нежели сказал Владимир Винничевский, на момент допроса ему исполнилось 35 лет. Карпушин был женат, но детей не имел, последние три месяца работал упаковщиком в магазине культторга, но до середины августа 1939 г. он подвизался грузчиком в театре музкомедии. Согласно его утверждениям он не был судим и никогда не задерживался правоохранительными органами. Интересная деталь: допрашивавший его лейтенант Лямин не задал Николаю ни одного вопроса о родне, о перемене мест работы, о роде занятий до и после Гражданской войны, о семейной жизни и т. п. Принимая во внимание, сколь дотошно советские следственные органы вызнавали такого рода детали у других свидетелей, подобное отсутствие интереса не может не бросаться в глаза. Буквально в те же самые ноябрьские дни - 17 и 26 ноября - Елизавету Винничевскую вызывали в уголовный розыск и спрашивали не только о родне, но и религиозных предпочтениях отца и деда, уточняли, была ли в доме молельная комната и принимали ли родители староверческих паломников. Подчеркнем, что речь шла о событиях, имевших место до 1917 г. совсем в другом городе и притом до рождения Владимира Винничевского...
     Карпушин знал Петра Мелентьева с 1926 г., и они, судя по всему, крепко дружили. Свое знакомство с обвиняемым Николай объяснил следующим образом: "Бывал в квартире Мелентьева, в момент выпивки иногда к нам подходил сын Винничевских - Владимир. Были случаи, когда Мелентьев Петр угощал его вином или пивом, Владимир пил. Если тут же присутствовала мать Винничевского, то он пить стеснялся, но были случаи, когда он по ее разрешению выпивал кружку пива". Видно, что Карпушин очень хотел ограничиться такого рода малозначительными фразами, но когда понял, что "гражданин начальник" хорошо информирован, то пришлось ему с крайней неохотой коснуться той самой деликатной темы, из-за которой он и оказался в здании Управления РКМ. "Было это (разговоры на сексуальные темы - А. Р.) всегда тогда, когда я в комнате у них оставался один, при Мелентьеве этих разговоров он не заводил... Я ему о половом акте рассказывал подробно и вещи называл своими именами. Владимир с 1938 г. мне стал говорить, что у него есть большое желание к совершению половых актов, но он боится знакомиться с девушками. Спрашивал меня, как я совершаю половые акты с женой, интересовался тем, а как бывает тогда, когда жена не пожелает на совершение полового акта... Владимир мне говорил, что у него часто по утрам половой член напряжен, бывает возбужденное состояние и ему хочется иметь половое сношение". Как видим, Винничевский не только расспрашивал, но и рассказывал, причем высказывался очень откровенно.
     Карпушин во время допроса скромно опустил маленькую, но значимую деталь о том, что имел привычку ходить с Винничевским в магазин за выпивкой. Если читать протокол допроса, то может сложиться впечатление, будто разговоры на сексуальные темы имели место лишь от случая к случаю и были мимолетны. Но из показаний Винничевского мы знаем, что на самом деле это было не так - разговаривали они обстоятельно и времени на это имели достаточно. Вот еще интересная выдержка из воспоминаний Карпушина: "Я рассказывал ему, что от сношений с проститутками можно заболеть венерической болезнью и надо будет ходить лечиться. Я ему также говорил, чтобы не заразиться, а также избежать беременности надо покупать в аптеке презервативы. Об этих презервативах Владимир говорил, что у его отца в шкафу их лежит много". Наставления Николая были весьма детальны, и он сам же был вынужден это признать, хотя подобное признание шло вразрез с его интересами. Но не зная толком, что же именно Винничевский поведал об их сексуальных дебатах, Карпушин был вынужден признавать то, в чем добровольно вряд ли сознался бы: "Он меня расспрашивал и о том, как совершается сам акт совокупления, и я ему об этом рассказывал подробно. Был разговор и о том, что можно половой акт произвести в квартире у себя, можно на квартире у девушки, а можно и где-либо в саду или другом укромном месте. Владимир спрашивал меня и о том, что такое онанизм и как им заниматься. Разговор этот был также в прошлом году. Я ему рассказал, что человек, который занимается онанизмом, он человек больной, в результате будут болеть руки, ноги и т. д.".
     А далее последовало интересное признание: "В прошлом году я с Владимиром несколько раз вместе ходил в баню. Я обращал внимание на его половой член, головка которого у него была слегка закрыта... я считал, что раз он так интересуется половым вопросом, то, следовательно, имел уже половые сношения. Я Владимира никогда не видел в компании с какой-нибудь девушкой, всегда он один или сидел со взрослыми мужчинами". Как интересно, правда? Мы уже слышали о привычке Володи ходить в баню поздно вечером от Георгия Винничевского, самого Владимира, теперь вот об этом же говорит и Карпушин. Правда, выясняется, что такие походы не всегда совершались в одиночку, оказывается, у Володи была душевная компания. Вдвойне интересно то, что сам Владимир о своем старшем спутнике на допросе не упомянул. Про баню рассказал, а про того, кто его веничком ласково охаживал, как-то позабыл...
     Какая, однако, избирательная амнезия!
     Затем последовало еще одно неоднозначное признание Карпушина. Он сообщил лейтенанту Лямину, что Владимир Винничевский бывал у него дома, правда, всего один раз, принес больному отцу Карпушина базилик. Очень трогательная деталь, но она нам неинтересна, интересно другое: Владимир Винничевский во время допроса 21 ноября постарался сделать вид, будто ему неизвестно место проживания Карпушина. "Где-то на Загородной улице", - так неопределенно он высказался на сей счет. Теперь же выясняется, что Володя прекрасно знал адрес своего старшего товарища, который на самом жил совсем в другом месте - на улице Машинной, в доме № 16. (**) Загородная улица - это нынешняя улица Василия Еремина, ее переименовали в январе 1959 г. Одного взгляда на карту города достаточно, чтобы понять - Загородная и Машинная улицы находятся в разных частях города, первая - севернее реки Исеть (Городского пруда), вторая - гораздо южнее, расстояние между ними более 3,5 км.
     Винничевский явно хотел продемонстрировать свою неосведомленность о месте проживания Николая Карпушина. Возникает вопрос: а ради чего он ломал эту комедию? Старшего товарища он и так сдал, что называется, по полной, впутал в дело... так что же он еще думал скрыть? Видимо, нечто такое, что в глазах милиционеров могло выглядеть куда более предосудительным, чем разговоры про половые сношения и презервативы.
     На следующий день, 24 ноября 1939 г., Винничевскому устроили новую "выводку", то есть следственный эксперимент с демонстрацией на местности обстоятельств преступления. Обвиняемый привел следственную группу во главе с начальником ОУР Вершининым к дому № 12 по улице Анри Марти и сообщил, что именно во дворе этого дома находится сарай, в котором в сентябре 1938 г. он совершил убийство маленькой девочки, тело которой закопал в большой кормушке для скота с сеном. Последующий опрос жителей дома показал, что подобный инцидент действительно имел место, потерпевшую звали Нина Плещева, но девочка не умерла. После этого Владимир Винничевский отвел следственную группу в парк у Дворца пионеров и показал в одной из аллей каменный флигель, служивший общественной уборной, в котором в середине апреля 1939 г. он безуспешно пытался задушить девочку лет шести. Как отмечалось выше, предпринятая ранее уголовным розыском попытка отыскать потерпевшую, а также свидетелей, что-либо знавших об этом инциденте, оказалась безуспешна. Хотя никаких подтверждений показаниям обвиняемого получить не удалось, эпизод этот в конечном счете оказался включен в общий список преступлений, совершенных Винничевским.
     Работа по проверке заявлений обвиняемого не прекращалась ни на один день. Уже упоминавшийся оперуполномоченный областного уголовного розыска Седельников, ответственный за оперативную проверку, 25 ноября представил на имя своего начальника, лейтенанта Лямина, очередной рапорт. Процитируем самую существенную его часть: "Согласно Вашего задания мною сего 25-го ноября 1939 г. была произведена проверка в Парке культуры и отдыха с целью установления девочки, которой были нанесены телесные повреждения детоубийцей Винничевским летом в 1938 г. Произведенной тщательной проверкой выявить, чья была девочка, не представилось возможным, ввиду того, что случай был в 1938 г. и как администрация парка, также и жильцы, проживающие на его территории, припомнить этот случай с девочкой не могли".
     Вечером того же дня, в 21 час 25 ноября, начальник ОУР старший лейтенант Вершинин вновь вызвал на допрос Винничевского. Последний начал, точнее, продолжил рассказ о своих криминальных похождениях с эпизода, связанного с нападением на Раю Рахматуллину утром 1 мая 1939 г. По его словам, потребность совершить убийство он испытывал с самого пробуждения. Идя в школу на демонстрацию, он высматривал по сторонам подходящую жертву. Раю он увидел стоявшей возле забора, отделявшего сад Дворца пионеров от улицы Шевченко, девочка стояла возле калитки. Владимир вошел в калитку, обратился к девочке со стандартной просьбой "показать уборную" и повел в нужном направлении, сунув в ладошку 20 копеек. Надо сказать, что показания Винничевского в их записи Вершининым снова звучат несколько сумбурно. Сначала его можно понять таким образом, что уборную он из-за забора не видел и месторасположение ее не знал, но пройдя через калитку, сразу заметил. По его словам, уборная находилась рядом с домом, и именно поэтому плач раненой жертвы заставил преступника бежать. Однако на самом деле уборная отстояла от дома на расстоянии 60 метров, к ней вела тропинка среди кустов, и место вообще было довольно глухим. Трудно понять, как сочетается одно с другим. К сожалению, в материалах дела никаких карт или фотографий, способных дать представление о том, каким же был в то время сад Уралпрофсовета (он же парк Дворца пионеров) и каким же в действительности было взаимное расположение калитки, уборной, жилого флигеля и других объектов, не содержится.
     Винничевский заявил, что душил Раю Рахматуллину одной рукой, а другой держал перочинный нож, которым наносил ранения в лицо. По его словам, он уложил жертву на спину, так что они находились лицом к лицу. Убить девочку он не успел, так как та заплакала и преступник был вынужден бежать. По утверждению Винничевского, он явился в школу, где и отмыл от крови руки и нож.
     Следующее нападение, по его словам, имело место 12 июня 1939 г. Это был выходной день. Родители в полдень ушли в Парк культуры и отдыха, он с ними не пошел, имея намерение посвятить свободное время убийству ребенка. Виннический направился в Пионерский поселок и возле продуктового магазина на улице, название которой не помнил, увидел девочку "лет 2-2,5". Понаблюдав за ней и убедившись, что на девочку никто не обращает внимания, он подошел к ней, спросил ее имя - она ответила, что зовут ее Аля - дал 5 копеек и пообещал купить мороженое. Разумеется, мороженое он девочке покупать не стал, а сразу повел в лесную зону, до которой было очень далеко. По словам Винничевского, они прошли около 1,5 км. Сразу подчеркнем, что это расстояние слишком велико и никак не согласуется с материалами уголовного расследования. На самом деле пройти они должны были метров 500 или 600 (максимум).
     Нападение Винничевский описал так: "Я достал свой перочинный нож и нанес несколько ранений в голову и, кажется, в лицо, а потом несколько приподнял [девочку] и сделал разрез живота, и в этот раз у меня сильно побежало из полового органа, но мое сильно приятное ощущение было испорчено появлением невдалеке ехавшей подводы. Я быстро вскочил и побежал по направлению к Пионерскому поселку... я дорогой заметил, что на одной штанине моих брюк было немного крови и, кажется, были маленькие брызги на майке, но все это было малозаметно. Насколько мне помнится, девочку Алю я не раздевал, и получилось это потому, что еще тогда, когда я ее нес на руках, мне казалось, что у меня уже происходит выделение семени".
     Телесные повреждения, полученные Алевтиной Губиной 12 июня 1939 г., довольно подробно описаны в главе "Паника", любой может вернуться, перечитать и убедиться, насколько показания Винничевского расходятся с той картиной, что наблюдалась на самом деле. То, что обвиняемый заявляет, будто не раздевал жертву, - а, напомним, Аля была полностью обнажена, причем одежду преступник пытался сначала разрезать ножом, но потом разорвал руками от воротника до подола, - заставляет самым серьезным образом задуматься над тем, действительно ли Винничевский совершал то, о чем говорит? Или его показания на допросе лишь пересказ чьих-то слов?
     Допрос был прерван в 23:30 25 ноября, но уже на следующий день в полдень Владимир снова сидел перед начальником уголовного розыска Вершининым и продолжал свой казавшийся бесконечным рассказ. Начал он свои показания с событий 30 июня, когда была убита Рита Ханьжина. В тот день Винничевский ушел из дома якобы в Театр имени Луначарского, где должны были выступать украинские артисты. Билет был куплен заблаговременно, родители знали о планах сына, так что никаких проблем с долгим отсутствием дома возникнуть не могло. Согласно показаниям Винничевского он с самого утра испытывал сильное половое возбуждение, а потому, продав билет у входа в театр, он направился в поселок Верх-Исетского завода, где прежде нападений на детей не совершал. "Выбор нового места мною был сделан потому",- пояснил обвиняемый в ходе допроса, - "что я боялся, что на прежних местах меня могли узнать и задержать". Что ж, предосторожность вполне разумная, все серийные убийцы совершают первые преступления сравнительно недалеко от места проживания, но с набором опыта постепенно расширяют географию нападений.

     Винничевский заявил, что не помнит точного адреса дома, на крыльце которого увидел девочку примерно двух лет. Девочка была одна. Он заговорил с нею, задал свой традиционный вопрос про уборную, потом предложил пойти к маме и повел будущую жертву прочь от дома. Шли они довольно долго, в двух местах перешли железнодорожные пути, Винничевский заверил, что помнит путь следования и может его показать. По его оценке, они прошли около трех километров, ему пришлось нести девочку на руках, и, по словам Винничевского, он "заметно устал". Сам процесс нападения и убийства Винничевский описал так: "Немного отдохнув, я расстегнул себе брюки, спустил их до колен и раздел догола девочку, после этого положил ее на землю, лег на нее и начал душить. Одновременно с этим я ввел ей или в половой орган или в задний проход, свой член. Желание нарастало все больше и больше, и я крепче сжимал своими руками ее горлышко, она не плакала, не хрипела, а только немного побилась ручками и ножками. В момент, когда я увидел, что девочка мертва, у меня началось выделение семени... Все это заняло минут десять". Далее преступник описал, как собрал хворост и камни, штук 10, замаскировал труп и покинул место совершения убийства, прихватив красное платье и туфельки убитой девочки для того, чтобы продать их на рынке. "Они мне очень понравились",- признал Винничевский.
     Рассказ обвиняемого об обстоятельствах убийства Риты Ханьжиной очень подробен и содержит массу деталей, придающих ему достоверность. Он сообщил, например, что увидел в лесу велосипедиста, объяснил, как спрятал во дворе дома под кустом сирени вещи убитой девочки и т. п. Говоря о том, что он не знает номер дома или названия улиц, он обязательно сообщает, что вспомнит эти детали на месте, если окажется там снова. Подобная обстоятельность сильно контрастирует с теми эпизодами, во время которых Винничевский использовал нож, например, при нападении на Алю Губину или при убийстве Лиды Сурниной. Далее последовали показания о похищении девочки от дома на улице Февральской революции, это был эпизод, связанный с убийством Вали Камаевой 22 июля. Виннический рассказал, как ушел из дома, заявив, что ему нужно купить ноты, и даже попросил у матери 3 рубля на их приобретение, хотя знал, что нужных нот в магазинах нет. Преступник долго бродил в поселке ВИЗа и никак не мог отыскать одинокого ребенка. В конце-концов он наткнулся на девочку у дома на улице Февральской революции и сразу подошел к ней с предложением прокатить на трамвае. Похищение едва не сорвалось в самом начале - как только Винничевский с намеченной жертвой свернули за угол, его остановила какая-то женщина и стала допытываться, куда это он повел девочку. Преступник подробно описал разговор с Анной Аксеновой и свои последующие действия. Он с девочкой дошел до Площади 1905 года, сел на трамвай № 4 и доехал до его конечной остановки на 4-й Загородной улице. Оттуда они дошли до леса, где Винничевский задушил жертву, уложив ее спиной на пенек. После умерщвления девочки он замаскировал ее тело в ямке, находившейся, по его словам, в шагах четырех от указанного пенька. Преступник признал, что вводил кончик полового члена "то ли в половой орган, то ли в задний проход", после чего произошло семяизвержение. Следующее преступление, по его утверждению, имело место в конце июля. 27 июля, как мы помним, в Пионерском поселке была похищена Лида Сурнина. Преступник признался, что забыл адрес дома, от которого похитил девочку, и ее имя. Также Винничевский категорически отверг факт погони Маргариты Голиковой и заявил, что во время совершения преступлений никогда никому не грозил кулаком и не показывал язык. Описание преступления в устах обвиняемого звучало предельно скупо, чтобы читатель составил сам представление на сей счет, приведем красноречивую цитату: "Я зашел в лес и, пройдя сравнительно немного лесом, сделал остановку. Дальше я смутно вспоминаю, что ее [девочку] раздел, лег на нее. Душил и резал, но как резал, как душил и вводил ли я ей свой половой орган, не припоминаю. Также не могу вспомнить, в чем она была одета". Тут только руками остается развести и удивиться тому, как странно работает память Винничевского! Причем резкое ухудшение памяти мы видим в тех эпизодах, когда преступник использует нож...
     Допрос был остановлен в 15 часов, но в 20 часов того же 26 ноября 1939 г. возобновился.
     Винничевский заявил, что следующее преступление совершил 6 августа в Нижнем Тагиле, во время приезда в гости к своему дяде Оленеву. Прежде данные по этому эпизоду подробные показания преступник дополнить не смог.