Убийства детей.
Уральский Монстр.
(Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза.)
18. Трудно быть Богом! Сволочью проще...
Лихорадочная активность первых дней с момента задержания опаснейшего преступника постепенно сходила на нет.
Винничевский сотрудничал со следствием, вроде бы не врал, не изворачивался, не включал "тупого", говорил даже более того, чего от него ждали, и это давало весомые основания для уверенности в том, что следствие пойдет вперед без особых осложнений. Был проведен обыск по месту проживания обвиняемого, вещи его изъяты и направлены на судебно-химическую экспертизу, глядишь, и объективные улики добавятся через пару-тройку недель... В общем, все складывалось для свердловских правоохранителей вроде бы неплохо.
27 октября отцу Таси Морозовой, чье тело было найдено в уборной возле дома № 1 по улице Финских Коммунаров, официально предъявили для опознания некоторые из вещей девочки и сам труп. В том, что найдена именно Тася, сомнений не было, все настолько сходилось, что какие-то совпадения или ошибки можно было исключить, тем не менее формальная процедура опознания должна была состояться. Ее провели заместитель начальника ОУР Крысин и начальник 1-го отделения ОУР Лямин. Иван Иванович Морозов опознал как тело дочери, так и ее одежду - платье и бумазейную майку, о чем и были составлены два "Протокола предъявления". Рутинная, но очень тяжелая в эмоциональном отношении процедура прошла быстро и без сюрпризов.
В 16 часов 27 октября начался первый официально запротоколированный допрос матери обвиняемого - Елизаветы Ивановны Винничевской. Допрос проводил начальник Отдела уголовного розыска Евгений Вершинин. Кстати, примерно с этих октябрьских дней из следственных материалов полностью исчезла фамилия Брагилевский - старший оперуполномоченный союзного уголовного розыска удостоверился в том, что убийца малолетних детишек действительно найден, и с чувством честно выполненного долга вернулся в Москву. Так что с 26 или 27 октября расследование вели исключительно свердловские правоохранители.
Допрос Елизаветы Винничевской начался вовсе не с разговора о ее сыне, а о предках и молодых годах женщины. Что полностью оправданно - следователи советской Рабоче-Крестьянская Красной милиции всегда выясняла "классовое" лицо того, кто оказался по другую сторону стола. Елизавета Ивановна сообщила, что родилась в 1903 г. в городе Верхняя Салда и проживала там до конца 1917 или начала 1918 г. И объяснила, почему уехала: "В 1917 г. отец, как заложник, при приходе красных был расстрелян. Дедушка при приходе красных скрылся, моего отца расстреляли, как заложника. Когда пришли белые, дедушка вернулся и снова приступил к торговле бакалеей и галантереей. Отца расстреляли без суда и следствия. Мы сами похоронили труп отца. После того, как белые [вторично] стали отступать, дедушка уехал и взял с собою меня, братьев Петра, Николая и мою мать Аполлинарию Константиновну. Мы уехали в Омск, где и проживали".
Неожиданный взгляд на историю Гражданской войны в России, не так ли?
 
Листы допроса Елизаветы Винничевской (изображение кликабельно).
Со своим будущим мужем Елизавета познакомилась в 1919 г. И на вопрос, где он тогда работал, ответила очень уклончиво: "Этого я не знаю. Позднее я видела его в военной форме. Он работал или в артскладе, или ЧК". Ответ любопытный, получается, что сначала Елизавета видела Георгия Винничевского в штатском, а потом уже в военной форме "красных".
Сразу сделаем пояснение, необходимое для правильного понимания ситуации: в ходе расследования преступлений Владимира Винничевского выяснилось, что в прошлом его отца имелись некие лакуны, не подтверждаемые никакими документами. Проверки, проведенные еще в 1936 г. по линии партийного контроля и госбезопасности, показали, что та биография, которую Георгий Винничевский на протяжении многих лет рассказывал по месту службы, друзьям и знакомым, не вполне точна. Он утверждал, будто родился в Санкт-Петербурге в рабочей семье в 1895 г., после Октябрьского переворота 1917 года пошел служить в Красную гвардию, попал на Урал, но при отступлении большевистских отрядов был ранен, оказался на территории белогвардейцев, перешел на нелегальное положение, в последующем сумел легализоваться, перебрался глубоко в колчаковский тыл, устроился работать в уголовный розыск и какое-то время подвизался на этой ниве. Когда дела у Колчака пошли плохо и фронт покатился на восток, Георгий Винничевский снова перешел на нелегальное положение, дождался прихода "красных" и заявил, что полтора года терпеливо дожидался "товарищей", скрываясь от белой контрразведки. Ему поверили и доверили создание уголовного розыска в Омске, и Винничевский даже был первым секретарем первой партийной ячейки красной милиции. В дальнейшем он перешел на службу в ЧК, где занялся борьбой с контрреволюцией и саботажем. На этой работе себя не жалел, был даже исключен из партии за превышение власти, но затем оказался восстановлен как проверенный боец с высоким чувством классового самосознания. Биография вроде бы складная и героическая, но - увы - многие из этих утверждений действительности не соответствовали, а иные важные детали не упоминались вовсе. Даже по поводу ранения ясности не было. То ли Винничевский был ранен в Первую Мировую войну, то ли уже в Гражданскую - достоверно выяснить спустя почти два десятилетия оказалось очень трудно. Из-за всех этих нестыковок в биографии, а также из-за того, что жена его происходила из семьи торговца - а сей факт Георгий Винничевский долгое время скрывал от товарищей по партии и "чекистской" когорте - его в феврале 1936 г. из ВКП(б) исключили. Так сказать, повторно и окончательно...
Как долго Георгий Винничевский подвизался на ниве защиты государственной безопасности в ЧК-ГПУ-ОГПУ не совсем ясно - из материалов дела можно сделать на сей счет выводы, несколько различающиеся по срокам. Сам Винничевский утверждал, будто покинул спецслужбу в 1929 г., однако в следственных материалах имеются копии протоколов допросов родственников, из которых следует, будто его и Петра Мелентьева, младшего брата Елизаветы Винничевской, видели в форме сотрудников НКВД в 1930-х гг. Заслуживает упоминания и то, что во время жилищной переписи 1932 г. Георгий Винничевский сообщил, будто работает в типографии "Уральский рабочий", а жена его - кассиром. Однако не следует слишком полагаться на такого рода утверждения - это могла быть всего лишь легенда прикрытия для ушей любопытствующих соседей, подкрепленная соответствующими документами. Отметим лишь в этой связи, что изгнание из партии, скорее всего, имело и некоторый позитивный эффект, поскольку помогло Георгию Винничевскому пережить обширную зачистку времен "Большого террора". К тому моменту, когда Дмитрий Дмитриев плотным чесом принялся прореживать ряды подчиненного ему Управления НКВД, Винничевский уже был за штатом, и те, кто изгонял его из партии, сами попали под следствие и отправились в расстрельные казематы. О нем просто позабыли, а те, кто помнил, получили свои пули. Так дважды исключенный из партии Георгий Винничевский дожил до конца 1939 г. в условиях относительного спокойствия и даже достатка. На фоне того, что довелось испытать его прежним товарищам и коллегам по чекистскому цеху, судьба его казалась вполне сносной...
После этого совершенно необходимого отступления продолжим знакомство с текстом протокола допроса. Вот что Елизавета Винничевская рассказала о первых годах своих отношений с мужем: "После нашего с ним знакомства его из Омска перевели в Новосибирск, где он работал в ЧК. Поженившись, мы переехали в Новосибирск, через шесть месяцев снова вернулись в Омск, а через некоторое время поехали в Свердловск. Это было в 1923 г. В Свердловск мы приехали всей семьей, то есть приехали с нами моя мать и брат Петр. Устроились жить у сестры моей матери Булавиной Натальи Константиновны (она и ее муж умерли) по ул. Первомайской, дом № 19... Брат Петр живет сейчас с нами, работает в [театре] музкомедии завскладом, до этого работал в культторге также по хозяйственной части".
Как видим, первоначально Винничевские жили в том самом доме № 19, в котором впоследствии проживала семья Герды Грибановой. Мать Елизаветы Винничевской умерла в 1934 г., детей, кроме Владимира, в семье не было.
Далее последовали вопросы о поездках, об отлучках отца, но все это как-то без конкретики и углублений в детали, словно бы формально. Затем понемногу вопросы Вершинина сфокусировались на личности сына допрашиваемой. Вот в каких выражениях Елизавета Ивановна описывала характер, здоровье и поведение Володи: "Я наблюдала, что он вял, необщителен... Таким он был с раннего детства. Здоровье у него было слабое. Три раза болел воспалением легких, был коклюш, корь, однажды была операция горла, операция аппендицита... У него было стремление к путешествиям, причем ему хотелось путешествовать без родителей. Он очень скрытен, молчалив, никогда ни о чем не рассказывал. Он бесстрашный, ничего не боялся".
Последняя фраза чрезвычайно любопытна, на ней следует остановиться особо. Профессор Малкин в ходе психиатрического освидетельствования, проведенного накануне, причислил Владимира Винничевского к категории психопатических личностей, не имеющих формальных признаков душевных болезней, но демонстрирующих устойчивую тенденцию к девиантному (отклоняющемуся от нормы) поведению. Для психопатов действительно характерна своеобразная удаль и даже бесшабашность поведения, они часто производят впечатление парней лихих и бесстрашных, эдаких рубак, которым и море по колено, и сам черт не брат. В своеобразной удали заключается секрет той симпатии, которую психопаты умеют внушать окружающим (О феномене психопатии в его социальном, а не клиническом аспекте существует замечательная книга канадского врача, доктора философии Роберта Хаэра "Лишенные совести. Пугающий мир психопатов", которую автор настоятельно рекомендует прочесть всем, заинтересовавшимся криминальной психологией. Роберт Хаэр более 20 лет работал психиатром в тюрьме и лично интервьюировал несколько тысяч заключенных, совершивших тяжкие преступления против личности. На русском языке его книга издана в 2007 г. издательским домом "Вильямс").
На самом же деле "удаль психопата" не имеет ничего общество с мужеством и бесстрашием в их изначальном понимании. Если смелость воина диктуется потребностью стать защитником семьи, Родины, патриотическим воодушевлением или какой-то иной высокой и осознанной мотивацией, то бесстрашие психопата проистекает из нарциссизма, гордыни, склонности к самолюбованию. Центр вселенной психопата - его собственное эго, прихоть, потребность получать удовольствие. Русская пословица "На миру и смерть красна" как нельзя лучше отражает восприятие им собственной смерти. По этой причине психопатические личности являются плохими солдатами, которые своим безответственным поведением и неконтролируемым стремлением к риску представляют немалую угрозу, прежде всего, для своих же товарищей. Впервые с этой проблемой массово столкнулись саперы в годы Второй Мировой войны: одна категория военнослужащих не боялась мин и быстро погибала из-за собственной небрежности, а другие, осторожные и внимательные, выполняли основной объем работ по разминированию без единой царапины. Саперы всех воюющих армий быстро поняли разницу между "бесстрашными" психопатами и "боязливыми" простыми солдатами. С простыми солдатами можно было выиграть войну, а с психопатами - никогда! Поэтому в последние десятилетия в развитых странах мира стало обязательным психологическое тестирование сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих, кандидатов на должности, связанные с обслуживанием технологически опасных объектов транспорта, промышленности и энергетики. Причина проста: психопатические личности смело идут на риск и безответственно рискуют жизнями многих людей, связанных с ними в силу служебных отношений, что совершенно недопустимо.
Елизавета Ивановна Винничевская явно не понимала разницу между "бесстрашием" ее сына и настоящей мужской отвагой. Собственно, куча, наваленная Володей Винничевским при задержании - лучшая иллюстрация его "бесстрашия", хотя об этой детали начальник свердловского угро, скорее всего, матери обвиняемого ничего не сказал.
После этого затянувшегося, но необходимого отступления, продолжим цитировать рассказ матери о собственном сыне: "Домашних животных - собак, кошек - он никогда не бил. Когда ему было 3 года, был случай, когда он и другие дети зарыли собаку в землю... С пятого класса он стал жаловаться на отсутствие памяти и говорил, что не хочет больше учиться, что у него есть желание работать. Но где он будет работать, он сам не знал. Читать он не любил. Его удовольствиями было ходить в зрелищные мероприятия, также он стремился к путешествиям".
Это тоже довольно красноречивое признание, хорошо согласующееся с диагнозом профессора Малкина. Психопаты ненавидят напряжение, они совершенно не переносят условия, в которых надо на чем-то сконцентрироваться и целенаправленно методично работать. Причем неважно, о какой работе идет речь - тяжелой физической, интеллектуальной или монотонной. Психопатические личности ненавидят любую работу, для них важна смена впечатлений: шутки, смех, веселый пейзаж за окном - это им нравится... А вот сидеть, уткнувшись в микроскоп, для них страшнее гильотины. Так что неудивительно, что Володя Винничевский любил зрелищные мероприятия и поездки, все в полном соответствии с диагнозом!
Но после этого в рассказе матери оказалсь упомянута еще более интересная деталь: "Когда сын учился в пятом классе, он с Сарофанниковым и Гапанович[ем] собирались куда-то ехать, и сын Володя похитил у отца револьвер. Это оружие нашли у Гапанович[а]. Этот случай Володя объяснил так: они все трое собирались ехать на Кавказ путешествовать, взять оружие его научил Гапанович, но для каких целей последний Володе не сказал. Этого мы так и не узнали".
Скандальную ситуацию "по-тихому" урегулировать не удалось, хотя Георгий Винничевский и явился лично к отцу Гапановича и предложил тому отдать пистолет без лишней огласки. Кстати, Вова Винничевский украл из дома не только отцовский револьвер, но и 28 патронов к нему, килограмм пороха, дробь, а также серебряные деньги из копилки. О возврате всей этой чепухи речь не шла, Георгию Винничевскому важно было быстро вернуть револьвер, чтобы не предавать инцидент широкой огласке. Но Гапанович-старший уперся, пистолет не отдал, в результате чего Георгию Винничевскому пришлось обратиться в милицию и возвращать оружие официальным путем, то есть сынок подставил отца по полной. Сам Володя после череды скандалов сначала был переведен на домашнее обучение, а затем направлен в другую школу и в конечном итоге остался в 5 классе на второй год.
Далее мама рассказала об увлечениях сына. Образ получился довольно странный, послушаем Елизавету Винничевскую: "Он очень любил музыку, для него было куплено пианино, к инструменту его очень влекло, но музыкального таланта у него не было, играл по нотам, импровизацией не увлекался. Играл большей частью веселые вещи. Однако в жизни он был грустный, уединенный, подолгу сидел задумавшись. На мой вопрос: "О чем ты думаешь?", отвечал, что ни о чем, "просто так"... С пятого класса он начал писать письма девочкам, мне казалось, что для него это еще рано и бранила его".
Как видим, с самого начала полового созревания мама проявила бдительность, может быть, не вполне уместную, и принялась бранить и стыдить сына за его интерес к девочкам. Не отсюда ли берет начало брезгливое отношение Вовы Винничевского к сексу с женщиной? Нельзя не признать, что мамины педагогические потуги достигли своей цели - сын в период юношеской гиперсексуальности перестал интересоваться сексом со зрелыми женщинами и девушками и переключил свое внимание на нечто иное.
Далее допрос перешел к обсуждению физиологических деталей, без понимания которых расследовать половые преступления невозможно. Приведем любопытную выдержку из протокола:
"Вопрос: Вы не замечали, чтобы он занимался онанизмом?
Ответ: Я этого не замечала.
Вопрос: Поллюции у него были?
Ответ: Были два раза. Я замечала на постельном белье, на его белье не замечала. Белье стирала я сама, редко стирать отдавала.
Вопрос: Каких-либо пятен на белье Вы не обнаруживали?
Ответ: Нет. Однажды летом у него оказалась разорванной рубашка на правом плече, спина и шея поцарапаны. Он это объяснил тем, что катался на велосипеде и упал. Лично я не видела, когда он катался на велосипеде. В тот раз от него пахло водкой, он дал объяснение, что ездил один, купил водки, выпил и упал с велосипеда".
То есть никаких пятен, ничего подозрительного, обычный такой парнишка, но это-то и странно, поскольку половое влечение Владимир Винничевский должен был испытывать (и испытывал) чрезвычайно сильное, сильное до такой степени, что он даже собою соглашался рисковать ради его удовлетворения. И хотя внешне юноша казался безэмоциональным и хладнокровным, внутри у него бушевали страсти. Неужели мать ничего этого не чувствовала, ни о чем не догадывалась? Неужели она и впрямь считала своего сына таким нордичным?
Видимо, некое смутное подозрение смущало Елизавету Ивановну, и она сама невольно об этом проговорилась. Вот выдержка из ее показаний: "Я однажды, когда у меня было подозрение в отношении его вида, я пошла за ним по другой стороне улицы, но он меня заметил, т. к. оглядывался". Вот те раз! Буквально страницей ранее Елизавета Винничевская убеждала, что никаких подозрительных пятен на одежде сына не замечала, белье постельное стирала сама, и тоже не видела на нем ничего "такого", и вдруг словно бы между делом проговаривается: "Когда у меня было подозрение в отношении его вида"... Что за подозрение? Почему оно возникло? Начальник ОУР не стал углубляться в эту тему, возможно, просто не заметил оговорки, но нельзя не признать, что в целом показания Елизаветы Винничевской производят впечатление недосказанности и нелогичности, мысль ее постоянно "сползает" с темы вопроса и она говорит о деталях, не имеющих прямого отношения к предмету обсуждения.
В том же доме по улице Первомайской, в котором проживала семья Винничевских, жили маленькие дети - мальчик и девочка 3-х и 5-ти лет. Обвиняемый уже рассказал о том, что никаких преступных действий в их отношении не предпринимал, опасаясь быстрого разоблачения, но на эту же тему имело смысл спросить и Елизавету Винничевскую, может быть, она замечала в отношении сына к маленьким детям нечто необычное? Допрашиваемая ответила так (стилистика оригинала сохранена): "Он относился к ним хорошо, играл с ними, садил на колени, метал (видимо, подбрасывал - А. Р.), дети, играя с ним, смеялись. Причем он больше любил маленьких детей, чем детей своего возраста. Я замечала, что он щекотал детей, они смеялись, я этому не придавала значения".
В этих словах мы видим хорошее объяснение тому, как Винничевскому удавалось быстро располагать детей к себе. Он понимал детскую психологию, имел необходимый навык общения, и хотя Владимир был в семье единственным ребенком, бытовой контакт с соседскими малышами обеспечил ему необходимый разговорный тренинг. А потому он прекрасно понимал, что следует пообещать ребенку, чем его заинтересовать, как расположить к себе.
Нельзя не процитировать довольно интересный рассказ Елизаветы Винничевской о событиях 22 октября, то есть произошедших буквально за двое суток до ареста сына: "...я послала его за хлебом, он быстро возвратился с хлебом и попросил у меня разрешения пойти к мальчику сделать уроки по алгебре и физике. Я его не отпустила, т. к. уехал отец. Это было часов в 9-10 вечера, в присутствии Дымшиц, Смирновых и др. соседей. Этот разговор был в кухне. Он ушел в комнату и долго оттуда не выходил. Потом он подошел к двери, просунул голову, руки были за спиной, и стал смотреть на меня, но ничего не говорил. Я и Маруся примерно полчаса говорили ему о необходимости учиться и т. д., а он все смотрел и молчал, причем взгляд у него был такой, как будто бы он смотрит, а ничего не видит. Потом он ушел в комнату, и я услышала, что он звенит деньгами. На мой вопрос о деньгах, он ответил, что это сдача с хлеба, и тут же попросил 2 рубля на приобретение немецкой книги. Я ушла в комнату и легла на кровать. Сын подошел ко мне и стал гладить по голове. Я его спросила, что с ним, он стал меня целовать и заплакал, просил прощения, что так ко мне отнесся при соседях, но больше ничего не сказал".
Интересно, поняла ли сама Елизавета Ивановна, чему же она стала свидетелем? Нормальное вроде бы настроение сына моментально испортилось, стоило отказать ему в вечерней прогулке. Причем сын остался до того возмущен, что допустил эдакий немой афронт, бессловесную демонстрацию своего раздражения в течение получаса. Выходка, надо признать, неординарная для юноши 16 лет, который должен уже управлять своими желаниями и эмоциями. Назвать подобное поведение обычным никак нельзя! Матери, конечно, стоило бы задуматься над тем, почему у сыночка происходит такая смена настроений, что это за странный друг, с которым Володя хочет учить алгебру и физику на ночь глядя? Неплохо было бы осведомиться у него на сей счет, но... мать никаких вопросов не задает, она ложится в кровать, а сынок начинает плакать у нее на плече. И что подумала после этого немого цирка мамочка? Ничего - никаких выводов, никаких подозрений, никаких мыслей. Нетрудно понять логику действий Владимира Винничевского, которому мать испортила планы на вечер, он явно уже испытывал половое возбуждение и намеревался совершить очередное похищение и убийство, но вот индифферентность Елизаветы Ивановны понять сложно.
Видимо, что-то подобное подумал и Вершинин, потому что следующий его вопрос касался обращения Елизаветы Винничевской к врачам по поводу поведения сына. Мать преступника признала, что в 1938 г. водила Владимира к врачу по нервным болезням в детскую поликлинику на улице Тургенева. Формальная причина обращения - жалобы сына на отсутствие памяти. Врач заявил, что это всего лишь издержки переходного возраста, и предложил лечение электрическим током. Владимир посещать назначенный курс отказался, и лечение на этом закончилось.
Елизавета Ивановна на вопрос о домашних побоях заявила, что один раз била сына, но отец ни разу не поднял на него руку. Затем последовал разговор на тему физиологии и нервных реакций. Процитируем небольшой фрагмент:
"Вопрос: Вы не замечали, чтобы он грыз ногти?
Ответ: Нет.
Вопрос: У него бывает обильное выделение слюны?
Ответ: Я заметила, но не придала этому большого значения.
Вопрос: Во время сна он бредил?
Ответ: Я наблюдала, что во время сна он что-то мычит. Вначале я будила его, спрашивала, что он видит во сне? Он отвечал, что ничего не видит.
Вопрос: Не замечали ли Вы у Вашего сына беспричинного смеха?
Ответ: Беспричинный смех у него бывает. На мои вопросы, о чем он смеется, он отвечал, что вспоминает о школе, о ребятах-школьниках, о школьных делах".
Дальше стало еще интереснее. Снова небольшая цитата из протокола:
"Вопрос: Не был ли Ваш сын свидетелем интимных сторон Вашей жизни?
Ответ: Нет. В одной комнате с нами он не находится уже три года тому назад".
Стенографист Балаханова, записывавшая допрос дословно, в последней фразе допустила смысловую ошибку, но тем не менее понять сказанное несложно. Елизавета Винничевская категорически заявила, что уже три года сын не находится с родителями в одной комнате, когда они занимаются чем-то интимным. Ответ очень странный, поскольку у Винничевских второй комнаты не было и они вынужденно спали в одной. Так было и три года назад, так осталось вплоть до момента ареста. Поэтому ответ Елизаветы Ивановны понять можно двояко: либо она с мужем не занимается сексом уже три года, и потому "интимных отношений" просто не существует, либо родители предаются плотским утехам в то время, когда сына нет дома гарантированно. Но из последнего предположения автоматически рождается вопрос: а что, раньше это было не так? Раньше вы занимались сексом при нем и лишь последние три года стали удалять его из комнаты?
Запомним этот странный ответ Елизаветы Винничевской, потому что впоследствии эта же тема всплывет во время допросов соседей этой семьи и появится замечательная возможность сопоставить ответы и сделать кое-какие любопытные выводы.
Однако в самом конце протокола присутствует несколько реплик, заслуживающих особого внимания. По мнению автора, это наиважнейший момент всего документа. Процитируем:
"Вопрос: Как Ваш сын реагировал на убийство девочки Герды в Вашем дворе? (объективности ради надо заметить, что убийство имело место все же в соседнем дворе, тут явно описка стенографа - А. Р.)
Ответ: На мой вопрос, не жалко ли ему Герду, он ответил одним словом "жалко".
Вопрос: Каково было его поведение в эти дни?
Ответ: Огорченная этим убийством, я не присматривалась к сыну. Когда заходил разговор об этом убийстве, сын молчал и старался уйти".
Тут нас ждет интересное открытие, ведь сам Владимир Винничевский во время допросов заявлял, будто убийство Герды Грибановой членами его семьи и товарищами не обсуждалось. И вдруг выясняется, что его спрашивала об этом мама, да и иные разговоры в его присутствии на эту тему велись... Странно, правда? Можно поверить в то, что Владимир об этом забыл, тем более что на память он жаловался давно и постоянно, но особенностью его памяти является то, что процесс забывания всегда очень избирательно затрагивал те моменты, которые могли выставить его в негативном свете. Чем выдумывать неловкие ответы на острые вопросы следователей, проще ответить, что "никто ничего не говорил" или "ничего не помню". Так, чтобы сразу пресечь возможность углубиться в неприятную тему.
Почему сейчас автор делает на этом акцент? Нюанс на первый взгляд кажется совершенно непринципиальным, ну, казалось бы, какая разница, говорили с Винничевским об убийстве Герды или не говорили, забыл ли он эти разговоры в действительности или просто наврал следователю? Но нет, эта деталь очень важна для понимания логики поведения арестованного. Мы внимательно рассмотрели два протокола допроса Владимира Винничевского, и в обоих он категорично и безапелляционно заявлял, что слова его искренни, а показания исчерпывающи. После первого допроса вдруг всплыл эпизод с похищением Бори Титова, о котором Винничевский, несмотря на всю свою искренность, почему-то забыл рассказать, а вот теперь вылезло совершенно очевидное вранье, связанно с обсуждениями убийства Герды Грибановой. Разговоры такие велись долгое время среди жителей улицы Первомайской - в этом можно не сомневаться. Следует помнить, что "информационное пространство" советских людей было чрезвычайно сужено цензурой и косной коммунистической идеологией, простому человеку читать советские газеты было невозможно - там просто не было ничего дельного, ничего кроме демагогических агиток и бессодержательных "рапортов с мест", в которых рассказывалось об успехах социалистического соревнования и невиданных достижениях социалистического строительства. А потому можно не сомневаться в том, что жители Свердловска были потрясены чудовищным убийством малолетней девочки и случившееся долгое время занимало умы и воображение обывателей. Уже изначально казалось очевидным, что обвиняемый наврал, но теперь об этом можно говорить совершенно однозначно, без всяких оговорок, поскольку собственная мать вранье же это и разоблачила.
Но если Владимир Винничевский уже на первых допросах врал в одном, то какая может быть гарантия, что он не врал в другом? Вспомним золотое правило "старины Мюллера" из "Семнадцати мгновений весны": "Маленькая ложь всегда рождает большое недоверие".
Золотые слова! Запомним сейчас сделанное нами открытие: Владимир Винничевский с самого начала врал следователям угро и делал это осмысленно, целенаправленно и сообразуясь с некоей собственной логикой оптимального поведения. Что это была за логика, мы постараемся понять, и на этом пути нас ждут воистину удивительные открытия, потому что, прочитав внимательно уголовное дело и судебные стенограммы, мы увидим в них совсем не то, что видели мастера розыскного дела Урусов, Брагилевский, Вершинин и другие.
Но - всему свое время.
В тот же самый день 27 октября начальник свердловского угро Вершинин допросил и обвиняемого Владимира Винничевского. Протокол начался с обсуждения деталей неизвестного правоохранительным органам убийства ребенка, якобы совершенного Винничевским в январе 1939 г. Обвиняемый повторил свои прежние утверждения, дополнив их некоторыми деталями, но так и не вспомнив ни имени жертвы, ни точного адреса, по которому он похитил ребенка. Само нападение он описал в таких словах (стилистика оригинала сохранена): "Зайдя в уборную, я поставил ребенка на пол, голову его облокотил на стульчак и начал душить, причем свой член я из брюк вынул, и он был очень напряжен. В момент, когда я душил (неразборчивы два слова - А. Р.) с минуты, но в этот раз семя у меня не вытекло. Считая, что ребенка я задушил, я еще для большей уверенности в этом ударил его в лоб черенком своего перочинного ножа и бросил в очко уборной, причем я заметил, что в уборной, то есть в самой яме, вся находившаяся там масса была еще застывшей, т. к. это было в январе месяце. После этого я вышел из уборной и пошел домой, считая, что ребенка я убил".
Преступник описал одежду жертвы, вид дома с улицы и расположение объектов во дворе, заверив, что без труда отыщет и укажет нужный адрес во время следственного эксперимента. Также Винничевский сообщил, что в Кушве и поселке у железнодорожной станции "Гора Благодатная" он совершил только по одному нападению. На этом допрос был остановлен.
Милиция приложила большие усилия по проверке сообщения об убийстве или ранении ребенка в районе к югу от улицы Ленина, однако информация эта так и не нашла подтверждения. Почему так случилось, можно только гадать. Как вариант, можно предположить, что вскоре после нападения на ребенка семья покинула Свердловск. Но отъезд семьи представляется событием все-таки маловероятным, мобильность советского населения в конце 1930-х гг. была уже скована жесткими правилами паспортного учета, много ездили по стране лишь военнослужащие. Кроме того, нападение на ребенка и последующий отъезд его семьи наверняка запомнили бы соседи. Однако никто ничего подобного участковым и оперсотрудникам уголовного розыска не рассказал. Значит, происшествие - если только оно действительно имело место - от соседей скрыли. И сделано это было не без умысла. Скорее всего, обычными людьми двигало нежелание иметь какие-либо контакты с НКВД. Население боялось иметь дело с обладателями красивых малиновых околышей и бирюзовых петлиц, примеров нежелания обращаться к ним даже на страницах этой книги можно отыскать немало. Пословицы вроде той, что "Коготок увяз - всей птичке пропасть", не рождаются на пустом месте. И благоразумные родители прекрасно понимали, что если инцидент с ребенком станет известен доблестным служителям щита и меча, то сами же родители первыми под подозрение и попадут. На примере семьи Грибановых мы уже видели, как работает это правило на практике.
( на предыдущую страницу ) ( на следующую страницу )
|
