|
Лента.
©А.И.Ракитин, 2023 гг.
©"Загадочные преступления прошлого", 2023 гг.
Абсолютные дегенераты
Разумеется, такому везунчику как Майкл Аткинсон не могло не повезти с адвокатом. Поскольку денег у хронического нищеброда не было ни цента, суд назначил ему бесплатного защитника. И какого! Защищать негодяя надлежало Джорджу Микачионе (George Micacchione), редкостной сволочи даже по меркам американской адвокатуры. Весной 1980 года Джордж переживал далеко не лучшие деньки своей далеко не беспорочной жизни. Сначала одна из его подзащитных обвинила адвоката в сексуальных домогательствах, через пару недель другая заявила об обмане доверия и присвоении денег, вскоре третий клиент подал в Адвокатскую палату жалобу на махинации Микачионе с его залогом.
Дело быстро разрослось и дошло до дисциплинарного суда Адвокатской палаты штата. Микачионе грозило аннулирование лицензии и путешествие в уголовный суд с неиллюзорной вероятностью на несколько лет "присесть" на шконку.
Майкл Аткинсон специально был вызван к судье и ему было предложено отказаться от услуг Микачионе, но... Майкл неожиданно заупрямился и завил, что доволен работой защитника. В общем, от адвоката он не отказался, а Микачионе, соответственно, не отказался от него. Видимо, в благодарность клиенту за преданность, Джордж защищал Майка на удивление ревностно и инициативно.
Джордж Микачионе. Молод, красив и талантлив... правда, немного шельмец, но разве кто-нибудь когда-нибудь где-нибудь встречал честного адвоката?
Первоначально предполагалось, что Майкл Аткинсон и Фрэнк Костал будут судимы за убийство Кэти и Дон Каданс в ходе единого процесса, однако в начале сентября от этой идеи пришлось отказаться. Причиной тому послужило бегство Костала из окружной тюрьмы, совершенное утром в субботу 31 августа 1980 года. Побег стал возможен ввиду очевидной небрежности конвоя. Дело заключалось в том, что по вечерам узники входили в камеры и захлопывали двери самостоятельно, причём конвой даже не проверял добросовестность узников. Вечером 30 августа Костал и его сокамерник оставили дверь незапертой, а утром, дождавшись пересменки конвоя, выскочили в коридор. Они рассчитывали уйти незамеченными и сокамернику Костала это удалось, однако бородатый увалень был замечен и за ним погналася Клиффорд Поллок (Clifford Pollock), один из сотрудников службы шерифа. Поллок догнал Костала, но тот не только не отказался от своего преступного намерения, но даже вступил с конвоиром в борьбу и одолел его! Поллок, к счастью остался жив, но сам факт применения силы в отношении охранника, находившегося при исполнении служебных обязанностей, автоматически превращал случившееся в тяжкое преступление.
Служба шерифа немедленно приступила к поиску беглецов и уже в 15 часов всё того же 31 августа Костал был задержан патрулём с собакой и водворён обратно в окружную тюрьму.
Побег его наделал много шума и Джордж Микачионе ходатайствовал о рассмотрении обвинений в отношении Аткинсона и Костала на разных процессах. Логика адвоката выглядела простой и вполне здравой - Фрэнк Костал своим побегом и нападением на Клиффорда Поллока создал себе репутацию настолько "отбитого" придурка, что пребывание с ним на одной скамье подсудимых грозило напарнику автоматическим осуждением. Судья, кстати, ходатайство это удовлетворил, посчитав опасения Микачионе вполне оправданными.
Процесс по обвинению Майкла Аткинсона в убийстве Кэтлин и Дон Каданс открылся 25 сентября 1980 года. Расправа над Кэтлин квалифицировалась окружной прокуратурой как "убийство первой степени", а убийство маленькой Дон - как "третьей". Это означало, что по мнению прокурора девочка была убита вынужденно [как опасный свидетель] и изначально лишение её жизни Аткинсоном не планировалось.
Джордж Микачионе в самом начале процесса потребовал прекращения судебного преследования и снятия всех обвинений, указав на серьёзные процессуальные нарушения, допущенные правоохранительными органами. Так, например, по уголовному закону штата Пенсильвания обвинение должно быть предъявлено в течение 6 часов с момента ареста, в случае же с Аткинсоном это произошло спутся 41 час. Кроме того, обвинение должно предъявляться на территории того округа, где совершён арест, между тем, Актинсон был перевезён из одного округа в другой, что позволило "законникам" оказывать на него психофизическое воздействие, не опасаясь того, что их остановит "чужой" прокурор. Разумеется, это ходатайство было отклонено, а допущенные полицией процессуальные нарушения были квалифицированы как "малозначительные".
На суде в качестве свидетеля обвинения появился Лоуренс Каданс и явление его произвело весьма двойственное впечатление. Он не смог назвать даты рождения убитой жены и дочери, а когда Микачионе, устав от его мычания, попросил "просто сказать сколько вашей жене было лет", Ларри ответил, что "совсем запутался" и... замолк. После этого Каданс погряз в рассказе о событиях 11 июля 1978 года и прямо в суде назвал два разных маршрута, которым ехал в день убийства на работу. Когда адвокат подсудимого указал ему на очевидное противоречие и попросил внести ясность, как всё-таки он добирался до работы, у Каданса пропал голос. Судья подумал, что тот кривляется и тянет время, а потому пригрозил Кадансу штрафом за неуважение к суду. Эта угроза вообще повергла Лоуренса в панику и он окончательно впал в ступор. Потребовалось вмешательство главного обвинителя и некоторое время на то, что бы Лоуренс выпил воды, успокоился и немного восстановил способность говорить.
Свистя и шипя, как скороварка, Ларри продолжил отвечать на вопросы Микачионе и наговорил ещё немало чуднОго. Так, например, он сделал примечательное признание о том, что хотя не имел своего пистолета, тем не менее, хранил в доме патроны 22-го калибра. Другое весьма странное заявление Лоуренса Каданса касалось колец его жены, которые он якобы обнаружил на полу спальни, поднял и положил в стакан на тумбочке. Однако никакого стакана в спальне, ставшей местом расправы не было - это стало ясно из внимательного изучения почти сотни фотографий, сделанным сотрудниками полиции в доме Каданс. Причём понятно было, что полицейские не могли пропустить кольца при осмотре места совершения преступления. Откуда они появились выяснить так и не удалось...
Микачионе в роли защитника Аткинсона оказался на удивление хорош! Судя по всему, он действительно хотел помочь подсудимому. Он энергично допрашивал Ларри Каданса и довольно успешно противостоял «Слиму» Уильямсу, доказывая тому, что сделака по покупке револьвера с трещиной в стволе состоялась в июне, а не в июле 1978 года [то есть до двойного убийства в доме Каданс]. Чернокожий преступник, будучи свидетелем обвинения, разумеется, настаивал на той версии событий, которая поддерживала линию обвинения. Микачионе отчаянно разругался со "Слимом" Уильямсом, который не позволил адвокату себя запутать и в целом дал те показания, в которых нуждалось обвинение. Тогда Микачионе принялся доказывать, что пистолет с трещиной был непригоден к стрельбе и даже процитировал "Слима", заявившего, что не стал бы стрелять из такого оружия даже если бы ему пообещали заплатить 1 тыс.$. Надо сказать, что Уильямс и тут отлично поддержал линию обвинения, вполне логично возразив, что трещина могла образоваться как раз по причине стрельбы.
В общем, запутать Уильямса адвокат не смог, но следовало признать, что он старался это сделать изо всех сил. Гораздо лучше Микачионе "отбил" показания тюремного осведомителя Деннис Воган (Dennis Vogan), который рассказал суду о том, что Аткинсон якобы признавался ему в убийстве Кэтлин и Дон Каданс ещё в январе 1980 года, то есть до того момента, как Аткинсон сделал первое признание детективу Чарльзу Абрахаму. Микачионе сначала показал присяжным внутреннюю нелогичность рассказа Вогана, а затем очень удачно использовал показания Джейн Гарсиа [упоминавшейся выше медсестры, пытавшейся лечить у Костала свою дочь-инвалида], которая утверждала, будто Костал призавался ей в убийстве Каданс. Напомним, что вплоть до начала сентября расследование в отношении Аткинсона и Костала представляло собой единый массив документов, а потому Микачионе хорошо ориентировался в обвинительном материале.
В общем, Джозеф Микачионе буквально раздавил 33-летнего дурачка Вогана, который испытывал явные когнитивные проблемы и едва был способен формулировать даже простейшие мысли. Следившие за процессом журналисты отметили, что Воган, оттарабанив заранее заученный текст, далее ограничивался лишь бессвязным мычанием. Судя по всему, он не понимал толком, что ему говорит адвокат.
В общем, Джозеф Микачионе показал себя на этом процессе на удивление хорошо. Но это не помогло его клиенту. 16 октября 1980 года присяжные признали Майкла Аткинсона виновным по всем пунктам обвинениям. Через неделю судья огласил приговор - пожизненное заключение за убийство Кэтлин Каданс и тюремный срок от 10 до 20 лет за убийство Дон Каданс.
Судебный процесс по обвинению Фрэнка Костала в двойному убийстве в доме Каданс открылся 12 января 1981 года. Адвокаты Роберт Бартлетта (Robert T. Barletta) и Гарри Фоллс (Harry O. Falls) предлагали досудебное признание вины и сделку с Правосудием. Они считали, что Костал не должен получить высшую меру наказания, но окружной прокурор отверг такой вариант, настаивая на том, что обвиняемый должен признать вину в полном объёме и не выдвигать никаких встречных условий. В самом начале процесса защита вполне ожидаемо ходатайствовала о переносе суда в другой округ и вполне ожидаемо получила отказ.
Подсудимый выбрал довольно своеобразную тактику поведения. Он не отказался от дачи показаний, но вины при этом не признал, заявив, что его рассудок перегружен "воспоминаниями" о всевозможных убийствах, но вряд ли эти "воспоминания" имели место в реальной жизни. Кроме того, защита максимально акцентировала внимание на "физиологической аномалии", присущей подсудимому, но тема эта вопреки ожиданиям никак не "выстрелила", поскольку сторона обвинения без колебаний назвала Костала "гомосексуалистом" и не стала углубляться в разного рода анатомические детали.
Перед процессом адвокаты привели Фрэнка в более или менее Божеский вид - его постригли, сбрили бороду, нарядили в подержаный костюм. До благообразного джентльмена, конечно же, оставалось ещё далеко, но выглядеть он стал не в пример приличнее.
Фрэнк Костал по прибытии в суд в январе 1981 года.
Как несложно догадаться, главным свидетелем обвинения на процессе стал Майкл Аткинсон. Ему также придали человеческий облик, купив галстук за 1,5$ и пиджак за 6$. Перед началом слушаний, Аткинсон заявил, что хотел бы, чтобы ему придали "положительную мотивацию". Окружной прокурор разрешил купить главному свидетелю обвинения подержаный радиоприёмник за 7$ - такая мотивация вполне Аткинсона устроила.
Все упомянутые выше детали [имеется в виду покупка пиджака, брюк, галстука и радиоприёмника] стали известны во время перекрёстного допроса Аткинсона в суде.
Майкл Аткинсон, уже осужденный за участие в убийстве Кэтлин и Дон Каданс, выходит из здания окружного суда после дачи показаний на процессе Фрэнка Костала.
Сторона обвинения сделала упор на антисоциальном поведении Костала, который якобы стремился сталь "вторым Чарльзом Мэнсоном". На процессе было допрошено большое количество юношей и молодых людей, свидетельствовавших о пропаганде Косталом "сатанинского культа", о проводившейся им на местном кладбище, на могиле умершей в 1888 году колдуньи, некоей "чёрной мессы", об употреблении наркотиков и склонении молодых мужчин к однополому сексу. Один из свидетелей обвинения - 18-летний Кевин Дилэйни (Kevin Delaney) - рассказал, что Костал описывал ему в деталях человеческое жертвоприношение, в ходе которого жертве было нанесено 17 ударов ножом. По словам свидетеля Костал якобы принимал принимал в нём участие, правда никакой конкретики о месте и времени не сообщил. Другой ценный свидетель - 20-летний Стив Хэммонд (Steve Hammond) - поведал суду о том, что Костал грозил телепортировать его душу в подземелье и там насиловать вечно. Такие россказни сгодились, быть может, для судилища "по делам Веры" в XV или XVI столетии, но для последней четверти XX века они звучали, конечно же, совершенно дико и неуместно.
Многочисленные детали, сообщенные суду юношами и молодыми мужчинами, не имели ни малейшего отношения к убийству Кэтлин и Дон Каданс, оданко сторона обвинения уделила их обсуждению и смакованию очень большое внимание. Фактически рассуждения на перечисленные выше темы продолжались бОльшую часть судебного процесса. Метаморфоза эта представляется удивительной, принимая во внимание то обстоятельство, что изначально уклон Фэнка Костала в сторону сатанизма вообще никого из следственной группы не интересовал. В этой связи достаточно упомянуть то, что книги по сатанизму и различные атрибуты, связанные с этим культом, прокуратура поначалу разрешила вывезти из квартиры Костала и продать как хлам - то есть, эти предметы никто не посчитал уликами! Лишь по прошествии нескольких недель один из детективов отправился к старьевщику и выкупил 2 коробки с вещами Костала... Просто караул!
Разумеется, не обошлось без свидетелей обвинения из числа тюремных сидельцев. Майкл Аткинсон бьл упомянут чуть выше, но он стал не единственным из их числа. Адвокаты Фрэнка Костала вполне обоснованно указывали на то, что подобный контингент должен расцениваться как ненадёжный и не внушающий доверия по очень простой причине - люди, находящиеся в местах лишения свободы, полностью зависимы от тюремной администрации и потому несвободны в своих показаниях.
 
Зарисовки одного из газетных художников, сделанные во время процесса по обвинению Фрэнка Костала в двойном убийстве в доме Каданс. Слева: выступает главный обвинитель - окружной прокурор Донован Уилльямс. Справа: обвиняемый Фэнк Костал даёт показания в собственную защиту.
Во время допроса Фрэнка Костала ему был задан вопрос о том, по какой причине Майкл Аткинсон мог бы его оговорить. Костал объяснил ненависть своего бывшего друга тем, что перед самым бегством из Пенсильвании в сентябре 1978 года Аткинсон попросил его, Фрэнка Костала, об одолжении - он хотел оставить ему на попечение одного из своих сыновей. Напомним, что убегая от полицейского патруля, Аткинсон схватил для чего-то сына и метался по улицам Нью-Кастла, держа его на руках. Костал, услыхав такое дикое предложение, разумеется, отказался. Он вполне здраво объянил своему дружку, что никогда не имел детей и не умеет с ними обращаться, а кроме того, как он - 50-летний бородатый мужик [пусть и с вагиной, но кто об этом знает?!] - объяснит появление маленького мальчика соседям и знакомым?! Аткинсон был взбешён ответом Костала, который он расценил как предательство. Он заявил, что не простит ему отказа в помощи и обязательно отомстит. По прошествии полутора лет - в феврале 1980 года - злопамятный дружок слово сдержал.
В своих заключительных речах адвокаты справедливо указали на то, что обвинение не представило ни одной вещественной улики, доказывающей присутствие Фрэнка Костала на месте совершения двойного убийства, сам подсудимый вину не признал и вся доказательная база прокуратуры построена на рассказах Майкла Аткинсона и нескольких тюремных осведомителей. Причём показания этих свидетелей вступали в явные противоречия по многим пунктам и доверия не заслуживали. Защита просила суд оправдать обвиняемого полностью...
26 января 1981 года присяжные удалились на совещание и возвратились с готовым вердиктом через 3,5 часа, что свидетеолтьствовало об отсутствии серьёзных противоречий внутри жюри. Костал был признан виновным в 2-х убийствах "первой степени" и не заслуживающим снисхождения. Приговор следовало признать вполне ожидаемым - 2-а пожизненных заключения.
Минул год и... окружной прокурор призвал к ответу Лоуренса Каданса.
Доказательная база ничем особенно не обогатилась - всё строилось на версии Майкла Аткинсона, точнее, его "версии №3". Ну в самом деле, двоих героев этой истории уже посадили, почему бы не посадить третьего?!
Судебный процесс по обвинению Лоуренса Каданса в убийстве жены и дочери окрылся 11 января 1982 года. Имелась интересная деталь, сразу наводившая на определенные размышления всякого, что пытался разобраться в этом деле. Донован Уилльямс, окружной прокурор округа Лоуренс, являвшийся обвинителем на процесса Майкла Аткинсона и Фрэнка Костала, двумя месяцами ранее проиграл выборы и его кресло занял новый человек - Уилльям Панелла (William Panella). Тот великодушно предложил Уилльямсу закончить "дело всей жизни" и провести суд над Ларри Кадансом, дескать, уйдёшь на заслуженный отдых с чувством честно выполненного долга, да и деньжать подзаработаешь! Новый прокурор предложил Дону Уилльямсу за поддержку обвинения в суде 10 тыс.$ - это были очень хорошие деньги по меркам 1982 года.
Так вот Донован Уилльямс более чем щедрое и великодушное предложение отклонил. Его нежелание идти в суд настораживало...
Суд этот не представляет для нас ни малейшего интереса - в отношении доказательной базы он полностью базировался на том материале, что был собран для процессов Аткинсона и Костала. Но в ходе этого суда впервые - очень странно, что только сейчас! - встал вопрос об адекватности и когнитивных способностях Майкла Аткинсона. Во время перекрёстного допроса последнего адвокат подсудимого Норман Левин (Norman Levine) решил противопоставить слова Аткинсона словам самого же Аткинсона. Он сунул под нос "важнейшему свидетелю" обвинения дословные выписки из его завялений с изложением "версии №№1, 2,3,4" и попросил объянить где именно тот говорит "истинную правду". И тут выяснилось поразительное - оказалось, что Аткинсон не способен понимать написанное! Поначалу даже показалось, что он не умеет читать, но нет, читать он умел, что и продемонстрировал, прочитав почти внятно абзац... Но передать смысл прочитанного не смог! Потрясенный Левин закричал на него: "Тупица! Психопатический лжец!" ("Dull-witted! Psychopathic liar!"), за что и получил моментально замечание от судьи.
Вопрос об оскорблении свидетеля, кстати, сторона обвинения постаралась максимально раздуть, ибо выглядеть обиженной стороной в суде очень выгодно. История могла бы получить крайне нежелательное для адвоката Левина продолжение, но спасло его то, что предыдущий адвокат Лоуренса Каданса - Лу Померико (Lou Pomerico) - был снят накануне процесса из-за вскрывшегося конфликта интересов и снимать второго адвоката, причём во время суда, ни один разумный судья не позволил бы.
Лоуренс Каданс во время суда в январе 1982 года.
Так что Норман Левин остался на своём месте и довёл судебный процесс до его логического завершения. Лоурнес Каданс был полностью оправдан... Присяжные поняли, что нельзя осуждать человека на основании рассказов каких-то "мутных" личностей из тюрьмы штата и притом без представления каких-либо вещественных улик. Так можно про любого человека рассказать такие анекдоты... тюремных камер не хватит всех пересажать!
Что последовало далее?
Майкл Аткинсон, напомним, обвинялся также в убийстве Рози Пац, пожилой женщины, имевшей несчастье оказаться соседкой этого морального урода в Эллвуд-сити. Судебный процесс состоялся летом 1982 года и обвиняемый получил второй пожизненный срок. Обвинительная база была хороша - шансов отбиться негодяй практически не имел. И не отбился.
Каждый из героев и антигероев этой мрачной и бестолковой истории продолжал жить своей жизнью. Фрэнк Костал скончался в декабре 1990 года в тюрьме в возрасте 71 года.
Майкл Аткинсон скончался в тюрьме в 2013 году, ему едва исполнилось 63 года.
Джеймс Антониотти, также упоминавшийся в этом очерке, умер чуть ранее - в 2010 году.
Лоуренс Каданс в апреле 1984 года женился вторично, в браке были рождены 4 детей. Лоуренс умер в сентябре 2020 года от covid-19 в возрасте 71 года.
Получила некоторое развитие расследование двойного убийства в ноябре 1975 года Беверли Уизерс и Мелани Гаргач. Преступление это, напомним, весьма напоминало расправу над Кэтлин и Дон Каданс - его жервами стали 37-летняя няня и 4-летняя девочка - причём в качестве орудия убийства было использовано огнестрельное оружие [пистолет или ружьё] 22-го калибра. Выяснилось, что Аткинсон и Костал были знакомы с Беверли Уизерс. Цепочка была довольно длинной - один из молодых парней из их компании сожительствовал с племянницей Беверли Уизерс - но ввиду небольшого размера Нью-Кастла не вызывало сомнений, что и Аткинсон, и Костал хорошо знали саму Беверли.
Это было интересное открытие, однако дело этим не ограничилось. В 2007 году, уже после широчайшего внедрения в следственную практику молекулярно-генетических методик исследования улик, родственники убитой 4-летней Мелани Гаргач направили в правоохранительные органы штата Пенсильвания запросы на повторное изучение улик, зафиксированных расследованием 1975 года.
И к немалому для себя изумлению они узнали, что соответствующие исследования улик уже проведены и они принесли определенные результаты. Имена убийц в 2007 году были известны - это были хорошо знакомый Майкл Аткинсон и Рэймонд Таннер (Raymond Tanner). Последний не упоминался в этом очерке - это парень являлся членом группы Фрэнка Костала, проводил много времени среди его дружков и частенько "зависал" в квартире последнего. Он покончил с собою в 1982 году. Вдова Рэймонда уже в XXI столетии сообщила полиции, что помнит, как тот возвратился домой в ноябре 1975 года в окровавленной одежде и долгое время её стирал, надеясь удалить кровавые пятна. Он ни единым словом не обмолвился об их происхождении, а сама женщина не считала возможным его справшивать. Такие вот высокие отношения у людей...
Правоохранительные органы Пенсильвании знают убийц Беверли Уизерс и Мелани Гаргач, но поскольку суд по этому делу не состоялся и признательные показания преступников не были официально закреплены, дело считается нераскрытым.
Фрэнк Костал. Фотография сделана 31 января 1980 года, на ней арестованному 51 год. Смотришь на это лицо и отчего-то вспоминаешь эпиграмму Гафта: "Не век - полвека прожито! Ты посмотри на рожу-то..." Воистину!
"Дело Каданс" представляется автору исключительно интересным. Если задуматься, то в нём практически нет нормальных героев, или, скажем мягче, положительных героев. Если таковые и есть, то их число не превышвает количества пальцев на руках опытного плотника [необходимое пояснение автора: опытный плотник - это такой плотник, который может показать обеими руками значение числа "пи" с точностью до третьего знака, не загибая пальцев.] Ну в самом деле, вы только задумайтесь на секундочку - в этой истории морально-нравственными уродами являются все или почти все действующие лица. сплошь дегенераты - либо явно выраженные, либо прикрытые "маской нормальности". И полицейские, выбивавшие признания угрозами убийства... и сами подозреваемые... и всякие разные свидетели... и даже бедолага Ларри Каданс, неспособный припомнить возраст жены.
В этом месте, кстати, автор считает необходимым подчеркнуть, что очень многие детали я посчитал целесообразным вынести "за скобки" и ничего о них не говорить, дабы не перегружать внимание читателя. Так, например, я не упоминал о том, что ордер на первый арест Фрэнка Костала содержал грубейшую с процессуальной точки зрения ошибку - в нём содержалось обвинение в убийстве Кэтлин Каданс и ничего не говрилось о маленькой Дон... О девочке сотрудники окружной прокуратуры просто позабыли! Потом вспомнили, конечно же, переписали мотивировочную часть и оформили новый ордер, но само отношение к делу... Каково!
Поразительная история с поразительнейшми персонажами. Автору, как жителю России, кажется совершенно невероятным тот факт, что Майкла Аткинсона так никто и не подверг психоло-психиатрической экспертизе. На его "признательных показаниях" были построены 3 судебных процесса - против самого Аткинсона, Фрэнка Костали и Лоуренса Каданса - и никому в голову не пришла довольно очевидная мысль: хорошо бы проверить на вменяемость нашего рассказчика! Может у него там "под кастрюлей" что-то не то бульонится?!
Ну зачем? Парень "колется" в убийствах, хватай стилО, давай записывай, сейчас всех персажаем!
Вы знатете, если бы в Советском Союзе в 1980-м году человек давал признательные показания в двойном убийстве и называл бы подельников так, как это делал Аткинсон, то такой персонаж заехал бы Институт Сербского по меньшей мере на полтора месяца. А скорее всего, на гораздо бОльший срок, поскольку экспертизу могли бы поручить разным группам экспертов. При этом автор ни в коем случае не пытается сейчас обелить советскую систему психиатрической экспертизы по уголовным делам - она была коррумпирована и политически ангажирована - но то, что в Пенсильвании отдельно взятый уголовник, неспособный понять собственные же признательные показания, отправлял "на нары" людей без единой физической улики - это, конечно же, совершенно ненормально.
"Дело Каданс" представляется и ныне весьма неоднозначным. Его можно изучать в юридических ВУЗах в рамках курса "практика доказывания в уголовном процессе" [автор сразу же приносит извинение за то, что данное словосочетание явлется некорректным и в различных ВУЗах такой курс может называться по-разному]. С одной стороны, нельзя не признавать того, что получение информации от заключенных в местах лишения свободы имеет очень большое значение при расследовании преступлений. Глупо пренебрегать подобным источником очень важных для правоохранительных органов сведений. Но с другой стороны, допустимость подобных сведений в уголовном судопроизводстве рождает множество фундаментальных вопросов. Причём их объективно настолько много и они так запутанны, что исследование допустимости такого рода доказательств вполне может потянуть на полновесную кадидатскую диссертацию.
Любые свидетельские показания арестованных и осужденных уголовников будут неизбежно порождать подозрения в скрытой полицейской провокации и фабрикации доказательств. В "деле Каданс" американское Правосудие зашло очень далеко - на признаниях неадекватного психопата Майкла Аткинсона были построены судебные процессы в лучших традициях советского 1937-го года. И ведь никого не смутила принципиальная непроверямость того, что болтал Аткинсон - никаких вещественных улик... никаких объективных подтверждений сделанных заявителем утверждений... просто голословное повествование о том, как он был на месте совершения преступления и что-то там видел и слышал. И всё!
Человек отправился "на пожизненное" и пожелал утащить за собой ещё несколько друзей или врагов. Разве можно такому парню не поверить, правда?!
|
