Murders

Дело Мироновича.

©А.И.Ракитин, 1999 ©"Загадочные преступления прошлого", 1999

Страницы:

(1) (2) (3)

стр. 3 (окончание)

Подобное поведение эксперта вызвало негодование присутствовавших в зале суда юристов, уловивших (в отличие от журналистов и простых посетителей) ничтожность заявленных Сорокиным выводов.

Карабчевский в своем выступлении справедливо указал на то, что преступление не могло совершаться насильником и не протекало так, как его изобразил Сорокин, исходя из довольно простого соображения: пятна крови Сарры на обивке кресла и лежавшем на нем покрывале полнотью совпадали. Если бы кресло действительно служило ареной борьбы Сарры Беккер с Мироновичем, чехол, наброшенный на кресло, неизбежно бы сместился и смялся. Но поскольку этого нет, то налицо полное соответствие картине убийства, воссозданной при допросе Семеновой в октябре 1883 г. (т. е. нападение началось с удара гимнастической гирей в прихожей и только потом последовал перенос находившейся в бессознательном состоянии девочки в кресло; уже там истекавшая кровью Сарра была задушена платком).
     Вздорно прозвучали и рассуждения Сорокина о том, что малое количество крови на месте происшествия указывает на то, что Сарру сначала задушили и лишь потом несколько раз ударили по голове. Профессор Сорокин не присутствовал при осмотре ссудной кассы Мироновича во время составления официального протокола осмотра места происшествия и потому не мог делать заключений об обильном, либо напротив - слабом истечении крови из ран. Протокол же вскрытия тела погибшей, составленный доктором Горским не давал исчерпывающего ответа на вопрос о величине кровопотери девочки. В силу этого все логические изыски Сорокина мало чего стоили; если выражаться точнее и строже - он не имел права говорить так, как говорил в суде.
     Еще забавнее повел себя при перекрестном допросе Горский. Он полностью был солидарен с экспертизой признанного светила - профессора Сорокина, выступившего уже к тому моменту - но совершенно упустил из виду, что экспертиза профессора прямо противоречит его собственному - Горского - заключению. Последний, напомним, констатировал гибель девочки от асфиксии, хотя и признавал один из ударов в правый висок безусловно смертельным. Теперь же Горский отметил попытку удушения Сарры как второстепенное воздействие и посчитал удушение жертвы доведенным до второй степени асфиксии (т. е. непроизвольные дефекация и мочеиспускание). Но сама по себе такая степень не является смертельной. Т. о. Горский впал в очевидное противоречие тому заключению, которое готовили вместе с ним еще три специалиста, осуществлявшие вскрытие тела лично. Причем сам эксперт, видимо, не сразу даже это и заметил, до такой степени поддался магии фамилии Сорокина!
     Вообще, о том насколько увлекся эксперт Сорокин собственными рассуждениями можно судить по такому эпизоду. В самом конце его допроса защитник Семеновой присяжный поверенный С. П. Марголин поинтересовался, могла ли его подзащитная осуществить убийство "в тех условиях и при той обстановке, какие заключаются в подробном описании Семеновой после признания, что она - убийца"?
     Надо сразу сказать, что сам по себе вопрос адвоката является провокационным: Сорокин, как эксперт - анатом мог говорить только о результатах исследования тела Сарры Беккер; анализ показаний Семеновой (да еще таких запутанных и неоднократно измененных!) - это была не его компетенция. Строго говоря, эти показания ему даже и не должны были быть известны. Поэтому, отвечая на вопрос Марголина, профессору следовало воздержаться от каких-либо конкретных заявлений. Но Сорокин провокации не почувствовал и безапелляционно заявил: "Твердо убежден в том, что по своим физическим качествам и бессилию, в каком она (т. е. Семенова) находилась в то время, Семенова не годилась в убийцы и не могла совершить преступления даже над таким слабосильным существом, как Сарра Беккер". Совершенно непонятно, что подвигло Сорокина сказать то, что он сказал. В деле не содержалось никаких указаний на истощенность Семеновой или ее выраженную болезненность в момент совершения преступления. Самое интересное состоит в том, что Сорокин никогда не обследовал Семенову, другими словами, профессор взялся оценить состояние здоровья человека даже не взглянув на него... Воистину, имеющий уши - да услышит!
     Были заслушены на суде и дворники. Они добросовестно признались, что были пьяны, но этот момент обвинение постаралось обратить себе на пользу, мол, нет прямых свидетельств того, что Миронович уходил очень поздно, но возможность уйти незамеченным у него была!
     Обвинение постаралось доказать, что крови в прихожей не было, а значит, нападение не могло развиваться по так, как это излагала Семенова. Плеяду колоритных дворников дополнили новые свидетели, рассказавшие о том, как со свечой в руках проводили осмотр прихожей Лихачев, Пальцева, Черняк и Балакирев. В тот момент в помещении кассы уже работали полицейские Сакс и Рейзин, но на осмотр со свечкой в руках почему-то отправились случайные посетители - один скорняк, другая - портниха... Защита, выслушав все эти небезынтересные повествования, с большим скепсисом отнеслась к официальной версии о тщательном осмотре прихожей.
     Врачи - психиатры, вообще, выступили почти в унисон. Семенова однозначно квалифицировалась ими как психопатка. Особенно жесткую характеристику дал этой особе профессор Чечот: "Душевное состояние психопатизма не исключает для лица, одержимого таким состоянием, возможности совершения самого тяжкого преступления. Такой человек при известных условиях способен совершить всякое преступление без малейшего угрызения совести".
     Профессор Балинский подробно рассмотрел отношения в паре Семенова - Безак. Он предложил адвокатам не аппелировать к любви, как мотиву действий Семеновой. "Какая же это любовь, когда она способна в то же время ради удовлетворения самых грязных, животных инстинктов отдаваться другим?" - обратился к подсудимой Балинский. На вопрос адвоката, как же быть с таким больным? психиатр дал очень интересный ответ: "Свобода приносит ему (больному) безусловный вред. Поставьте психопата в какие угодно благоприятные условия, как материальные, так и нравственные, дайте ему полную свободу - и он вернется на прежний путь лжи, разврата и порока. Все действия психопата основаны вовсе не на непременном желании причинить вред, а на невозможности с его стороны поступить иначе." Какая, однако, отповедь нынешним борцам за гуманизацию системы психиатрического контроля и пенитенциарной системы!
     Вообще психиатры на процессе по делу Мироновича выступили совсем не в унисон с профессором Сорокиным. Никому из них и в голову не пришло утверждать, будто Семенова не могла быть убийцей Сарры Беккер.

Газетная иллюстрация, посвященная показаниям Семёновой в суде, в которых та рассказывала и показывала, как именно убивала Сару Беккер и похищала вещи из витрины. Можно видеть кресло, в котором был найден труп девочки и витрину, крышку которой Семёнова немного отжала вверх и сумела просунуть внутрь руку, не открывая замка.

     На разрешение присяжных заседателей были поставлены в общей сложнности 19 вопросов. Первый из них касался виновности И. И. Мироновича в убийстве С. Беккер; второй - виновности Семеновой в сокрытии этого преступления; ответ на третий вопрос надлежало дать в случае, если на второй присяжные давали отрицательный ответ и третий вопрос касался виновности Семеновой в ложном сознании и сокрытии личности подлинного виновного в убийстве Беккер; четвертый вопрос касался признания умопомрачения Семеновой; пятый - виновности Безака в сокрытии убийства С. Беккер.
     Остальные 14 вопросов затрагивали различные мелкие эпизоды совместной преступной деятельности Безака и Семеновой и к делу Мироновича непосредственного отношения не имели.
     Присяжные своим вердиктом признали Мироновича виновным в убийстве Сарры Беккер; по постановлению суда он получил семь лет каторжных работ. Семенова была оправдана на основании признания ее невменяемости в момент совершения преступных деяний. Безак был признан виновным и приговорен к ссылке в Сибирь.
     Обстановка судебного процесса, само выставление на суд двух взаимоисключающий обвиняемых - Мироновича и Семеновой - при котором прокурор, каким бы ни был приговор, получал признанного убийцу; тактика размежевания защит, лишь затемнявшая суть разбирательства - все это вызвало массу нареканий со всех сторон. Критике подвергались и обвинение, и защита.
     Обвинение - за то, что утеряло важные улики, не отыскало орудие преступления, не проследило должным образом судьбу пропавших с места преступления вещей, выставила эксперта, вышедшего за рамки своей компетенции и такта. Защита - за то, что спасая своего подзащитного адвокаты поддерживали обвинения против других обвиняемых, присваивая себе, тем самым, несвойственные функции. Отсутствие согласованной линии защиты, невозможной в принципе при подобной организации процесса, было только на руку обвинению, оставляло обвиняемых без защиты и, по сути, разрушало весь установленный законом механизм судопроизводства.

     Едва закончился процесс, Миронович заявил в Правительствующий Сенат кассационную жалобу. Сенат передал дело на новое рассмотрение, причем Миронович на этот раз предстал перед судом в одиночестве.
     Новый процесс по "делу Мироновича" проходил 23 сентября - 2 октября 1885 г. Состав присяжных заседателей был оставлен тем же, что и на первом процессе. Председательствовал на суде Крестьянинов, обвинителем был товарищ прокурора А. М. Бобрищев - Пушкин, адвокатами И. Мироновича были Н.П.Карабчевский (как и на первом процессе) и С.А.Андреевский. Гражданским истцом, защищавшем материальные интересы Ильи Беккера, отца Сарры, выступал князь А. И. Урусов. Величина иска отца Сарры составляла 5 тыс. рублей.
     Обвинение продолжало придерживаться прежней линии, доказывая, что Миронович пытался изнасиловать свою жертву, но встретил энергичный отпор и результатом завязавшейся борьбы явилось убийство. Впрочем, на втором суде прежде бескомпромиссные заявления обвинения сделались гораздо более сглаженными и смягченными. Защита Мироновича широко прибегала к ссылкам на перекрестные допросы свидетелей, произведенные во время первого слушания. Тогда, будучи приведенными к присяге, многие свидетели говорили об отношениях Мироновича и Сарры Беккер гораздо более осторожно, чем во время предварительного следствия. Это объективно сыграло на руку адвокатам Мироновича. Карабчевский такими словами охарактеризовал происшедшее: "Значительно поблекли и потускнели выводы и соображения, занесенные по тому же предмету (т. е. о домогательствах Мироновича к Сарре) в обвинительный акт. Удивляться этому нечего, т. к. лишь при перекрестном допросе (на первом суде) свидетелям удалось высказаться вполне и начистоту."
     Да и сами родственники погибшей Сарры - Илья Беккер (отец погибшей девочки) и ее брат Моисей - не могли сказать ни одного слова в упрек обвиняемому. Отец отказался от своего прежнего рассказа о поцелуях взасос, сославшись на неправильное оформление полицией протокола, а брат заявил, что никогда не слышал от сестры каких - либо жалоб на Мироновича. Любопытно, однако, что при всем этом князь Урусов поддерживал гражданский иск Мироновичу от их имени! Впрочем, возможно, именно иск и побудил их изменить показания - ведь присяжные могли отказать в его удовлетворении искового заявления, если бы узнали, что отец погибшей не препятствовал нарождавшемуся роману дочери с хозяином.
     Ссылки обвинения на подозрительные сношения Мироновича с Боневичем так и не создали впечатления реально существующего заговора полицейских. Своего многолетноего знакомства с Боневичем подсудимый никогда не скрывал и само по себе это знакомство ни в чем его не обличало. Если Боневич не был отстранен от участия в следственных процедурах, то это скорее бросало тень на саму полицию, не соблюдавшую требований закона, чем на личность Мироновича.
     Безусловно, весьма драматичным эпизодом суда явилось глубоко продуманное выступление Урусова. Стенограмма этого выступления - в высшей степени любопытный документ. Особенно интересно ознакомиться с ним, сличая с защитительными речами адвокатов Мироновича. Гражданский истец доказывал виновность обвиняемого и был в этом бескомпромиссен. В принципе, логические построения А.И.Урусова представлялись весьма убедительными; он обратил внимание присяжных заседателей на множество подозрительных деталей, но походили они, скорее, на нерасторопность полиции во время расследования, нежели на хорошо организованный саботаж.
     Повторным рассмотрением "дела Мироновича" суд не нашел оснований для осуждения обвиняемого. Тот самый доказательный материал, на основании которого предыдущий суд приговорил Мироновича к каторжным работам, теперь был признан недостаточным для его обвинения. Он был освобожден из-под стражи прямо в зале суда.
     Дело об убийстве 13-летней Сарры Беккер так и не получило своего логического завершения. Был ли наказан порок? Если девочку убивал не Миронович - значит это сделала Семенова. Но ее не судили за убийство Беккер. Первый суд обвинил Семенову в сокрытии следов преступления, но признанием ее психического нездоровья по сути вывел из - под угрозы уголовного наказания. Т. о. вряд ли можно считать, что в "деле Мироновича" справедливость действительно восторжествовала.
     Завершая рассказ о "деле Мироновича", остаётся добавить, что в 2005 г. Ольгой и Алексеем Ракитиными был написан роман "Брилиантовый маятник", фабула которого в значительной своей части основывалась на обстоятельствах описанного выше расследования.

(в начало)