| ||
|
Убийства.
Полицейские привезли Кондона в тюрьму, в которой содержался Хауптманн, и оставили в помещении, через которое проходили заключенные, возвращавшиеся с прогулки. Хауптманн в это время гулял по тюремному двору ; предпологалось, что его поведут с прогулки и Кондон получит возможность рассмотреть обвиняемого с близкого расстояния. Когда в помещение под конвоем завели человека в арестантской робе, Кондон не сдержал эмоций и кинулся наперерез с криком : "Ну что, вы не ждали встречи со мной в этом месте ?!" Шокированный арестант отшатнулся, а детективы зашипели на Кондона в раздражении : "Куда Вы ! Это не он !" Оказалось, что с прогулки вели совсем другого человека... Кондон на минуту сконфузился, но это не помешало ему через некоторое время заявить об уверенном опознании Хауптманна. Эллис Паркер, разумеется, был прекрасно осведомлен о существовании подобных нечистоплотных полицейских приемов. То, что полиция и прокуратура штата Нью-Джерси не погнушались в ходе досудебного следствия прибегнуть к такого рода низкопробным уловкам, внушало большую тревогу : желание властей рапортовать об успешном раскрытии "дела Линдберга" могло привести к обширной фальсификации следственных материалов и осуждению невиновного. Вместе с тем Паркер прекрасно понимал, что опознание Кондоном обвиняемого отнюдь не является "гвоздем" прокуратуры. Самая главная улика обвинения - это "деталь N 16" лестницы похитителей, изготовленная из доски, взятой на чердаке над квартирой Хауптманна. В самом деле, как посторонние могли без ведома хозяев разбирать чердак у них над головой ? Без ответа на этот вопрос было бессмысленно начинать борьбу с Дэвидом Виленцом. Когда Эллис Паркер стал наводить справки о порядке проведения обыска в квартире Хауптманна, то стали выясняться удивительные подробности. Прежде всего, оказалось, что ФБР США, полиция Нью-Йорка и полиция Нью-Джерси проводили обыски неоднократно и разновременно. До того момента, как лейтенант Луис Борман сделал свое открытие на чердаке флигеля, были проведены в общей сложности ... 19 ( ! ) обысков. И никто ничего не видел ( в том числе и на чердаке ), пока находчивый лейтенант Борман не догадался приложить деталь лестницы на место половой доски. Эллис Паркер хорошо знал природу такой удивительной "догадливости". Ее обычно демонстируют полицейские в тех случаях, когда сами подбрасывают улики. Чтобы проверить свои предположения Паркер встретился с Эрастусом Хадсоном, криминалистом из полиции штата Нью-Джерси. Хадсон был тем человеком, который в марте 1932 г. первым изучал лестницу похитителей : снимал с нее отпечатки пальцев, обмерял, разбирал и т. п. Хадсон сообщил Паркеру, что пресловутая "деталь N 16" в марте 1932 г. вовсе не имела 4-гранных отверстий. И вообще ни одна деталь лестницы не носила следов того, что ее прежде использовали в другом изделии. Помимо этого Паркер узнал от Хадсона о том, что полиция изготовила несколько копий лестницы, во всем идентичных оригиналу. Их использовали для разного рода натурных экспериментов. Хадсон выразил обеспокоенность по поводу того, что зачастую полиция Нью-Джерси допускала небрежное хранение вещдоков и в настоящее время ( т. е. в 1935 г. ) трудно гарантировать, что лестница, выдаваемая полицией за "лестницу похитителей", на самом деле таковой является. Важные открытия, сделанные Эллисом Паркером, этим отнюдь не исчерпывались. Изучая рапорт о дактилоскопическом исследовании места преступления ( детской комнаты в резиденции Линдбергов ) детектив обратил внимание на то, что ни на одном предмете не оказалось отпечатков пальцев Энн Линдберг и Бетти Гоу. Но мать и няня обязательно д. б. оставить следы своего пребывания в детской, тем более, что обе утверждали, будто они тщательно обыскивали комнату в первые минуты после обнаружения исчезновения ребенка ! Это могло означать только одно : кто-то протирал мебель в комнате до приезда полиции. Кем и с какой целью это было сделано оставалось только догадываться. Не менее интригующим было открытие, сделанное полицией при исследовании окна в детской комнате. Оно оказалось неисправным - поднимаемую раму невозможно было зафиксировать в крайнем верхнем положении и она с шумом падала вниз. Кстати, это было единственное неисправное окно во всем доме. Преступник, если он действительно лез в окно, должен был непременно с шумом уронить раму и тем самым демаскировать себя. Но если этого не произошло, значит, либо он был кем-то предупрежден о неисправности, либо... он не пользовался окном. И первое, и второе предположение наводили на мысль о том, что к похищению ребенка Линдберга причастен кто-то из домашних. На протяжении нескольких лет эта информация держалась в секрете и лишь благодаря вмешательству Паркера полиция официально признала этот факт. Детектив подверг критическому разбору ту версию событий вечера 1 марта 1932 г., которую уже почти три года неустанно повторял Чарльз Линдберг. Паркер прямо заявил, что похититель никогда бы не оставил конверт на подоконнике, откуда его могло сдуть сквозняком, а положил бы послание в детскую кроватку. Детектив считал, что у Линдберга не было никаких разумных причин бежать с заряженным ружьем в ночную тьму и слоняться там почти два часа ( причем, без фонаря !), не убедившись предварительно , что ребенка в доме нет. Эллис Паркер обратил внимание на очень важное свидетельство, которое до той поры оставалось должным образом неоцененным : Энн Линдберг и Бетти Гоу, обыскавшие комнату сразу после исчезновения ребенка, не помнили, лежал ли конверт на подоконнике. Зато они точно помнили, что конверт появился там после того, как в комнату зашел на короткое время Чарльз Линдберг. Паркер утверждал, что не может поверить в то, чтобы отец, у которого украли сына, отказался от мысли прочитать послание преступников до момента появления полиции и оставил бы конверт нераспечатанным более двух часов ! Эллис Паркер сообщил о своих открытиях журналистам. Благодаря этому в некоторых американских изданиях появились публикации, выдержанные в весьма сочувственном обвиняемому тоне. Журнал "Нью-Йорк джорнэл" предложил на собственные средства нанять Хауптманну лучшего местного адвоката - Эдварда Рейлли. Это была хорошая реклама для издания, а для Хауптманна - непозволительная роскошь. Гонорар Рейлли обычно составлял десятки тыс. $ и обвиняемый не мог позволить себе пригласить такого адвоката. Теперь же, когда оплату принимал на себя издательский дом, Хауптманн попросил Рейлли защищать его в суде. Гонорар адвоката д. б. составить 25 тыс. $. Рейлли помогал еще один адвокат из Нью-Йорка - Флемингтон. Самым молодым в группе защитников Хауптманна был адвокат из Нью-Джерси С. Ллойд Фишер. 
рис. 35 : Бруно Хауптманн со своими адвокатами : Рейлли, Флемингтоном и Ллойдом Фишером ( слева направо ). Процесс открылся 2 января 1935 г. Обвинение поддерживала группа прокуроров в составе Ланигана, Хаука, Пикока и Ларга во главе с министром юстиции штата Нью-Джерси Дэвидом Виленцом. Председательствовал на процессе судья Тренчард. 3-4 января под присягой был допрошен Чарльз Линдберг. Он достаточно подробно описал как провел день 1 марта 1932 г., в том числе в точности восстановил свои перемещения по дому после 20.00. Линдберг признал, что между 21.00 и 21.30 находился в библиотеке, расположенной прямо под детской комнатой. Это было очень "неудобное" для свидетеля признание, поскольку получалось, что он фактически был ближе всех к месту преступления. Из расспроса Линдберга выяснилось, что ставни на окнах библиотеки не были закрыты, благодаря чему он мог бы без труда заметить приставленную к дому лестницу, если бы посмотрел в окно. Вместе с тем, подобный рассказ невольно заставлял оценивать похитителя как человека бесшабашного до дури : в самом деле, какой разумный человек полез бы по лестнице наверх, будучи прекрасно освещен светом, падающим из окна первого этажа ? В этой части рассказ Линдберга звучал, конечно же, недостоверно. Как утверждал Линдберг, подозрительный звук он слышал около 21.15. В тот момент он решил что это упала корзина на кухне. По утверждению Линдберга лестница была брошена в нескольких метрах от дома и ее удалось быстро отыскать благодаря тому, что прибывший на место преступления начальник полиции Хоупвелла Уолш имел при себе фонарик. Очевидно, что в этой части заявление Линдберга вступало в явное противоречие с тем, как прежде описывали обнаружение лестницы сами полицейские ( напомним, они утверждали, что к лестнице их отвел сам Чарльз Линдберг ).
| ||
| . |
