рис. 18 : Уолтер Сикерт по версии писательницы Патрисии Корнвелл как раз и был "Джеком-потрошителем".

Сикерт знал многих лондонских проституток, которых регулярно приглашал в качестве моделей. Это, по мнению Корнвелл, свидетельствует о том, что художник имел определенный опыт общения с этой категорией лиц и знал, как лучше организовать на них нападение. Сикерт скончался в 1942 г. задолго до того, как родилась версия о его причастности к убийствам в Уайтчепеле, и потому в свою защиту ничего сказать не мог.
    Один из известных специалистов по истории криминалистики, полицейский в отставке, автор четырех книг о "Джек-потрошителе" Стюарт Эванс отозвался об изысканиях Патрисии Корнвелл с откровенным пренебрежением : "полная ерунда !" И в самом деле, американская писательница своей гипотезой вступила в противоречия со многими устоявшимися взглядами без должного тому обоснования. Внимательный читатель настоящего очерка и сам сможет без труда отыскать в гипотезе Корнвелл не менее двух серьезных противоречий таким аксиомам, которые никем из специалистов по "убийствам в Уайтчепеле" сомнению теперь не подвергаются. Нельзя отделаться от мысли, что свои 6 млн. долларов Патрисия Корнвелл потратила совершенно впустую.
    Исключительно интересной представляется история версии Майкла Баррета, впервые прозвучавшая в 1992 г.
    Начало этой истории было интригующим. Баррет, молодой торговец металлоломом из г. Ливерпуля, сообщил журналистом, что распологает дневником некоего Джеймса Мейбрика, из содержания которого можно заключить, что именно Мейбрик являлся "Джеком-потрошителем". Сам Баррет не был историком и казалось невозможным, чтобы человек весьма далекий от криминалистики и истории взялся подделать записи в 300-страничном альбоме викторианской эпохи. Происходжение дневника проследить оказалось довольно сложно : Баррет утверждал, что получил альбом от своего друга Энтони Деверека. Последний скончался за год до заявления Баррета и потому слова его подтвердить не мог. Семья Деверека утверждала, что не знала о существование дневника Мейбрика.
    Сама по себе личность этого человека представляет определенный интерес и заслуживает отдельного рассказа. Преуспевающий предприниматель Джеймс Мейбрик сколотил свое состояние на прямых поставках американского хлопка в Великобританию после окончания Гражданской войны в США. Закупочная контора Мэйбрика в штате Вирждиния отгружала хлопок с наименьшей себестоимостью и в течение 1870-х годов состояние предпринимателя росло как на дрожжах. Свободные капиталы Мэйбрик помещал на европейских биржах что приносило новые доходы. Деньги шли к деньгам. В сорок лет миллионер женился на 18-летней Флоренс Чендлер, ставшей матерью двух его детей. В 1880-х годах началась затяжная полоса неудач Мейбрика : он терял деньги на бирже, стал жаловаться на прогрессирующую болезнь печени. За 15 лет до того, будучи в США он перенес малярию, которую лечил мышьяком и стрихнином. Теперь последствия этого варварского лечения проявились со всей очевидностью. Стареющий Мейбрик быстро терял интерес к делам, в конце-концов он забросил активную работу в сфере торговли и в 1888 г. купил роскошный особняк в престижном районе Ливерпуля. Там он уединился со своей семьей. Иддилии, впрочем, не получилось. К этому времени проявилась давняя зависимость Джеймса от морфия и последствия егобеспутного поведения в прежние годы. Супруга и дети не без удивления узнали, что Мейбрик уже давно имел любовницу от которой прижил ребенка. Негодующая Флоренс - надо сказать, весьма миловидная дама ! - разорвала отношения с мужем и стала жить с молодым любовником. Эта ситуация, весьма напоминавшая нынешние бразильские телесериалы, разрешилась скоропостижной смертью Джеймса, последовавшей 11 мая 1889 г. Лечащий врач Мейбрика заподозрил ошибку провизора, продавшего раствор морфия не той концентрации, какой следовало и потребовал анатомического исследования...
    К всеобщему удивлению вскрытие обнаружило в желудке погибшего не морфий, а ... мышьяк. Полицейское расследование было скорым. Когда стало известно, что Флоренс менее, чем за месяц до смерти мужа дважды покупала мышьяк, ее тут же арестовали. Мотив был очевиден. Жены-отравительницы вовсе не такая редкость, как может подумать неосведомленный человек. По забавному стечению обстоятельств судил Флоренс отец упоминавшегося в настоящем очерке Джеймса Кеннета Стифена - гомосексуального любовника принца Алберта. Флоренс Мейбрик за отравление мужа была приговорена к смертной казни, в тюрьме она пробыла 15 лет.
    Такова вкратце событийная канва. В контексте настоящего очерка важно подчеркнуть то, что обстоятельства жизни Мейбрика вполне соответствовали фактическим обстоятельствам преступлений в Уайтчепеле в 1888 г. Отравление Джорджа прекрасно объясняло тот факт, что серия убийств не имела продолжения после прекращения в ноябре 1888 г. Сам дневник содержал множество разнообразных деталей, связанных с особенностями преступлений "Джека-потрошителя" и производил сильное впечатление.
    Понятно, что появление такого документа привлекло к нему огромное внимание специалистов самого разного профиля. Целая команда экспертов Скотланд-ярда занималась проверкой представленного Майклом Барретом документа. Анализ бумаги и обложки показал, что дневник написан на подлинном альбоме для записей второй половины 19-го столетия. Вместе с тем букинисты с уверенностью свидетельствовали, что такого рода альбомы весьма нередки. Первые страницы дневника отсутствовали, что выглядело довольно подозрительно. Графологи отметили, что почерк выглядит подделкой под манеру письма викторианской эпохи, с характерными для того времени росчерками и виньетками. Вместе с тем, сравнение почерка лица, писавшего дневник, с почерком Майклом Баррета показало, что не он сделал все эти записи. Насчет датировки времени изготовления чернил мнения специалистов свелись к тому, что для написания дневника были использованы чернила не современные, но все же гораздо более позднего происхождения, нежели 80-е года 19-го столетия.
    Весьма важной представляется экспертиза содержания текста. Многие копметентные историки отметили большое количество разлиных анахронизмов, допущенных автором. Вместе с тем, в тексте не было очевидных "ляпов", которые мог бы допустить человек, незнакомый с теми предметами, о которых он писал. В некоторых деталях описанных убийств автор серьезно противоречил объективным данным полиции. Особенно это касается последнего убийства "Джека-потрошителя", когда преступник получил возможность сполна предаться своим фантазиям, запершись в одной комнате с Мэри Келли. Например, дневниковая запись утверждала, что преступник отбросил ключ от двери подальше от кровати. На самом деле, убийца взял его с собой и закрыл им дверь на замок. Отрезанные фрагменты тела Мэри Келли были разложены совсем не так, как это было описано в дневнике. Вместе с тем, ряд психологов отметили, что значение такого рода противоречий не следует преувеличивать ; люди, находящиеся в состоянии аффекта, очень часто с большим трудом могут восстановить последовательность событий и притом помнят их в самых общих чертах. Многие детали экстраординарных событий зачастую воспринимаются и воспроизводятся их участниками не так, как они происходили на самом деле. Причина такого несоответствия кроется в специфике работы психики, а отнюдь не в злом умысле.
    Самой серьезной критике подверг дневник Мейбрика уже не раз упоминавшийся в настоящем очерке Джон Дуглас- эксперт американского ФБР по профилированию личности. Дуглас указал на то, что содержание дневника вступает в явное противоречие с тем, что криминалистическая психология знает о типах серийных убийц и их поведенческих стереотипах. "Джек-потрошитель" был убийцей стихийным, неорганизованным, беспорядочным. Это был человек социально неадаптированный, с тяжелыми личностными проблемами, психически ущербный. Такой человек был неспособен планировать и осуществлять такие сложные преступления, которые ( если верить дневнику ) совершал Джозеф Мейбрик. Из дневниковых записей видно, что Мейбрик совершал поездки из Ливерпуля в Лондон и уже в столице запутывал следы, выбирал маршруты по городу таким образом, чтобы не быть опознанным своими прежними приятелями, заботился об изменении внешности и пр. Дуглас утверждал, что подлинный "Джек-потрошитель" никогда бы не стал так действовать ; подобное поведение было вне пределов его разума и опыта.
    Вместе с тем, многие специалисты всерьез рассматривали представленный Майклом Барретом документ, как свидетельство виновности Джорджа Мейбрика. Несмотря на высокий авторитет Дугласа, лично участвовавшего в изобличении многих десятков серийных убийц в разных странах мира, его заключения нередко ставились под сомнение. В самом деле, тот тип неорганизованного серийного убийцы, о котором говорил Дуглас, обычно действует несколько иначе, нежели "Джек-потрошитель". Такой преступник использует в качестве орудия убийства первое, что попадается ему под руку - камень, палку, стул, веревку и т. п. "Убийца из Уайтчепела" носил с собою нож, причем, скорее всего, специальный, один и тот же во всех случаях. Использование от случая к случаю одного однажды выбранного орудия преступления уже указывает на организованного убийцу - эту аксиому повторяют все учебники по криминалистике. Тот же натурализм, с которым дневник описывал детали поведения преступника, его размышления и переживания, производил впечатление гораздо большей достоверности, нежели сухие выкладки эксперта ФБР.
    Конец версии Майкла Баррета состоялся через три года после ее рождения. В 1995 г. Баррет официально заявил, что "дневник Джорджа Мейбрика" представляет собой фальшивку. Автором текста являлся сам Баррет, а записи в дневнике были выполнены рукой его супруги Энн, специально выучившейся писать измененным почерком, в манере мужчин 19-го столетия.
    Мистификация, устроенная Майклом Барретом, с очевидностью продемонстрировала необходимость тщательного анализа улик и документов. Популярность темы вполне может подтолкнуть к новым мистификациям людей, стремящихся к скандальной известности и связанными с нею легкими барышами. Вместе с тем, бросая ретроперспективный взгляд, нельзя не заметить того, что общественный интерес к преступлениям "Джека-потрошителя" ( прежде всего - западной публики ) остается стабильно высоким. Вполне возможно, что с широким появлением переводной литературы на отечественном книжном рынке, рост подобного интереса будет отмечен и в нашей стране.