Чтобы укрепить свой тезис, адвокат решил особо остановиться в суде на обсуждении того, как Рамон впервые оказался в тюрьме. Дело заключалось в том, что после лечения в Кюрасао, Фернандес устроился на корабль, направлявшийся во Флориду, США. Во время первой же остановки в порту Мобайл, Рамон отправился на берег с двумя тюками... полотенец и спальных принадлежностей, похищенными в корабельной кладовой ( в частности, он прихватил с собою 62 дешёвых полотенца для рук ). Он не успел даже выйти за территорию порта, как был схвачен с поличным - ворованным товаром в руках.
     Из-за этой в высшей степени нелепой кражи, которая даже в случае успеха никак не могла бы его серьёзно обогатить, Рамон Фернандес на 1 год попал в тюрьму штата в городе Телахасси. Пребывание в тюрьме, по его же собственному мнению, заметно обогатило интеллектуальный багаж Фернандеса. В заключении Рамон подружился со своим сокамерником, гаитянцем по национальности, горячим последователем культа вуду. Новый друг рассказал испанцу о могуществе гаитянских заклинателей духов и даже, вроде бы, продемонстрировал своё могущество над миром умерших путём некоторых опытов. Фернандес поразился увиденным ; он попросил гаитянина научить его управлять бесами и тот согласился. Можно по-разному относиться к этому эпизоду жизни будущего убийцы, но важно понимать, что сам он с чрезвычайной серьёзностью воспринимал обретённое мистическое "могущество".
     Фернандес считал, что подвластные ему бесы сделали его невероятно успешным любовником. Он пребывал в твёрдой уверенности, будто ни одна женщина не сможет устоять против его чар, если только ему удастся осуществить некий ритуал "привязывания" её к себе. Для этого ритуала ему требовалась прядь волос той женщины, против которой замышлялось колдовство, и он всегда просил своих знакомых по переписке выслать ему в конверте волосы. Разумеется, просьбу свою преступник обставлял самыми невинными объяснениями, не словом не упоминая о культе "вуду", но на самом деле, волосы ему нужны были только для колдовства. После исполнения магического ритуала он считал, что жертва уже находится полностью в его руках и не сможет сопротивляться его власти.
     Забавно, что эту самоуверенность Рамон Фернандес не потерял даже оказавшись на нарах. Он отнюдь не считал, будто бесы сыграли с ним злую шутку и не терял уверенности в своей магической силе. Попытки же адвоката апеллировать к примерам, когда могущество бесов явно давало сбои ( достаточно вспомнить Делфин Доунинг, разочаровавшуюся в своём идеальном "суперлюбовнике" ), Фернандесом не воспринимались.
     В связи с этим увлечением колдовством имеет смысл напомнить о той работе по разоблачению колдунов, которую вела католическая инквизиция. Сейчас об этом принято вспоминать в основном с негативным подтекстом, а сожаления о жертвах инквизиции вообще сделались своего рода правилом хорошего тона... Между тем, огульное охаивание "Службы Святого следствия" вряд ли обосновано. С юридической точки зрения не суть важно объективно ли существует колдовство или это всего лишь игра человеческого разума ; имеет значение лишь то, что во имя достижения магического могущества над окружающими колдун осознанно пренебрегает религиозно-этическими нормами, обязательными в обществе, и готов пойти на преступление. Террорист, подготовивший бомбу, но не успевший её взорвать, не перестаёт быть террористом. Если уж в 20-м и 21-м столетиях находится немало людей, стремящихся к магической власти, то следует признать, что таковых было куда больше в Средние века. И "Служба святого следствия" пыталась бороться с реально существовавшей проблемой, а не выдуманным фантомом, как принято сейчас изображать колдовство и демонологию вообще. Кстати, католики делали это много лучше, последовательнее и в большем порядке, нежели их идеологические и религиозные противники - лютеране ( подробнее об эом можно прочесть в очерке "Создание "Службы святого следствия", размещённом на нашем сайте ).
     Что бы там не говорили горячие атеисты, высмеивающие абсурдность средневековых суеверий, им всегда можно напомнить о судебном приговоре, вынесенном весной 1944 г. английскому медиуму Хелен Данкан. Последняя, вступив в контакт с духом офицера, погибшего на линкоре "Бархэм", сообщила о гибели корабля последовавшей 25 ноября 1941 г. ( а эта информация считалась секретной в связи в военными действиями против Германии ). Опасаясь, что медиум раскроет подготовку к высадке союзных войск в Нормандии, её в начале 1944 г. отправили в тюрьму на 10 мес. Формальной основой для судьи при вынесении им приговора послужил "Акт против колдовства", принятый в 1736 г. ( Завершая разговор о Хелен Данкан скажем, что упомянутый колдун-медиум осуждался английским судом трижды : в 1934, 1944 и 1951 гг., причём в первый и третий раз её судили за мошенничества во время спиритических сеансов ).
     Большое внимание адвокат уделил и защите Марты Бек. Для него было очевидно, что либо он "вытащит" обоих обвиняемых, либо "провалит" также обоих. Оптимальным вариантом, очевидно, представлялся вариант, благодаря которому Марту удалось бы представить в качестве жертвы ( жертву всегда жалко !). Проблема, однако, заключалась в том, что Розенберг не мог представить Марту жертвой Рамона - тем самым он бы погубил Фернандеса. Адвокату требовалось придумать что-то другое. И он придумал, проявив творческий подход к делу и тонкое понимание человеческой психологии.
     Защиту Марты Бек адвокат построил вокруг тезиса, согласно которому жизнь несправедливо обижала эту в высшей степени душевную и человечную женщину. В 1932 г., в возрасте 13 лет её, якобы, изнасиловал старший брат ; когда Марта рассказала об этом матери, та жестоко её избила. После этого брат ещё несколько раз безнаказанно насиловал сестрёнку. Из-за своего избыточного веса Марта всю свою жизнь страдала от насмешек окружающих и потому выросла глубоко закомплексованным человеком. Мать, согласно версии адвоката, прогоняла всех мальчиков и молодых людей, проявлявших интерес к Марте, поэтому никто никогда не пытался за нею ухаживать. Во время своего пребывания в Калифорнии, в 1943 г., она забеременела и потребовала, чтобы любовник, сержант военно-морского флота, на ней женился. Сержант, придя в ужас от такой перспективы, сделал попытку покончить с собою, к счастью, неудачную. Случай этот до глубины души потряс Марту Сибрук : она не думала, что способна внушать отвращение мужчинам до такой степени, что они оказываются готовы скорее умереть, нежели сочетаться браком с нею. Разочарованная в жизни и мужчинах, она оставила Калифорнию и вернулась во Флориду. Там весною 1944 г. Марта Сибрук родила от сержанта дочь, а чтобы объяснить соседям и знакомым отсутствие мужа, послала самой себе телеграмму с сообщением о его гибели в ходе военных действий на Тихом океане.
     На этом Марте можно было бы успокоиться - репутация её оказалась спасена, в глазах окружающих она выглядела благочинной вдовой военного героя, считалась хорошим медицинским специалистом, с отличием закончивший колледж - ан нет !- женщина умудрилась вляпалась в новую историю с мужиком. В ноябре 1944 г. она вышла замуж за Альфреда Бека, водителя автобуса и хронического алкоголика. Идиллия закончилась быстро : Альфред, завязав с выпивкой и протрезвев, собрал манатки и сбежал от жены. Они не прожили вместе и шести месяцев, но этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Марта вторично забеременела. Новое разочарование в жизни, новый удар по самолюбию и как довесок ко всем этим неприятностям - второй нелюбимый ребёнок...
     Розенберг не поленился съездить в Пенсаколу, где находился интернат для умственно отсталых детей, в котором работала Марта и там узнал интересную информацию, которую впоследствии не преминул использовать в суде. Адвокат знал, что Сибрук и Фернандес познакомились попереписке через журнал знакомств "Mother Dinene's family club for lonely hearts" ("Клуб одиноких сердец матушки Дайнен"), но при этом Марта утверждала, что никогда не помышляла о знакомстве по переписке и не решилась бы написать в журнал самостоятельно. Она говорила, будто редакция первой пригласила её к переписке, прислав соответствующее письмо. История эта выглядела необычной и недостоверной ; между тем, в доме Сибрук это письмо-приглашение сохранилось. Адвокат навёл справки в редакции журнала знакомств и выяснил, что подобные письма-приглашения никогда редакцией не рассылались. Поговорив с бывшими коллегами Марты Бек по интернату, Розенберг установил, что "письмо-приглашение к переписке" на самом деле сочинили две медсестры, работавшие бок о бок с Мартой. Товарки разыграли её и очень удивились тому, что Марта всерьёз восприняла их шутку ; они удивились ещё больше, когда узнали, что Марта познакомилась по переписке с мужчиной и уехала к нему в Нью-Йорк.
     Историю с розыгрышем Розенберг постарался обернуть к пользе своей подзащитной, представив дело так, будто её не любили окружающие, которые издевались и подсмеивались над нею по поводу и без повода. Марта же - ранимая натура !- чувствовала сие, переживала и не понимала подобного отношения. Розенберг фактически строил защиту Марты Бек на эксплуатации фрейдовского "комплекса неосознаваемой вины", якобы, преследовавшего тучную дамочку с самого детства. Мол, был бы окружающий мир добрее, не насиловал бы Марту её братец, не ругала бы её мамка - и не сделалась бы она жестокосердной убийцей. О достоверности подобной мотивации предоставим читателю судить самому, добавим лишь напоследок, что Марта Бек вовсе не была такой уж невероятно толстой, как это изображал адвокат : наибольший её вес никогда не превышал 95 кг. Следует признать, что для дважды рожавшей женщины такой вес следует признать отнюдь не запредельным и даже не особенно обезображивающим. Кроме того, жестокость окружающих отнюдь не оправдывает жестокость самой Марты как к собственным детям, так и к убиваемым ею жертвам.
     Однако, укрепляя тезис о том, будто Марта Бек - жертва человеческого жестокосердия, Розенберг развернул настоящую компанию по защите её "человеческого достоинства". Адвокат принялся доказывать, что репортёры некоторых газет слишком уничижительно писали о ней в своих корреспонденциях и на этом основании подлежат уголовному наказанию. Розенберг возбудил 3 уголовных дела за диффамацию ( публичную дискредитацию ) Марты, ответчиками по которым явились две газеты и журналист Уолтер Винчелли, допустивший в отношении Бек в некоторых своих статьях эпитеты "взбесившаяся", "жирная", "заплывшая жиром", "бешеная" и пр.
     Разумеется, защитнику необходимо было каким-то образом объяснить мотивацию, способствовавшую образованию преступного тандема. Ведь именно участие в убийствах женщины придавало им особенно чудовищный и отталкивающий характер. Причём, Марта объясняла свою привязанность к Рамону любовью и получалось, что именно этим сильным и красивым чувством преступники оправдывают отвратительнейшие из своих злодеяний.
     В этом вопросе тоже не обошлось без мистики. Дело заключалось в том, что Марта оказалась однофамилицей писателя Уилльяма Сибрука, автора книги "Волшебный остров", посвящённой гаитянам и культе вуду. Рамон Фернандес чрезвычайно высоко ценил эту книгу и когда он узнал, что его новая знакомая носила в девичестве фамилию Сибрук, его это весьма впечатлило. В этом он - могущественный вудуистский шаман ( каковым казался в собственных глазах ) - увидел знак свыше : ему следовало взять Марту под опеку.
     По мере того, как подходил момент начала судебных слушаний, назначенных на последнюю неделю июня 1949 г., властям становилось ясно, что интерес к процессу будет не просто большим, а по-настоящему ажиотажным. Хотя процесс готовился в округе Нассау, там не нашлось ни одного общественного здания, способного вместить желающих. От одних только газет ожидалось более 500 репортёров, кроме того, многие радиостанции заявили о желании организовать прямую трансляцию в эфир если не всего процесса, то хотя бы отдельных заседаний. Для этого требовалось устроить не менее дюжины радиоточек с необходимым оборудованием, а также несколько сот телефонов, по которым журналисты могли бы оперативно передавать свои материалы в редакции.
     Поэтому в середине июня 1949 г. было принято решение перенести судебный процесс из округа Нассау в огромное здание уголовного суда в Бронксе, в черте г. Нью-Йорк. Но поскольку даже там зал не вмещал всех желающих, Генеральный прокурор штата принял решение организовать трансляцию процесса на прилегающие к зданию улицы. Мощные динамики, вывешенные на улице, собирали толпы зевак, готовых часами слушать судебные заседания, как мы сказали бы сейчас, в режиме real-time.
     Процесс по обвинению Рамона Фернандеса и Марты Бек в убийстве Джанет Фэй открылся 28 июня 1949 г. В рамках этого процесса рассматривалось только упомянутое обвинение и никакие другие ; Фернандесу и Бек не могли быть вменены в вину иные убийства и мошенничества, поскольку все они совершались на территориях других юрисдикций. Сторону обвинения представлял прокурор округа Нассау Эдвард Робинсон-младший, адвокатом выступал Герберт Розенберг, председательствовал на процессе судья Фернанд Пекора. Жюри присяжных состояло из 10 мужчин и 2 женщин, ещё 3 мужчин входили в состав запасных присяжных. В самом начале слушаний обвиняемые заявили о собственной невиновности. Принимая во внимание всё сказанное ими в ночь ареста, подобное заявление выглядело откровенно циничным. Вместе с тем всем стало ясно, что слушания имеют свою интригу и без скандала не обойдутся.
     Первые две недели ушли на заслушивание полицейских, обнаруживших труп Джанет Фэй, криминалистов, исследовавших вещественные улики, судебных медиков и родных погибшей, описавших знакомство жертвы с обвиняемыми. Напряжение нарастало по мере приближения допроса Рамона Фернандеса, поскольку именно ему обвинением отводилась роль главного злодея. Допрос этот начался 11 июля 1949 г.
     Фернандес сразу же занял жёсткую, крайне неуступчивую позицию. Собственно, отступать ему было некуда - даже частичное признание вины грозило "доблестному мачо" электрическим стулом. Рамон признал факт знакомства с погибшей Джанет Фэй по переписке через журнал "Mother Dinene's family club for lonely hearts", но при этом утверждал, будто имел "серьёзные намерения". Негодующий обвинитель тут же упомянул о массе случаев мошенничества, признанных Фернандесом при допросе прокурором округа Кук, штат Мичиган, на что обвиняемый здраво заметил, что согласно гарантиям, данным ему упомянутым прокурором, ничто из рассказанного Фернандесом в ходе этого допроса не будет обращено против него в суде. "Вы отменяете закон ?"- не без злого сарказма поинтересовался Фернандес у допрашивавшего его обвинителя. Судье пришлось вмешаться в ход допроса и попросить присяжных не принимать во внимание упоминание прокурора о допросе в штате Мичиган.
     В дальнейшем Рамон Фернандес ещё несколько раз чрезвычайно едко поставил обвинителя на место. Так, например, Эдвард Робинсон имел весьма безвкусную и театральную манеру с каждым новым вопросом повышать голос, придавая тем самым своим словам больше патетики и значимости. Из-за этого даже незначительные вопросы выглядели порой весьма важными и глубокомысленными. После одного из таких патетических восклицаний, когда Робинсон застыл в ожидании саморазоблачительного признания обвиняемого, тот хладнокровно ответил : "Не кричите ! Мистер Фернандес - не глухой !"
     Тем не менее, обвинителю удалось сломать выбранную обвиняемым линию защиты. Робинсон получил разрешение судьи огласить ту часть протокола допроса, подписанного Фернандесом 1 марта 1949 г., в которой рассказывалось об обстоятельствах убийства Джанет Фэй. Из приведённого отрывка следовало, что Фернандес душил свою жертву и в процессе этого изо рта Джанет выпали вставные челюсти. Фернандес приказал Марте Бек поднять их и "убрать подальше" ( впоследствии убийцы выбросили челюсти в океан ) ; поднять челюсти с пола сам Фернандес никак не мог, поскольку был занят душением жертвы - такой вывод делал обвинитель из текста протокола допроса.
     Это утверждение обвиняемый парировал тем, что сказал : "Мои добровольные признания объясняются тем, что я желал помочь Марте".
     Заявив о желании помочь Марте, он фактически обвинил её в убийстве.
     Чтение части протокола допроса Фернандеса, проведённого в штате Мичиган, произвело удручающее впечатление на присяжных. Впрочем, не только на них, но и на журналистов, и простых обывателей. После него поведение обвиняемого в суде, все его логические извороты, стали выглядеть совсем в ином свете.
     Адвокат, безусловно, это почувствовал и когда право допроса перешло к нему, постарался смягчить произведённое Фернандесом негативное впечатление. Розенберг принялся задавать вопросы о связи Рамона с Мартой, о странной манере Фернандеса просить знакомых женщин высылать ему прядь волос - одним словом, адвокат явно стал наводить его на рассказ о культе вуду. Обвиняемый не заставил просить себя дважды, тем более, что такой рассказ, видимо, изначально планировался ими ещё до суда. Трудно сказать, какую базу хотел подвести под этот рассказ защитник - то ли показать, что Фернандес немного не в своём уме, то ли ещё что-то - но результата он добился совершенно обратного. Когда Рамон Фернандес принялся с увлечением рассказывать о том, что он обладает мистическим могуществом над женщинами и в этом ему помогает колдовство вуду народ перед зданием суда ( напомним, трансляция осуществлялась через динамики на прилегающие улицы ) заволновался. Раздались крики, с призывом устроить "суд Линча над негодяем", у многих мужчин в толпе появилось в руках оружие.
     Ситуация быстро накалилась и грозила выйти из-под контроля. Расправы в духе "судов Линча" происходили в США вплоть до 60-х годов 20-го века и хотя после "Великой депрессии" численность таковых сильно уменьшилась, всё же угрозу самосуда недооценивать не следовало.
     Комендант здания был вынужден обратиться к судье с просьбой остановить слушания до прибытия усиленного полицейского конвоя, поскольку находившиеся в здании охранники не могли гарантировать безопасность обвиняемых и их защиты. Заседание было прервано и продолжилось только после того, как департамент полиции Нью-Йорка развернул на ступенях здания наряд из 20 человек с гладкоствольными дробовиками в руках и направил конные патрули в окрестные улицы. Все эти полицейские силы оставались на своих местах вплоть до окончания суда над Фернандесом и Бек.
     Этот инцидент "смазал" то впечатление от рассказа обвиняемого, на которое, видимо, рассчитывал адвокат. Рассказ о культе вуду в устах жестокого убийцы выглядел вовсе не безобидной нелепицей ; он лишь усилил ощущение того, что Фернандес - коварный и очень злобный преступник.
     Почувствовав, что расчёт его не оправдался, адвокат после допроса Рамона Фернандеса попросил заслушать в качестве свидетелей защиты двух матросов, плававших вместе с ним на корабле. Они рассказали о травме головы, полученной Рамоном в декабре 1945 г. и подтвердили сильное изменение его поведения, последовавшее после неё. Не совсем понятно, на что рассчитывал адвокат, привлекая этих свидетелей ; скорее всего, он пытался отыскать хоть какие-то смягчающие вину Фернандеса обстоятельства.
     Безусловно, с огромным напряжением присутствующие ожидали допроса Марты Бек. Интрига заключалась в том, ответит ли она встречными обвинениями на утверждения Фернандеса в её виновности ? или простит клевету бывшего любовника ? То, что его уверения, будто именно Марта в одиночку задушила Джанет Фэй, лживы, мало кто сомневался.
     Допрос обвиняемой начался 25 июля 1949 г. Не может быть никаких сомнений в том, что Марта тщательно к нему готовилась, адвокат, безусловно, загодя "натаскивал" её на возможные вопросы обвинения и подсказывал как лучше себя вести. Самое главное, что показал её допрос - Марта Бек прислушалась к советам юриста.
     Прежде всего, она не набросилась на своего подельника со встречными обвинениями, на что, видимо, рассчитывали многие. Психологически это был, безусловно, очень правильный ход. Розенбергу нельзя было допустить склоки между его подзащитными и он сумел-таки убедить Марту не делать никаких заявлений против Рамона. Когда встал вопрос об убийстве Джанет Фэй, обвиняемая сказала, что события того дня запечатлелись в её памяти "словно в тумане", она мало что помнит, поскольку была не в себе. А потому, сказать точно, кто же именно задушил Джанет Фэй, она сейчас уже не может. Такой ответ, пожалуй, следует признать самым разумным из всех возможных, хотя и абсолютно недостоверным.
     В ходе трёхдневного допроса Марты Бек обвинитель уделил много внимания отношениям обвиняемой с Рамоном Фернандесом, в том числе и сексуальной стороне этой связи. В ходе расспросов прокурора, касавшихся порой весьма интимных нюансов, несколько женщин покинули зал заседаний, не желая выслушивать вещи, казавшиеся им скабрезными. Марта Бек повторила свои прежние рассказы об изнасилованиях братом в детстве, на что прокурор тут же заметил, что её матери ничего об этом не было известно. Действительно, после допроса Марты обвинение пригласило для дачи показаний её мать, которая заявила, что прежде никогда не слышала историю об изнасилованиях дочери. Кроме того, Марта утверждала, будто в детские и отроческие годы сильно страдала от нелюбви окружающих и даже 6 раз пыталась покончить с собою ( и это заявление мать впоследствии также дезавуировала ).
     В целом, Марта Бек пыталась изобразить из себя этакого "рыцаря печального образа" в женской ипостаси, страдавшего всю жизнь от человеческой неприязни, но роль свою до конца не выдержала. Когда допрос коснулся умения Рамона Фернандеса располагать к себе одиноких женщин, Марта стала хихикать, затем, не сдержавшись, пренебрежительно отозвалась о жертвах её любовника, назвав их "эти дурочки". Обвинитель, разумеется, немедленно воспользовался ошибками Бек и протокол судебного заседания зафиксировал его реакцию на хихиканье обвиняемой : "Чему вы улыбаетесь ? Вам это кажется смешным ?" В целом же, можно сказать, что Марте не хватило ни ума, ни такта выдержать выбранную линию поведения до конца. Это, кстати, убеждает в том, что стратегия защиты целиком была разработана адвокатом и ни в малейшей степени не отвечала собственным убеждениям обвиняемой.
     После трёхдневного допроса Марты Бек последовали допросы её матери и родственников Джанет Фэй.
     В продолжительных заключительных речах обвинителя и адвоката, каждая из которых длилась два заседания, содержались диаметрально противоположные оценки процессу. Обвинитель заявил, что суд "исчерпывающе доказал вину обвиняемых" и те "своекорыстные мотивы", которыми они руководствовались. Эдвард Робинсон-младший попросил присяжных утвердить вердикт, квалифицировавший убийство Джанет Фэй как убийство 1-й степени ( совершённое по сговору группой лиц с особой жестокостью ) ; подобная квалификация позволяла приговорить обвиняемых к смертной казни. Как на отягчающее вину обстоятельство окружной прокурор указал то, что никто из обвиняемых не продемонстрировал "даже тени раскаяния или хотя бы сожаления о содеянном". Защитник, напротив, заявил в своей речи, что обвинение так и не разделило групповую ответственность двух обвиняемых на персональную вину каждого и, соответственно, эту вину не доказало. Как на смягчающее обстоятельство Розенберг указал то, что виновность Фернандеса и Бек выводилась обвинением из их собственных признаний ; без подобных признаний "прокурор даже не доказал бы причастность обвиняемых к этому делу".
     18 августа судья закрыл прения сторон и обратился к присяжным с весьма пространной, более чем пятичасовой напутственной речью, в которой напомнил узловые моменты процесса.
     Около 22 часов жюри удалилось для обсуждения вердикта. Вскоре после полуночи присяжные вернулись в зал и попросили огласить им текст протокола, подписанного Рамоном Фернандесом 1 марта 1949 г. в округе Кук, штат Мичиган. Хотя просьба эта прямо противоречила духу и букве закона, судья Пекора разрешил секретарю прочитать упомянутый протокол от начала до конца. Чтение заняло около двух часов, после чего присяжные вновь удалились в совещательную комнату.
     В 8.30 19 августа члены жюри вернулись в зал с готовым вердиктом, согласно которому обвиняемые признавались виновными в убийстве 1-й степени без рекомендации по снисхождению. По американским законам суждение жюри д.б. обязательно единогласным, а значит, все 12 присяжных сошлись в том, что вина Фернандеса и Бек признавалась безусловно доказанной.
     22 августа 1949 г. судья огласил приговор : оба обвиняемые осуждались на смертную казнь на электрическом стуле не позднее первой декады октября того же года.
     Рамон и Марта были направлены в тюрьму "Синг-Синг", где заняли одиночные камеры в коридоре для смертников. Хотя камеры не являлись соседними, тем не менее подельники имели возможность переговариваться. По рассказам тюремщиков, в первые дни после прибытия в "Синг-Синг" Фернандес и Бек отчаянно ругались, немало веселя тем самым своих соседей : Рамон и Марта обвиняли друг друга в том, что их осудили столь сурово. В письмах матери Марта Бек называла своего бывшего возлюбленного не иначе как "крыса".
     Адвокат отчаянно боролся за пересмотр приговора ; в частности, в силу того, что судья допустил оглашения материалов, не включённых в "тело доказательств" обвинения. Речь шла о том самом протоколе допроса в штате Мичиган, в котором Рамон Фернандес сознавался в убийствах по меньшей мере 17 женщин. Апелляция Розенберга рассматривалась Верховным судом штата Нью-Йорк. Казнь, первоначально назначенная на 10 октября 1949 г., была отложена и это зарядило осуждённых оптимизмом.