Murders

Убийства детей.
Уральский Монстр. (Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза.)

9. ...в это время девочка берет гражданина за руку.

Валя Камаева, девочка в возрасте трех лет и четырех месяцев, исчезла из двора дома № 25 по улице Февральской революции, в котором проживала с родителями и братишкой, 22 июля 1939 г.

Как и в предшествующих случаях, исчезновение малолетнего ребенка произошло совершенно незаметно для окружающих - вот только он играл здесь, перед глазами и - раз! - нет малыша.

Дом №25 по улице Февральской революции, от которого 22 июля 1939 г. была уведена в неизвестном направлении 3-летняя Валя Камаева.

     Однако после того, как ребенок был уведен из двора, похитителя остановила женщина, хорошо знавшая как саму 3-летнюю Валю, так и ее семью. Впервые нашелся человек, фактически ставший свидетелем преступления, видевший злоумышленника и даже разговаривавший с ним.
     Впрочем, предоставим слово матери пропавшей девочки. Евдокия Никифоровна Камаева 26 июля - на четвертые сутки с момента похищения дочери - подала на имя начальника Отдела уголовного розыска заявление. Документ этот в высшей степени любопытен, его содержательную часть имеет смысл воспроизвести целиком, без купюр: "Заявление.
     22 июля с. г. около 3-х часов дня со двора дома, где я живу, была уведена моя дочь Валя 3 лет. Работаю я на заводе "Сталькан", на время нахождения меня на работе дочь оставлялась под присмотром соседки по квартире гр. Шаховой, которая не заметила, когда и кем была уведена моя дочь со двора дома, где я живу.
     При опросе соседей я установила, что гр. Аксенова, проживающая в том же квартале, видела, как моя дочь шла с подростком около 16 лет по улице 9-я января в сторону Площади 1905 года; тов. Аксенова спросила его: "Ты куда ее повел?", на что этот подросток ответил: "А тебе что, я к ним в гости приехал и у них живу".
     Я вернулась домой с работы около 7 часов вечера и, обнаружив отсутствие дочери, сейчас же заявила в 1-е отделение милиции и была в тот день во всех остальных отделениях милиции гор. Свердловска, затем 23/VII была в кадавернях (устаревшее название морга - А. Р.) и на кладбищах; 24/VII искала на окраинах города, 25/VII была в детприемнике по ул. Розы Люксембург, в скорой помощи Визовской поликлиники (то есть ведомственной поликлиники Верх-Исетского завода - А. Р.) и в детприемнике на Сортировке. В итоге все мои поиски на сегодня остаются безрезультатны.
     Прошу Вас помочь мне оказать помощь в разыскивании дочери.
     Приметы: волосы короткие светлые - блондинка. За ушами есть следы золотухи. На правой руке и верхней части около плеча следы разреза от операции. На правой ноге выше колена шрам от разреза после операции. 26/VII-39 г. Камаева".
     Вроде бы и текст предельно простой, а красноречивее сказать вряд ли получится. 22 июля пропал ребенок, мать несколько суток бегает в одиночку по городу в его поисках - никому до этого дела нет, ни один бдительный милиционер ни в одном отделении милиции не соблаговолил хотя бы ухом повести на просьбу о помощи... Пока, наконец, кто-то не дал Евдокии Камаевой ценный совет: езжай-ка, голубушка, в областной уголовный розыск, там расскажи о случившемся, может, и возьмутся помочь!
     В угро на самом деле тоже никто не горел желанием заниматься очевидным "глухарем", то есть расследованием с минимальными шансами на раскрытие, но сошлись, по-видимому, несколько факторов. Евгений Валерианович Вершинин, начальник отдела, пребывал в заслуженном отпуске, и заявительница попала на временно исполняющего обязанности начальника отдела Александра Крысина. Это был человек степенный и рассудочный. Родился Александр Васильевич в 1902 г., закончил 3 класса приходского училища, что по милицейским меркам соответствовало уже вполне нормальному образованию, а во время службы в РККА с июля 1919 г. по февраль 1921-го успел поучиться даже на пехотных командных курсах, которые, правда, не закончил. В Рабоче-Крестьянскую милицию Крысин был зачислен в октябре 1922 г., строго говоря, он был одним из ветеранов ОУР, вторым после Кандазали. За время службы в РКМ Крысин закончил высшие курсы научно-технических экспертов, что превратило его в одного из самых компетентных следователей-криминалистов. В августе 1936 г., к моменту аттестации начальствующего состава свердловской милиции, он уже являлся младшим лейтенантом, начальником 5-го отделения Отдела уголовного розыска. Правда, членом ВКП(б) Александр Васильевич так и не стал - и это, кстати, довольно любопытный момент его биографии - так что особых перспектив служебного роста он не имел, но зато работником являлся квалифицированным, исполнительным и честным. Он не мог пройти мимо истории Камаевой и быстро понял всю важность ее сообщения.
     Крысин распорядился отпечатать на пишущей машинке текст заявления, на которое уже утром следующего дня наложил резолюцию: "Лт. Чемоданову. Для принятия необ. мер. 27/VII".
     Таким образом, работать по заявлению пришлось операм младшего лейтенанта Чемоданова, того самого, что годом ранее участвовал в расследовании убийства Герды Грибановой и даже ездил проводить обыск в доме Михаила Грибанова, деда убитой девочки. К середине лета 1939 г. он подрос в должности и звании и теперь возглавлял второе отделение ОУР, отвечавшее за оперативное сопровождение проводимых расследований. Так что можно не сомневаться, что этот человек был в курсе всего творившегося в отделе, и, разумеется, прекрасно знал о недавних преступлениях против малолетних. Чемоданов отнесся к делу серьезно, его сотрудники тщательно "прошерстили" прилегающий к улице Февральской революции район и отыскали кое-что действительно ценное.

Карта Свердловска с указанием мест исчезновений детей по состоянию на конец июля 1939 г. Черными точками обозначены места: "1" - похищения 12 июля 1938 г. Герды Грибановой, "2" - попытки похищения 10 февраля 1939 г. Бори Титова, "3" - покушения на убийство 1 мая 1939 г. Раи Рахматуллиной, "4" - похищения 12 июня 1939 г. Али Губиной, "5" - похищения 30 июня 1939 г. Риты Ханьжиной и "6" - похищения 22 июля 1939 г. Вали Камаевой.

     Прежде всего, оперa поговорили с Аксеновой, упомянутой в заявлении Камаевой женщиной, которая якобы видела похитителя. Это была молодая, 29 лет, женщина, мать двоих детей, хорошо знавшая семью Камаевых, поскольку их дети вместе играли. Особенно дружили сыновья обеих семей. Поэтому получалось так, что детей оставляли то под присмотром одной мамаши, то под присмотром другой. Такая вот взаимообразная выручка, явление, кстати, совершенно обыденное для советских семей того времени. Оказалось, что Евдокия Камаева ничего не выдумала, Анна Матвеевна Аксенова действительно остановила странного молодого человека, шагавшего по улице вместе с Валей Камаевой. И произошло это именно в день исчезновения девочки.
     Встреча имела место на углу улиц Февральской революции и Боевых дружин. Дом № 25, в котором жили Камаевы, также являлся угловым, так что фактически встреча произошла у его стен, по-видимому, в самом начале похищения. Вот в каких словах Анна Аксенова рассказала об этой встрече во время официального допроса 30 июля (орфография оригинала сохранена): "Я остановила гражданина, стала его спрашивать, куда он повел девочку, а он ответил, никуда, она, дескать, сама идет. Я все же еще стала его добивать, почему он чужую девочку повел? Он тогда мне ответил, что он к Камаевой приехал в гости. В это время как раз и девочка того гражданина берет за руку. Я рассчитывая, что правда, он, очевидно, к ним приехал. После чего он с девочкой пошел по улице Боевых дружин к ул. 9-го января. Девочка бегала впереди того гражданина. Я еще раз подумала, что, очевидно, и действительно к ним кто-то приехал".
     Что ж, очень важное свидетельство. Кем бы ни был таинственный мужчина, есть человек, видевший его, говоривший с ним в момент похищения, и способный его опознать! Для следствия такой свидетель - настоящий клад! Преступник - если именно он совершал предыдущие нападения на детей - наконец-то допустил фатальный промах. Будучи застигнут в момент покушения на преступление, он не отказался от своего замысла. Независимо от того, будет ли доказана его вина по другим эпизодам, срок он, считай, себе уже намотал...
     Тут мы подходим к самому важному моменту - описанию Анной Аксеновой таинственного незнакомца. Еще цитата: "Среднего роста, худощавый, волосы на голове имелись большие, спереда немного завивались, видны колечки и на вид он не чесан. При разговоре у него около рта слюна, разговор грубоват немного. Одет: рубашка синяя сатиновая, но выгорела, брюки черные, рубашка заправлена в брюки и подпоясан ремнем узким, пряжки не заметила, так как у него рубашка выехала немного из брюк и нависла, на ногах не заметила, что было обуто. Мое мнение просто сложилось, что он какой-то ненормальный, одет как-то неряшливо. На вид он лет 16-17, то есть видно, что молодой".
     Вряд ли Анна Евгеньевна понимала, насколько же ценно ее описание. Она не просто описала внешность неизвестного, но и указала интересную примету: "При разговоре у него около рта слюна (собирается)". О чем тут речь? Налицо явное указание на избыточное неконтролируемое слюноотделение, так называемую гиперсаливацию. Это явление нормально для детей до 6 месяцев, для тех же, кто старше, повышенное слюноотделение является указанием на некое отклонение от нормального функционирования желудочно-кишечного тракта, центральной нервной системы или щитовидной железы. Строго говоря, гиперсаливация не является самостоятельным заболеванием - это лишь симптом весьма широкого круга заболеваний от ДЦП, стоматита и язвы желудка до широкого спектра дегенеративных заболеваний и отравлений металлическим ядами (ртутью, свинцом и пр.). В любом случае, слюноотделение является рефлекторным процессом и напрямую связано с работой мозга, а значит, от него нельзя избавиться в течение нескольких дней или недель. Другими словами, это не кашель и аллергия - за сутки не пройдет.
     Итак, хороший ориентир при опознании - это возраст 16-17 лет, второй серьезный ориентир - это собирающаяся в углах губ слюна. Если бы сотрудники свердловского уголовного розыска летом 1939 г. догадывались, что помимо этого им нужен явный левша либо человек с сильными признаками левшизма, то преступника можно было бы поймать в считанные недели. А, собственно, много ли было в Свердловске в 1939 г. юношей в возрасте от 15 до 19 лет (обе границы указаны с запасом)?
     На самом деле не очень много, мы можем с высокой точностью указать их число с опорой на результаты переписи населения СССР 1937 г. Тогда при общей численности граждан Советского Союза в 162,04 миллионов человек число мужчин в возрасте от 15 до 19 лет с учетом всех поправочных коэффициентов составляло 6,68 миллионов, то есть 4,12 %. Считая, что в Свердловске в 1939 г. проживали 450 тысяч жителей (на самом деле, чуть меньше, но мы посчитаем с запасом), получим, что число горожан мужского возраста в возрасте от 15 до 19 лет должно было составить около 18,5 тысяч человек. С одной стороны, вроде бы много. И это действительно большое число для очного опознавания. Но, принимая во внимание, что в ходе поисковой операции интерес должны были представлять люди с выраженным левшизмом и явные левши - а таковых всего около 5 % населения - число потенциальных подозреваемых должно было резко сократиться.
     Ориентировочно, таких лиц должно было быть около тысячи человек, точнее, несколько менее этого числа. Конечно, величина тоже большая, но ведь вовсе и не требовалось проводить опознание сразу всех левшей Свердловска. Начинать следовало с тех, кто живет в относительной близости от места совершения преступления, то есть не далее 3-4 км от места похищения девочки. Технически организовать такую проверку уголовному розыску было вполне по силам, причем провести ее можно было замаскировав под работу по подготовке постановки молодых людей на воинский учет. Сначала собрать информацию о мальчиках-левшах или с выраженными признаками левшизма, учащихся в старших классах средних школ, затем дополнить ее сведениями из вечерних школ рабочей молодежи. Учителя должны были знать всех "своих" левшей. Их информация могла быть прекрасно дополнена данными территориальных и ведомственных поликлиник. Такая селекция позволила бы скрытно переписать всех левшей Свердловска в возрасте 16-17 лет, причем независимо от того, учатся ли они в школах, или пошли работать на заводы. Получив необходимый список, можно было проводить негласное опознание так сказать явочным порядком, замаскировав его под диспансеризацию призывников или сбор документов для оформления паспортов. Работы, конечно, было бы много, но технически задача такого рода была вполне решаема.
     В общем, вероятность отыскать преступника была совсем даже не нулевой. Принимая во внимание, что по всем предыдущим эпизодам уголовный розыск вообще не имел сколько-нибудь серьезной ориентирующей информации, опознание явочным порядком леворуких юношей, проживающих в районе Верх-Исетского завода, представлялось не такой уж и глупой идеей. Во всяком случае, такого рода селективный отбор подозреваемых и их последующее опознание свидетельницей, могло с немалой вероятностью привести к обнаружению злоумышленника, виденного Аксеновой.

     Но - тут мы снова делаем вынужденную и совершенно неизбежную оговорку - все эти рассуждения имеют сугубо умозрительный характер. Никто в свердловском уголовном розыске не ломал голову над возможной леворукостью преступника, никто вообще не связывал воедино различные нападения на детей, а если и связывал, то не доверял документам свои предположения. Может быть, на уровне разговоров тема эта и поднималась, ведь тот же самый Чемоданов мог напомнить своим коллегам о нераскрытом убийстве Герды Грибановой, хотя... Хотя, впрочем, они и сами вряд ли забыли это убийство, о которое обломали когти, так ничего и не достигнув...
     Помимо Анны Аксеновой, операм из отделения Чемоданова удалось отыскать еще одного в высшей степени важного свидетеля. Оперуполномоченный Игнатьев во время поквартирного обхода наткнулся на 13-летнего мальчишку Борю Горского, который, как выяснилось из беседы, также видел похитителя Вали Камаевой. Встреча произошла 22 июля, то есть в день похищения девочки, чуть позже того, как с незнакомцем столкнулась Анна Аксенова. Похититель двигался по улице 9 января в сторону Площади 1905 года, что соответствовало показаниям Аксеновой. Как сообщил новый свидетель: "Неизвестный гражданин... за руку вел девочку Камаевых и вел с нею разговор, что зайдут в магазин и купят печеньку". Приметы похитителя Боря Горский описал такими словами: "16 лет, среднего роста, одет в синюю рубашку, брюки черные, на ногах серые полуботинки, волос... светло-русый и завивается очень". Горский уверенно заявил, что может опознать таинственного молодого человека.
     Добытая Игнатьевым информация была очень важна. Во-первых, полученное от нового свидетеля описание отлично соответствовало тому, что уже было сообщено Аксеновой, а это свидетельствовало о его объективной точности. Во-вторых, появлялся второй человек, способный провести опознание подозреваемого, причем оба свидетеля никак не были связаны между собой, что делало возможное опознание более достоверным. К сожалению, следует признать, что при опросе Горского сотрудник уголовного розыска проявил труднообъяснимую небрежность, поэтому сделанная им запись не содержала несколько весьма важных моментов. Прежде всего, в ней не указывалось, что Горский видел похитителя в компании трех друзей, то есть число свидетелей на самом деле было больше одного. А кроме того, подросток дал гораздо более подробное и точное описание неизвестного молодого человека, нежели это записано у Игнатьева. Почему последний допустил такую небрежность, сказать нам сейчас трудно, видимо, он посчитал нужным придать описанию более строгий и формализованный вид. При этом сержант упустил из вида важнейшее требование к оформлению допроса свидетелей, заключающееся в том, что все описания должны фиксироваться дословно, со стенографической точностью. Допрашивающий посредством уточняющих вопросов может направлять рассказ свидетеля в нужное русло, но не вправе решать, какая деталь воспоминаний важна, а какая - нет, его задача заключается в том, чтобы записать показания максимально точно и полно.
     Но едва-едва Чемоданов и его люди взялись за работу по заявлению Евдокии Камаевой, как на них свалилась новая напасть. Точнее даже не на них, а на весь уголовный розыск с прокуратурой в придачу.
     Во второй половине дня 27 июля, в то самое время, когда оперa уголовного розыска "мелким чесом" проходили дома и кварталы в районе улицы Февральской революции, на другом конце города в Пионерском поселке разворачивались события, достойные стать сюжетом самого настоящего голливудского триллера. В районе 15-16 часов - показания свидетелей здесь расходятся - 4-летняя Лида Сурнина вышла из дома № 29 по улице Пионеров, в котором проживала вместе с отцом и матерью, и уселась на скамеечку у ворот. Мать ее, Надежда Сурнина, находилась дома, буквально в нескольких метрах от дочери. В то самое время, пока девочка сидела на лавке, Надежда разговаривала с домохозяйкой, у которой семья снимала жилье.
     Минут через 10 после того, как Лида вышла из комнаты на улицу, в дом вошла жившая неподалеку Елизавета Голикова и, уточнив, чья именно девочка сидела на лавочке, брякнула без лишних экивоков: "Твою дочь сейчас утащил мальчишка в лес, иди догоняй его и отнимай у него свою девочку!". Фраза воспроизведена дословно, именно в таком виде она была зафиксирована в протоколе допроса Сурниной на следующий день. Оказалось, что Елизавета Голикова вместе с двумя дочерьми видела, как какой-то подросток прошел под окнами их дома № 29 по улице Алексея Толстого, ведя за руку маленькую Лидочку, которая не хотела идти и не поспевала за ним. Подросток, дойдя до поворота, подхватил девочку на руки и припустил бегом в сторону лестного массива к востоку от Пионерского поселка. Строго говоря, улица Алексея Толстого являлась последней обжитой улицей в этой части города, восточнее находилась пустошь, разбитая на кварталы, но еще не застроенная. Некоторые здания там только возводились, а к постройке других вообще не приступали. Расстояние до леса составляло примерно 700 метров, но это пространство летом 1939 г., еще раз уточним, оставалось незастроенным и незаселенным.

Дом №29 по улице Пионеров в Пионерском посёлке г.Свердловска. Именно от этого дома во второй половине дня 27 июля 1939 г была похищена Лида Сурнина.

     Услыхав чудовищную новость о похищении дочери, Надежда Сурнина выскочила на улицу и увидела, что скамейка у ворот действительно пуста. Мать помчалась в направлении к началу улицы Алексея Толстого, сообразно указаниям, полученным от Елизаветы Голиковой. Через несколько минут ей повстречались две дочери последней - Маргарита и Галина. Оказалось, что Голикова послала их преследовать похитителя, однако 10-летняя Маргарита быстро отстала, так что преследование вела Галя в одиночку. Она была ненамного старше Риты, всего-то 12 лет, даже удивительно, что такая маленькая девочка самоотверженно выполняла приказ матери следовать за преступником, даже оказавшись далеко от дома! Похититель, увидев, в конце концов, преследовавшую его девочку, остановился, погрозил ей кулаком и показал язык. Все это происходило, подчеркнем, на пустоши, вне городской застройки. Галя была в ту минуту совершенно одна и потому побоялась следовать за похитителем. В общем-то, девочку можно понять, упрекнуть ее в малодушии просто язык не повернется. Галина повернула в сторону дома, прошла пару сотен метров и тут с нею повстречалась мать похищенной девочки. Галя Голикова вкратце объяснила Надежде Сурниной что смогла, и они возобновили погоню - теперь уже вдвоем. Добежав до леса, некоторое время они двигались вдоль него, затем поняли, что потеряли след и остановились...
     За всеми этими перемещениями по пустырю наблюдали две женщины, работавшие на стройке дома на улице Кооперативной, примерно в 600 метрах от места похищения девочки. Женщины-строители, обе Анастасии - Прохорова, 32 лет, и Степанова, 26 лет - не могли видеть само похищение ввиду удаленности места, но зато обратили внимание как на беглеца с девочкой на руках, так и погоню.
     Увидела женщин и Надежда Сурнина. Подойдя к ним, она спросила, не обратили ли они внимания на парня с девочкой на руках? Женщины, узнав, что речь идет о похищении ребенка, тут же дали исчерпывающее разъяснение - оказалось, что на развилке улиц Горняков и Июльской пути беглеца и преследователей разошлись, парень побежал направо, по Июльской, а Надежда с Галей - налево, по Горняков. Прохорова и Степанова дали Надежде Сурниной хороший совет - позвонить скорее в милицию, может, удастся отбить девочку.

Карта Пионерского посёлка, позволяющая составить представление о перемещениях похитителя Лиды Сурниной во время совершения преступления и расположении некоторых из свидетелей. Условные обозначения: точка "А" - дом №29 по ул. Пионеров, в котором проживала семья Сурниных; точка "В" - дом №29 по ул. Алексея Толстого, из окон которого Елизавета Голикова и её дочери увидели похитителя с девочкой; точка "С" - приблизительное местоположение свидетельниц Прохоровой и Степановой, видевших со второго этажа строившегося дома бегущего молодого человека с ребёнком на руках. Пунктирная линия - маршрут движения преступника с похищенной Лидой Сурниной, точка "1" - место начала похищения (перед домом, в котором проживала семья Сурниных), точка "2" - место окончания похищения (выход преступника в лесную зону, отрыв от преследования). Выделенная серым тоном точка "D" соответствует дому №1 по Флотской улице (это барак, от которого 12 июня 1939 г. была похищена Алевтина Губина). Общая длина маршрута "1-2" составляет ~1700 м., причём большую его часть преступник преодолел, неся девочку на руках; расстояние между точками "А" и "D" - примерно 300 м. Представленная схема до некоторой степени позволяет получить представление как о крайней дерзости похитителя, так и его физических кондициях. То, что он появился в Пионерском посёлке спустя полтора месяца со времени похищения Али Губиной и рискнул повторить преступление, однозначно свидетельствует о наглости и самоуверенности злоумышленника. А то, что он не отказался от своего замысла после того, как был замечен и не только не бросил жертву, но напротив, побежал, удерживая девочку на руках, указывает на его хорошую физическую форму.

     Надежда так и поступила. К 17 часам в районе улицы Алексея Толстого появились первые три пеших патрульных милиционера, затем прибыл взвод из состава конного дивизиона Управления РКМ, приехала автомашина с кинологом и собакой-ищейкой. Вечером 27 июля началась полномасштабная поисковая операция, в которой приняли участие как работники милиции, так и большое число жителей Пионерского поселка. Быстро было организовано сплошное прочесывание лесного массива к северу от Березовского тракта. Логика при принятии этого решения была простой: к югу от этой дороги в 1939 г. находился дачный район, и преступник вряд ли побежал бы в ту сторону.
     Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что перед нами первый случай адекватного реагирования свердловской милиции на чрезвычайную ситуацию с ребенком.
     Прочесывание местности шло до наступления темноты и продолжилось утром следующего дня. Понятно было, что преступник вряд ли унес жертву далеко и какова бы ни была судьба девочки, ее следует искать в считанных километрах от города. Задача заключалась в том, чтобы поспешный осмотр местности не сказался на результате, ведь если девочка была убита и тело ее замаскировано, то его можно было легко пропустить.
     Этого не случилось - тело Лиды Сурниной было найдено около полудня 28 июля в лесной чаще, примерно в 800-900 метрах западнее железнодорожной станции "Аппаратная". Расстояние от места похищения по прямой составляло примерно 2,5 километра, но преступник пробежал, видимо, гораздо больше, ввиду того, что на некоторых участках его путь сильно отклонялся от кратчайшего направления к этой точке. Похититель не побоялся потратить некоторое время на маскировку трупа, который оказался старательно завален большим количеством сухих веток и засыпан опавшей хвоей. После удаления этого мусора выяснилось, что труп раздет - темно-синяя юбочка лежала рядом, а белая рубашка и розовое платьице прикрывали грудь и живот ребенка. На ногах остались хлопчатобумажные детские чулочки, на правой ноге - сандалия, с левой сандалия снята (или соскочила при раздевании) и помещена слева от тела. Руки ребенка были вытянуты вверх, ноги - полусогнуты. После удаления предметов одежды, закрывавших тело, стала ясна причина смерти - обширные раны на животе и груди, в раскрытой ране на животе был виден клубок кишок.

Карта Свердловска с указанием мест исчезновений детей по состоянию на конец июля 1939 г. Использована немецкая карта 1942 г., т.к. она более корректно, нежели карта 1947 г., отображает застройку Пионерского посёлка и границу лесной зоны на северо-востоке города. Черными точками обозначены места: "1" - похищения 12 июля 1938 г. Герды Грибановой, "2" - попытки похищения 10 февраля 1939 г. Бори Титова, "3" - покушения на убийство 1 мая 1939 г. Раи Рахматуллиной, "4" - похищения 12 июня 1939 г. Али Губиной, "5" - похищения 30 июня 1939 г. Риты Ханьжиной, "6" - похищения 22 июля 1939 г. Вали Камаевой и "7" - похищения 27 июля Лиды Сурниной. Касным цветом показаны места обнаружения тел убитых детей: "5+" - Ханьжиной, найденной пастухами 4 июля, и "7+" - Сурниной, обнаруженной 28 июля в ходе поисковой операции. Эти места показаны весьма приблизительно, ввиду неточности их фиксирования официальными документами. Тело Вали Камаевой к концу июля 1939 г. найдено не было, поэтому девочка считалась пропавшей без вести. При взгляде на карту бросается в глаза чёткая локализация первых трёх эпизодов на сравнительно небольшой территории в Сталинском районе Свердловска. Начиная с похищения Вали Камаевой (черная точка "4") можно видеть появление радиальных "выбегов" злоумышленника от центра города в направлении окраин. Подобное расширение "ареала" активности прекрасно соответствует классической картине трансформации модели поведения серийного убийцы по мере накопления опыта в сторону усложнения. Одновременно с этим можно видеть очевидное увеличение расстояния между местами похищений детей и обнаружения их тел. Если в первых эпизодах таковое исчислялось десятками и сотнями метров, то в случаях похищений Риты Ханьжиной (в конце июня) и Лиды Сурниной (в конце июля) тела жертв находили за несколько километров от мест похищений.

Для осмотра тела прибыли народный следователь Молотовской районной прокуратуры Губин и упоминавшийся уже не раз сотрудник уголовного розыска Чемоданов, в тот день как раз заступивший ответственным дежурным по Управлению РКМ. В ходе осмотра было установлено, что место обнаружения трупа явилось местом совершения преступления - на это указывали многочисленные следы еще жидкой крови под телом и рядом с ним. Не вызывало сомнений, что именно здесь жертве были нанесены удары холодным оружием и девочка истекала кровью, никуда не перемещаясь. Осмотрев вещи, снятые с жертвы, сыщики установили факт прижизненного раздевания - на предметах одежды оказались лишь самые незначительные кровавые помарки. Кроме того, отсутствовали порезы одежды. Во время осмотра места преступления эксперт-криминалист сделал 4 фотографии - этот маленький штришок выразительно демонстрирует, насколько иначе в те времена воспринимались требования к судебному фотографированию.

Место обнаружения тела Лиды Сурниной 28 июля 1939 г. в лесу за Пионерским посёлком в направлении ж/дорожной станции "Аппаратная" было несколько раз сфотографировано криминалистом. Тело девочки, забросанное ветками и хвоей, было полностью обнажено, руки и ноги широко разведены, одежда - оставлена возле трупа. Имеет смысл сказать несколько слов о месте обнаружения тела. В этом районе лишенный подлеска зелёный массив, по преимуществу хвойный, расположен на сравнительно ровной местности, что существенно облегчает его прочёсывание и осмотр. Убийца девочки вряд ли сомневался в том, что лес будет тщательно осмотрен в ближайшее время, а потому осуществленная им столь небрежная маскировка трупа лишена всякого практического смысла. Тем не менее, преступник затратил некоторое время на возню с ветками - и это в условиях жёсткого цейтнота! Для чего он занимался подобной весьма символической маскировкой? Все сексуальные убийцы делятся на две большие несхожие категории: одни стремятся максимально затруднить обнаружение тел своих жертв и затрачивают на это много времени и усилий, другие не только не прячут тела, но напротив, делают всё, чтобы их скорее обнаружили, при этом зачастую придают им непристойные позы, вводят в полости и раны инородные предметы, оставляют на телах рисунки и надписи и т.п. С точки зрения затруднения полицейского расследования, логичен и более предпочтителен первый тип поведения, однако, в данном случае мы имеем дело с моделью поведения, имеющей во много внерассудочную мотивацию. Стремление скрыть или укрыть тело по мнению криминальных психологов указывает на испытываемое убийцей раскаяние и осознание глубокой неправильности содеянного. Подобные негативные эмоции диссонируют с переживаемым убийцей восторгом и наслаждением от содеянного и он пытается их компенсировать такими вот паллиативными мерами. Соответственно, другой тип убийц, тот, что выставляет тела жертв напоказ, подобных эмоций не испытывает. Указанные модели поведения являются фиксированными, т.е. мало подвержены изменениям, связанным с набором криминального опыта. Один раз выбрав предпочтительный способ сокрытия тела жертвы, преступник следует ему в дальнейшем лишь с незначительными вариациями.

Прокурор Губин получил приказ отправиться на осмотр места обнаружения трупа от своего начальника - прокурора Молотовского района Фомина, а тот в свою очередь - от исполнявшего обязанности начальника следственного отдела Свердловской облпрокуратуры Герасимовича. Впоследствии тот затребовал себе следственные материалы и потребовал от подчиненных организовать плотное взаимодействие между работниками различных районных прокуратур и сотрудниками милиции как из территориальных отделений, так и уголовного розыска. Это распоряжение наводит на мысль о подозрениях Герасимовича - официально тогда еще не звучавших - предположившего существование связи между нападениями на малолетних детей. Хотя формально все преступления такого рода считались между собою не связанными и расследовались раздельно, главный областной сыщик, по-видимому, уже в конце июля 1939 г. стал склоняться к мысли о наличии в городе преступника, периодически совершающего нападения на детей в схожей (повторяющейся) манере.

     На следующий день, 29 июля, после опознания тела родителями девочки, судмедэксперт Грамолин произвел в секционной 1-й городской больницы вскрытие. В акте № 994 описаны следующие телесные повреждения (см. анатомическую схему):
        - В области правой брови резаная рана 2,0 см (позиция 1);
        - Резаная рана на правой щеке длиною 2,0 см (поз. 2);
        - На передней поверхности шеи зияющая рана 5,0 * 7,0 см, гортань разрезана в области щитовидного хряща, ранение левой сонной артерии. Рана образована из нескольких поперечных разрезов (поз. 3). В области этой раны в толще мышечной ткани кровоизлияние (это указание на душение);
        - На правой боковой поверхности шеи несколько кожных надрезов длиною 2,0-2,5 см (поз. 5);
        - У края нижней челюсти справа резаная рана 3,0 см (поз. 4);
        - На правом плече и правом боку грудной клетки 12 колото-резаных ран размером 1,0-1,5 см. (поз. 6). Раны с гладкими краями, один угол раны острый, второй несколько закруглен (это указание на форму режущего орудия - нож с односторонней заточкой и обушком, как говорили в те годы; небольшая ширина лезвия указывает на то, что, по-видимому, это складной нож вроде перочинного);

Анатомическая схема с указанием телесных повреждений Лиды Сурниной. Пояснения к схеме приведены в тексте. Хорошо заметна локализация резаных ран на правой стороне торса, справа от пупка, на правой руке, с правой стороны лица. При расположении убийцы лицом к лицу с жертвой, такие раны могли быть нанесены только в том случае, если преступник держал нож в левой руке. В который уже раз нам приходится обращать внимание на довольно очевидный левшизм убийцы. Наличие трёх незначительных ран в районе левого соска не только отменяет это предположение, но напротив, лишь подчеркивает явный дисбаланс между числом ран на левой и правой сторонах тела жертвы.

        - На уровне 6-го ребра справа резаная рана длиною 6,0 см. (поз. 7);
        - На груди слева около соска 3 колото-резаных раны размером 1,0 см (поз. 8);
        - Несколько мелких надрезов на груди справа;
        - На животе в продольном направлении справа от пупка резаная рана длиной 10,0 см (поз. 9);
        - На нижних конечностях и боках масса пятен бледно-желтого цвета пергаментной плотности. Это следы давления камней и веток, наваленных на труп с целью его сокрытия, то есть это посмертные повреждения кожи, не связанные напрямую с травмированием жертвы в процессе нападения.
     Половые органы не имели дефектов развития и следов манипуляций или повреждений. Девственная плева не была повреждена. Заднепроходное отверстие зияло, но повреждений также не имело. Его ненормальное расширение, вкупе с отсутствием трещин и разрывов ректума и прямой кишки, служило косвенным указанием на половой акт, осуществленный после смерти жертвы. Внутренний осмотр показал наличие кровоизлияния в тканях шеи, как со стороны гортани, так и позвоночника. В нижней доле левого легкого была зафиксирована резано-колотая рана 1 см длиною, в правом легком - две такие же раны глубиною 1,5-2,0 см, в силу наличия этих ранений в плевральных полостях была обнаружена жидкая кровь в небольших количествах. Незначительность крови указывала на посмертность причинения этих ран.

     ( на предыдущую страницу )                                ( на следующую страницу )