|
Убийства детей
©А.И.Ракитин, 2022 гг.
©"Загадочные преступления прошлого", 2022 гг.
Невыдуманная история убийцы на велосипеде
1 2 3 4 5 6 7
Уже 16 сентября в торонтских газетах появились первые заметки, связанные с убийством ребёнка в районе "Зе-Экс". Случившееся с самого начала выглядело для читателей как очень личная трагедия - этому способствовало короткое общение журналиста журналиста "Торонто стар" с Ирен Маллетт вечером 15 сентября [ещё до того, как стало известно, что её сын убит]. В последующие дни сообщения о проводимом полицией Торонто расследовании множились, убийство 7-летнего Уэйна быстро попало в самый топ канадских новостей.
Разоблачения преступника по горячим следам не случилось. Минуло 16 сентября, 17, 18... К Симмонсу и Пэйну отовсюду стекалась всевозможная информация о преступлениях в отношении детей, но ничего, что могло бы указать на убийцу маленького Уэйна Маллетта, эти сведения не содержали.
Одна из заметок в номере торонтской газеты "Globe of mail" от 17 сентября с рассказом о трагедии возле "Зе-Экс" и фотографией Уэйна Маллетта.
Детективы решили прибегнуть к более радикальному способу розыска преступника и вышли с ходатайством о назначении денежной выплаты за информацию о преступнике. Начальство отнеслось к просьбе с пониманием, ибо преступление следовало раскрыть в кратчайшие сроки - на то существовал политический заказ. 20 сентября, на 5-й день розысков, руководство городской полицией с помпой объявило о назначении премии в сумме 2 тыс. канадских долларов, которая будет выплачена всякому, кто сообщит информацию, способную привести к убийце Уэйна Маллетта. В то время канадский доллар был выше доллара США примерно на 5%.
Уже на следующий день детективы впервые услышали о некоем Рональде [или просто Роне] Моффатте (Ron Moffatt). Кстати, от кого они узнали о существовании этого подростка в точности неизвестно. Известно только, что полиция получила некий донос, автор которого впоследствии потребовал выплатить ему обещанную властями премию в 2 тыс. долларов, но фамилия доносчика неизвестна. Точнее, она не разглашается полицией по сию пору.
Ронни проживал в 8-квартирном доме на удалении менее 200 метров от дома Хейзел Армстронг, бабушки убитого мальчика. Отношения родителей Ронни были очень плохи, они часто с ожесточением ругались и в такие минуты, вернее, часы, 14-летний подросток уходил из дома. В августе 1956 г. он додумался до блестящей как ему тогда казлось идеи, которая, впрочем, и стала источником его несчастий. Ронни нашёл на улице старый матрас, приволок его в подвал под домом и оборудовал там своё... не жилище, конечно, но убежище. Как только у родителей начиналась склока, он тихонечко спускался в подвал, где занимался своими делами или просто спал.
Подобная автономность очень Рону понравилась - он чувствовал себя полностью свободным и при этом защищенным, поскольку до родной квартиры было буквально 4 лестничных пролёта. На свою беду подросток во вторую декаду сентября загулял надолго, как никогда ранее. Он не ночевал дома 4 ночи подряд - с 12 сентября на 13, с 13 на 14, с 14 на 15 и с 15 на 16 число. Все эти ночи он провёл на своём матрасе в подвале.
Не видя особого смысла в школьной учёбе - да и не имея к тому наклонностей - Моффатт в сентябре принялся прогуливать школьные занятия. Последний раз он посетил школу в понедельник 10 сентября. Дабы обеспечить себя карманной мелочью и не зависеть в этом вопросе от родителей, Рон промышлял подработкой на автозаправочной станции - занимался там уборкой, протирал за пару центов хромированные части машин, продавал газеты автовладельцам. Ничего криминального за собой подросток не знал, но человек, написавший на него донос, явно испытывал к нему сильную антипатию. Возможно, он опасался того, что парнишка в подвале устроит пожар, возможно, его беспокоило нечто иное [например, звуки, идущие снизу], но как бы там ни было, доносчик оказался убедителен настолько, что детективы Пэйн и Симмонс решили вместе сходить, посмотреть на Рона. Обычно такие "сигналы" отрабатывали рядовые патрульные, но в полученном письме было написано нечто такое, что детективы решили заняться его проверкой лично.
В пятницу 21 сентября они спустились к Рону в подвал и немного с ним поговорили. Уточнили, в частности, когда он в последний раз посещал школу, когда ночевал дома, чем занимался в дневное время в тот или иной день [умные детективы, чтобы запутать мальчишку назвали несколько дат]. И по итогам беседы предложили ему проехать в здание Управления полиции для продолжения беседы.
Далее события развивались очень быстро. Сочтя, что Ронни не имеет alibi на время убийства Маллетта, детективы стали уговаривать его... сознаться в убийстве. Они твёрдо заявили, что им известно о его виновности и они докажут, что именно он совершил тяжкое преступление, но если Ронни будет запираться и в преступлении не сознается, то суд посчитает его нераскаявышимся убийцей и он никогда не выйдет на свободу. Более того, детективы заверили подростка, что после достижения 18 лет его вообще повесят, как взрослого детоубийцу!
Полицейские, сами себя скромно называвшие "лучшими детективами Канады", буквально уговорили мальчишку признаться в совершении преступления. При этом они его ни разу не ударили и даже толком не запугивали, в том смысле, что не грозили оставить без еды, воды или наказать физически. Хотя, безусловно, то, как они построили свой разговор с 14-летним мальчишкой, являлось запугиванием от начала до конца.
Уже в 21-м столетии - к 60-летней годовщине тех событий - документы полиции, прокуратуры и суда той поры были подняты и изучены. В них всё оказалось в высшей степени гладко - Моффатт добровольно признавался в убийстве мальчика, показывал на местности как всё происходило, отвечал на уточняющие вопросы и сообщал массу всевозможных деталей. Причём, делал это неоднократно, перед разными должностными лицами и даже собственными родителями!
Да-да, когда родители Рона узнали о его сознании в убийстве, то пришли в неописуемое негодование, справедливо заподозрив какую-то грязную полицейскую игру. Тогда детектив Пэйн предложил им встретиться с сыном и выслушать его признание лично. Эта встреча состоялась и Рон, заплакав, заявил матери, что он действительно убил маленького мальчика!
Кажется невероятным, да?
Сразу же уточним - Ронни Моффатт не имел задержки в развитии и даже не был тугодумом в бытовом понимании этого термина. Это был обычный мальчик, которому ловкие полицейские так крепко задурили голову, что он даже собственной матери побоялся сказать правду.
"А как же быть с уликами?" - спросит проницательный читатель. - "Как быть с объективными доказательствами виновности, ведь середина минувшего века - это не дремучее Средневековье и признание вины - это не "царица доказательств"! Как можно сфабриковать дело от начала до конца?!"
Рон Моффатт (фотография 2017 года).
Пэйн и Симмонс были хорошими полицейскими, в том смысле, что они знали полицейское ремесло и свою работу проделали очень грамотно.
Во-первых, они отвезли Ронни на место убийства до официального следственного эксперимента с участием помощника прокурора и сообщили подростку все необходиме детали, которые тот должен был упомянуть во время официального следственного действия на местности.
Во-вторых, они подсказали ему, как должен звучать его рассказ о преступлении. Дескать, ты не хотел убивать мальтчишку, тот сам стал тебя обзывать, плеваться и даже попытался пнуть ногой и вот тут ты не сдержался... И объяснили, что если будешь говорить так, как мы тебе объяснили, то тебя не повесят! А если станешь говорить что-то другое, ну, стало быть, ты лжец и нераскаявшийся убийца ребёнка и вот тогда жди петли по достижении 18 лет!
В-третьих, детективы решили проблему с велосипедом, точнее, с отсутствием у обвиняемого велосипеда. Они объяснили Рону, что велосипед он украл, а затем бросил и даже отвели к тому месту за старыми железно-дорожными пакгаузами, где якобы Рон оставил велосипед. Ронни согласился, что всё так и было, после чего детективы разослали ориентировку на "похищенный" велосипед и организовали его поиск силами полиции.
В-четвёртых, детективы устроили снятие слепков зубов Моффатта в стоматологической школе при Университете Торонто. Когда полученные слепки сравнили с зубами убийцы, выяснилось, что они не совпадают. "Лучшие детективы Канады" тут же забыли об этой мелочи - как, впрочем, и следственный прокурор - и в дальнейшем отпечатки зубов в деле никак не фигурировали.
Когда Рона Моффатта показали Дэниелу Джонсону, охраннику "Зе-Экс", тот не понял, зачем он смотрит на незнакомого парнишку. Он не узнал в обвиняемом мальчика на велосипеде по той простой причине, что Моффатт был выше последнего на 5 дюймов. А 5 дюймов, секундочку - это 12 см.!
Поскольку охранник ярмарки не опознал подозреваемого... его просто отодвинули в сторону и более о показаниях Джонсона не вспоминали.
Однако, существовали и другие проблемы, довольно неожиданные для обвинителей.
Выяснилось, что Рон Моффатт не мог украсть велосипед и разъезжать на нём по окрестностям "Зе-Экс" ввиду довольно нетривиальных обстоятельств. Дело заключалось в том, что Ронни занимался боксом и получил травму - повреждение среднего уха от сильного удара в голову. Среднее ухо, как хорошо известно читателям "Загадочных преступлений прошлого", отвечает за наше чувство равновесия, оно же, кстати, отвечает и за нашу способность испытывать "морскую болезнь" (укачивание). Ненормальная работа среднего уха Ронни Моффатта была документально зафиксирована врачами ещё за 5 месяцев до того, как подростка заподозрили в совершении преступления - то есть это медицинское заключение являлось абсолютно беспристрастным. Последствия травмирования были таковы, что Рон не мог управлять велосипедом, носить поднос с посудой, у него имелись проблемы с удержанием равновесия с поднятой ногой.
Из-за повреждения среднего уха Ронни не стал инвалидом, но у него появились определенные функциональные ограничения, ввиду которых хищение велосипеда становилось бессмыслицей. Он попросту не мог на нём кататься!
Подобную незадачу "лучшие детективы Канады" предвидеть, конечно же, не могли. Однако этим проблемы для них не исчерпывались!
Дело заключалось в том, что у Ронни Моффатта в действительности имелось alibi на время совершения убийства!
Примерно в 17:30 Ронни явился в кинотеатр на Блур-стрит (Bloor Street) в 5 км. от "Canadian National Exhibition", где работал швейцаром его 17-летний друг Герман Шапиро (Herman Shapiro) [да-да, в те времена в хороших кинотеатрах имелись швейцары!]. В том же кинотеатре работала билетёршей подруга Германа и объект его тайных воздыханий Тереза Смит (Theresa Smith). В тот день Герман и Тереза поругались и простодушный мальчишка Ронни ходил между ними, пытаясь помирить. Сначала он разговаривал с Германом, потом шёл к Терезе и передавал ей слова её друга, затем от Терезы возвращался к Герману и повторял её ответ. В общем, пытался помочь в меру своего понимания сложности "взрослых" отношений. С точки зрения современных представлений на коммуникацию полов это выглядит несколько смешно и даже вздорно, но именно так - в блужданиях от Германа к Терезе и обратно - мальчишка провёл вечер. Он всё время оставался на глазах как Шапиро и Смит, так и прочего персонала кинотеатра.
А около 21 часа Рона привлекли в общественно полезному труду. На неоновой вывеске кинотеатра одна из светящихся букв перекосилась и тамошний администратор решил её поправить. Он привлёк работавшую смену к небольшой "халтуре", во время которой надлежало взобраться по лестнице на козырёк над входом в здание и при помощи мотка проволоки и плоскогубцев поправить букву. Моффатт деятельно участвовал в этом мероприятии и помогал приносить и уносить лестницу, то есть, опять-таки, находился на глазах большого количества как работников заведения, так и входивших и выходивших посетителей.
Для полиции Торонто проверка и подтверждение alibi подозреваемого не представляла ни малейших затруднений. Разумеется, в том случае, если бы имелось желание этим заниматься.
А желания такового не было.
Имелось поручение руководства полиции в кратчайшие сроки раскрыть убийство Уэйна Маллетта и "лучшие детективы Канады" Пэйн и Симмонс выполнили его, ткнув пальцем в бедолагу Ронни Моффатта.
В этом месте, конечно же, кто-то из читателей может справедливо заметить, что подлые полицейские с их грязными приёмчиками - это плохо, но сам Ронни-то о чём думал и как, будучи в здравом рассудке и ясной памяти, мог признаваться в страшном преступлении, ежели не совершал его?
Перед нами, безусловно, интереснейший феномен, связанный со спецификой детско-юношеской психологии. Подростки являются совершенно особенной категорией свидетелей и работа с ними в рамках уголовных расследований требует безусловного учёта того факта, что их поведение радикально отличается от поведения взрослых свидетелей. Тот, кто читал мой очерк "1928 год. Красная пожарная машина Мелвина Хорста", вошедший в сборник "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX — XX столетий. Книга IV", в этом месте наверняка поймёт, что имеется в виду.
В июле 2022 г. с использованием возможностей книгоиздательской платформы "ридеро" был издан сборник "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX-XX столетий. Книга IV".
Особый драматизм истории исчезновения 4-летнего Мелвина Хорста придало то обстоятельство, что окружная прокуратура сочла 10-летнего мальчика Чарльза Ханну-младшего важнейшим свидетелем по этому делу. И в силу этой причины, а также низкой квалификации "законников", на протяжении длительного времени совершенно нектирично воспринимала его показания. Причём, показания эти менялись и, судя по всему, не без энергичного воздействия на мальчика со стороны главного следователя - специального прокурора Уолтера Муги (Walter J. Mougey).
История эта очень интересна, если не читали, то автор настоятельно рекомендует прочесть, но в данном случае нас интересуют события не 1928 года в Оррвилле, а 1956 в Торонто.
Чарльз Ханна-младший, 10-летний мальчик из городка Оррвилль, по мнению правоохранительных органов являлся важнейшим свидетелем в деле о таинственном исчезновении 4-летнего Мелвина Хорста.
Приведём выдержку из названного очерка, посвященную затронутой теме, а именно - специфическим проявлениям детско-юношеской психологии в тех случаях, когда дети выступают в качестве свидетелей в уголовных расследованиях:
"Дети несамостоятельны и в отличие от взрослых, не сознают серьёзности свидетельских показаний при расследовании преступлений. То, что его слова могут запутать расследование или бросить тень на невиновного, волнует ребёнка мало, точнее, такого рода мысли ему просто не приходят в голову.
Дети и подростки довольно часто встают на путь лжесвидетельства, причём делают это умышленно и безо всяких мук совести. Таких примеров можно привести множество, но, пожалуй, самым ярким из них следует признать историю т.н. "салемских ведьм" - 3-х девочек, оговоривших в конце 17-го столетия большое количество людей, часть из которых была казнена или умерла в ходе следствия. Сюжет упомянутой драматической истории хорошо известен, по крайней мере, автор исходит из того, что читателям он знаком, но следует подчеркнуть, что виновницы произошедшего действовали целенаправленно и злонамеренно на протяжении более года. Девочки в возрасте 9, 11 и 12 лет согласовывали свои показания и поведение, число оговоренных ими людей достигло 200 человек, из которых 19 были повешены по решению суда, 1 задушен посредством навала камней, а не менее 5 человек скончались в тюрьме во время следствия. Мотивы девочек не до конца ясны, скорее всего, своими оговорами они развлекались и сводили счёты с теми, кого считали недоброжелателями. Вопрос о неочевидной мотивации девочек много занимал исследователей, в силу чего появились довольно экзотические объяснения, вроде того, что имело место их отравление некими галлюциногенами или заболевание некими экзотическими болезнями, но все все объяснения подобного рода не выдерживают критики. "Дело салемских ведьм" задокументировано довольно хорошо и содержит большое количество деталей, исключающих любые объяснения, кроме умышленной мистификации.
Но если с умышленной ложью ребёнка-свилетеля всё более или менее понятно, то вот неумышленное лжесвидетельство является феноменом намного более понятным с точки зрения здравого смысла. Рационально мыслящий взрослый человек несомненно будет озадачен тем, как часто рассказы детей и подростков не соответствуют истине.
Многочисленными экспериментами доказано, что лишь по достижении ребёнком 14 лет статистика сделанных им ошибочных утверждений начинает более или менее соответствовать статистике взрослого человека, а до этого детит стабильно ошибаются больше взрослых. Причём, если рассматривать изменение этого показателя по возрастам, то можно увидеть, что наиболее неточны в своих сообщених дети в возрате 10 лет - а это именно возраст Чарльза Ханны-младшего, важнейшего свидетеля по делу Мелвина Хорста.
Следует понимать, что склонность детей привирать, или, если выражаться деликатнее, приукрашивать свои показания, имеет довольно тривиальную причину и не является следствием их злонамеренности. Эмоциональная незрелость ребёнка побуждает его искать расположения старших, когда же ребёнок оказывается важным свидетелем при расследовании уголовного дела, то необычность обстановки сбивает его с толку и в значительной степени дезориентирует. Он видит вокруг себя серьёзных, важных мужчин с погонами и пистолетами, они разговаривают с ним внимательно и дружески - такое отношение, разумеется, чрезвычайно льстит самолюбию ребёнка, почувствовавшего внезапно сопричастность серьёзному большому делу. А если ребёнок растёт в неполной семье, без отца, то общение на равных с солидными ["крутыми"!] мужчинами лишь сильнее кружит ему голову и побуждает любой ценой оправдать возлагающиеся на него серьёзные надежды. Ребёнок будет видоизменять свои показания в угоду допрашивающим его детективам не потому, что он злой и лживый, а просто потому, что он - ребёнок, ищущий похвалы "старших товарищей".
Классическим примером того, во что может вылиться подобное взаимодействие ребёнка с детективами, может стать расследование преступлений серийного убийцы-педофила Сергея Головкина. В самом начале работы по этому делу сотрудниками уголовного розыска был обнаружен мальчик, якобы видевший преступника с одним из убитых. Свидетель дал описание преступника, упомянув в числе прочего татуировку на руке предполагаемого убийцы - фамилию "Фишер" - которой в действительности не существовало. Это сообщение почти на 3 года дезориентировало следствие, направив его по ложному следу. Поиск несуществующего "Фишера" продолжался до тех самых пор, пока повзрослевший свидетель не признался на очередном допросе в том, что никакой татуировки он не видел, а выдумал её для того, чтобы как-то "оправдать доверие" оперативников уголовного розыска, очень надеявшихся получить от него важную информацию.
По этой причине - склонности детей и подростков к приукрашиванию и мифологизации показаний - очень важно правильно проводить их допрос. В 1902 г. доцент Бресавского университета Уилльям Штерн, исследуя феномен "детского лжесвидетельства", установил, что при ответах на вопросы дети и подростки дают в среднем 30% неверных ответов, причём в 25% юные свидетели признают то, чего не было вообще. Однако в том случае, когда показания даются в форме произвольного самостоятельного рассказа, доля ошибочной информации уменьшается до 5%, что в целом соответствует точности взрослых. Именно эта статистика подтолкнула исследователя к формулированию того правила, что впоследствии иногда стали называть "аксиомой Штерна": самостоятельный рассказ всегда лучше ответов на вопросы потому, что свидетель говорит о том, в чём уверен.
Иногда "аксиома Штерна" формулируется несколько иначе: ответы на вопросы в ходе допроса всегда хуже самостоятельного рассказа ребёнка поскольку при формулировании ответов происходит интуитивная подстройка допрашиваемого. В своих последующих экспериментах Штерн наглядно продемонстрировал, насколько велики могут быть границы "интуитивной подстройки" ребёнка. Например, в группе из 44 мальчиков 14 признавались в том, что находили в напитке тот вкус [кислый, либо сладкий], которого тот не имел. 7-летние дети при ответах на вопросы могут подтвердить до 50% несуществующих деталей, но с возрастом этот показатель уменьшается и для 14-летних составляет уже 15%.
Большое значение имеет пол допрашиваемого ребёнка если тот достиг 11 лет. До этого порога половая принадлежность юного свидетеля не очень важна, но в началом полового созревания резко проявляется разница психоэмоциональная разница между мальчиками и девочками. Последние более категоричны в суждениях, намного хуже мальчиков ориентируются на местности, сильно ошибаются в определении расстояний и количества предметов. В среднем девочки допускают на 50% больше ошибок, чем мальчики, и не признают ошибок даже в тех случаях, когда им на это указывают. Правда, в оправдание девочек следует отметить, что они более точны при описании деталей внешности, таких как цвет глаз, длина и цвет волос, фасон стрижки, порезы от бритья и тому подобные мелочи, которые мальчики в своей памяти почти не фиксируют.
Штерн оправданно указал на то, что вопросы зачастую являются наводящими, то есть подталкивают свидетеля к заранее определенным или желательным для допрашивающего ответам. Психолог даже ввёл градации наводящих вопросов на несколько категорий в зависимости от степени внушения. Кратко назовём их:
- Содержащие вопросы "кто? где? почему?" и изначально задающие ограничение на набор оперируемых образов (Например, вопрос "где вы видели мальчика в куртке?" сразу задаёт ответчику ряд ограничений, сообщающих ему, что был некий мальчик, одетый в куртку и свидетель его где-то видел).
- Вопросы "дихотомичные" по своей сути, предполагающие строгий ответ "да-нет" и не оставляющие отвечающему свободу манёвра для объяснения ("вы ведь видели мальчика в куртке?").
- Также "дихотомичные" вопросы с разделением "или - или", предлагающие отвечающему выбор или иллюзию выбора ("куртка на мальчике была красного цвета или зеленого?" Ребёнок в ответ на такой вопрос скорее всего не скажет, что куртка была, вообще-то серой... или это была не куртка, а жилет).
- Вопросы с неявным указание на предпочтительный ответ, содержащие вводные выражения "не так ли? не правда ли? не показалось ли вам?" (Например: "Мальчик в красной куртке казался испуганным, не так ли?").
- Наконец, вопросы сформулированные таким образом, что в них в качестве доказанного представляется нечто, вовсе недоказанное (Например: "Как вам показалось, мальчик в куртке шёл быстрым шагом и постоянно оглядывался потому что плохо ориентировался или же потому, что опасался преследования?" В действительности же, мальчик шёл не спеша и вообще не оглядывался).
Штерн, разумеется, понимал, что совсем избежать расспросов ребёнка в ходе следственных действий невозможно, поэтому психолог предложил ряд уловок, призванных снизить риск получения искаженной информации. Например, он советовал фиксировать внимание ребёнка на деталях незначительных для следствия и скрывать интерес к тому, что действительно важно. Особый упор он предлагал делать на контроль интонаций, каким задаются вопросы, для этого о пусячных мелочах надлежало спрашивать внимательно, обстоятельно, смотря ребёнку в глаза, а вопросы, представляющие большую важность, задавать тихим голосом и как бы между прочим. Штерн констатировал, что при ответах на наводящие вопросы 7-летние дети в 50% случаев дают неверную информацию, а вот когда вопросы им задаются мимоходом, как бы между прочим, процент искажений падает в 2 раза - до 26%.
Необходимо отметить, что работы Уилльяма Штерна по изучению достоверности свидетельских показаний детей и подростков вызвали большой интерес специалистов и подвергались различным проверкам на протяжении многих лет в разных странах мира. В целом, выводы учёного нашли полное подтверждение и сегодня под сомнение не ставятся.
Напомним, что работы Штерна, Маркса-Лабзина и других психологов, изучавших поло-возрастные особенности свидетельских показаний, получили общемировое признание уже к 1910-м гг." (цит. по "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX — XX столетий. Книга IV", стр. 534-540).
К середине 20-го столетия канадские детективы должны уже были иметь некоторое представление - хотя бы поверхностное! - о том, что некритическое восприятие детских россказней чревато большими ошибками расследования. О подобных аспектах [пусть и без подробностей] уже рассказывали в полицейских академиях и читали лекции будущим юристам в университетах. Совершенно очевидно, что "лучшие следователи Канады" Пэйн и Симмонс совершенно осознанно стали на путь фальсификации расследования и судьба мальчишки, угодившего в жернова Правосудия, их интересовала мало.
Однако помимо поломанной жизни бедолаги Моффатта, должностное преступление, совершенное детективами, имело и иное важное для жителей Торонто следствие. Оно оказалось связано с тем, что настоящий убийца остался на свободе.
|
