Ребер, родившийся в 1911 г., начал свою государственную службу на дипломатическом поприще.

С 1943 г. он состоял в штате Государственного департамента, а в 1950 г. перешел на работу в только что созданное ЦРУ. Там его карьера пошла в гору, и в 1955 г. он возглавил упомянутый АКС. Это было очень важное и глубоко засекреченное подразделение, в которое стекались запросы на получение информации и проведение разведывательных акций от всех служб и подразделений ЦРУ. ARC должно было распределять эти запросы по степени их приоритетности и срокам исполнения, определять источники финансирования и величину потребных для реализации материальных средств. На Специальном комитете по планированию лежала также обязанность по согласованию и координации деятельности оперативных подразделений ЦРУ с другими разведывательными службами страны. Ведь важно было, чтобы коллеги по разведывательному «цеху» в погоне за информацией не создавали лишний параллелизм в работе, не мешали друг другу и не превращались в конкурентов. Сейчас официальные историки ЦРУ изображают дело так, будто АКС занимался сугубо планированием разведывательных полетов самолетов U-2, другими словами, Специальный комитет, возглавлявшийся Ребером, играл роль исключительно организационную и притом вспомогательную. Но это совершенно неверно. О том, что функции АRС были намного шире, явственно свидетельствует хотя бы то, что это подразделение было создано много ранее появления и-2 (первый разведывательный полет которого над странами Варшавского договора состоялся лишь в конце июня 1956 г.). На самом деле АRС все время оставался на «самом острие» планирования стратегической разведки в масштабах всей страны, и Джеймса Ребера по праву можно считать одним из самых осведомленных американских разведчиков того времени (кстати, благодаря своим профессиональным качествам и исключительной информированности Ребер сделал прекрасную карьеру в американском разведывательном сообществе. Через несколько лет он ушел из ЦРУ в только что созданную Национальную службу разведки (National Reconnaissance Office — NRO), занимавшуюся спутниковой разведкой, и в 1965-1969 гг. был там вторым заместителем директора).
     Итак, 8 января 1959 г. Джеймс Ребер направил заместителю Директора ЦРУ по планированию меморандум, в котором констатировал, что проводившаяся ранее разведывательная операция «Talent» не была эффективна и в оценке ракетной программы СССР существуют большие пробелы. Перед американской разведкой стоит задача скрытого наблюдения за важнейшими ракетными районами на территории СССР. Таких районов повышенного интереса насчитывалось четыре, и все они были поименованы Ребером: Капустин Яр, Тюра-там (Байконур), железнодорожная сеть Урала и район Полярного Урала, включая его железнодорожную сеть (имелись в виду стройки космодромов в Плесецке и Салехарде, а также перевозка грузов по территории Коми АССР. Советским руководством действительно планировалось возведение в районе Воркута — Салехард высокоширотного космодрома для возможной атаки территории США ракетами Р-7А через Северный полюс. Это была так называемая боевая стартовая станция «Волна», которую предполагалось разместить в 100—120 км южнее Воркуты. Но постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР № 718-342 от 2 июля 1958 г. строительство было заморожено, о чем американцы в январе 1959 г. еще не знали. Кстати, в то же время НАТОвским разведкам удалось зафиксировать заходы в Обскую губу советских подводных лодок, на основании чего был сделан вывод о возможном появлении в районе Салехарда пункта базирования подводных сил Северного флота. В течение длительного времени западные разведки пытались вести слежение за этим районом с целью Разобраться, возводится ли там необходимая инфраструктура). Автор меморандума особо остановился на том, что Уральский Регион имеет высокую степень защищенности от разведыва-тельного наблюдения, благодаря чему там возможно массовое производство ракет.

В июле 2011 г. ЦРУ США рассекретило материалы, связанные с проведением в апреле-мае 1959 г. операции «Chalice» («Потир»), призванной вскрыть посредством проведения детальной аэрофотосъемки районы базирования советских МБР в Казахстане, Коми АССР и на Урале.

     Таким образом, в январе 1959 г. руководитель важнейшего подразделения ЦРУ, отвечавшего за планирование разведывательных операций, назвал скрытое наблюдение за железнодорожной сетью Урала в числе приоритетов деятельности американского разведывательного сообщества. Причем надо ясно понимать, что такое наблюдение не могло проводиться силами и средствами одной только авиационной разведки — это должно было быть комплексное мероприятие с привлечением средств радиоперехвата и всех возможностей агентурного проникновения в интересующие регионы. Сама по себе фотография движущегося (или стоящего на запасных путях) железнодорожного состава мало что могла сообщить — как было указано выше, маскировке перевозок военных грузов, тем более особо секретных, в Советском Союзе уделялось должное внимание. Для правильной количественной и качественной оценки грузопотока разведка нуждалась в наземном наблюдении в районе железной дороги, причем желательно, чтобы агентов было несколько и их наблюдением были охвачены разные участки дороги. Агентуре не обязательно было оседать в одном месте, легализовываться, подыскивать себе работу, налаживать отношения с местными жителями — нет! — достаточно было просто перемещаться по интересующему маршруту, наблюдая за окружающей обстановкой и заводя при всяком удобном случае якобы случайные разговоры с самыми разными людьми. Именно такие агенты могли установить принадлежность перевозимой воинской части к определенному роду войск, характер грузов и конечную цель их транспортировки.
     Поэтому меморандум от 8 января 1959 г. — это фактически заявка на резкую активизацию агентурной работы американской разведки в районах, прилегающих к железным дорогам Урала и Коми АССР. Причем эта работа поставлена Джеймсом Ребером в ранг приоритетнейшей для ЦРУ. Сам характер разведывательной работы и ее исключительная важность подразумевают мобилизацию всех ресурсов, потребных для скорейшего решения намеченной задачи. Это не план на пятилетку и даже не перспектива на следующий год — это как раз та работа, которой ЦРУ должно было заняться немедленно, не жалея людей и денег. Поскольку эту задачу перед руководством Управления в повестку дня поставил сотрудник разведки ранга Джеймса Ребера, можно не сомневаться, что ее выполнение началось без промедления. Хотя о конкретных оперативных мероприятиях, предпринятых американским разведывательным сообществом для реализации данного поручения, в открытой печати информации пока нет, сам факт существования такого меморандума отметает всякие сомнения относительно того, имела ли американская разведка адекватное представление о происходившем в Свердловской области в конце 1958 — начале 1959 г.
     Представляет интерес дальнейший ход событий. Предложения руководителя ARC были услышаны, и американская разведка приняла необходимые для их реализации меры. В течение января-февраля и, возможно, в первой половине марта 1959 г. задача по сбору предварительных сведений об уральских объектах, связанных с ракетной инфраструктурой, была решена. Появился перечень мест, в которых могли быть Размещены производственные мощности и воинские части соответствующего профиля. Американской разведке потребовалось осуществить адресную доразведку объектов с целью удостовериться в точности предварительных выводов об их причастности к Ракетной программе Советского Союза.
     31 марта 1959 г. был утвержден план разведывательной операции под названием «Chalice» — «Потир» (в христианском богослужении потир — это особая чаша с кровью Христовой, используемая при совершении обряда евхаристии).

 

Слева: в рамках операции «Chalice» («Потир») самолеты-разведчики ЦРУ и Стратегического авиационного командования США должны были произвести в апреле-мае 1959 г. облеты большого числа назначенных целей с задачей их фотографирования. На представленных иллюстрациях можно видеть карты с совмещенными полетными заданиями на несколько вылетов. В зависимости от плотности облачного покрова пилот мог выбрать различные маршруты полета. На этой карте показаны полетные задания по разведке объектов Уральского региона: вылет с пакистанской авиабазы Пешавар — пролет над Байконуром (Тюра-Тамом) — далее Кыштым (Челябинск-40) — Свердловск — Верхняя Салда — Нижняя Салда — Верх-Нейвинск — возвращение на иранскую авиабазу Захидар. Пилот мог выбрать и другие маршруты, например: Чкалов (ныне Оренбург) — Уфа — Тавда или Актюбинск — Троицк — Стерлитамак. Справа: на карте изображены варианты полетов по разведке Приполярного Урала и Коми АССР: вылет с норвежской авиабазы в Буде — далее пролет над полигоном на Новой Земле — район Салехард — Воркута — последующий выход на железную дорогу «Воркута — Котлас» с фотографированием железнодорожной инфраструктуры и перевозимых грузов — возвращение через Архангельск на одну из авиационных баз НАТО в ФРГ или Великобритании. Допускались и иные варианты маршрутов с пролетом над южной частью Обской губы и мысом Канин нос.

     Начиная с 1 апреля в течение 45 суток предполагалось провести разведку целей на территории СССР, связанных с производством и развертыванием баллистических ракет. Разведыва-тельная авиация — прежде всего самолеты U-2 — должна была осуществить детальное фотографирование заранее назначенных объектов в Коми АССР, Приполярном, Северном, Центральном и Южном Урале, а также Казахстане. План операции «Потир» содержал краткую характеристику целей, их географическое распределение и статистические данные о числе малооблачных дней в апреле и мае. Именно в такие дни должны были производиться вылеты самолетов-разведчиков с целью фотографирования назначенных целей. Тут самое время задаться вопросом: каков был результат всех этих усилий? Удалось ли решить поставленные задачи? Может быть, американская разведка искала иголку в стоге сена, которой вообще не существовало?
     Американцы не ошиблись. Им действительно удалось раскрыть факт создания позиционного района межконтинентальных баллистических ракет на самой ранней стадии. Через несколько лет в районе населенного пункта Свободный была развернута 42-я ракетная дивизия, состоявшая из двух ракетных полков, оснащенных новейшими для своего времени ракетами Р-16 (на боевое дежурство дивизия заступила в начале 1963 г., но создание необходимой инфраструктуры началось гораздо ранее). И ракета Р-16, и особенности ее базирования оставались совершенно секретны для большинства жителей Советского Союза многие годы. Сама же ракета впервые была явлена широкой общественности на военном параде 7 ноября 1964 г. Однако для противника ни сама ракета, ни специфика оборудования позиционного района и применения тайны к тому времени уже давно не составляли. В открытой американской прессе не раз писали на эту тему (первая из таких статей, известных автору, была опубликована 26 июля 1962 г. в газете «Нью-Йорк тайме» журналистом Хэнсоном Болдуином (Hanson W.Baldwin). Кстати, тогда — в июле 1962 г. — ракета Р-16 еще не была принята на вооружение и только-только поступила в опытную эксплуатацию. Можно не сомневаться, что если журналист «Нью-Йорк таймс» открыто написал о новейшем Ракетном комплексе, еще даже не поступившем в войска в заметных количествах, то разведка получила соответствующую ^формацию много раньше. Так что вывод об эффективности работы американского разведывательного сообщества читатель сможет сделать самостоятельно.

Карта с полетными заданиями для разведки ракетных объектов в Казахстане.

     Подводя итог сказанному, констатируем следующее:
     1. К декабрю 1958 г. руководство ЦРУ США получило информацию от нелегальной агентуры о ведущихся на Среднем Урале работах по созданию боевой стартовой станции (позиции) для МБР Р-7А. На основе анализа грузоперевозок по железным дорогам к северу от Свердловска был приблизительно определен район возможного размещения этого особо секретного объекта (северо-восточнее г. Нижний Тагил). К этому времени американская разведка уже располагала сведениями о создании аналогичных стартовых боевых позиций в районе Плесецка и в приполярном Урале, в районе «Воркута — Салехард». Правда в тот момент ЦРУ еще не было известно о том, что летом 1958 г. стройка последнего из упомянутых объектов была заморожена и в дальнейшем военно-политическое руководство СССР отказалось от ввода его в строй.
     2. Ощущая явную недостаточность имевшихся сведений о предполагаемых районах развертывания Советским Союзом межконтинентальных ракет, руководство ЦРУ в начале января 1959 г. инициировало масштабную оперативно-разведывательную операцию, главной целью которой являлось наблюдение за грузопотоком на железных дорогах «Свердловск — Серов» и «Воркута — Котлас». Такое наблюдение должно было привести к вскрытию мест производства и развертывания ракетной техники. Помимо непосредственного наблюдения следовало решить задачу сбора сведений из «случайных» источников — от военнослужащих, железнодорожников, геологов, местных жителей и пр., осведомленных об интересующих американскую разведку деталях просто в силу своего пребывания в нужном месте. Сбор представляющих интерес сведений предполагалось осуществить в кратчайшие сроки с таким расчетом, чтобы уже в феврале 1959 г. собранную информацию смогли проанализировать американские специалисты по ракетной технике.
     3. По результатам реализации п. 2 руководство ЦРУ получило, очевидно, вполне объективное представление о ситуации в Уральском регионе. Анализ сведений, добытых агентурным путем, подтолкнул к выработке плана масштабной разведывательной операции под условным названием «Потир». Целью указанной операции должно было стать уточнение расположения объектов, связанных с производством и, развертыванием Советским Союзом межконтинентальных баллистических ракет, посредством доразведки предварительно выбранных участков местности с использованием аэрофотосъемки, производимой самолетами-разведчиками ЦРУ и ВВС США. Операция «Потир» подлежала реализации в течение полутора месяцев в апреле-мае 1959 г.
     Если бросить взгляд на карту Урала, нельзя не отметить странного совпадения — гора Отортен, куда направлялась группа Игоря Дятлова, находится примерно на одинаковом удалении от боевой стартовой позиции МБР Р-7А «Волга» (в районе Воркуты) и аналогичного объекта в районе Нижнего Тагила (БСС «Днепр»). Если быть совсем точным, то эти «плечи» составляют приблизительно 700 и 550 км соответственно. А это означает, что указанный район весьма удобен для заброски группы «транзитных агентов», которая может примерно с одинаковыми затратами сил и времени выдвинуться в любом из выбранных направлений — либо на север, в район БСС «Волга», либо на юг, в район БСС «Днепр». Заброска группы непосредственно в горы позволяла значительно облегчить решение поставленной перед ней задачи в силу того, что агентам не требовалось лишнего времени на проезд в эти удаленные районы из пограничных регионов Советского Союза, а затем аналогичных затрат времени на выезд. Можно сказать так — разведчики практически сразу оказывались в нужном районе и тем самым избавлялись от продолжительного проезда к нужному месту через длинную череду «закрытых» городов и регионов (и соответственно, от неизбежных сложностей при проезде).
     Когда версия «контролируемой поставки» была впервые озвучена в 2010 г., это вызвало кривые усмешки «бывалых» следопытов и туристов, сразу начавших опровергать ее аргументами типа «да какие иностранные разведчики в горах?! Да там же тайга! Да там же леса и снег! Да там же до жилья шлепать больше сотни километров!». Как будто русские люди антикоммунистических убеждений не могут жить в ста километрах от жилья... «Опытные туристы» и «знатоки уральского края» всерьез считали, что молодые комсомольцы в ватниках способны пройти по необжитой тайге 350 км, а вот такие же точно русские люди, только убежавшие от коммунистической власти на Запад, никак не смогли бы выжить даже за сотню километров от жилья. Наверное, особые навыки к туризму появлялись у советской молодежи вместе с получением комсомольских билетов и значков! Можно только пожалеть «опровергателей», составивших представление о работе разведки по высокоинтеллектуальным фильмам «Семнадцать мгновений весны» и «ТАСС уполномочен заявить», но нельзя не отметить того, что бытующие среди противников Ракитина представления о «заброшенности» района гор Холат-Сяхыл и Отортен несколько преувеличены. Сейчас действительно места по обе стороны Уральских гор сильно обезлюдели — это связано с экономическими реалиями последних десятилетии, но в 1959 г. демографическая ситуация в прилегающих районах была несколько иной. Еще существовали осколки огромной системы ГУЛАГа, и множество вчерашних заключенных продолжало жить и работать в таежных поселках, перейдя из разряда заключенных в разряд «вышедших на поселение». Этим людям еще не дали полную свободу, но уже выпустили из-за колючей проволоки. Уральская тайга была полна вчерашними «лагпунктами», превратившимися благодаря хрущевской оттепели в «спецпоселения».

     Если двигаться от Холат-Сяхыл на юго-восток, в сторону Ивделя (т. е. в обратном направлении тому, которым прошла группа Дятлова), то попасть в обжитую местность можно было уже через 60—70 км. Если взять другое направление и отправиться на юго-запад, в сторону Красновишерска, то к жилью можно было выйти через 100 км. Там находились многокилометровые просеки, пробитые в лесах узниками Вишерского ИТЛ, наследника сталинского «ВишерЛАГа», того самого, в котором отбывал некогда свое первое заключение Варлам Шаламов. А если от Холат-Сяхыл отправиться строго на запад, то через 85—90 км можно было выйти к поселениям УхтоижемЛАГа, закрытого в мае 1955 г. Уже после выхода первого издания этой книги автор получил письмо от человека, ходившего в турпоходы по тем же самым местам, что и группа Игоря Дятлова, с той только разницей, что состоялись эти походы несколько раньше — в 1956 и 1957 гг. Автор письма сообщил, что 2-й Северный поселок, считавшийся заброшенным уже в те годы, был на самом деле вполне обитаем. Его населяли люди, не желавшие в силу неких причин выходить на «Большую землю».
     Кстати, коли уж пришлось затронуть тему бывших сталинских ЛАГов в окрестностях Уральских гор, нельзя пропустить и такую интересную деталь — упомянутый УхтоижемЛАГ на момент расформирования имел очень высокий процент «спецконтингента», т. е. осужденных власовцев, немецких военнопленных и бандеровцев. Из 9650 узников «спецконтингент» составлял 3400 человек, т. е. 35%. Эти люди были потенциальными союзниками и помощниками иностранных разведчиков. Не надо Думать, что подобная деталь не принималась в расчет при выборе маршрута отхода шпионской группы из района Холат-Сяхыл. Наивно думать, будто группа специально подготовленных и экипированных людей не могла преодолеть по снежной целине 130—140 или даже 150 км за 3—4 дня. Результат отнюдь не запредельный, особенно если учесть, что эти люди экономят много времени на приготовлении пищи (им не надо, как советским туристам, варить рис, гречу или иную крупу) и в их распоряжении имеется амфетамин, самый эффективный из известных на тот момент психостимуляторов. А если так, то следует признать что такая группа могла двигаться в любом из описанных выше направлений. Успех же дальнейшего выполнения поставленной задачи определялся качеством легендирования группы и уровнем индивидуальной подготовки каждого из агентов. По странному стечению обстоятельств группа Игоря Дятлова оказалась в самом эпицентре активности американской разведки в январе-феврале 1959 г. Трудно сказать, насколько адекватно руководство КГБ оценило происходившее в те недели на Урале. Нельзя исключать того, что руководство советской контрразведки вообще не осознало серьезности затеянной американцами игры, а если и осознало, то значительно позже того, как закончилась операция «Потир».
     Кстати, в контексте активности американской разведки на Северном Урале в этот период совсем иначе, чем прежде, начинает восприниматься информация о наблюдениях в тех местах «огненных шаров» (см. главу «Новая версия следствия: Ахтунг! Ахтунг! Огненные шары в небе!»). Шары действительно там были, и их даже можно считать «огненными», только происхождение они имели самое что ни на есть земное и рукотворное... Трудно отделаться от ощущения, что следователь Лев Никитич Иванов, ухватившийся было за это направление, вдруг резко его оставил без всяких внешних к тому причин. А ведь он отыскал номер газеты «Тагильский рабочий», изданный — между прочим! — еще до возбуждения уголовного дела, вырезал из него статью про «огненные шары» и приобщил эту вырезку к делу! Это ж какой энтузиазм надо иметь! А что на выходе? А ни-че-го...
     Когда Льву Никитичу Иванову офицеры штаба свердловской армии ПВО рассказали о том, что на самом деле скрывается за «огненными шарами», следователь-криминалист начал догадываться, с чем именно ему довелось иметь дело. И более этой темы не касался.
     ( на предыдущую страницу )                                                  ( на следующую страницу )