То, что искренне верующий человек совершал те чудовищные злодеяния, в которых повинна Салтыкова, объективно свидетельствует о существовании у него серьезной психиатрической аномалии. Скорее всего, Салтыкова была эпилептоидным психопатом, поскольку именно эта категория больных наиболее склонна к немотивированным и крайне жестоким убийствам. Свои нападения эпилептоидные психопаты совершают в состоянии дисфории ( от греч. "disphoria" - раздражение ), немотивированного злобно-угрюмого настроения, напряжение которого невозможно снять бесконфликтно. Многими чертами своей патологической личности этот человек напоминает эпилептика ( этим объясняется употребление слова "эпилептоидный" ), хотя эпилептиком такой психопат не является. Эта категория людей демонстрирует ряд специфических черт поведения, выделяющих их в ряду прочих псхиопатов, например : а) беспричинно мрачное и тоскливое настроение, усиливающееся на протяжении нескольких дней ; б) садизм, проявляющийся в отношении как животных, так и людей ; в) неспособность быстро погасить гнев даже после устранения внешней причины его возникновения ( в психиатрии подобную устойчивость эмоции или переживания называют "ригидностью" ); г) неспособность контролировать гнев даже в тех случаях, когда развитие конфликта представляет опасность для самого психопата ; д) относительно невысокая сексуальная активность, отягощенная аномальностью влечения ( под последним понимается ревность, дошедшая до крайних форм выражения ) ; е) склонность к накопительству, рачительному расходованию материальных ценностей и средств.
     Все вышеперечисленные черты эпилептоидного психопата можно видеть в поведении Дарьи Салтыковой. Это была мрачная, неулыбчивая женщина, всегда пребывавшая в дурном расположении духа. Садистские наклонности этой женщины весьма полно описаны в следственном производстве и данный очерк дает представление о том, как именно Салтыкова издевалась над "провинившимися" в ее понимании людьми. Побои крепостных растягивались порой на многие часы и даже сутки ( вот она - ригидность эмоций !) и быстрое убийство мальчика Лукьяна Михеева явилось не правилом Салтыковой, а как раз-таки исключением из правила. То, что Салтыкова плохо контролировала свой гнев особенно хорошо проявилось в покушениях на капитана Тютчева. Неудачные попытки подрыва дома не останавливали преступницу и лишь придание Тютчеву воинской охраны заставило Салтыкову в конце-концов отказаться от своего плана. История отношений с капитаном Тютчевым подтверждает тезис и о невысокой сексуальной активности Салтыковой ; фактически это был единственный мужчина в жизни молодой вдовы на протяжении шести лет. При этом помещица безумно ревновала своего избранника и не смогла простить ему выбора другой женщины.
     Можно считать, что предположение об эпилептоидной психопатии Салтыковой хорошо описывает отдельные черты ее поведения, но отсутствие информации о детском периоде развития не позволяет однозначно утверждать, что такое предположение безусловно справедливо. Русский психиатр П. Б. Ганнушкин, впервые сформулировавший само понятие "психопатии" как аномалии характера, указывал на стабильность проявления патологических черт, которые отмечаются уже в раннем возрасте. Применительно к Салтыковой таких наблюдений не осталось ; следователи Юстиц-коллегии в силу понятных причин не интересовались детством и юностью преступницы.
     Безусловно, на выбор Салтыковой очередной жертвы влияла ее половая и возрастная принадлежность. Из почти четырех десятков замученных ею людей ( и это только доказанное число погибших !) лишь двое были мужчинами и один мальчиком, остальные - молодыми женщинами и девушками. Выбор объектов посягательств свидетельствует о латентной гомосексуальности Салтыковой. Во время расследования никто и никогда не обвинял ее в наклонностях к однополому сексу, более того, и сама бы Салтыкова, скорее всего, с негодованием отвергла бы подобные подозрения. Между тем, если предположение об эпилептоидной психопатии этой преступницы верно, то ее гомосексуальность ничуть не противоречит описанным особенностям проявления этой поведенческой патологии. Многие эпилептоиды демонстрируют гомосексуальность, причем в отличие от других психопатов в сексе они всегда играют активную роль. Эпилептоиды склонны унижать и избивать сексуально интересного для них человека, причем в таких случаях действуют всегда предельно грубо. Можно сказать так : изысканные садистские приемы - не для них. Тот факт, что Салтыкова преследовала молодых девушек и женщин, косвенно указывает на ее сексуальный интерес к ним.
    Разумеется, все сказанное выше имеет сослагательное наклонение. Никто не проводил в отношении Дарьи Салтыковой психиатрическую экспертизу, поскольку самой науки психиатрии в те времена не существовало. Но те дефекты ее поведения и характера, которые произвели неизгладимое впечатление на современников, с точки зрения современных научных представлений счету находят достаточно простые объяснения и отнюдь не представляются загадочными.
    Необходимо подчеркнуть, что Салтыкова ни в коем случае не была сумасшедшей женщиной. Она полностью отдавала отчет в преступности собственного поведения, это прекрасно видно из того упорства, с которым она отпиралась даже от самых очевидных улик и убедительных обвинений. Считая себя искренней христианкой, она даже не думала о том, что поездки на богомолье и щедрые пожертвования отнюдь не отменяют христианского отношения к живым людям. Но неспособность понять эту, в общем-то несложную, мысль проистекает отнюдь не от умственной отсталости Салтыковой, а является скорее дефектом ее воспитания. Горечь ситуации состоит в том, что в условиях крепостничества черствые, наглые, бессовестные люди получали право распоряжаться жизнями своих холопов просто в силу своего знатного происхождения.
     На многие десятилетия Дарья Салтыкова осталась в памяти народной образчиком самого бесчеловечного садизма. Молва обвинила ненавистную "Салтычиху" даже в таких преступлениях, которых она на самом не совершала ( например, людоедстве ). Нельзя не отметить лицемерность Императрицы, преследовавшей преступницу, но пожелавшей не заметить гнусные проделки ее покровителей. По большому счету, история Салтыковой может рассказать нам о наших предках не меньше творений Фонвизина и Карамзина, хотя, разумеется, рассказ этот окажется совсем неромантичным.