|
СЕРИЙНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Серийные убийства
©А.И.Ракитин, 2025 г.
©"Загадочные преступления прошлого", 2025 г.
Человек с кирпичом
Солнце 29 июня 1936 года взошло над Чикаго рано и уже в половине 6-го часа стало по-летнему солнечно [хотя и прохладно]. Ночной портье небольшой гостинцы под странным названием "Devonshire hotel", не имевшей ни малейшего отношения к британскому Девонширу и находившейся на улице Норт-Кларк в чикагском районе Норт-энд, собирался уходить домой и готовился передавать смену дневному портье.
Он как раз пересчитывал наличность, сверяясь с кассовой справко, как к нему подошёл 7-летний мальчик из номера 814, поздоровался и отчётливо произнёс: "Большой чёрный мужчина напал на маму ночью и теперь она не может простнутьсяи! Я думаю, что надо позвонить папе..." Портье отвлёкся от пересчёта денег и внимательно посмотрел на мальчика. Тот был аккуратно одет в чистую одежду и волосы его были тщательно расчёсаны. Влосы, между прочим, казались мокрыми, что свидетельствовало о том, что он укладывал их перед зеркалом, предварительно намочив.
Появление мальчика было очень неуместным - он мешал портье подготовиться к сдаче смены - но сдержав раздражение, мужчина проговорил как можно спокойнее: "Джеймс, я прекрасно знаю твою маму - она хороший человек. И ты, я верю в это, тоже хороший мальчик. Но ты никогда не должне шутить подобным образом - это очень скверная шутка и совсем не смешная!" Эти слова были чистой правдой, портье действительно хорошо знал мать ребёнка и с самим Джеймсом познакомился вчера вечером - сама же Флоренс их и познакомился, сказав, что Джеймс приехал к ней на пару недель и будет жить в её номере...
Мальчик обдумал слова дяденьки с пачкой денег в руках и, по-видимому, не всё понял. Он лишь растерянно произнёс: "С мамой ночью что-то сделал чернокожий мужчина и я думаю, надо бы позвонить папе. Он в Бостоне! Я знаю номер..."
Что-то подсказало портье, что передача смены сегодня сильно затянется и с пересчётом денег можно не спешить... В сопровождении мальчика он поднялся и заглянул в номер, который тот занимал вместе со своей матерью Флоренс Томпсон Кастл (Florence Thompson Castle). Он увидел помещение, забрызганное кровью, которая была везде, даже на потолке, а ещё он увидел голову Флоренс, расколотую, как кокосовый орех. Сквозь огромную дыру в голове был виден мозг. Вы видели когда-нибудь человеческий мозг?
Портье впоследствии признавался, что бежал вниз, к телефону, впереди мальчика.
Так завязался один из самых сенсационых детективных сюжетов, ныне практически вычеркнутый из истории Соединённых Штатов. И даже в тех случаях, когда некие историки позволяют себе упоминать о нём, делают это они крайне избирательно и предвзято, отчего понять истинную причинно-следственную связь тех давних событий невозможно. Почему американцам не нравится их собственная история, станет в своём месте понятно.
Полицейские силы стали стягиваться к гостинице немедленно. Сначала работу по оперативному сопровождению расследования возглавил детектив-капитан Уилльям О'Брайен (William O’Brien), но через несколько часов руководство принял на себя начальник дивизиона детективов [аналог Отдела уголовного розыска в тогдашней советской милиции] Джон Салливан (John L. Sullivan).
Что же удалось выяснить по горячим следам? Убитой оказалась 24-летняя Флоренс Томпсон Кастл (Florence Thompson Castle), разведёная женщина, работавшая хостессой танцевального клуба "Palace Gardens" в северной части Чикаго под названием Норт-энд. Умное слово "хостесса" вводить в заблуждение не должно, в обязанности Флоренс входила "раскрутка" клиентов заведения на спиртное - она получала 30% суммы, потраченной на выпивку "окученным" ею мужчиной. На протяжении предшествующего года она сменила несколько клубов и потому её неплохо знали в том районе. Говорили, что ранее она пела, но болезнь горла вынудила её стать хостессой. Поскольку посетителям клубов не следует называть подлинные имена и фамилии танцовщик, певиц и персонала вообще, Флоренс представлялась именем - или кличкой, если угодно - "Микки" ("Mickey").
В 17 лет Флоренс вышла замуж и родила мальчика, отцом которого стал 25-летний Джеймс Бертран Томпсон (James Bertrand Thompson). Первые имена и фамилии отца и рождённого Флоренс сына совпадали, поэтому папу называли Джеймсом Томпсоном-старшим, а сына, соответственно, Джеймсом Томпсоном-младшим. Муж Флоренс являлся администратором клуба в городе Роли (Raleigh), штат Северная Каролина, собствено, именно благодаря ему юная дама изучила премудрости клубной жизни. Флоренс после замужества отказалась от девичьей фамилии Кастл и взяла фамилию мужа. Впрочем, ненадолго! "Великая депрессия" сильно ударила по благосостоянию семьи и Джеймс-старший понял, что не очень-то и любит благоверную. Тем более, что у него закрутился новый волнительный роман, наметился второй ребнок и... В общем, Флоренс уехала в Чикаго, оставив мальчика на попечении отца. Тот, кстати, оказался привязан к ребёнку и вроде бы был совсем не против такого исхода.
В конечном итоге Джеймс Томпсон-старший женился вторично и стал воспитывать второго сына, а Джеймса Томпсона-младшего переправил на воспитание собственным родителям, проживавшим в городе Уилкс-Барре (Wilkes-Barre) в штате Пенсильвания. Ну а Флоренс, обретя свободу, вернула свою девичью фамилию, присоединив её в фамилии мужа, таким образом теперь её формально звали Флоренс Томпсон Кастл.
Флоренс Томпсон Кастл с сыном Джеймсом.
Итак, убитая женщина для длительного проживания арендовала 2-комнатный номер в "Devonshire hotel". 28 июня 1936 года к ней приехал сын - Джеймс Томпсон-младший - которому предстояло прожить у неё около 2-х недель [дату отъезда мальчика ещё предстояло согласовать]. Флоренс предупредила администрацию о подселении и попросила обеспечить дополнительное спальное место во второй комнате, что и было сделано - в номер была принесена раскладушка и комплект белья.
Как сообщил полицейским портье, женщина ушла в клуб вечером, а возвратилась в 3 часа ночи. Она была одна, прошла наверх, следом за ней никто не входил. Портье не видел, чтобы за женщиной кто-то следил через окна с улицы.
Осмотр места преступления показал, что Флоренс была убита в своей кровати после отхода ко сну. Тело было полностью обнажено, голубая ночная сорочка, разорванная на плечах и груди, была найдена в углу комнаты. Женщине нанесли с большой силой несколько ударов обломками строительного кирпича, найденного под кроватью потерпевшей. Удары наносились с большой силой, их следствием явилась открытая травма мозга. Внешний осмотр трупа на месте его обнаружения позвлялял сделать определённый вывод о существовании сексуального мотива, но предположение о половом акте в присутствии ребёнка представлялось чудовищным. Ясность в этот вопрос должна была внести судебно-медицинская экспертиза.
На большом зеркале в спальне грасной губной помадой, принадлежавшей убитой женщине, была оставлена надпись "Black legion gane" ("Чёрный легион в игре") и буква "V" пониже. Не совсем понятно было, является ли эта буква именно буквой "V" или же это не полностью прописанный символ "N". Также было высказано предположение, согласно которому указанный знак символизировал череп с перекрещёнными костями - в общем, нафантазировать, глядя на него, можно было всякое.
Детектив-капитан полиции Чикаго Уилльям О'Брайен перед зеркалом с надписью губной помадой "Чёрный легион в игре".
Опрос свидетелей показал, что никто из жильцов гостиницы ничего подозрительного в ночные и утренние часы 29 июня не слышал и не видел.
В залитой кровью кровати находилось тело обнажённой молодой женщины белой расы. Её голова была сильно изуродована ударами, нанесёнными с большой силой неким предметом без выраженных граней или рельефа поверхности. Найденный через несколько минут сержантом Эдвардом Степком (Edward Stepk) кирпич, расколовшийся на 2 части, вполне годился в качестве такого вот бесформенного орудия преступления. Кирпич оказался сильно испачкан кровью, а кроме того, к его шершавой поверхности приклеилось несколько длинных светлых волосков, во всём похожих на волосы убитой женщины.
Сержант Эдвард Степк демонстрирует найденный им под кроватью расколовшийся кирпич.
В углу спальни была обнаружена смятая шёлковая ночная сорочка, сильно испачканная кровью.
Сержант Джеймс Конлан из полицейского Бюро идентификации, выполнявший при осмотре места совершения преступления обязанности криминалиста, снял с подоконника большое количество отпечатков пальцев и фрагментов ладоней. Часть из них была оставлена окровавленными руками, то есть принадлежали убийце. Изучив собранный материал, сержант сообщил руководству, что ем удвлось собрать весь набор отпечатков пальцев правой руки преступника. Это была хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что проверка по базе данных Департамента полиции Чикаго совпадений найденных отпечатков с папиллярными узорами пальцев известных полиции лиц не выявил.
В целом картина произошедшей в номере 814 трагедии выглядела понятной. Некий преступник проник в номер через окно и убил Флоренс Томпсон Кастл ударами кирпича, после чего вознамерился то ли совершить половой акт с трупом, то ли придать ему непристойную позу. Для этого преступник сорвал с тела женщины шёлковую ночную рубашку, но после этого обнаружил в номере мальчика. По-видимому, он действительно поговорил с Джимом Томпсоном и до некоторой степени успокоился. Во всяком случае замысел свой до конца убийца не довёл и покинул гостиничный номер также, как и пришёл - через окно - не причинив ребёнку физического вреда. Проявленное жестоким преступником милосердие казалось нелогичным и необъяснимым, как, впрочем, и истинный мотив расправы над Флоренс.
Тем ценнее представлялись показания Джеймса Томпсона-младшего. А рассказ мальчика не мог не вызвать оторопь у всякого, слышавшего его. По словам Джеймса, он лёг спать на раскладушке в гостиной и крепко уснул. Но посреди ночи возвратилась мама и невольно разбудила его. Мальчик перешёл в её кровать и немного поговорил, рассказал о житье-бытие с дедушкой и бабушкой, о своих домашних животных, книгах, которые он читает, и прочих пустяках. Мама гладила Джеймсу брови, лоб и волосы и неудивительно, что мальчик быстро уснул.
Проснулся он оттого, что... возле кровати стоял высокий худой негр и срывал с матери ночную сорочку. Собственно, треск ткани и разбудил мальчика. Перед этим сквозь сон Джеймс как бужто бы чувствовал какие-то движения или толчки, но не понимал, что они означают. Когда же он открыл глаза, чернокожий мужчина отбросил ночную сороку, склонился над мальчиком, и внимательно посмотрел ему в глаза. Джеймс заявил детективам, что немного поговорил с неизвестным мужчиной, тот, в частности, спросил, кто он такой и почему лежит в кровати взрослой женщины? Джеймс ответил и в свою очередь поинтересовался, кто он такой и что здесь делает? Чернокожий мужчина ответил, что он кое-что позабыл в этой комнате и сейчас уйдёт. Он прошёл по комнате, рассматривая предметы окружающей обстановки и как будто бы позабыл о присутствии Джеймса.
Неизвестный мужчина говорил негромко, выглядел очень спокойным и не делал ничего, что могло бы испугать мальчика. Джеймс решил, что видит сон, закрыл глаза и прижался к матери... она была тёплой... и уснул крепким детским сном.
А поутру мальчик проснулся, увидел окровавленное тело матери, забрызганную кровью мебель и, став перед зеркалом, понял, что и сам залит кровью. Он прошёл в уборную, тщательно умылся, расчесался, надел повседневную одежду, оставленную накануне в другой комнате и спустился к портье. Мальчик не знал, что делать и потому решил, что следует позвонить отцу. Он знал, как делать междугородник звонки, поскольку дедушка и бабушка перед поездкой заставили его наизусть заучить необходимую последовательность действий и все номера, которые надлежало сообщить телефонистке.
Рассказ маленького Джеймса звучал поразительно. Получалось, что он видел убийцу и даже разговаривал с ним, причём не испугался этого человека и потому уснул. Мальчик не понял, что его мама была убита и не понял того, для чего неизвестный мужчина раздевал её. Может ли быть правдой такой рассказ? Очень скоро - буквально в течение нескольких часов - выяснилась деталь, неприятно поразившая детективов. Оказалось, что Джеймс в ходе бесед с детективами каждый раз рассказал новую историю. Причём различия касались самой важной части повествования, связанной с внешностью убийцы. В одном из его рассказов фигурировал чернокожий мужчина. В другом - мужчина белой расы с чёрной маской на лице. И наконец, в третьей версии - некий смуглокожий мужчина без маски.
Как следует относиться к такого рода воспоминаниям?
Капитан Джон Салливан, начальник дивизиона детективов, выслушав доклады подчинённых и лично побеседовав с мальчиком, принял соломоново решение. Точнее говоря, так ему казалось в те часы. Салливан постановил считать, что 7-летний Джеймс Томпсон во время нападения на его мать в действительности находился в другой комнате и с преступником не разговаривал. Мальчик, подглядывая из-за двери, что-то видел и слышал, но совсем немногое... Его рассказ является плодом воображения - это смесь сновидения и подсмотренной сцены нападения. Преступника мальчик толком не рассмотрел, но это не значит, что он вообще его не видел! Безусловно, он что-то видел и для правоохранительных органов очень важно "вытащить" его воспоминания, чтобы использовать их в своей работе.
Как это можно сделать? У капитана Салливана имелся ответ - необходимо вызвать в Чикаго отца мальчика и оставить того на некоторое время с ним наедине. В спокойной обстановке, без присутствия посторонних, мальчик всё вспомнит и расскажет в точности, что именно он видел.
План был хорош - собственно говоря, а кто мог его оспорить? - и в течение нескольких часов с Джеймсом Томпсоном-старшим была установлена связь. Он заявил, что немедленно отправляется в Чикаго и пробудет там столько, сколько это потребуется в интересах расследования. Он действительно прилетел 1 июля авиарейсом из Бостона. Местные журналисты явились свидетелями его встречи с сыном и в тот же день репортажи с рассказами об этом волнующем моменте попали в прессу.
Два Джеймса Томпсона - отец и сын - после встречи 1 июля 1936 года.
Чтобы не вводить читателя в заблуждение, сразу дадим необходимое пояснение и сообщим, что маленький Джеймс Томпсон полицейских не обманывал и противоречивость его показаний обусловлена вовсе не лживостью мальчика, и вовсе не аберрацией его памяти, якобы запутавшейся между сновидениями и реальностью. Мальчика сбили с толку сами же полицейские, постоянно задавая одни и те же вопросы, но каждый раз немного по-разному и вольно или невольно подсказывая желаемый ответ.
Детективы умели ловить гангстеров, воров и рэкетиров, но допрашивать детей не умели точно и о специфике получения свидетельских показаний от детей явно ничего не знали. В этом месте автор позволит себе самоцитирование, приведя фрагмент очерка "Красная пожарная машина Мелвина Хорста" [из сборника "Американские трагедии. Книга IV"], в котором как раз рассматривается специфика получения от детей и подростков свидетельских показаний при расследовании уголовных преступлений: "Дети не самостоятельны и в отличие от взрослых, не сознают серьёзности свидетельских показаний при расследовании преступлений. То, что его слова могут запутать расследование или бросить тень на невиновного, волнует ребёнка мало, точнее, такого рода мысли ему просто не приходят в голову. (...) Рационально мыслящий взрослый человек несомненно будет озадачен тем, как часто рассказы детей и подростков не соответствуют истине. Многочисленными экспериментами доказано, что лишь по достижении ребёнком 14 лет статистика сделанных им ошибочных утверждений начинает более или менее соответствовать статистике взрослого человека, а до этого детит стабильно ошибаются больше взрослых. Причём, если рассматривать изменение этого показателя по возрастам, то можно увидеть, что наиболее неточны в своих сообщених дети в возрате 10 лет [до и после уровень ошибочности показаний ниже]. Следует понимать, что склонность детей привирать, или, если выражаться деликатнее, приукрашивать свои показания, имеет довольно тривиальную причину и не является следствием их злонамеренности. Эмоциональная незрелость ребёнка побуждает его искать расположения старших, когда же ребёнок оказывается важным свидетелем при расследовании уголовного дела, то необычность обстановки сбивает его с толку и в значительной степени дезориентирует. Он видит вокруг себя серьёзных, важных мужчин с погонами и пистолетами, они разговаривают с ним внимательно и дружески - такое отношение, разумеется, чрезвычайно льстит самолюбию ребёнка, почувствовавшего внезапно сопричастность серьёзному большому делу. А если ребёнок растёт в неполной семье, без отца, то общение на равных с солидными ["крутыми"!] мужчинами лишь сильнее кружит ему голову и побуждает любой ценой оправдать возлагающиеся на него серьёзные надежды. Ребёнок будет видоизменять свои показания в угоду допрашивающим его детективам не потому, что он злой и лживый, а просто потому, что он - ребёнок, ищущий похвалы "старших товарищей".
По этой причине - склонности детей и подростков к приукрашиванию и мифологизации показаний - очень важно правильно проводить их допрос. В 1902 г. доцент Бресавского университета Уилльям Штерн, исследуя феномен "детского лжесвидетельства", установил, что при ответах на вопросы дети и подростки дают в среднем 30% неверных ответов, причём в 25% юные свидетели признают то, чего не было вообще. Однако в том случае, когда показания даются в форме произвольного самостоятельного рассказа, доля ошибочной информации уменьшается до 5%, что в целом соответствует точности взрослых. Именно эта статистика подтолкнула исследователя к формулированию того правила, что впоследствии иногда стали называть "аксиомой Штерна": самостоятельный рассказ всегда лучше ответов на вопросы потому, что свидетель говорит о том, в чём уверен.
Иногда "аксиома Штерна" формулируется несколько иначе: ответы на вопросы в ходе допроса всегда хуже самостоятельного рассказа ребёнка поскольку при формулировании ответов происходит интуитивная подстройка допрашиваемого. В своих последующих экспериментах Штерн наглядно продемонстрировал, насколько велики могут быть границы "интуитивной подстройки" ребёнка. Например, в группе из 44 мальчиков 14 признавались в том, что находили в напитке тот вкус [кислый, либо сладкий], которого тот не имел. 7-летние дети при ответах на вопросы могут подтвердить до 50% несуществующих деталей, но с возрастом этот показатель уменьшается и для 14-летних составляет уже 15%.
Штерн оправданно указал на то, что вопросы зачастую являются наводящими, то есть подталкивают свидетеля к заранее определенным или желательным для допрашивающего ответам. Психолог даже ввёл градации наводящих вопросов на несколько категорий в зависимости от степени внушения. Кратко назовём их:
- Содержащие вопросы "кто? где? почему?" и изначально задающие ограничение на набор оперируемых образов (Например, вопрос "где вы видели мальчика в куртке?" сразу задаёт ответчику ряд ограничений, сообщающих ему, что был некий мальчик, одетый в куртку и свидетель его где-то видел).
- Вопросы "дихотомичные" по своей сути, предполагающие строгий ответ "да-нет" и не оставляющие отвечающему свободу манёвра для объяснения ("вы ведь видели мальчика в куртке?").
- Также "дихотомичные" вопросы с разделением "или - или", предлагающие отвечающему выбор или иллюзию выбора ("куртка на мальчике была красного цвета или зеленого?" Ребёнок в ответ на такой вопрос скорее всего не скажет, что куртка была, вообще-то серой... или это была не куртка, а жилет).
- Вопросы с неявным указание на предпочтительный ответ, содержащие вводные выражения "не так ли? не правда ли? не показалось ли вам?" (Например: "Мальчик в красной куртке казался испуганным, не так ли?").
- Наконец, вопросы сформулированные таким образом, что в них в качестве доказанного представляется нечто, вовсе недоказанное (Например: "Как вам показалось, мальчик в куртке шёл быстрым шагом и постоянно оглядывался потому что плохо ориентировался или же потому, что опасался преследования?" В действительности же, мальчик шёл не спеша и вообще не оглядывался)." [этот же фрагмент только в более развёрнутом виде можно видеть в очерке "Невыдуманная история убийцы на велосипеде"]].
Чтобы закрыть на этом вопрос о свидетельских показаниях Томпсона-младшего и более к нему не возвращаться, имеет смысл сообщить о результатах общения отца с сыном. Мальчик рассказал отцу, что возле кровати стоял высокий худой негр, но Джеймс не видел, чтобы тот наносил удары матери или срывал с неё ночную сорочку. Впрочем, нельзя исключать того, что в действительности мальчик всё это видел, но развившееся в стрессовой ситуации торможение в коре головного мозга заблокировало эти воспоминания и они попросту исчезли, словно и не существовали. Примеры такого рода детской амнезии науке известны - в этом нет ничего мистического или противоречащего человеческой природе.
История убийства Флоренс Томпсон Кастл и странного милосердия убийцы, если только таковое действительно имело место быть, вызвала всеобщий интерес и вряд ли оставила кого-то равнодушнм. В масштабах всей страны случившееся сенсацией не стало, но чикагские газеты следили за ходом расследования внимательно.
Прежде всего полиция обратила самое пристальное внимание на круг общения убитой женщины. Её образ жизни предполагал завязывание большого числа знакомств с самыми разными мужчинами и если одни из них понимали правила поведения с хостессами, то другие - нет. Изучая близкое окружение Флоренс, детективы установлии, что в её жизни мужчины случались. Не то, чтобы их было очень много, но они были.
Последним мужчиной, с которым Флоренс поддерживала интимные отношения, являлся некий Зигмунд Шэйп (Sigmund Schape), который предпочитал, чтобы его называли на французский манер Шапэ. После убийства Флоренс он о себе не заявил, очеивдно, рассчитывая, что полиции отыскать его не сумеет. Однако в клубе "Palace Gardens" его вспомнили, а работники гостиницы без особых затруднений назвали автомашину, на которой тот разъезжал. В общем, мужчину быстро отыскали и задали необходимые вопросы, повергнул в немалый трепет.
Зигмунд не стал оппираться и признал свою связь с Флоренс. По его словам, она была очень красивой, уточнённой и художественно одарённой женщиной - работая в клубе она явно находилась не на своём месте. Её нельзя было назвать распутной или легкомысленной, а потому в возможность случайной связи с опасным человеком Зиги Шэйп, по его словам, не верил.
Собственнюу причастность к случившейся трагедии он отрицал категорически, настаивая на том, что у него есть alibi, а кроме того - нет ни малейшего мотива для расправы. Флоренс не создавал ему проблем, их связь была удобна им обоим. Причину, по которой он не связался с полицией, узнав об убйистве Флоренс, Зигмунд объяснил просто и без особых затей. Он находился в процессе развода с женой и если бы его фамилия всплыла в истории, связанной с расслдеованием убийства, это очень повредило бы бракоразводному процессу. Малодушие вполне понятное - при назначении алиментов мужу гораздо выгоднее доказывать, будто ему изменяла жена, нежели признавать собственную неверность.
Впрочем, имя его сохранить в тайне не удалось и даже фотография Зиги попала в газеты, так что репутационный ущерб он всё-таки понёс. Однако полицейская проверка показала, что Шэйк-"Шапэ" действительно имеет alibi и убийства Флоренс Томпсон Кастл не совершал. Но даже если бы у него не оказалось alibi очень сложно было поверить в то, что близорукий инженер - специалист по холодильным установкам, никогда прежде не демонстрировавший агрессивного поведения, совершил столь чудовищное преступление, какое произошло в "Devonshire hotel" в ранние часы 29 июня.
Слева: Флоренс Томпсон Кастл. Справа: Зигмунд Шэйп или Зиги Шапэ, как тот называл себя сам. Зигмунд рассказал полицейским, что Флоренс была очень красивой женщиной, обаяние которой не передавали фотографии. По его мнению, Фло явллась настоящим самородком, очень талантливой певицей и музыкантом и работа хостессой в ночном клубе совершенно не соответствовала её потенциалу.
А потому искать следовало далее.
Что дало правоохранительным органам появление в Чикаго Джеймса Томпсона-старшего? Отец провёл с сыном 2 суток, несколько раз подступал к нему с расспросами и в конечном итоге сумел, как ему казалось, восстановить истинную картину трагедии. Разумеется, полицейских интересовал ответ на вопрос, как же сын описал убийцу? Отец ответил, что по словам сына преступник являлся худым чернокожим мужчиной высокого роста, возможно, метр восемьдесят, а возможно и выше. Сам Томпсон-старший имел рост 176 см и по словам сына преступник был выше него.
После того, как эти показания были получены, отца попросили на некоторое время задержаться в Чикаго, поскольку Джеймс-младший мог помочь в опознании преступника.
Перспективным направлением расследования представлялась версия о наличии связи между убийствами Флоренс Томпсон Кастл и 59-летней вдовы Лилиан Гулд (Lillian Guild), найденной забитой насмерть 29 мая в общежитии благотоврительной организации Y.W.C.A. в городе Этлборо (Attleboro), штат Массачусетс. Окружающие считали эту женщину крайне стеснённой в средствах, именно поэтому ей и было предоставлено жильё по льготной цене, однако уже после убийства Гулд вывяснилось, что она владела ценными антикварными предметами и к категории малоимущих явно не относилась. Гулд была убита в манере, схожей с той, что преступник продемонстрировал при нападении на Флоренс - проникновение через окно, выходящее на пожарную лестницу, в качестве орудия был использован камень, взятый из мостовой.
Однако имелось и серьёзные несоответствия, выразившиеся в том, что если в случае убийства Флоренс Томпсон Кастл просматривался довольно очевидный сексуальный мотив, то Лилиан Гулд убийцей в качестве сексуально привлекательного объекта явно не рассматривалась [женщина осталась одета]. Кроме того, вещи Гулд подверглись обыску и из её сумочки исчезли 7$, которые там находились за несколько часов до убийства. В случае же нападения на Флоренс Томпсон Кастл её вещи интереса преступника не вызвали.
Продолжая изучать круг общения Флоренс, детективы установили, что с ней нередко коротал вечер некий Джеймс Болин (J. W. Bolin), человек крайне неприятный и притом с репутацией опасного парня. Он изображал из себя крутого гангстера и хотя таковым не являлся, тем не менее имел за плечами тюремную "ходку" в штате Колорадо и занимался какими-то мутными делишками с такими же точно "мутными" джентльменами.
Дальше стало интереснее. Изучая круг приятелей Болина, детективы выяснили, что с ним практически ежедневно встречается некий Эдвард Линч (Edward Lynch), 31-летний грабитиель, сокамерник Болина в колодской тюрьме. Казалось бы, встречаются и встречаются - сие ненаказуемо, однако... Однако полицейский осведомитель, работавший барменом, сообщил, что приблизительно за неделю до убийства Флоренс в его баре появился Эдвард Линч, угрожавший в подпитии наказать "Микки". А "Микки" - это было имя, под которым Флоренс Томпсон Кастл была известна посетителям клуба "Palace Gardens".
Всё очень удачно сходилось!
Сначала полиция задержала Болина и поговорила с ним по душам. Произошло это примечательное событие 6 июля 1936 года. Тот подтвердил факт знакомста Линча с "Микки" и более того, пояснил, что сам же их и познакомил. При этом Болин очень встревожился, узнав о подозрениях в отношении Линча - по его словам, тот был необуздан, жесток и часто неадекватен из-за неумеренного питья алкоголя и употребления наркотиков.
Слева: Флоренс Томпсон Кастл. Справа: её 7-летний сын Джеймс Томпсон-младший.
Явно стараясь дистанцироваться от этого человека, Болин сообщил допрашивавшим его детективам, что Эдвард Линч совершил некое серьёзное преступление в Колорадо и сейчас прячется в Чикаго, дожидаясь, когда о нём там позабудут. Полицейские немедленно проверили это сообщение и выяснили, что 27 сентября 1935 года Линч совершил вооружённое ограбление страховой кассы в Денвере и завладел суммой в 5163$. Это была весьма солидная сумма по тем временам, когда стоимость новой легковой автомашины [пусть и в минимальной комплектации] составляла менее 500$.
Понятно, что теперь появился веский повод поближе познакомиться с Линчем.
Сей малопочтенный джентльмен был задержан в середине дня 7 июля. Его доставили в здание центрального управления полиции в Норт-энде и заперли в камере, решив перво-наперво провести опознание. Опознать Линча должен был бармен-осведомитель и Джеймс Томпсон-младший. Линч был опытным преступником и мигом сообразил, что его не просто так оставили наедине с мыслями - в данном случае затягивание допроса представлялось куда более зловещим, нежели самый жёсткий допрос.
Опознание провалилось. Бармен-осведомитель Линча опознал, а вот мальчик - нет. Тем не менее, полицейские провели допрос подозреваемого и, надеясь сбить его с толку, заявили, что тот опознан свидетелем преступления. Линч явно оказался сбит с толку и напуган, хотя и настаивал на своей полной непричастности у кбийству Флоренс Томпсон Кастл. Он поначалу вообще отрицал факт знакомства с нею, но затем был вынужден признать, что несколько раз беседовал с нею и она умело "раскручивала" его на покупку спиртного. Затем он признал, что грозил "Микки", хотя и настаивал на том, что это была всего лишь пьяная болтовня и у даже в мыслях не было действительно ей отомстить.
Развязка этой истории довольно любопытна и до некоторой степени комична. 9 июля Линч был доставлен к дежурному судье для оформления ордера на арест, при этом подозреваемого обвинили в убийстве вовсе не Флоренс Томпсон Кастл, а совершенно другой женщины [в данном очерке это преступление никак не рассматривается]. По-видимому, чикагские полицейские имели очень веские основания считать Эдварда Линча сексуальным цбийцей и просто так отпускать его никто не хотел. Когда же судья обратился к обвиняемому с вопросом, может ли тот сказать что-то в свою защиту, Линч поднялся с места и простодушно брякнул, что-то вроде: "Я не понимаю, почему детективы ко мне прицепились, я вообще-то грабитель из Денвера, там на меня открыт ордер, передайте меня в Денвер, я готов предстать перед судом там". Самое смешное в этой ситуации заключалось в том, что об ограблении в Денвере никто из чикагских детективов никакизх разговоров с Линчем не вёл, то есть тот поспешил сам признаться в содеянном, лишь бы только поскорее сбежать из негостеприимного Чикаго.
В общем, Эдвард Линч был хорошим подозреваемым, но к середине июля он из этого дела исчез. А вот с другими подозреваемыми всё было совсем нехорошо - все они довольно быстро отсеивались...
12 августа - то есть по прошествии месяца - произошёл инцидент, выразительно доказавший тот факт, что преступник остаётся на свободе и по-прежнему опасен. Около полуночи в гостиничный номер, занятый 26-летней Франсиз Вейджер (Frances Veiger), проник через окно некий чернокожий мужчина, худой и высокий. Женщина в это время лежала в кровати, но не спала. Она видела, как оконная рама беззвучно поднялась и в образовавшуюся щель в комнату проник неизвестный негр. Всё происходило в полной тишине и Франсиз несколько секунд пребывала в уверенности, что видит сон... Затем она поняла, что не спит и чернокожий любитель открытых окон вовсе не романтический герой сновидения.
Женщна закричала, что было сил, и чернокожий герой не её романа моментально вышел обратнов окно на чёрную лестницу. Когда в номер Вейпер прибыла полиция и осмотрела чёрную лестницу, то на балконе этажом ниже был найден кирпич, неизвестно как туда попавший. Все кирпичи в стене находились на своих местах, а значит, кирпич был туда кем-то принесён...
В этом месте необходимо отметить, что во всём похожий случай произошёл буквально 3 днями ранее - вечером 9 августа - но в силу некоторых обстоятельств, о которых вскоре будет сказано, он в те дни остался никому не известен. Между тем, события 10 и 12 августа повлекли очень важные и совершенно неожиданные последствия, хотя и с некоторой задержкой, не сразу. Их можно назвать "отложенными" и для того, чтобы они случились, судьбе было необходимо, чтобы произошла ещё одна воистину ужасная трагедия.
Около 16 часов 16 августа 1936 года 40-летний Томас Треммелл (Thomas Trammell), стюард на поездах дальнего следования компании "Grand Trunk Railroad", возвратился из длительной поездки к своей супруге Мэри Луис Треммелл (Mary Louise Trammell), занимавшей номер на 2-м этаже гостиницы "State Hotel" в районе Саус-сайд (South Side) в Чикаго. В номер он войти не смог - замок оказался то ли заблокирован, то ли неисправен. Мужчина, смущённый и недоумевающий, обратился за помощью к дневному портье Джону Бону (John Bon). Тот проник в номер через окно - что, кстати, следует признать трюком довольно оригинальным - и открыл дверь в номер изнутри. Иллюстрация, приведённая в этом тексте, позволяет получить некоторое представление о проделанном Джоном Боном фокусе. Он не то, чтобы совсем уж невозможен, но до некоторой степени опасен - всё-таки, далеко не каждый человек может сесть в поперечный шпагат, опираясь одной ногой на перила пожарной лестницы, а другой - на подоконник интересующего окна, верно?
Эта иллюстрация позволяет получить представление о взаимном расположении окна в гостиничном номере, занятом Луис Мэри Треммелл, и пожарной лестницы. Расстояние на первый взгляд невелико - всего лишь 90 см - однако для открытия поднимающейся створки необходимо хорошенько растянуться в шпагате и проделать это нужно на высоте 4 метров над залитой бетоном отмосткой. Сложно ли это? Нет, конечно же, если умеешь садиться в шпагат на высоте без страховки...
Войдя в номер, любезно открытый портье, Томас Треммелл обнаружил обнажённое тело жены в кровати, прикрытое подушками и одеялом.
Мэри работала ранее стенографисткой в городе Ноксвилль, штат Теннесси, но после замужества работу оставила и перебралась в Чикаго. Ей было 24 года, женщина комплексовала из-за избыточного веса, но брак её, судя по всему, был счастливым - Томас искренне любил жену и, что было особенно важно для детективов, он имел железное alibi на время совершения преступления. Тогда он мчался в курьерском поезде на скорости 160 км/час по канзасской степи...
Уже утром следующего дня помощник коронера, судебно-медицинский эксперт Виктор Шлегер (Victor Schlaeger), рассказал как детективам, так и представителям прессы, о произошедшей трагедии. По его словам, Мэри Треммел была убита поздним вечером 15 августа, причиной смерти явилась открытая черепно-мозговая травма, причинённая орудием, похожим на топор или кирпич с острой гранью. Большая из двух ран находилась над левым глазом и имела протяжённость 3 дюйма (~7,5 см), другая располагалсь над правым ухом и была немногим менее - 2,5 дюймов (~6,3 см). Обе раны пробили кости черепа и повредили мозговые оболочки, их следовало признать безусловно смертельными. На шее убитой женщины судебно-медицинская экспертиза зафиксировала чёткие следы ногтей и пальцев преступника - тот явно осуществлял душение агонизировавшей женщины, опасаясь, по-видимому, того, что её стоны привлекут внимание соседей.
Первые публикации относившиеся к "делу Мэри Треммелл", появились уже в утренних газетах 17 августа 1936 года. Пресса с болезненным интересом отреагировала на информацию об обнаружении обнажённого и обезображенного грубым посягательством тела Мэри Луиз Треммелл. В последние месяцы слишком много странных инцидентов происходило с проживавшими в гостиницах одинокими женщинами и общее настроение жителей города и его администрации можно передать короткой фразой "пора наводить порядок"!
Также Шлегер сообщил о "преступном нападении" ("criminally assaulted"), но следует понимать, что этот эвфемизм использовался вместо словосочетания "совокупление с трупом", которое в числе приблизительно 200 других специфических сексуальных терминов являлось недопустимым для употребления в средствах массовой информации. То есть удары по голове и обусловленная ими открытая травма мозга не являлись "преступным нападением" - таковым следовало считать последовавшее после ударов полное обнажение тела и совокупление с трупом. Судебно-медицинская экспертиза обнаружила на теле и в теле Мэри Треммелл сперму - таким образом факт сексуального посягательства сомнений более не вызывал.
Добычей криминалистов стал отпечаток на подоконнике резиновой подошвы парусиновых (теннисных) туфель преступника, а помимо этого - трам-пам-пам! барабанная дробь! - окровавленных отпечатков пальцев на изголовьи кровати. Даже если эти отпечатков ещё отсутствовали в картотеках полиции Чикаго и Департамента юстиции штата Иллинойс, тем не менее, можно было утверждать, что "законники" уже знали убийцу. Как только этот парень "засветится" в самом невинном происшествии - а этот идиот обязательно должен был "засветиться" рано или поздно! - его бы моментально связали с убийством Мэри Луиз Треммелл.
Однако самое интересно открытие заключалось отнюдь не в упомянутых находках. Приступив к опросу гостиничных жильцов, детективы отыскали очень интересного свидетеля.
|
