| |
СЕРИЙНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Серийные убийцы.
Сидевший в тюремном больничном боксе Сатклифф постепенно освоился с обстановкой и почувствовал себя непринужденнее. Он стал более болтлив, развязан, с удовольствием вещал охранникам о своих преступлениях. С начала февраля 1981 г. в его рассказах стали превалировать описаниях галлюцинаций и "голосов", якобы, сподвигавших его на нападения. Сатклифф принялся утверждать, будто не всегда различал реальность и галлюцинации и потому часто не отдавал себе отчета в том, чтоже на самом деле он делает. Рассказы его, поначалу осторожные и путаные, постепенно становились все более уверенными и живописными. Он неоднократно повторял их под официальную запись в протоколах допросов. Следует отметить, что психиатрам он никогда не говорил о своих галлюцинациях и "голосах". На протяжении всего февраля 1981 г. эти описания претерпевали разнообразные изменения и становлись все более детальными, пока, наконец, в начале марта они не превратились в новую ипостась. Произошло это 5 марта 1981 г. во время встречи Сатклиффа с доктором-психиатром Хьюго Милном ( всего с "Йоркширским Потрошителем" работали 4 психиатра, но именно Милн, как самый известный из них, подготовил общее заключение, которое впоследствии было зачитано в суде ). В тот день Сатклифф заявил Милну, что все его действия направлял "голос Бога", который впервые был услышан им в 1967 г. на кладбище в Бингли и с той поры сотни раз этот "бестелесный голос" вступал с ним, Сатклиффом, в общение, отвечая на его вопросы и сообщая ценную информацию. Именно "Бог" по версии убийцы побуждал его нападать на женщин. В своих записях доктор Милн так передал слова Сатклиффа : "Бог дал мне миссию уничтожать. Он вытаскивал меня из неприятностей. Я нахожусь в руках Бога. Он вводил в заблуждение полицию. Возможно, Бог устроил всю эту историю с магнитофонной пленкой." Впоследствии Сатклифф детализировал свои рассказы о "Голосе", повторил многие из его "пророчеств" ( совершенно пустяковые по сути ) и, в частности, уточнил, что впервые "голос" заговорил с ним возле могилы польского эмигранта "Станислава Зипольского". На самом деле на кладбище в Бингли была могила Бронислава Запольского. Сатклифф, оказывается, не сумел правильно запомнить имя и фамилию человека, рядом с могилой которого произошло столь примечательное событие ! Тем не менее, рассказы Сатклиффа весьма впечатлили психиатров, наблюдавших его. В конечном итоге они сошлись во мнении, что перед ним параноидальный шизофреник. Решение вопроса о применимости мер уголовного наказания в отношении психически нездорового человека в английском правосудии отдано жюри присяжных, но признание экспертом факта болезни является обстоятельстовм, смягчающим вину и приговор. В подготовленном Хьюго Милном 35-страничном заключении о психиатрическом аспекте здоровья обвиняемого констатировалось : а) Никто из 5 братьев и сестер Питера Сатклиффа не имел и не имеет психиатрических патологий ; б) Питер был любимым ребенком матери и тяжело переживал ее смерть, последовавшую 8 ноября 1978 г. ; в) Отец обвиняемого нашел другую женщину, совместно с которой жил. Отношения между обвиняемым и отцом практически не поддерживаются ; г) Данные, подкрепляющие предположения о существовании у обвиняемого, либо его жены сексуальных отклонений, не найдены ; д) Питер Сатклифф утверждал, что полностью доволен сексуальной жизнью в браке ; е) Помимо обследования самого Питера Сатклиффа психиатрическому освидетельствованию была подвергнута и его супруга Соня. Последняя признавая себя больной, соглашалась с тем, что зачастую вела себя с мужем неправильно, кричала на него, пыталась ударить рукой или ногой. По признанию жены, Питер никогда в ответ ее не бил, максимум, на что он был способен - это схватить и удерживать ее запястья до тех пор, пока гнев супруги не проходил. Изучая анамнез болезни Сони Сатклифф по материалам, полученным из различных медицинских учреждений, доктор Милн отметил в целом "смягчение болезни", которое обозначилось после 1976 г. В состоянии обострения заболевания Соня тяжело бредила, считая себя то медвежонком Тедди, то "вторым Иисусом Христом". Даже в состоянии ремиссии она была чрезвычайно озабочена поддержанием в доме чистоты, ежедневно вручную вычищая половики щеткой для одежды. Во время интимной близости семяизвержение мужа должно было осуществляться в специально приготовленное полотенце, дабы не "запачкать" постельное белье. Соня запрещала мужу пользоваться пылесосом и стиральнолй машиной ; ж) Милн встречался с Сатклиффом 11 раз. Во время этих встречь обследуемый всегда был "дружественен и открыт" ; з) Питер Сатклифф утверждал, что в 1967 г. во время его работы в католической части кладбища в Бингли он услышал голос, шедший прямо из памятника на могиле польского эмигранта. Сатклифф связал этот голос с Богом и с той поры стал ощущать себя человеком "в привелигированном положении". За прошедше годы он получил от "Голоса" сотни сообщений, многие из которых касались отнюдь не религиозных тем. Именно "Голос" побуждал Сатклиффа в целях очищения мира от порока совершать насильственные посягательства на женщин. По уверениям обследуемого, все его нападения совершались только в отношении проституток ; в тех же случаях, когда жертвой "Йоркширского Потрошителя" оказывалась на проститутка, "Голос" успокаивал преступника, говоря, якобы, что потерпевшая тоже была "шлюхой", просто не все об этом знали. По утверждениям Сатклиффа, "Голос" никогда не ошибался, потому что "Бог не может ошибаться" ; и) Обследуемый никогда не демонстрировал элементов религиозного психоза и сам о себе говорил как о "маловерующем человеке". По его словам, пик религиозного увлечения у него пришелся на возраст 15,5-17,5 лет и затем довольно быстро сошел "на нет". В течение почти трех лет Сатклифф был алтарным служкой в католическом храме, некоторое время он пел в хоре мальчиков. Но оставив церковь, он не испытывал более потребности посещать храм ; к) Манера Сатклиффа осуществлять нападения путем быстрого умерщвления жертвы ударами молотка, соответствовала его утверждениям о том, что он отнюдь не был озабочен поисками сексуального удовольствия. Преступник-садист стремится продлить мучения жертвы и не пользуется молотком для ее обездвиживания ; кроме того, садист склонен к разного рода сексуальным манипуляциям ( не обязательно коитусу ), дабы получить сексуальную разрядку. Психиатр считал, что Питер Сатклифф не ставил перед собой такую задачу и потому его нельзя считать садистом-психопатом. Милн считал, что Питер Сатклифф является параноидальным шизофреником и на этом основании заслуживает снисхождения. Когда обвиняемый узнал от своих адвокатов каким же оказалось заключение психиатрической экспертизы, он испытал настоящий восторг. Конвоир Энтони Фитцпатрик 5 апреля 1981 г. сделал в журнале, в котором регистрировалось поведение обвиняемого, следующую запись : "(...) разговор о том, как он будет жить, получив длительный срок. "Я не получу длительный срок",- ответил Сатклифф,- "защита договорилась с обвинением о просьбе уменьшения ответственности, которая будет принята ( судом ). Мне об этом сказал ( адвокат ) Макгилл." И далее : "Мне психиатр сказал, что я должен буду делать, чтобы получить 10 лет и удовлетворить публику". Он был высокомерно уверен в том, что просьба об уменьшении ответственности будет принята." Фитцпатрик был приглашен в суд в качестве свидетеля обвинения и, вспоминая разговор с Сатклиффом 5 апреля, добавил свои впечатления, не попавшие в журнал : "Сатклифф был очень дерзок. Это было необычно для него". Между тем, судебные приключения дела Питера Сатклиффа не прекращались. Коронный суд Лидса ввиду "общественной значимости" дела постановил отказаться от его рассмотрения в Западном Йоркшире. На заседании 14 апреля 1981 г., длившемся всего 4 минуты, было принято решение о передаче этого дела коронному суду Лондона, в т. н. "уголовный суд Олд-Бейли". Ввиду большого общественного интереса к происходившему обвинение на громком процессе, грозившем стать настоящей сенсацией, возглавил генеральный атторней, министр юстиции Великобритании, лорд Майкл Хэверс. Вторым обвинителем выступал Хэрри Огнэлл. Защищали Сатклиффа адвокаты Джеймс Чедвин и Сидней Левин. Заседал на процессе судья Джустин Борехэм. В среду 29 апреля 1981 г. в Лондоне состоялось прелиминарное ( установочное ) судебное заседание. Судья по каждому из 20 эпизодов, инкриминируемых Сатклиффу, обращался к обвиняемому с вопросом, признает ли тот себя виновным ? Сатклифф, поднимаясь со своего сиденья, всякий раз, когда вопрос касался убийства, отвечал стандартной формулой : "Невиновен в убийстве, но виновен в убийстве в условиях смягчения ответственности". В тех же случаях, когда вопрос судьи касался эпизода, связанного с нападением без смертельного исхода, Сатклифф признавал себя виновным безоговорочно. Генеральный атторней сэр Майкл Хэверс в свою очередь заявил, что обвинение принимает заявление, поскольку осведомлено о заключении психиатров. Фраза генерального атторнея прозвучала таким образом, словно обвинение заранее согласно с доводами защиты. Это удивило судью и он попросил обвинителя сформулировать свою позицию яснее. Джустин Борехэм, судья, сказал, что насколько ему известно,"версия Сатклиффа, изложенная полиции, в части мотивации существенно отличалась от того, что он говорил докторам". Генеральный атторней уклонился от прямого ответа судье, заявив, что данный вопрос станет предметом рассмотрения в ходе процесса. Суд открылся во вторник 5 мая 1981 г. с заслушивания обвинительного заключения, которое на протяжении двух заседаний читал главный обвинитель сэр Майкл Хэверс. Спеша упредить заявления психиатров и защиты, действовавших в данном деле заодно, обвинитель заявил, что "Сатклифф обманул докторов и на самом деле является садистским убийцей". Хэверс напомнил, что в день ареста Сатклифф упорно и изощренно лгал, при этом обвиняемый на позабыл спрятать оружие после ареста ; озаботился тем, чтобы заблаговременно скрыть номерные знаки собственной машины и пр. Меньше всего Сатклифф походил на одержимого параноидальной идеей шизофреника. Увидев полицейский патруль, Сатклифф моментально забыл о своей "божественной миссии" и стал изворачиваться и лгать. Кроме этого, сэр Хэверс обратил внимание присяжных на то обстоятельство, что если посредством своей "теории о божественном голосе" Сатклифф еще может как-то объяснить убийство проституток, то убийство 4 и ранение 2 женщин, имевших незапятнанную репутацию, не находит никакого объяснения. Главный обвинитель привел многочисленные факты последовательного и обдуманного искажения обвиняемым истины : так, например, он вначале утверждал, будто нападение на Вильму МакКенн было спровоцировано самой женщиной, якобы, облившей его пивом в пабе. Впоследствии Сатклифф признал, что делая это заявление, он лгал. В своем первоначальном сознании, магнитофонная запись которого заняла 15 часов 45 минут чистого времени, обвиняемый "забыл" рассказать об одном убийстве и пяти нападениях. При этом он выспренно объявил в начале допроса, что теперь-то "расскажет о себе все". Сэр Хэверс напомнил присяжным о том, что 5 января 1981 г. Сатклифф предложил версию, согласно которой мотивом его действий явилась месть за кражу у него неизвестной проституткой 10 фунтов-стерлингов в 1969 г. ; 22 января обвиняемый изложил уже другую версию, будто его агрессивность явилась следствием черепно-мозговой травы при дорожно-транспортном происшествии в 1965 г. И только 5 марта, во время восьмой встречи с психиатром Хьюго Милном, Питер Сатклифф, наконец, рассказал о польской могиле на кладбище в Бингли и связанном с нею "Голосе". Примечательно, что на допросах в полиции обвиняемый утверждал, будто подвержен галлюцинациям и видениям, но он ни разу не сказал об этом ни одному из четырех психиатров. Генеральный атторней, давая общую оценку следствию по делу "Йоркширского Потрошителя", заявил, что это был "самый большой и самый дорогой розыск в истории страны". По оценке министерства внутренних дел Великобритании это расследование потребовало более 1 млн. человеко-часов и 4 млн. фунтов-стерлингов. Выступление главного обвинителя закончилось к обеду 6 мая. После этого началось зачитывание заключения психиатра Хьюго Милна ( основные тезисы этого документа изложены выше, так что не станем на нем сейчас задерживаться ). Сразу после него в суд был вызван в качестве свидетеля обвинения Дональд Самнер, человек, ехавший на мотоцикле позади Сатклиффа в тот день, когда обвиняемый попал в ДТП. Свидетель фактически дезавуировал утверждения Сатклиффа о том, что тот при столкновении с фонарным столбом получил серьезную травму головы и потерял сознание. На самом деле на голове Сатклиффа во время этой поездки находился шлем и сознания он не терял. Сатклифф после случившегося чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы самостоятельно дойти до дома. Затем в качестве свидетелей обвинения в суд были вызваны Тревор Бердселл и Рональд Баркер. Они давали показания во второй половине дня 6 мая и первой половине 7 мая 1981 г. О показаниях Бердселла выше уже говорилось. Он повторил все сказанное на предварительном следствии и признал факт получения денег от газетчиков за интервью с рассказом о Сатклиффе ( от "Sunday people" 500 ф.-стерлингов единовременно и 65 ф.-стерлингов в неделю на все время суда за последующий подробный рассказ о суде над своим другом ). Показаения Бердселла были особенно важны для обвинения тем, что тот утверждал, будто Сатклифф стал ездить в квартал "красных фонарей" еще в 1967 г. С того времени эти поездки фактически не прекращались. Что бы там не утверждал обвиняемый в свою защиту его чрезвычайно интересовали проститутки и интерес этот был в своей основе сексуальным. Рональд Баркер фактически сказал о Сатклиффе то же самое : "Он был очарован районом "красных фонарей" и всегда хотел поближе посмотреть на шлюх." Рональд Баркер был тем человеком, который вел подробный ежедневный дневник, приобщенный к делу "Йоркширского Потрошителя". Его записи были интересны тем, что Рональд дважды оказывался в компании Сатклиффа буквально за несколько часов до нападений последнего на женщин. Первый раз это произошло в ночь с 25 на 26 июня 1977 г., тогда Баркер и Сатклифф расстались в 1.30. В ту ночь преступник напал на Джейн МакДональд. В следующий раз молодые люди пили в ночь с 9 на 10 июля 1977 г. После того как они расстались Сатклифф напал на Маурин Лонг. Оба раза обвиняемый в течение целого вечера выпил совсем немного спиртного - буквально по маленькой бутылочке ( 0,33 л. ) темного пива. Баркер признал, что в поведении Сатклиффа были странности. Когда утром 5 января Рональд узнал об аресте Питера он сразу же подумал, что того арестовали именно как "Потрошителя". Вместе с тем, в ходе перекрестного допроса Баркер признал, что Сатклифф "не был агрессивным человеком и не демонстрировал агрессии в отношении женщин". Адвокату Джеймсу Чедвину очень не понравились показания Рональда Баркера и он заявил, что тот мог фальсифицировать собственные дневниковые записи дабы придать им более интригующий характер и дороже продать журналистам. Адвокат явно намекал на то, что Рональд и его мать неплохо заработали на том, что продали в некоторые газеты фотографии обвиняемого из своего домашнего архива ; кроме того, Баркеры за деньги дали интервью некоторым журналистам. Рональда не смутили выпады адвоката, он спокойно ответил, что понимает цель подобного обвинения, но оно совершенно необоснованно. В последующие дни напор обвинения возрастал. В суде появились младший брат Рональда Баркера - Дэвид - находившийся в тот момент в тюремном заключении и доставленный в зал суда под конвоем, Оливия Рейверс, едва не ставшая последней жертвой серийного убийцы, детектив Джон Бойл, долго допрашивавший обвиняемого. По-настоящему разоблачительными для Сатклиффа были показания сотрудников конвойной службы тюрьмы "Эрмли", которые имели возможность наблюдать за поведением обвиняемого на протяжении трех с лишним месяцев. Весьма примечательны оказались показания конвойного Фредерика Эдвардса, допрошенного третьим в числе конвоиров ( после Фитцпатрика и Лича ). Он пересказал разговор с Сатклиффом, произошедший вечером 14 апреля 1981 г., когда стало известно о том, что обвиняемого передадут в лондонский суд и психиатры будут там защищать свой диагноз "параноидальная шизофрения". "Я столь же нормален, что и любой другой человек",- признался тогда Сатклифф. Он выглядел очень удивленным тем, что ему удалось заморочить четырех опытных врачей. В понедельник 11 мая с детектива Джона Бойла началось заслушивание свидетелей защиты. Этот полицейский 8 мая уже заслушивался как свидетель обвинения ; теперь же к нему обратилась защита ( следует пояснить, что принадлежность свидетеля той или иной стороне процесса весьма существенно : его показания не могут быть поставлены под сомнение тем, кто заявляет ходатайство о его вызове в суд ). Не совсем понятно, для чего Бойла вызывали адвокаты, поскольку полицейский не сказал ничего, что хоть в какой-то мере могло бы помочь Сатклиффу. После Бойла защита начала продолжительный допрос самого Сатклиффа. Допрос этот вел адвокат Джеймс Чедвин. Вопросы его были построены таким образом, чтобы ответы на них подчеркивали "плюсы" личности Сатклиффа и создавали в глазах присяжных заседателей положительный образ обвиняемого. Чедвин напирал на то, что Питер добровольно сознавался в преступлениях, в которых его даже не успели обвинить ; на то, что имея возможность скрыться от полицейского патруля в Шеффилде, он ею не воспользовался ; подчеркивал, что преступник совершая свои злодеяния "страдал" и вообще, убивал без всякого удовольствия. Сатклифф старательно подигрывал адвокату, по делу и без дела поминая Бога. Он признался, что задержание в Шеффилде застало его врасплох : он оказался психологически не готов к тому, что полицейские не поверят ему. Сатклифф заявил, что в Шеффилде Бог его обманул. "А ведь я имел доверие к Богу !"- воскликнул, негодуя, обвиняемый,- "Я ждал и надеялся, что получу от Бога совет !" Отвечая на вопрос адвоката, почему он решил сознаться во время допроса в Дьюсбери, Сатклифф с серьезным лицом заявил : "Я получил сигнал от Бога незамедлительно сознаться !" Главный обвинитель на процессе сэр Майкл Хэверс с большой выгодой для обвинения использовал те многочисленные логические неувязки, которые бросались в глаза при непредвзятом изучении болтовни Сатклиффа ( вообще, работа обвинения на процессе была великолепна - атторнеи давили своих оппонентов без лишнего пафоса, жестко и логично ). "Если Вы получили ясное указание от Бога сознаться полиции, то почему продолжали лгать, признав в первый день 12 нападений, а на следующий - еще 2 ?"- спросил генеральный атторней обвиняемого. "Я был не уверен, что моя миссия окончена",- выдавил из себя Сатклифф. Вообще, отвечая на вопросы обвинителей он сделался крайне немногословен. Сэр Хэверс много внимания уделил пресловутому "Голосу", ведь именно на рассказах об этом явлении и базировался диагноз психиатров. Обвинитель назвал самых близких Сатклиффу в конце 60-х годов людей - мать, Соню Цурма, Эрика Робинсона - и уточнил, говорил ли обвиняемый кому-либо из них об удивительном "Божественном Голосе" ? Сатклифф ответил отрицательно. "Это было самое ошеломляющее событие в Вашей жизни и Вы никому ничего не говорили ?!"- воскликнул обвинитель,- "(...) Вы никому ничего не сообщали много лет и открылись только на восьмом допросе ( у психиатра ) в тюрьме "Эрмли" ?!""Да, это очень странно",- глупо согласился Сатклифф. Не снижая эмоционального напора сэр Хэверс продолжил дальнейшее уничтожение защиты обвиняемого. Обвинитель поинтересовался, требовал ли "Голос" от Сатклиффа чего-то незаконного на протяжении первых лет ? Питер ответил, что более двух лет никаких незаконных просьб он от "Голоса" не слышал. "Раз так, стало быть, не было ничего, что могло бы помешать Вам сообщить ( о "Голосе" ) Соне, матери, Вашему священнику, любому другому человеку !" Допрос Сатклиффа обвинителем можно считать одним из кульминационных моментов судебного процесса. Сэр Хэверс убедительно доказал, что по праву занимает должность генерального атторнея Великобритании ( эта должность аналогична должности отечественного Генерального прокурора ). Он буквально взломал всю линию защиты, продемонстрировав внутреннюю противоречивость всех утверждений Сатклиффа. Последней линией обороны обвиняемого явилось медицинское заключение, признававшее его психически нездоровым человеком. Хотя оно зачитывалось в самом начале процесса, защита решила вызвать в суд психиатров, дабы их допросом в качестве свидетелей, нейтрализовать то сильное ощущение превосходства обвинения, которое стало для всех очевидно во второй части процесса. Однако, тут случилось то, что по праву можно счесть еще одним кульминационным моментом этого суда. Психиатр МакКаллок во время его перекрестного допроса 18 мая признал, что если пациенту удается обмануть врача, то это в конечном итоге приводит к фальсификации медицинского заключения. Опираясь на материалы, ставшие известными в ходе этого процесса, МакКаллок заявил, что считает вполне вероятной мистификацию со стороны Сатклиффа. "Его обман фактически уничтожает ценность моего заключения", - согласился с обвинителем психиатр. Фактически сэр Майкл Хэверс добился того, что один из врачей дезавуировал собственную экспертизу. Психиатр Теренс Кейн, самый старший по возрасту из всей четверки врачей, доказывал присяжным, что он не позволил бы пациенту обмануть себя. Кейн упорно доказывал, что нападения обвиняемого не преследовали цель получения им сексуального удовольствия, поскольку Сатклифф не вступал в сексуальные отношения с жертвами и не совершал с ними манипуляций сексуального характера. Быстротечность нападения, потеря жертвой сознания в самом начале преступного посягательства свидетельствовали по мнению психиатра о том, что Сатклифф не смаковал мучения женщин, а на самом деле исполнял некое побуждение, которым не мог управлять. Наличие подобного "объективного внерассудочного побуждения" указывало именно на шизофрению, а не психопатию.
Костелло быстро перевели из Паркхерста. Сатклифф находился в этой тюрьме вплоть до 27 марта 1984 г., после чего его из Паркхерста также переместили в Бродмур. Основанием для перевода послужило мнение тюремного психиатра Дэвида Купера и его консультанта профессора психиатрии Джона Ганна, которые рекомендовали углубленный специализированный контроль за Сатклиффом. Врачи высказались на этот счет еще в сентябре 1982 г., но вплоть до марта 1984 г. министерство внутренних дел противилось такому переводу, опасаясь негативной реакции общественности. Напавший на Сатклиффа преступник был в ноябре 1983 г. приговорен дополнительно к пяти годам тюремного заключения. Это происшествие сделало и без того трусливого "Потрошителя" еще более осторожным. Он превратился, по его собственным словам, в "отшельника" : он не смешивался с другими заключенными, не подходил к ним, гулял отдельно. Но вся его осторожность нисколько не помогла ему во время нового нападения, произошедшего 23 февраля 1996 г. В тот день в камеру Питера Сатклиффа в Бродмуре учтиво постучался грабитель-шизофреник Пол Уилсон, который вежливо попросил разрешения взять видеокассету. Сатклифф разрешил Уилсону войти и тот внезапно напал на "Йоркширского Потрошителя", пытаясь задушить его проводом от наушников. Сатклифф принялся кричать и его вопли услышали заключенные в соседней камере Кеннет Эрскин ( известный сексуальный преступник, действовавший под кличкой "Стоквеллский Душитель" ) и Джейми Девитт, квартирный вор. Они вызвали охрану и Пол Уилсон получил обездвиживающий укол еще до того, как успел добить Питера Сатклиффа. Последний отделался синяком под глазом и из-за сильного сдавления трахеи почти месяц говорил сиплым голосом. Нападавший в качестве причины нападения без обиняков заявил, что его оскорбляет присутствие в Бродмуре сексуальных преступников. Примечательно, что руководство Бродмура не подало в полицию официального сообщения о случившемся и не возбудило внутреннего расследования. Сатклифф пригрозил судебным иском и в конечном итоге полиция все же занялась разбором инциндента, но официальных обвинений против Пола Уилсона так никто и не выдвинул. Сам Сатклифф, видимо, после беседы с дознавателем, тоже решил никаких исков не подавать.
| |