Murders

Пытки и казни.
Посажение в стул.

Одним из традиционных видов наказаний для буйных заключенных на Руси считалось "посажение в стул" , являвшееся разновидностью содержания в кандалах .

"Стулом" называлась комлевая ( т. е. утолщенная ) часть бревна весом не менее полупуда , к которой приковывался кандальный заключенный . Заключенный мог иметь как ручные , так и ножные кандалы , но по сложившейся традиции к стулу приковывались ножные , т. е. после снятия ручных оков человек мог использоваться для каких - либо ремесленных работ . "Стул" мог быть как неподвижный , так и носимый ; в первом случае его намертво крепили к полу и свобода перемещений наназанного определялась лишь длиною цепи . На "стуле" не возбранялось сидеть и потому можно сказать , что эта мера наказания была гуманнее , нежели прикование к стене , также чрезвычайно распространенное в России в послепетровское время .
    Главня идея , которую пытались реализовать власти приговаривая заключенного к "посажению в стул" , сводилась к тому , чтобы уменьшить его активность и истощить силы . В этом отношении "посажение в стул" оказывалось совершенно аналогичным прикованию к тачке , о котором уже рассказано на нашем сайте . Но если последняя мера применялась лишь в отношении каторжан , то "стул" служил наказанием почти бытовым . Для него даже не требовалось судебного постановления .
    Исторические хроники пестрят упоминаниями о наказаниях крестьян , приписанных к заводам , причем наказаниях внесудебных , при которых инструментом усмирения выступал как раз упомянутый "стул" . Будучи наказанием полуофициальным , упоминавшимся уже в отечественных хрониках 16 - го столетия , он к 19 - му веку получил очень широкое распространение . Несмотря на официальный запрет домашних тюрем , "стул" можно было видеть в помещениях многих государственных и частных заводов , в усадьбах помещиков , в присутственных местах , особенно в провинции . Даже Монетный Двор , расположенный на территории Петропавловской крепости в Санкт - Петербурге , имел в начале 19 - го века такой "стул" .
    Известно , что осенью 1818 г. к посажению в него был определен некий Андрон Степанов , слуга поручика лейб - гвардии Семеновского полка Александра Тулубьева . Поручик , недовольный провинностями Степанова , отдал его на исправление своему товарищу - берггауптману 6 класса Вениамину Хоппе , работавшему на Монетном дворе лаборантом . Нюанс заключался в том , что Андрон Степанов не был крепостным Тулубьева , он находился у офицера в свободном услужении , а значит мог быть подвергнут наказанию только официально , через полицию . Тулубьев не сообщил об этом Хоппе , очевидно , не без умысла . Степанов , очутившись на Монетном дворе заявил , что требует освобождения , либо отправке в полицию , поскольку Хоппе не имеет права и не должен его наказывать . Лаборант проигнорировал заявление Андрона Степанова и жестоко за это поплатился . На третий день крестьянин перехватил немца в цеху и ударил его один раз кулаком по голове , отчего тот упал , лищился чувств и у него пошла кровь из уха ( барабанную перепонку , видно , повредил ... Ай да Степанов , ай да молодец , от души шваркнул ! ) . Приключилась сия история 16 ноября 1818 г. Степанова немедленно отправили в съезжий дом петербургской части , но оттуда его вернули , поскольку он не был задержан полицией и на него не существовало официальных документов . Тогда Хоппе направил Степанова к коменданту крепости , но и тот отослал последнего обратно . В конце - концов Хоппе приказал приковать крестьянина к стене в караульном помещении , а через три недели - "посадить в стул" . Степанов оставался в таком положении два месяца и 12 дней . В конце - концов , Степанов попросил у Хоппе прощения , последний же заявил , что не имеет к нему претензий ; крестьянин был освобожден от "стула" , но "в назидание другим" получил 30 палочных ударов . Последние были даны , как легко догадаться , за оскорбление начальника действием .
    Большой шум произвело обычное , на первый взгляд , дело солдата ярославского гарнизона Срамченко , который был "посажен в стул" частным приставом Болотовым осенью 1825 г. Каверзность происшедшего состояла в том , что пристав , будучи полицейским , вообще не имел права наказывать военнослужащего . Дело о самоуправстве полицейского дошло до Государственного Совета , который 20 марта 1826 г. постановил прекратить практику подобных наказаний . Император Николай Первый утвердил это постановление и уже 31 марта Министр юстиции князь Лобанов - Ростовский издал циркуляр , адресованный губернским прокурорам . В нем , в частности , предписывалось : "Осмотреть , есть ли подобные стулья и прочее с цепями , и истребить , со строжайшим повелением не изобретать ничего подобного" .
    Вот Вам и Николай Палкин !
    Надо сказать , что в годы правления этого благословенного Монарха произошло значительное смягчение всей правоохранительной системы Империи и практики телесных наказаний в частности . Был запрещен кнут , как наиболее истязающее орудие , были внесены ограничения по количеству палочных ударов , Государственный Совет неоднократно обращался к рассмотрению жалоб , связанных с телесными наказаниями . Так , постановлением от 9 февраля 1827 г. арестантские колодки , призванные обездвиживать заключенного , были признаны пыткой и на этом основании запрещены ( напомним , что полный запрет пыток последовал в Российской Империи еще в 1800 г. ) .
    Борьба за гуманизацию правоохранительной системы встречала определенное сопротивление консервативно настроенных дворян . Известны факты прямого саботажа правительственных постановлений в этой области . Еще в 1830 г. "посажением в стул" был наказан дворовый человек в вотчине графини Лаваль в Новоладожском уезде Петербургской губернии . Историк А. Г. Пупарев сообщал о том , что в 1860 г. в селе Старошешминском Чистопольского уезда Казанской губернии своими глазами видел "стул" , находившийся на видном месте в сборной избе государственных крестьян . Правда , инструмент сей по уверению местных властей , уже не использовался по прямому назначению , а служил своего рода угрожающим напоминанием нерадивым крестьянам .
    Остается добавить , что сохранение практики телесных наказаний в России того времени не должно вводить в заблуждение современного читателя . Система наказаний не была ужаснее тех обычаев , что существовали в Европе ; скажем так , она вполне отвечала духу времени . Достаточно сказать , что в то самое время , когда Император Николай Первый ограничивал применение тех или иных наказаний , в Европе вовсю применялись ужасающие виды казней : в Великобритании вплоть до 1834 г. практиковалось повешение в цепях ( при котором тело казненного оставалось висеть вплоть до истления тканей и обнажения костей ) , а во Франции публично гильотинировали аж до 1939 г. Не существует никаких объективных оснований для утверждений о некоей особой жестокости законов и общественных нравов в России того времени .