Murders

Убийца, опровергнувший Оккама. ( интернет-версия* )

©А.И.Ракитин, 2015 гг. ©"Загадочные преступления прошлого", 2015 гг.

Страницы : (1) (2) (3) (4) (5)

стр. 5 (окончание)

     Помимо рассказа об обстоятельствах проникновения в квартиру Дайаны Бейтц, Рассел Джонсон объяснил, как попал в квартиру последней жертвы, Донны Велдбум. Поскольку дом балконов не имел, вопрос о способе проникновения убийцы в жилище Донны вплоть до сознания Джонсона представлялся неясным. Оказалось, что преступник на этот раз действовал предельно бесхитростно - просто постучал в дверь и пояснил, что он - сосед, которому нужно позвонить, поскольку телефон в его квартире неисправен. Донна его сразу же узнала, поскольку неоднократно встречала прежде, да и в спортзале видела не раз. Она без колебаний пустила убийцу за порог, ну а последовавшее явилось для Джонсона всего лишь делом техники.
     После допроса, растянувшегося почти на сутки, арестованного передали для освидетельствования психиатру Расселу Флемингу. По результатам собеседования, тот решил, что Рассел нуждается в госпитализации. По мнению врача, состояние убийцы было крайне нестабильно, он мог предпринять попытку суицида и нуждался в профессиональном надзоре. Джонсон был направлен в специализированную клинику в Пенетангюшине, где пробыл три недели. В условиях стационара была проведена первая судебно-психиатрическая экспертиза, которая признала объективность хронического заболевания Джонсона шизофренией и констатировала, что тот страдает от острых эпизодов психотического характера, во время которых теряет связь с реальностью и неспособен контролировать свои волевые импульсы. Подобное заключение экспертизы фактически делало убийцу неподсудным.
     Когда Джонсона вернули в тюрьму, он отказался от сотрудничества со следствием и заявил, что нуждается в адвокате. Таковой был ему назначен - им оказался Валдис Либис, этнический латыш, вывезенный в годы Второй Мировой войны с оккупированной фашистами территории Советского Союза ещё ребенком. Либис построил защиту Джонсона на доказательстве его невменяемости, что в общем-то, представлялось в сложившейся ситуации самым разумным.
     Надо отметить, что власти довольно долго не сообщали об аресте Джонсона, очевидно, затрудняясь с оценкой судебной перспективы расследования. Лишь во второй половине августа, уже после того, как произошла утечка информации, правоохранительным органам пришлось признать, что человек, обвиняемый в многочисленных ночных вторжениях в квартиры одиноких женщин, находится в их руках.
     После ареста Джонсона была инициирована большая ревизия медицинских документов, связанных со случаями подозрительных смертей женщин в Гуэльфе и Лондоне начиная с 1969 г. Помимо 7 случаев, уже известных правоохранительным органам, были обнаружены ещё 9 или 10, которые по некоторым признакам соответствовали криминальной манере Джонсона. Сам преступник никогда не признавал свою вину в каких-либо убийствах, кроме тех семи, о которых рассказал на первом допросе, так что некоторая неясность всё же осталась. Фамилии "неподтвержденных жертв" никогда правоохранительными органами не разглашались, так же, впрочем, как и подозрительные обстоятельства их смерти. Нет полной ясности и с точным числом проникновений в чужие жилища. Твёрдо известно о 12 таких случаях, но сам Джонсон признавал, что их, по-видимому, много больше, возможно около 30. Уточнить это число невозможно просто в силу того, что некоторое количество такого рода вторжений осталось незамеченным самими жертвами.
     Другим интересным моментом явилось то, что прокуратура, недовольная экспертизой Флеминга и его коллег, назначила повторную психиатрическую экспертизу, которая была поручена Дугласу Виквэйру (Douglas Wickware), профессору психиатрии Университета Западного Онтарио. Виквэйр в целом согласился с симптоматикой, описанной прежде его коллегами из клиники в Пенетангюшине, но вывод сделал немного иной. По его мнению Рассел Джонсон не демонстрировал такого разрушения волевой сферы, которое лишало его способности отдавать отчёт в совершаемых поступках, предвидеть их последствия и управлять своим поведением. В целом, ретроперспективно оценивая действия Джонсона во время совершения преступлений, трудно не согласиться с мнением Виквэйра. Убийца прекрасно маскировал своё присутствие на месте преступления (действовал в перчатках, мыл полы, убирал запачканные ковры и пр.), принимал меры для того, чтобы убийство выглядело как ненасильственная смерть (душил подушкой, перетаскивал жертву на пол, чтобы не измять постельное бельё и пр.), избавлялся от улик (выбрасывал похищенные вещи), во время совершения преступления тщательно соблюдал скрытность (не шумел, не включал свет) и пр. Подобные осторожность и предусмотрительность никак не соответствовали поведению сумасшедшего, неспособного управлять собою. Соответственно, Рассел Джонсон должен считаться подсудным и может держать ответ за содеянное.
     В принципе, детали эти уже не очень-то и важны, поскольку любому было ясно, что человека вроде Рассела Джонсона надо убирать из человеческого общества навсегда. А как это будет проделано на самом деле - поместят ли его в тюрьму или же в сумасшедший дом - вопрос не принципиальный, а скорее технический.
     В январе-феврале 1978 г. состоялся суд над Расселом Джонсоном. Прокуратура решила поддерживать в суде обвинения только в трёх последних убийствах: Дайаны Бейтц (совершено ранним утром 31 декабря 1974 г. в Гуэльфе), Луэллы Джордж (совершено в Лондоне в ночь с 14 на 15 апреля 1977 г.) и Донны Велдбум (совершено в ночь с 15 на 16 июля 1977 г. в Лондоне). Также выдвигались обвинения в 2 попытках изнасилования и 10 случаях незаконного проникновения в жилища. То, что прокуратура отказалась обвинять Джонсона в тех четырёх убийствах, которые он признал после ареста, следует считать совершенно правильным. Никаких улик, доказывающих причастность обвиняемого к смертям Мэри Хикс, Элис Ролстон, Элеонор Хартвик и Дорис Браун, у правоохранительных органов не имелось. Даже сами факты убийств оставались юридически недоказаны. Тела были давно похоронены и за давностью лет их эксгумация представлялась бесполезной (её и не проводили).

Рассел Джонсон после ареста 28 июля 1977 г.

     Судом с участием жюри присяжных руководил один из опытнейших судей штата Дуглас Каррузерс (Douglas Carruthers), законник в четвертом поколении, один из тех людей, кого с полным правом можно зачислить в интеллектуальную элиту своего общества. В начале любого судебного процесса проводится судебный опрос - формализованная процедура, в ходе которой судья удостоверяется в аутентичности представленной ему личности подсудимого и ознакомлении подсудимого с обвинительным заключением. Судья также задаёт обязательный вопрос о том, понимает ли обвиняемый сущность предъявленных ему обвинений и, наконец, спрашивает ли, признаёт ли обвиняемый свою вину? Последний вопрос очень важен и вариантов ответов на него обычно не бывает более трёх: "да, признаю вину", "нет, вины не признаю", "вину признаю частично". Так вот, в самом начале процесса в ходе опроса судьёй Дугласом Каррузерсом обвиняемый сказал то, чего от него никак не ожидали. На вопрос судьи "признаёт ли обвинемый свою вину в инкриминируемых преступлениях?" Джонсон неожиданно ответил: "Я признаю факт убийства трёх женщин, но я - невиновен".
     Над ответом можно было бы посмеяться, но тактика Джонсона была отнюдь не глупа. Сделав такое странное заявление, он тут же оповестил суд о намерении не давать показания в ходе судебного процесса. Принимая во внимание признанный обеими сторонами факт заболевания подсудимого, следовало признать, что предложенная им логическая ловушка теоретически имела право на существование: да, Джонсон убивал женщин, но вины его в этом нет, поскольку собою он в эти минуты не управлял. Т.о. тактика защиты обвиняемого определилась уже на первых минутах процесса.
     В принципе, никаких особых сюрпризов суд не преподнёс. Женщины, которых пытался изнасиловать таинственный любитель влезать в квартиру через балкон, уверенно опознали Рассела Джонсона, а сам подсудимый убийство трёх женщин и не отрицал. Так что вся интрига процесса свелась к противостоянию психиатрических экспертиз и тому, как оценят поведение обвиняемого присяжные. Совещание жюри продлилось менее двух часов, что очень мало для процесса с таким большим числом криминальных эпизодов. Это косвенно свидетельствовало о том, что никаких особых колебаний присяжные при вынесении вердикта не испытывали. Присяжные из нескольких предложенных формулировок вердикта выбрали такую, согласно которой Джонсон признавался виновным по всем пунктам обвинения, но ввиду выявленного психиатрического заболевания подлежащим принудительному лечению в учреждении соответствующег опрофиля. 2 февраля 1978 г. судья Каррузерз продублировал вердикт, постановив, что Рассел Морис Джонсон должен подвергнуться принудительному лечению в условиях строжайшей изоляции и лечение это продлится столько, сколько сочтут необходимым лечащие врачи. Фактически этот приговор отправлял убийцу в "психушку" бессрочно.

     Джонсон попал в уже знакомый ему Центр психического здоровья в Пенетангюшине, где долгие годы содержался в условиях полнейшей изоляции. Упомянутая клиника имеет один из самых строгих режимов среди учреждений такого профиля в Канаде.
     Многие думают, что такого рода места намного лучше тюрьмы и те преступники, которые там оказались, избежали возмездия, но это весьма спорное утверждение. Все больные в "отделении особо опасных пациентов" в Пенетангюшине содержатся в условиях полной изоляции и имеют куда меньше прав, чем тюремный заключенный. Не будет ошибкой сказать, что пациент фактически оказывается заложником хорошего отношения к нему со стороны лечащего врача, действия и назначения которого он никак не в силах оспорить. Если на тюремщика можно жаловаться (по крайней мере теоретически) в надзирающие органы и инстанции, то жалобы на врача со стороны психбольного лишены смысла по определению.
     Известно, что в Пенетангюшине Джонсону помимо традиционных для психиатрии лекарств в огромных дозах вводили "lupron", мощный препарат, подавляющий гормональную систему и препятствующий выработке тестостерона. Применение "лапрона" влечёт множество сопутствующих осложнений - разрушение иммунной системы, аллергические реакции, провоцирует астму, заболевания сердца и др. Это лекарство из арсенала онкологов, которые используют его при лечении самых серьёзных заболеваний, при которых на побочные эффекты уже можно закрыть глаза. Поскольку Рассел Джонсон попал в лечебницу совершенно здоровым в физическом отношении мужчиной, можно не сомневаться, что многолетнее использование "лапрона" превратило его в инвалида.
     В 2006 г. была проведена проверка ДНК из биологических материалов с мест убийств Дайаны Бейтц, Луэллы Джордж и Донны Велдбум на их соответствие ДНК Рассела Джонсона. Анализ показал, что по крайней мере в двух случаях сперма действительно происходила от осужденного. В случае с Дайаной Бейтц сравнение оказалось невозможно из-за загрязненности исходного биоматериала. Таким образом вопрос о возможном самооговоре шизофреника и имевшей место судебной ошибке получил окончательный и исчерпывающий ответ: Рассел Джонсон виновен в инкриминируемых ему преступлениях и его признательные показания не являются самооговором.
     В сентябре 2008 г. - т.е. спустя 30 лет со времени начала заточения Джонсона в Центре психического здоровья в Пенетангюшине - было объявлено о его предстоящем переводе в клинику с намного более мягким режимом содержания, расположенную в небольшом городке Броквилль (Brockville) на самой границе с США. В этом лечебном учреждении индивидуальные палаты не имели замков, а между мужским и женским отделениями не существовало заграждений, т.е. больные могли спокойно проходить из одного в другое. Кроме того, больные периодически отпускались в город в сопровождении трёх работников клиники и имели возможность посещать многолюдные места, например, рестораны. Делалось это с целью повышения социализации пациентов и в качестве стимула для улучшения их поведения. Информация о переводе вызвала определенное беспокойство среди жителей Онтарио, которые испытали вполне понятную тревогу за собственную безопасность. В 2008 г. Джонсону исполнился 61 год и было неясно, каковы же его физические кондиции, сможет ли он при желании совершить нападение на трёх сопровождающих санитаров и справиться с ними, или обманом ускользнуть из-под их опеки? Врачи уверяли, что физические возможнсти Джонсона существенно понизились в сравнении с тем уровнем, что он демонстрировал 30 лет назад, но признавали, что определенный риск в работе с психически больными людьми существует всегда. Тем не менее, давалось понять, что решение о переводе уже принято и отменено не будет.
     Насколько можно судить, на момент написания данного очерка Рассел Морис Джонсон жив, разумеется, нездоров и содержится в клинике психиатрического профиля в Броквилле.

     Завершая разговор о Расселе Джонсоне и совершенных им необычных преступлениях, остаётся добавить, что на самом деле его история далеко столь не уникальна как может показаться. Среди уголовных преступников (особенно среди сексуальных) доля душевнобольных устойчиво велика. Точной статистики нет, но по разным оценкам 25-30% из числа осужденных имеют выраженные психиатрические отклонения и нуждаются в лечении и надзоре соответствующего профиля. Тем не менее эти люди попадают в места лишения свободы и причина тому вовсе не в злонамеренности судей. В любой цивилизованной стране мира национальное уголовное право при оценке виновности подсудимого исходит не из того, имеет ли место психическое заболевание, а устанавливает возможность подсудимого оценивать свои действия и управлять ими. Быть больным и не управлять собою - это совсем не одно и то же.
     Этот очерк начался с упоминания "правила Оккама" и им же его следует закончить. Многие стороны человеческой деятельности постоянно усложняются - научно-технический прогресс, наполнивший нашу жизнь необыкновенными устройствами и технологиями, яркое тому подтверждение. Вслед за прогрессом и урбанизацией меняются люди и шаблоны наших взаимодействий. Население развитых государств поголовно становится атеистичным, мы наблюдаем массовый отказ от традиционных семейных отношений, усложняются межполовые отношения, отношения в области занятости, люди начинают зарабатывать, не выходя из дома, и т.п. Криминальная активность как одна из форм взаимодействия человека с окружающим миром тоже претерпевает неуклонное усложнение. Многие преступления настолько сложны по своему замыслу и реализации, что понять их сущность неспециалисту чрезвычайно сложно. Яркий пример такой криминальной деятельности - хакерская активность или биржевые манипуляции. Про операции спецслужб даже не будем говорить особо - там всё настолько умышленно запутывается, что истинное положение вещей знают только люди, находящиеся "внутри процесса". Не вызывает сомнений, что пресловутая "бритва Оккама" не работает при анализе криминальной активности. Это не значит, что нет преступлений незатейливых или откровенно глупых, разумеется, таковые происходят и их даже довольно много, но надо ясно понимать, что простые объяснения не являются "вселенской истиной" и "всеобщим правилом". Тот, кто с умным видом пытается доказать обратное и громогласно поминает старика Оккама по делу и без дела, является тривиальным неучем и демагогом. Как гласит китайская пословица, пустое ведро громче гремит. Пусть гремит, не надо спорить с упоротой образованщиной из "поколения ЕГЭ", ведь возражая дураку вы рискуете оказаться в ситуации, когда окружающие не увидят между вами разницы.

     (на предыдущую страницу)