| |
|
Архив.
Обвинительный акт Киевской окружной прокуратуры о мещанине Менахеме - Менделе Тевелеве-Бейлисе . ( Настоящий документ воспроизводится по отдельному изданию 1913 г., г. Вильно.) Фактологически он идентичен оглашенному в суде, но имеет некоторые текстовые отличия , которые заметны при сличении со стенограммой и которые могут быть объяснены лишь особенностью устной подачи прокурором С. Ю. Виппером этого материала .) 20 марта 1911 года на окраине города Киева, в покрытой зарослями усадьбе Бернера, выходящей неогороженной стороной на Нагорную улицу, вдали от построек, в одной из находящихся там неглубоких пещер, на расстоянии 150 сажен от этой улицы, был обнаружен труп мальчика. Труп находился в сидячем положении, упираясь спиною и головою в одну и раздвинутыми в коленях ногами в другую, противоположную стенку одной из ниш пещеры. Руки были подогнуты за спину и в кистях туго связаны бечевкою. На трупе оказались только рубаха, кальсоны и один чулок. Там, в пещере, на некотором расстоянии от трупа, лежал другой чулок, такого же цвета и вида, как и первый, а также фуражка и куртка. У ног трупа, концами под ступнями, находился кожаный кушак, а над головой были воткнуты в небольшое углубление в стене пещеры свернутые в трубку пять тетрадей. На кушаке и тетрадях имелись надписи: "Ученика пр. класса Андрея Ющинского", а на одной из тетрадей было напечатано: "Киево-Софийское духовное училище". На голове и теле трупа оказались поранения, но следов крови в пещере обнаружено не было. (Л. д. 15, 258, 4, 147, 201, 262, 266 - т. I.) Личность покойного вскоре была установлена. Он оказался тринадцатилетним внебрачным сыном мещанки Александры Приходько Андреем Ющинским, учеником приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища. (Л. д. 127, 248, 168 - т. I; 346 - т. II.) При судебно-медицинском исследовании и вскрытии трупа Ющинского на теле его были обнаружены следующие повреждения: на коже рук в тех местах, где они были перевязаны бечевкой, оказались борозды с точечными кровоизлияниями под кожу. Такого же рода кровоизлияния были на соединительной оболочке век глаз, а на внутренней поверхности губ заметны были следы от надавливания зубов со ссадинами слизистой оболочки. Кроме ссадин на голове, лице и туловище, на голове - в теменной и затылочной областях, оказались семь колотых ран, пять из которых проникли в черепные кости, причем два из этих повреждений прошли глубже: одно - в твердую мозговую оболочку и другое в пазуху ее, вызвав кровоизлияние в левом полушарии мозга, под мягкую мозговую оболочку. На висках оказались такого же вида раны, на левом - одна и на правом - тринадцать. Шесть ран из числа имевшихся на правом виске, и одна на левом проникли в кости. На правой стороне шеи обнаружено семь ран, на кадыке две и под нижней челюстью одна рана. На правом боку, по подмышечной линии, оказалось четыре раны; на правой половине спины, по лопаточной линии, между подреберьем и тазом - также четыре раны; на левой половине груди, ниже соска - семь ран и на мочеводном отростке - одна рана. Соответственно ранам на теле обнаружены повреждения внутренних органов. На правом легком и на печени - по три ранения; на левом легком и на правой почке - по одной ране и на сердце - четыре раны, из которых одна была нанесена через легкое. Вокруг одной из ран, проникших в сердце, на коже осталось ссаднение кольцевидной формы. Раны на теле частью были в виде уколов, частью - щелевидной, овальной и треугольной формы, от двух до девяти миллиметров длиной. Также щелевидные повреждения оказались на костях черепа в тех местах, где не было прободения кости, сквозные же повреждения имели ромбовидную форму. Раны на голове, левом виске и шее дали обильное кровотечение. Потеря крови от полученных повреждений была столь значительна, что тело оказалось почти обескровленным. (Л. д. 13, 31-44, т. I; 327 - т. III.) Находившиеся на трупе рубаха и кальсоны, а также найденные в пещере куртка и фуражка, оказавшиеся принадлежащими Ющинскому, были замараны кровью. На левой половине рубахи видны были следы потеков крови, идущих от плеча вниз, слегка в косвенном направлении влево, причем один поток дал извилистое ответвление в правую сторону. На подкладке фуражки были кровяные помарки; снаружи и изнутри кожаной подшивки, под околышком, оказались кровяные пятна со следами потеков. Помарки и пятна крови на куртке были покрыты глиной. Кальсоны в верхней части оказались пропитанными кровью. Пояс их был выворочен наружу складками, в которых, так же как и в седалищной части кальсон, было значительное количество глины с приставшими сухими листьями. На кальсонах и куртке нарушений целости тканей не было. На рубахе оказалось три разрыва до семи миллиметров длиной. Края одного разрыва были чистые, а остальные, находившиеся в области кровяных пятен на рубахе, - запачканные кровью, причем на одном из этих разрывов был замаран только один край. На фуражке оказалось четыре сквозных разрыва щелевидной формы. На краях их обнаружены были следы крови. (Л. д. 147 - т. I; ЗЗ6об., 76, 228 - т. II.) Основываясь на данных вскрытия в связи с результатами осмотра белья, куртки и фуражки Ющинского, а также и пещеры, где был найден труп, врачи-эксперты - профессор Киевского университета по кафедре судебной медицины Оболонский и прозектор по той же кафедре Туфанов - пришли к следующим выводам. Из числа оказавшихся на теле Ющинского повреждений раны на голове и на шее были причинены при полной, а остальные ранения при значительно ослабленной деятельности сердца. При жизни Ющинского были связаны у него руки и зажимался с надавлением на зубы рот его. Во время нанесения ему повреждений он находился в вертикальном, склоненном несколько влево положении, был в одном белье и, по-видимому, в фуражке, обращенной козырьком к затылку, так как только при таком положении фуражки получается соответствие всех разрывов на ней четырем повреждениям из числа имеющихся на черепе. Орудием причинения повреждений был колющий предмет, вроде швайки или стилета, сплющенно-четырехугольной формы с долотообразно отшлифованным с двух сторон концом. Первые удары Ющинскому были нанесены в голову и шею и последние - в сердце. При одном из ударов в сердце клинок орудия вошел в тело по рукоятку, оставившую отпечаток на коже. Повреждения были нанесены несколькими лицами. Характер орудия и множественность поранении, частью поверхностных, в виде уколов, служат указанием на то, что одной из целей нанесения их было стремление причинить Ющинскому возможно сильные мучения. В теле его осталось не более трети всего количества крови; на белье и одежде имеется ничтожная часть ее, а остальная кровь вытекла, главным образом через мозговую вену, артерию у левого виска и вены на шее. Ближайшей причиной смерти Ющинского послужило острое малокровие от полученных повреждений с присоединением явлений асфиксии вследствие воспрепятствования доступа к воздухоносным путям. Отсутствие следов крови в пещере, где был обнаружен труп Ющинского, положение его тела, а также нахождение па внутренней поверхности кальсон, сзади, значительного количества глины и сухих листьев, имеющихся в этой пещере, указывают на то, что Ющинский был убит в другом месте и затем втащен в эту пещеру головой вперед в состоянии трупного окоченения, в каковом положении был поставлен у стены и постепенно оседал, когда окоченение стало проходить. (Л. д. 166, 147 - т. I; т. III.) Допрошенный по тем же вопросам член медицинского совета Косоротов, разделяя мнение названных выше экспертов относительно причины смерти Андрея Ющинского и орудий, коими были причинены ему повреждения, и со своей стороны признавая все эти повреждения прижизненными и причиненными во всяком случае не одним лицом, а по крайней мере двумя или, наиболее вероятно, несколькими лицами, пришел при этом к следующим выводам: хотя повреждения Ющинскому сопровождались невообразимо мучительными ощущениями, тем не менее расположение этих повреждений не дает оснований предполагать, что главной целью было причинение мучений; так, с одной стороны, Ющинскому не было нанесено хотя бы и тем же орудием уколов по всему телу без разбора, куда придется, а также не имеется следов применения других, кроме уколов, приемов, например щипков, ударов тупыми орудиями и т.п., и даже не оказывается уколов в общеизвестные, особенно чувствительные к ним места, например чрезмерно болезненных уколов под ногти и т.п.; с другой стороны, ясно бросается в глаза то обстоятельство, что повреждения сгруппированы главным образом в тех местах, где можно прощупать биение больших артерий, например на шее, в подмышке, или где ясно видны, особенно у детей, синие полосы вен (на виске), а также в области сердца. Наконец, тело было в высшей степени обескровлено, что совсем не являлось необходимостью при намерении причинить мучения. Все это приводит к убеждению, что повреждения нанесены с намерением получить возможно большее количество крови для каких-либо целей. (Л. д. 100, 101 - т. VIII.) На предварительном следствии по этому делу были установлены следующие обстоятельства. В течение нескольких лет до мая месяца 1910 г. Ющинский жил с матерью и отчимом Лукой Приходько в Киеве, в части города, именуемой Лукьяновкой, где находится и усадьба Бернера. Затем он переселился с ними в Предмостную Слободку Черниговской губернии, расположенную у Киева. Туда же переехали на жительство, также с Лукьяновки, его бабушка и тетка по матери, Олимпиада Нежинская и Наталия Ющинская, у которых он бывал почти ежедневно. В августе того же года благодаря стараниям тетки Ющинский был определен в Киево-Софийское духовное училище, которое стал посещать из Слободки, выходя из дому рано утром. Живя в Слободке, Ющинский заходил иногда на Лукьяновку увидеться и поиграть со своими прежними приятелями-сверстниками, из числа которых он был особенно дружен с Женей Чеберяковым. (Л. д. 127, 172, 248, 159, 58, 239 - т. I; 87 - т. II; 282 - т. V.) 12 марта утром, встав по обыкновению очень рано, Ющинский позавтракал оставшимся от обеда накануне постным борщом и, взяв книги и тетради, вышел из дому около шести часов утра, направляясь в Киев. Когда он шел по Слободке, в одном месте его видел Павел Пушка, и в другом - он подходил к мосту через Днепр, по которому ему лежал путь в Киев, - его видела Мария Пушка. В этот день, однако, Ющинский в училище не был и домой не возвратился. Предполагая вначале, что он пошел ночевать к Наталии Ющинской, как это бывало часто и ранее, мать его не была обеспокоена его отсутствием, но, когда на другой день рано утром выяснилось, что его нет у тетки, Александра Приходько стала разыскивать его у своих родных и знакомых, к которым он мог зайти. Принимая всевозможные меры к розыску, она заявила полиции и начальству духовного училища об исчезновении сына, а также, зайдя вместе с мужем в контору издающейся в Киеве газеты "Киевская мысль", просила напечатать о том заметку. Продолжавшиеся в течение нескольких дней поиски оказались безуспешными, и наконец был обнаружен труп Ющинского. При вскрытии трупа в находившейся в желудке пищевой смеси были найдены кусочки картофеля и свеклы - по-видимому, остатки борща, не успевшие еще перевариться. Это обстоятельство указывает, по мнению врачей-экспертов, на то, что Ющинский умер спустя три-четыре часа после принятия пищи. (Л. д. 127, 248, 195, 187, 172, 58, 9, 13, 166 - т. I; 76 - т.II.) При самом возникновении предварительного следствия, еще до допроса свидетелей, к судебному следователю явился 22 марта без вызова сотрудник вышеупомянутой газеты "Киевская мысль" еврей Борщевский и, рассказав о посещении конторы названной газеты матерью Ющинского, заявил, что странное поведение ее в то время обратило на себя его внимание. По его словам, мать Ющинского, заявляя об исчезновении сына, не была расстроена и ничем не выражала горестной утраты, как это обыкновенно бывает в подобных случаях, а относилась к сообщаемому ею факту крайне равнодушно, и даже как она, так и явившийся с ней мужчина улыбались, отвечая на предложение указать, по какому адресу следует сообщить о нахождении ребенка. (Л. д. 11 - т. I.) Заявление Борщевского о равнодушном отношении Александры Приходько к исчезновению ее сына было впоследствии опровергнуто рядом лиц, удостоверивших, что Александра Приходько, рассказывая им о тщетных розысках пропавшего сына, была очень удручена и горько плакала. (Л. д. 60, 177, 179, 189, 198, 199, 294 - т. I.) Приведенное обстоятельство было установлено на предварительном следствии. Деятельность же полиции в начале производства розысков находилась в соответствии с высказанным Борщевским подозрением. По распоряжению начальника Киевского сыскного отделения Мищука Александра и Лука Приходько были арестованы 24 марта, а 25 и 26 марта в квартире их был произведен чинами сыскного отделения обыск. Со стен было отделено семь кусков штукатурки с темно-бурыми пятнами, а также были взяты по тем же основаниям юбка и кофта Александры Приходько, рабочая блуза Луки Приходько и найденные в их квартире две тряпки. Тем не менее улик против Приходько добыто не было и 5 апреля они были освобождены. По химико-микроскопическому исследованию пятен на вышеозначенных предметах оказалось, что следов крови на них нет. Было также установлено, что Лука Приходько с 7-го до вечера 12 марта безотлучно днем и ночью находился в переплетной мастерской Колбасова в Киеве, у которого он работал. (Л. д. 334, 6671, 45, 54, 299, 308об. - т. I; 91, 91об., 224 - т. II.) В то же время в Киеве стало распространяться мнение, что Ющинский убит евреями по религиозным побуждениям, но версия об убийстве его матерью и отчимом поддерживалась в течение дальнейшего хода следствия. Между прочим, в мае месяце того же 1911 года к судебному следователю явился по собственной инициативе другой сотрудник той же газеты "Киевская мысль" - Ордынский и заявил, что он в доме своей знакомой Трайны Клейн слышал, как работавшая у нее прачка Ольга Симоненкова рассказывала, что еще до обнаружения трупа Ющинского сестра ее встретила однажды на улице брата матери Ющинского, который сказал ей: "Пропал мальчик, никак нельзя найти" - и эту фразу сопровождал улыбкой. Точно так же мать Ющинского в разговоре с той же сестрой ее, Симоненковой, "с улыбкой" сообщала ей об исчезновении сына. Продолжая рассказ, Симоненкова, по словам Ордынского, сказала, что через день или два после исчезновения Ющинского в Киеве на набережной Днепра мужчина и женщина, имея при себе мешок с тяжелым, по-видимому, предметом, наняли извозчика отвезти их к Кирилловской больнице и дорогой на вопрос извозчика сказали, что везут "больного" мальчика. Трайна Клейн более определенно показала, что Симоненкова, рассказывая об убийстве Ющинского, говорила, что Ющинского убила мать вместе с мужем и братом с целью воспользоваться деньгами, которые были положены на имя покойного. Убийство совершено было в Слободке, а затем труп был перевезен в мешке в усадьбу Бернера. (Л. д. 49, 62, 114, 116, 117, 122, 219, 215 - т. I; 34-60, 95 - т. II.) Опрошенная судебным следователем Ольга Симоненкова объяснила, что она слышала на базаре среди торговок разговор о том, что родные Ющинского знают, кто его убил, и что труп Ющинского был перевезен в мешке на извозчике. Об этих слухах она передала еврейке, у которой мыла белье, но ничего не говорила ей относительно происходившей якобы беседы ее сестры с дядей покойного Ющинского. (Л. д. 172об. - т. II.) продолжение | |
| . |
