Книги Алексея Ракитина в электронном и бумажном виде.

Кто это?

     Особенно часто приходится убеждаться в решающем значении мелочей при проведении судебно-медицинских экспертиз, связанных с необходимостью идентификации личности человека. Вот несколько примеров.
     В декабре 1985 г. при расчистке акватории одного из западноевропейских, портов со дна была поднята легковая автомашина. После извлечения на берег в ней был обнаружен труп мужчины в состоянии завершившихся процессов жировоска. Значительная часть мягких тканей лица была уничтожена морской фауной. После проведенных исследований западные коллеги пришли к выводу, что останки не могут принадлежать ни одному из местных жителей, разыскивавшихся в этот период времени полицией как без вести пропавшие. Вместе с тем полиции было известно, что за 2 года до обнаружения автомашины с останками мужчины в этом порту исчез моряк советского торгового флота. Об этом было официальное заявление, поэтому идентификационные исследования были продолжены в нашей стране.
     Единственным медицинским документом, который удалось разыскать, оказалась рентгенограмма головы пропавшего моряка, выполненная за 3 года до его исчезновения. Рентгенография, выполненная в передней прямой проекции, произведена в связи с подозрением на черепно-мозговую травму. Осмотр рентгенограммы не выявил каких-либо повреждений костей лицевого и мозгового черепа. Вместе с тем при детальном изучении анатомического строения черепа было обращено внимание на наличие атипичных дополнительных швов в задней половине черепа. После физико-оптического и фотохимического улучшения качества рентгенограммы швы стали видны более отчетливо. После удаления мягких тканей на приготовленном npenapaj-e черепа обнаружились два «ламбдовидных» шва, соединенных двумя дополнительными вертикальными швами. В результате между затылочной и теменными костями оказались три крупных дополнительных кости. Сопоставление одномасштабных и одноракурсных изображений черепа и рентгенограммы показало полное совпадение формы, протяженности, локализации и взаимного расположения как атипичных швов, так и дополнительных костей на сравниваемых изображениях. Личность моряка была установлена.
     В одном из заброшенных подвалов на окраине Караганды обнаружили полностью скелетированные останки человека. Исследование общих признаков показало, что останки принадлежат мужчине-европеоиду 18-20 лет, ростом около 170 см. Каких-либо особенностей анатомического строения как скелета в целом, так и отдельных костей выявить не представилось возможным. И лишь на концевой фаланге I пальца левой стопы был обнаружен краевой костный дефект. Поверхность дефекта была ноздреватой, с незначительной сглаженностью костных структур. На рентгенограммах установлены явления нерезко выраженного лизиса костной ткани и начинающегося местного остеопороза по краям дефекта. Было высказано предположение, что выявленные изменения могут быть следствием перенесенного костного панариция, давность которого, возможно, не превышала 1—1,5 мес, что подтверждалось характером поверхности дефекта и описанными особенностями рентгенологической картины.
     Хорошо известно, что такой локальный воспалительный процесс на высоте развития заболевания отличается резко выраженной болезненностью. Больные в связи с этим всегда обращаются за медицинской помощью, чаще всего — хирургической. Приведенные экспертные данные позволили следствию провести целенаправленный поиск историй болезни соответствующих больных в медицинских учреждениях региона. Таких больных за обследованный период времени оказалось более трех десятков. И только одного из них не удалось разыскать — 19-летнего парня среднего роста. Будучи наладчиком электронной аппаратуры, он находился в этом городе в служебной командировке. Уехал домой полгода назад. Постоянное место жительство — один из областных городов Белоруссии. На запрос следователя оттуда сообщили, что из командировки наладчик не возвратился и числился пропавшим без вести. Запрошены прижизненные фотографии, проведено их фотосовмещение с черепом — личность была установлена.
     В августе из реки извлечен труп мужчины в состоянии резко выраженных гнилостных изменений. Принимая во внимание степень развития разрушающих трупных явлений и летний сезон года, можно было думать, что время пребывания трупа в воде находится в преде лах от 2 нед до 2 мес. При осмотре позвоночника выявлена грубая патология (болезнь Бехтерева), свидетельствовавшая о почти полной невозможности движений в его грудном и поясничных отделах. Экспертными исследованиями установлено, что мужчине было 40-50 лет. Высказана рабочая гипотеза для поиска: в связи с тяжестью страдания больной должен был обращаться за специализированной неврологической помощью, а в этом случае должны были обязательно выполняться рентгенографические исследования. Имея в виду грубый характер патологии позвоночника у мужчины, находящегося в далеко не старческом возрасте, и относительную редкость этого заболевания, можно было допустить, что специалист-рентгенолог должен был запомнить картину патологических изменений на рентгенограммах. Для предъявления рентгенологам и невропатологам соответствующих медицинских учреждений была выполнена рентгенограмма с костного препарата позвоночника трупа неизвестного человека. Первый же рентгенолог (заведующий рентгенологическим отделением областной клинической больницы которому показали посмертную рентгенограмму, заявил, что на одном из пленарных заседаний научного общества рентгенологов снимки с очень похожим заболеванием демонстрировал доцент, кафедры рентгенологии местного медицинского института. Разыскать доцента и демонстрировавшиеся им рентгенограммы оказалось несложно. Это были снимки пациента, который в течение длительного времени наблюдался невропатологами одной из институтских клиник. Сравнение прижизненной и посмертной рентгенограмм показало идентичность отобразившихся на них органических изменений позвоночника. Так была установлена личность человека, труп которого был извлечен из водоема.
     В городе «орудовал» неуловимый сексуальный маньяк. Он всегда появлялся неожиданно, нападал на женщину сзади, резко поднимал юбку ила свитер на голову, закрывая жертве лицо, и, угрожая ножом подавлял сопротивление. Был очень груб, щипал, кусал. Как правило, отпускал. Но в течение двух последних недель в «зоне его действий» были обнаружены трупы двух женщин. Их смерть наступила от удавления руками. У обеих на молочных железах имелись повреждения от действия зубов человека. Обращала на себя внимание однотипность этих повреждений: ссадины и поверхностные раны, окруженные кровоподтечным ореолом, располагались по двум типичным дугам, но имели четкие очертания только в центральных и правых (по отношению к зубам человека) боковых отделах; следов от левых боковых резцов, клыков и, возможно, премоляров как на верхней, так и на нижней челюсти не было. Для консультации был приглашен профессор стоматологии. Его помощь потребовалась в связи с необходимостью попытаться объяснить необычную однотипность следов зубов. Прежде всего, был обоснован вывод о причинении повреждения зубами человека. Это было несложно, поскольку действия зубов человека подтверждались наличием двух полукольцевидных дуг, образованных ссадинами, поверхностными ранами и кровоподтеками, взаимным расположением повреждений на близком расстоянии друг от друга, ориентацией выпуклых частей полуколец в противоположные стороны друг от друга, наличием неповрежденной кожи между двумя полукольцевидными рядами повреждений. После внимательного осмотра повреждений и их сопоставления между собой специалист пришел к выводу, что повреждения причинены, скорее всего, одним человеком, причем, если это так, то у этого человека имелась прогнатия нижней челюсти (зубы нижней челюсти по отношению к зубам верхней челюсти несколько выстоят вперед) и открытый левосторонний прикус (при смыкании челюстей между левыми резцами, клыками и, возможно, первыми премолярами остается щель). Из музея клиники были принесены муляжи, которые наглядно показывали, как должны выглядеть зубы у человека, причинившего исследуемые повреждения.
     С этими данными были ознакомлены сотрудники уголовного розыска, что позволило придать розыскной работе целенаправленный характер. Среди подозреваемых лиц был выявлен мужчина 30 лет, имевший сходное строение зубов.
     При его обследовании оказалось: у пациента 28 зубов, все восьмые зубы отсутствуют; на втором, четвертом и шестом верхних правых, на первом, шестом и седьмом нижних правых, на втором и шестом верхних левых и на первом, шестом и седьмом нижних левых зубах пломбы, на первом верхнем левом и обоих шестых нижних зубах кариес под пломбой; зубы нижней челюсти по отношению к зубам верхней челюсти выстоят вперед на 1,5—2 мм (прогнатия нижней челюсти); при сопоставлении зубов в положении прямого прикуса левые вторые, третьи и четвертые зубы не соприкасаются. С зубов обеих челюстей в присутствии следователя и понятых были сняты оттиски, с которых были приготовлены гипсовые слепки. Слепки были сопоставлены с натуральными зубами подозреваемого — они были идентичны. В соответствии с прикусом подозреваемого слепки были смонтированы в разъемном артикуляторе. В связи с тем, что подозреваемый отказался дать следы своих зубов для сравнительного исследования, соответствующие следы были получены с помощью слепков его зубов, смонтированных в артикуляторе. Для воспроизведения экспериментальных следов были использованы как пластичные, так и эластичные модели (в том числе и биологические). В отдельных сериях опытов между моделью и зубами прокладывалась тонкая писчая бумага, покрытая копировальной бумагой. Изучались как непосредственно следы на моделях, так и следы на писчей бумаге. В целом все следы представлялись достаточно однотипными.
     Сопоставляя характер следов, видно их совпадение по общим признакам. Отсутствие частных признаков в следах зубов не позволяло высказать однозначное суждение о том, что повреждения от действия зубов на теле погибших женщин оставлены зубами подозреваемого. Однако результаты проведенных экспертных исследований, вполне допускавших возможность причинения повреждений подозреваемым, послужили важным начальным звеном в цепи следственных действий, приведших в конечном итоге к изобличению преступника.
    

Кто убит? Кто убийца?

     На улице Новая в подвале дома № 70 под квартирой № 2, принадлежавшей Сучковой, среди груды угля соседи случайно обнаружили череп человека и скелетированные кости. Даже при беглом осмотре были заметны рубленые повреждения и следы, которые свидетельствовали о действии пилящего предмета. Были все основания предположить, что речь идет об убийстве человека с попыткой последующего расчленения его трупа.

     Основные задачи, которые возникают у следствия в такой ситуации; кто убит? кто убийца? В их решении существенную помощь может оказать судебно-медицинская экспертиза.
     Первая задача была решена относительно быстро. Строение костей не оставляло сомнений, что они принадлежат человеку. Особенности анатомического строения черепа и тазового кольца указывали на то, что костные останки принадлежат мужчине. По степени формирования скелета, неполной завершенности процессов синостозирования костей было установлено, что возраст мужчины колеблется в пределах 18-20 лет. Сопоставление длины длинных трубчатых костей со специальными справочными табличными данными, а также вычисление по ряду принятых математических уравнений позволили опоределить рост молодого человека — 168-172 см.
     Среди лиц, пропавших без вести и находившихся в розыске, числились 6 мужчин со сходными показателями возраста и роста. Характеризующие их материалы были переданы экспертам. Из них обратил на себя внимание 18-летний Сарычев. В его медицинских документах оказалась флюорограмма. Она и подверглась самому тщательному судебномедицинскому анализу.
     Прежде всего, ее осмотрели рентгенологи — никаких признаков заболеваний легких они не обнаружили, точно так же, как и не выявили никаких изменений сердца, крупных сосудов и органов средостения, не заметили никаких свежих и старых изменений костных образований. Это была важная информация. Но, к сожалению, этим помощь рентгенологов и ограничилась.
     Справедливости ради надо заметить, что нередко судебные медики ограничиваются консультацией рентгенолога, оставляя на его усмотрение объем рентгенологического исследования и интерпретацию выявленных им изменений. Думается, это не совсем верная позиция. Цели и задачи клинической и судебно-медицинской рентгенологии, во многом совпадая, имеют и своя особенности. Если в данном случае удовлетвориться упомянутыми результатами рентгенологического обследования, то можно было бы лишиться решающей информации идентификационного свойства. Вероятно, в каждом случае (не только при идентификации личности, но и при интерпретации механизма и давности образования повреждений, определении свойств травмирующих предметов и т. п.) исследование рентгенограмм должны проводить совместно судебный медик и рентгенолог. При этом ведущая роль в определении приоритетного направления исследований должна принадлежать судебно-медицинскому эксперту. Более того, специфика рентгенологических исследований в экспертной практике дает основания для выделения специального раздела «Судебно-медицинская рентгенология», содержание которого должны составить: а) сведения, позволяющие решать прикладные экспертные задачи по рентгенологической картине; б) методические приемы, адаптированные к решению судебно-медицинских задач.
     В описываемом случае судебные медики, изучая флюорограмму Сарычева, пытались найти какие-нибудь индивидуальные признаки костей грудной клетки. Их взгляд скользил по контурам костных образований, сопоставляя с вариантами анатомического строения костей, сравнивая на соответствующих участках контуры парных образований.
     Поскольку флюорограмма была небольших размеров, с нее были сделаны увеличенные фотоотпечатки. Это облегчало поиск. Эксперты обратили внимание на то, что контуры I и II левых ребер представляют собой плавную дугообразную линию, в то время как контуры I и II правых ребер имели выступ по внутреннему краю). Это была большая удача!
     Среди костных останков были найдены I и II ребра: левые имели правильное строение, в средней части правых по их внутреннему краю имелось небольшое локальное возвышение. Были выполнены рентгенограммы этих ребер в том же ракурсе, что и на флюорограмме. При сопоставлении прижизненных и посмертных рентгеновских изображений ребер их контуры совпали.
     Конечно, было интересно, что же собой представляют эти два возвышения. На рентгенограммах с прямым увеличением изображения была изучена структура кости в месте возвышений. Признаков склероза костной ткани не обнаружено, внешний слой компактного вещества имел одинаковую ширину на всем протяжении, губчатое вещество в области возвышения имело крупноячеистую структуру. Такая картина позволяла исключить это образование как костную мозоль, сформировавшуюся на месте перелома, и допускало возможность врожденного индивидуального варианта развития первых двух правых ребер.
     Выявленный индивидуальный признак давал серьезные основания считать, что останки принадлежат Сарычеву. Тем не менее были выполнены фотосовмещения черепа и прижизненной фотографии Сарычева. Получено совпадение локализации одноименных опознавательных точек. строения лица. Положительный результат фотосовмещения был подтвержден данными корреляционного анализа.
     Таким образом, экспертиза пришла к категорическому выводу, что останки принадлежат Сарычеву. В качестве обоснования этого вывода она указала на: «. ..1) совпадение общих признаков (пол, возраст, рост), характеризующих Сарычева и неизвестного мужчину, которому принадлежат останки; 2) совпадение индивидуальных признаков строения первых и вторых правых ребер, отобразившихся на флюорограммах Сарычева и ребрах неизвестного мужчины; 3) положительный результат фотосовмещения лица Сарычева, изображенного на его прижизненных фотографиях, и черепа неизвестного мужчины; 4) положительный результат матёматико-статистического корреляционного анализа при сопоставлении лица Сарычева, изображенного на его прижизненной фотографии, и черепа неизвестного мужчины».
     Личность умершего была установлена. Теперь надо было установить, кто же расчленил труп. Следователь посчитал возможным решить эту задачу (а это была исключительно его обязанность) следующим образом. Имея в виду, что на найденных костях имелись следы распила и разруба, он изъял соответствующие орудия труда у всех жильцов дома № 70, в подвальном помещении которого были обнаружены останки. Он рассуждал так: если экспертиза установит, каким из изъятых топоров произведены разрубы, а какой из представленных пил — распилы, то он сможет вести последующие целенаправленные следственные действия и, в частности, допросить владельцев данных предметов о том, каким образом принадлежащими им орудиями труда были нанесены повреждения, обнаруженные на трупе Сарычева. Со своими соображениями следователь ознакомил экспертов. Однако для того, чтобы укрепить свою убежденность в объективности экспертных исследований, он не стал сообщать экспертам сведений о том, кому конкретно принадлежат изъятые им топоры и пилы. Он лишь присвоил им условные порядковые номера.
     При исследовании скелета оказалось, что имеющиеся на костях повреждения не ограничиваются только разрубами и распилами. Приведем описание повреждений, изложенное в заключении экспертов. Помимо характеристики повреждений, это описание представляет самостоятельный интерес как вариант изложения свойств повреждений при их значительном числе и разном происхождении.
     Череп. На правой скуловой кости с переходом на скуловой отросток правой верхнечелюстной кости перелом (№ 1) клиновидной формы размером 24х2х7 мм. Длинник перелома располагается косогоризонтально. Задний конец перелома расположен выше переднего. Плоскость перелома ориентирована сверху вниз и открыта острым углом вверх и влево по отношению к выпуклой поверхности правой скуловой кости. Края перелома относительно ровные, верхняя стенка скошена, нижняя— подрыта, концы повреждения относительно острые. Компактное вещество по ходу перелома представлено тонкой пластинкой шириной менее 0,5 мм, каких-либо валиков и бороздок на нем не обнаружено. В 5 мм от заднего конца перелома от его нижнего края отходит книзу и кзади прямолинейная трещина, которая на нижней поверхности скулового отростка поворачивает вперед и влево и. соединяется другой трещиной, отходящей от нижнего края перелома в 2 мм от его переднего конца. За счет этих соединяющихся между собой трещин образуется подвижный осколок неправильной овальной формы размером 26х13,5 мм. В передних отделах осколка косовертикально проходит шов между скуловой и верхнечелюстной костями.
     На правой верхнечелюстной кости от места соединения правого и нижнего краев грушевидного отверстия косогоризонтально расположен перелом (№ 2) клиновидной формы размером 8,5х2х1,5 мм. Передний конец повреждения имеет ширину 2 мм, задний конец острый. Края перелома относительно ровные. Стенки скошены под углом, приближающимся к прямому. У нижнего края перелома на участке длиной 3 мм имеется выкрашивание костного вещества на площади 3x1,5 мм. Наибольшая глубина перелома у переднего его конца, к заднему концу глубина его сходит «на нет».
     Длинники переломов № 1 и № 2 находятся на одной прямой линии. Расстояние между передним концом перелома № 2 и задним концом перелома № 1 — 54 мм.
     На глазничном отростке правой верхнечелюстной кости в области собачьей ямки дырчатый перелом (№ 3) передней стенки верхнечелюстной пазухи, прямоугольной формы, размером 9,5x8 мм. С верхним краем перелома соединен прямоугольный осколок размером 9,5х6 мм. У нижнего края перелома дефедт кости размером 9,5x2 мм также прямоугольной формы. От нижнего края перелома отходит книзу и кзади одна трещина длиной 4 мм и книзу и кпереди другая трещина длиной 10,5 мм, оканчивающаяся у верхнего края перелома № 2. Обе трещины — в виде тонких извилистых дугообразных линий.
     На наружном крае правой орбиты горизонтально расположен перелом (№ 4) клиновидной формы размером 7х2x1,5мм. Его края относительно ровные. Задний конец по форме приближается к острому, ширина переднего конца — 2 мм. Верхняя стенка почти горизонтальная, нижняя — скошена.
     Правая носовая косточка повреждена (№ 5) — ее нижняя треть отсутствует, линия повреждения проходит косовертикально, неровная, остро зазубренная.
     Повреждение № 5 располагается на 10-12 мм выше прямой линии, являющейся продолжением длинника перелома № 4.
     На наружной поверхности задних отделов правого сосцевидного отростка вдавленный перелом (№ 6) в виде перевернутой неправильной, трехгранной пирамиды (рис. 75). Основание «пирамиды» имеет размеры 7х7 мм, высота «пирамиды» — 3,5 мм. Ее верхняя и передняя стенки образуют прямой угол, передняя и нижняя — острый: верхний выражен наиболее четко, нижний— закруглен.
     На левой половине чешуи затылочной кости, в непосредственной близости от ламбовидного шва, перелом № 7 в виде вдавления костной ткани, неправильно овальной формы, размером 39х15,5х3 мм. Перелом образован двумя стенками: верхняя — в виде единой костной пластинки и нижняя— в виде трех уступов, параллельно длиннику повреждения. Сходящиеся под тупым углом друг к другу стенки образуют мелко зазубренную линию, имеющую преимущественно ориентацию в горизонтальном направлении. На всей поверхности мозгового черепа и скуловых отростках обеих височных костей — множественные поверхностные прямолинейные повреждения (№ 8), расположенные преимущественно во фронтальных плоскостях. Длина повреждений колеблется от 3 до 12 мм. Глубина повреждений не превышает 0,5 мм. Края и стенки повреждений гладкие, углы острые. На дне повреждений единичные валики и бороздки, расположенные параллельно длинникам повреждений.
     Нижняя челюсть разделена на два фрагмента полным переломом (№ 9), начинающимся между резцами и заканчивающимся в 22 мм вправо от средней линии. Протяженность перелома — 49 мм. На нижней челюсти 12 зубов: 3-8 правые и 3-8 левые. Отсутствуют 4 резца. Частично сохранена лунка II правого зуба, лунки остальных резцов отсутствуют. Фрагменты нижней челюсти были сориентированы по прикусу не соответствующими зубами верхней челюсти и закреплены в этом положении. При этом оказалось, что имеется значительный костный дефект, ширина которого у основания лунок зубов 16 мм, в средних отделах —5 мм (на протяжении 17 мм) и в нижних отделах—12 мм. По передней поверхности линия разделения кости неровная, преимущественно крупно зазубренная. По верхнему краю дефектов на протяжении 19,5 мм имеется скол компактной пластинки шириной до 4 мм. По задней поверхности края дефекта в нижних (верхний край) и средних отделах (верхний и нижний края) ровные, на остальном протяжении—мелко зазубренные. От верхнего края по задней поверхности вверх и назад отходят две трещины длиной 12 и 9 мм, соединяющиеся между собой дополнительной трещиной, проходящей параллельно верхнему краю дефекта. Образующийся при этом осколок неподвижен и плотно соединен с подлежащей костью. По нижнему краю с задней поверхности в средних отделах имеется участок, на котором компактное вещество кости отсутствует — стенка этого дефекта ровная, гладкая и ориентирована в вертикальной (фронтальной) плоскости. На наружной поверхности правой половины дуги нижней челюсти в 23 мм кпереди от угла челюсти поверхностное углообразное повреждение (№ 10), представляющее собой две полосы шириной до 1,2 мм, длиной 9 и 13 мм, сходящиеся верхними концами под острым углом, открытым книзу. В этой же области в 6 мм кпереди от этого повреждения аналогичное повреждение (№10а), расположенное на нижней поверхности дуги нижней челюсти. Длина этого повреждения — 5 мм.
     На задней поверхности правого восходящего отростка нижней челюсти, у основания шейки суставного отростка, три поперечно расположенных повреждения (№ 106), аналогичных по характеру повреждения № 8. Длина повреждений № 106 — от 2 до 5 мм.
     II шейный позвонок. На верхней поверхности правого реберно-поперечного отростка с переходом на верхнюю поверхность правой половины дуги позвоночника и правую верхнюю суставную поверхность компактное вещество отсутствует и образуется площадка, поверхность которой представлена группой параллельных чередующихся прямолинейных валиков и бороздок шириной 1-1,5 мм; общая площадь этого участка составляет 30х9 мм (повреждением 11).
     На воображаемой прямой линии, проведенной через отдельные бороздки повреждения № 11 в переднебоковых отделах правого рёбер но-поперечного отростка имеются два глубоких и два поверхностных повреждения (№ 12, 13, 14, 15) в виде костных дефектов щелевидной формы. Поперечное сечение этих дефектов имеет прямоугольную форму с подчеркнутыми углами. Максимальная, глубина повреждения в области реберно-поперечного отростка — 2 мм, в области остистого — 5,5 мм. Ширина костных дефектов— около 1,1 мм.
     На боковой поверхности правого реберно-поперечного отростка повреждение (№ 16), аналогичное повреждению № 11, занимающее площадь 8х3,5 мм.
     Через верхнюю правую суставную поверхность в продольном направлении проходит дугообразная трещина (№ 17), которая спускается на переднюю поверхность правого реберно-суставного отростка и поворачивает кзади, образуя неполный отломок кости размером 10,5x12,5 мм.
     В передней половине нижней поверхности тела II шейного позвонка — повреждение (№ 18), аналогичное повреждению № 11, занимающее общую площадь 15,5x9,5 мм. Валики и бороздки на поверхности этого повреждения (№ 18) отобразились лишь по периферии по вреждения на узких полосках компактного костного вещества. Направление этих валиков и бороздок перпендикулярно направлению валиков и бороздок повреждения № 11.
     III шейный позвонок. На верхних поверхностях обоих суставных отростков и правой половине верхней Поверхности тела позвонка — повреждения (№ 19, 20, 21), аналогичные повреждению № 11, размерами соответственно 9,5x5 мм; 9,5х4 мм; 10х4 мм. Направление валиков и бороздок этих повреждений и повреждения №. 11 совпадает. На боковой поверхности правого верхнего сустава отростка — повреждение (№ 22), аналогичное по характеру повреждениям № 12, 13, 14, 15. Размеры повреждения № 22 — 3,5х 1х1,2 мм.
     V шейный позвонок. На верхней поверхности остистого отростка в косопоперечном направлении, на боковой поверхности правых верхнего и нижнего суставных отростков, в передне-заднем направлении располагаются 8 поверхностных параллельных повреждений (№ 23) прямолинейной формы, длиной от 1,5 до 9 мм, с ровными краями и острыми концами.
     VI шейный позвонок. На боковой поверхности левого верхнего суставного отростка — два расположенных под острым углом друг к другу поверхностных прямолинейных повреждения. В 3,5 мм кверху от них располагается повреждение (№ 25) в виде углообразного костного дефекта. Горизонтальная стенка этого дефекта ровная и гладкая, вертикальная, неровная, с зазубринами. Общие размеры повреждения № 25 — 3x3 мм.
     Правая плечевая кость. У основания большого бугорка на передненаружной поверхности кости косогоризонтально располагается вдавление костной ткани (повреждение № 26) размерами 26х9 мм. Вдавление представлено двумя осколками, сходящимися под тупым углом. Верхний осколок образован сверху двумя тонкими трещинами в виде дугообразных извилистых линий: внутренняя «дуга» более протяженная, внутренний конец наружной дуги нависает над наружным концом внутренней дуги. Нижний край прямолинейный, с мелкими зазубринами - в средних отделах. Нижняя стенка представлена осколком, который уступообразно опущен по отношению к окружающей поверхности кости. Верхний осколок нависает над нижним. Наибольшая глубина вдавления в средней части достигает 2,5 мм, к концам вдавления глубина сходит «на нет». На передней поверхности диафиза кости—15 повреждений (сверху вниз № 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41) в виде поверхностных костных дефектов желобоватой формы. Длинники повреждений параллельны друг другу. Длина повреждений колеблется от 3,5 до 9,5 мм, ширина — от 1,2 до 2 мм. Форма поперечного сечения преимущественно треугольная или М-образная. Края и стенки повреждений относительно ровные, на дне отдельных повреждений единичные продольные и косопродольные валики и бороздки. Дно повреждений максимально углублено в средней части и сходит «на нет» к концам повреждений. По верхнему краю повреждений № 31 и 41—по два двойных углообразных откола, придающих верхнему краю этих повреждений М-образную форму. Расстояние между вершинами «М» составляет соответственно 3,5 и 3 мм.
     Правая ключица. На нижней поверхности ключицы в 66, 33 и 28 мм от ее реберного конца косопоперечно к длиннику ключицы располагаются три костных дефекта (№ 42, 43, 44) желобоватой формы, длиной 13; 11,5 и 7 мм, шириной — 3,5; 1,2; 2,6 мм, глубиной — менее 0,5 мм. Дно дефектов № 42 представлено поперечными короткими валиками и бороздками; на дне других дефектов — единичные валики и бороздки, располагающиеся вдоль длинника дефектов. Края дефектов извилистые, концы закруглены, глубина максимальная в средней части и сходит «на нет» к их концам.
     Фрагмент № I диафиза длинной трубчатой кости. Размеры фрагмента — 23,5х23х20 мм. Один торец заклеен полоской медицинского пластыря и не исследовался. Противоположный торец представляет собой площадку, расположенную почти поперечно по отношению к длиннику диафиза. Площадка представляет собой неправильной формы кольцо со стенками шириной от 3,5 до 5,5 мм. На торцевой поверхности стенок множественные параллельные и пересекающиеся друг с другом под острыми углами валики и бороздки. В целом торцевая поверхность представляет собой плоскость, у одного из краев которой имеется костный выступ высотой 2,5 мм, длиной 10 мм и шириной 2 мм. Поверхность выступа неровная (поврежденная торцевая поверхность обозначена как повреждение №45).
     На боковой поверхности кости, противоположной по отношению к описанному выступу, в 0,5 мм и 4 мм от края торцевой поверхности (повреждение № 45) и параллельно плоскости этой поверхности — два костных дефекта (повреждения № 46, 47) продолговатой желобоватой формы, размерами 7х2х1,2 мм, с М-образными концами и ровными краями. Максимальная глубина повреждений отмечается в их средней части и сходит «на нет» к их концам. На стенках дефектов единичные продольные по отношению к их длиннику прямолинейные поверхностные бороздки. Поперечное сечение повреждений имеет форму, приближающуюся к М-образной. В 8 мм от этих повреждений — два поверхностных прямолинейных повреждения (№ 48, 49) длиной по 2,5 мм, с острыми концами. Повреждения расположены под тупым углом друг к другу.
     Фрагмент № 2 диафиза длинной трубчатой кости. Размеры фрагмента —35x30х22 мм. Одна его торцевая поверхность заклеена полоской пластыря и не исследовалась. Противоположная торцевая поверхность (повреждение № 50) представляет собой площадку, расположенную косопоперечно к длиннику диафиза. На поверхности этого торца — множественные поверхностные параллельные и пересекающиеся друг с другом прямолинейные валики и бороздки. У одного из краев торца на участке 3,5 мм отмечаются мелкие зазубрины. В 0,5 мм от противоположного края торца параллельно ему располагается повреждение (№ 51), аналогичное повреждениям № 46 и 47, длиной 13 мм. В 8 мм от повреждения № 51 группа повреждений (№ 52), аналогичных повреждениям № 48 и 49, длиной от 3 до 8,5 мм.
     Фрагменту левой бедренной кости представляет собой головку и часть метафиза. Длина фрагмента—118 мм. В области метафиза косопоперечная плоскость отделения (повреждение № 53), на поверхности которой поверхностные валики и бороздки. У одного края поверхности отделения костный выступ размерами 14х1х0,5 мм, переходящий в скол наружной массы компактного вещества. На внутренней поверхности метафиза, с противоположной от выступа стороны,— множественные поверхностные единичные и двойные прямолинейные, параллельные плоскости отделения повреждения (№54), длиной от 1 до 9,5 мм, располагающегося как непосредственно у края повреждения № 53, так и на удалении 7 мм от него.
     Фрагмент правой бедренной кости представляет собой головку, оба вертела и часть метафиза бедренной кости. Длина фрагмента — 90 мм. Поверхность отделения этой кости (повреждение № 55) по своему характеру аналогична повреждению № 53, а располагающиеся на внутренней поверхности кости края плоскости отделения повреждения (№ 56), занимающие площадь 8x6 см, сходны по своему характеру с повреждениями № 54.
     Из приведенного описания следует, что на скелете, были обнаружены повреждения от различного травмирующего воздействия: тупого, рубящего, пилящего. Это требовало группировки однотипных повреждений с целью определить свойства травмирующих предметов.
     Разрубы правых скуловой и верхнечелюстной костей (в области грушевидного отверстия, правой скуловой кости, скулового отростка правой верхней челюсти и наружной стенки правой глазницы) образовались от действия лезвия клина рубящего предмета, о чем свидетельствуют клиновидная форма этих повреждений, их ровные края и относительно острые концы, преобладание длины повреждений над их шириной и глубиной. Расположение длинников повреждений правых скуловой и верхнечелюстной костей у края грушевидного отверстия на одной прямой линии допускает возможность их возникновения от одного удара лезвием клина топора длиной не менее 54 мм. Ориентация плоскости этих разрубов указывает на то, что они образовались от удара сверху вниз и справа налево (ориентация всех направлений здесь и далее производится по отношению к вертикально стоящему человеку), причем плоскость клина топора находилась по отношению к правой половине лицевого черепа под острым углом, открытым кверху.
     Повреждение правого сосцевидного отростка образовалось от действия острого клина, имевшего в следообразующей части форму неправильной пирамиды; таким предметом могли быть пятка или носок топора. Основанием для такого вывода являются форма повреждения в виде перевернутой пирамиды с наличием клиновидного вдавления у заднего края этого повреждения, а также относительно ровные края повреждения и четко обозначенные углы и линии схождения граней этого вдавленного перелома.
     Разделение нижней челюсти произошло в результате действия лезвия и щечек клина рубящего предмета, например топора. На это указывают разрушение кости на ограниченном участке полосовидной формы и наличие ровных краев на отдельных участках. Обширное разрушение кости в виде дефекта полосовидной формы может быть связано с тем, что в момент удара рубящим предметом нижняя челюсть была плотно фиксирована к какой-то твердой основе. Расширение размеров дефекта по направлению от задней к передней поверхности кости, наличие ровных по форме участков краев на задней поверхности при отсутствии таких участков на передней поверхности кости свидетельствуют о том, что в момент удара рубящий предмет перемещался в преимущественном направлении сзади наперед, причем плоскость клина была ориентирована под острым углом, открытым влево.
     В случае, если все перечисленные рубленые повреждения были нанесены одним рубящим предметом, то он имел острое лезвие клина топора длиной не менее 54 мм, и в этом случае они не могли возникнуть от действия тех представленных экспертам топоров, которые имели затупленное лезвие. Из всех топоров остро заточенное лезвие имел один — № 8 (как оказалось впоследствии, он принадлежал гражданке Сучковой). Проведенное сопоставление с помощью сравнительного микроскопа, сопоставление рельефа валиков и бороздок, оставшихся от микродефектов и микрозазубрин топора на поверхности разруба нижней челюсти с соответствующими следами, оставленными на экспериментальном материале лезвием топора № 8, показало их полное совпадение.
     Вдавленные переломы затылочной головки правой плечевой кости и правого сосцевидного отростка, оскольчато-дырчатый перелом передней стенки правой верхнечелюстной пазухи, оскольчатый перелом правой носовой кости образовались от действия тупых твердых предметов; на это указывали вдавленный характер переломов и зазубренность их краев.
     Вдавленные переломы затылочной и правой плечевой костей образовались от действия ребра тупого предмета, на что указывают вдавленный характер этих переломов, наличие террасовидных уступов на стенках перелома и преимущественно прямолинейная форма дна этих повреждений. Оба повреждения могли быть причинены одним предметом, например ребром обуха топора. В этом случае длина обуха топора была не менее 39 мм. Судя по ориентации длинника и стенок переломов, повреждение затылочной кости образовалось в результате удара сзади наперед и несколько сверху вниз, а повреждения правой плечевой кости — сзади наперед и справа налево. Вдавленный перелом области правого сосцевидного отростка возник от действия трехгранной вершины тупого предмета, о чем свидетельствует форма вдавленного перелома в виде трехгранной пирамиды. Это повреждение могло возникнуть от действия угла обуха топора.
     Оскольчато-дырчатый перелом передней стенки верхнечелюстной полости образовался от действия предмета с ограниченной ударяющей поверхностью, о чем свидетельствует дырчатый характер перелома в сочетании с его локализацией в углубленном участке кости.

     Оскольчатый перелом правой носовой кости возник от действия тупого предмета, о форме которого из-за отсутствия характерных признаков по краю перелома и отсутствия осколка носовой кости определенно высказаться не представляется возможным.
     Линейные повреждения на своде черепа, правой половине нижней челюсти, II, III, V и VI шейных позвонках образовались от действия острого края твердого режущего предмета, например лезвия ножа. Основанием для такого вывода являются: прямолинейная форма, острые углы, ровные края этих повреждений. Вопрос о возможности нанесения этих повреждений представленным на экспертизу столовым ножом не решался, так как, согласно следственным данным, этот нож в период времени после происшествия затачивался.
     Углообразные повреждения левого верхнего суставного отростка VI шейного позвонка возникли в результате комбинированного действия — надреза с последующим отколом осколка, на что указывают плоская и ровная горизонтальная площадка (повреждения в результате режущего действия) и неровная мелко зазубренная вертикальная площадка (откалывающее действие) этого перелома. Значительный интерес представляли повреждения, причиненные пилящим предметом.
     Удлиненные клиновидные повреждения на правой половине нижней челюсти, II и III шейных позвонках правой плечевой кости, ключице и двух фрагментах диафиза длинной трубчатой кости возникли от поверхностного пилящего действия зубцов какого-то пилящего предмета и являются надпилами, на что указывают продолговатая форма этих повреждений, их относительно ровные края, наличие костных дефектов по всей длине повреждения, наличие валиков и бороздок на дне части этих повреждений.
     М-образная форма концов части повреждений указывает на то, что они были причинены пилящим предметом с простым разводом зубцов. По этой причине исключается возможность возникновения повреждений от действия всех представленных пил, имеющих волнистый развод зубцов (ножовки по металлу).
     М-образная форма поперечного профиля части повреждений свидетельствует о том, что зубцы пилящего предмета имели клиновидную форму. Подчеркнутые углы поперечного профиля большинства повреждений этой группы указывают на достаточную степень остроты зубцов пилящего предмета.
     По расстоянию между вершинами треугольных костных отколов в области повреждений № 31 и 41 диафиза правой плечевой кости можно судить о том, что расстояние между вершинами отдельных смежных зубцов пилы («шаг пилы») было 3-3,5 мм. Принимая во внимание эти данные, представилось возможным исключить возможность возникновения повреждений № 31, 41 от действия тех представленных экспертам зубцов пил, «шаг зубцов», которых на всем протяжении был более 4 мм.
     На II и III шейных позвонках, обеих бедренных костях и двух фрагментах длинной трубчатой кости имеются повреждения, которые имеют вид отпилов и образовались в результате полного разделения диафиза костей и выступающих костных образований позвонков. Об этом свидетельствуют плоская поверхность отделений упомянутых костей с наличием линейных валиков и бороздок в сочетании с надпилами у одного из краев этих поверхностей и наличием костных выступов или отколов кости у противоположного края, а также преимущественная ориентация валиков и бороздок параллельно длинникам надпилов и длинникам костных выступов.
     Наличие пересекающихся между собой валиков и борозд на поверхности отпила указывает на то, что высота зубцов пилящего предмета была более 2 мм.
     Направление движения пилящего предмета при образовании отпилов было преимущественно поперечным по отношению к длиннику трубчатых костей и горизонтальным на шейных позвонках.
     Таким образом удалось исключить подавляющее большинство из представленных пилящих предметов. Оставались неисключенными только 2 пилы под № 3 и № 4.
     Было предпринято экспериментальное исследование, целью которого стало изучение ширины надпилов, образуемых пилами № 3 и № 4. В качестве объекта для опытов были взяты аналогичные кости (диафизы длинных трубчатых костей). Глубина экспериментальных надпилов соответствовала сравниваемым исходным повреждениям. Надпилы производились начальным, средним и конечным участками полотна пилы. В каждой серии выполнялось не менее 10 опытов. Полученные данные были оценены методом вариационной статистики. В результате оказалось, что исходные надпилы, обнаруженные на костных останках, не могли быть причинены пилой № 4, устойчиво оставлявшей существенно более широкие надпилы, чем исследуемые. Пилой № 3 исходные надпилы могли быть причинены. Если допустить, что все повреждения от пилящего действия были причинены одним пилящим предметом, то из всех представленных пил они могли возникнуть только от действия пилы № 3. Оказалось, что эта пила принадлежит также Сучковой.
     Линейные повреждения на боковых поверхностях обеих бедренных костей и двух фрагментов длинных трубчатых костей образовались от действия либо острорежущего края твердого режущего предмета, например ножа, либо острого конца колющего предмета, например острых вершин зубцов пилящего предмета. Об этом свидетельствуют ровные края, острые концы, линейная форма и поверхностный характер этих повреждений. Расположение упомянутых повреждений в непосредственной близости от надпилов и отпилов костей можно объяснить действием зубцов пилы при ее соскакивании с плоскости основного надпила или отпила.
     Итак, владельцем топора и пилы, которыми были причинены повреждения, обнаруженные на останках Сарычева, была семья Сучковых.
     После обстоятельного допроса, в ходе которого следователь умело использовал результаты судебно-медицинской экспертизы, сын Сучковой сознался в совершении убийства своего приятеля Сарычева, которому он во время пьяной драки нанес несколько ударов по голове обухом топора. Желая скрыть следы преступления, попытался расчленить труп: скальпировал голову ножом, пробовал безуспешно отделить голову ножом и топором, затем сделал неудачную попытку распилить конечности и шею ножовкой. После этого разгреб груду угля, хранившуюся в подвале под своей квартирой и засыпал останки углем. И если бы не соседи, попросившие у матери Сучкова в долг немного угля...
     Боясь ответственности за содеянное, Сучков покончил жизнь самоубийством, повесившись в тюремной камере.
    

Оглавление "Ленты"

На первую страницу сайта