|
УБИЙСТВА ДЕТЕЙ
©А.И.Ракитин, 2022 гг.
©"Загадочные преступления прошлого", 2022 гг.
Месть "Лиса"
На первом официальном допросе, проведенном в здании полиции в Пендлтоне днём 22 декабря 1927 г., Хикман рассказал об этом в таких выражениях: "Она [Мэрион Паркер] мне нравилась, и она не хотела идти с Крамером, а хотела остаться со мной. Но мы должны были осуществить наш план, который заключался в том, чтобы Крамер спрятал девушку и собрал деньги, которые я хотел потратить на обучение в колледже. Крамера больше интересовала идея похищения ребенка, чем получение денег. Он хотел забрать только 200 или 300 долларов из 1500 долларов, которые мы просили в письмах, подписанных «Лис», которые я написал." (Дословно: "I liked her and she didnТt want to go with Cramer but wished to stay with me. But we, liad to carry out our plan, which was for Cramer to hide the girl and for unto collect the money which I wanted to use in going through college. Cramer was more interested in the idea of kidnaping child than in getting money. He only wanted 200$ or 300$ of the 1500$ which we asked for in letters signed "The Fox", which I wrote.")
  
На протяжении нескольких месяцев фотографии Хикмана регулярно появлялись в американских газетах и журналах. Слева и в центре: фотографии арестованного преступника с поймавшими его полицейскими, сделанные в Пендлтоне. Справа: рядом с Хикманом сфотографировался шериф округа Лос-Анджелес ёджин Бискалуз (Eugene Biscailuz).
Хикман настаивал на том, что ему неизвестна причина, по которой Крамер убил девочку. Последний якобы принёс её тело в чемодане в апартаменты Уилльяма и приказал ему избавиться от тела.
Во время этого допроса Хикмана спросили, хотел бы он встретиться с матерью и что сказал бы ей при встрече? Вытаращив глаза и прижав для большей убедительсноти руку к сердцу, Хикман воскликнул: "я бы сказал ей, что ни в чём не виновать!" И заплакал. Полицейские не сомневались в том, что видят перед собой самое настоящее цирковое представление, но посмотреть было на что! Такого самозабвенно лгущего негодяя надо было ещё поискать...
К охране Хикмана в здании полицейского департамента Пендлтона был привлечён местный водопроводчик по фамилии Коннор. Он являлся членом местной пожарной команды, которая использовалась немногочисленной местной полицией в качестве резерва. Узнав, что Коннор не полицейский, Уилльям чрезвычайно к нему расположился и вместо того, чтобы спать, провёл всю ночь с 22 на 23 декабря в разговорах. Своей болтливостью намеревался скрыть истинный интерес к собеседнику, которого уговаривал принести ему в следующий раз газеты. Налицо была явная попытка манипуляции, которую Коннор - человек неглупый и прекрасно знавший жизнь - моментально распознал. Разумеется, психологическая игра Хикмана провалилась, но то, что арестованный попытался хитростью добиться нужной ему цели, свидетельствовало об определенном складе его личности. Этот человек, с одной стороны, прекрасно ориентировался в окружающей обстановке и всё время оставался полностью адекватен, а с другой - явно считал себя умнее других и был весьма самоуверен.
Возможно, на этой непоколебимой самоуверенности и базировалась его удивительная стрессоустойчивость. Хикман верил в то, что с ним всё будет хорошо, ведь он - Хикман! Он всех надурит, всем запудрит мозги, выйдет победителем из любой передряги.
24 декабря последовали события неожиданные во всех отношениях. Во-первых, в тот день были обнаружены те самые отпечатки маленьких пальцев на бутылке и стакане, чью принадлежность в дальнейшем так и не удалось установить.
В тот же день в апартементы "Bellevue arms apartments" пришло письмо, адресованное "Дональду Эвансу" и подписанное именем Джои (Joe). Автор письма сообщал, что хотел бы получить свои 300$ и чемодан. Письмо было отправлено накануне в 10 часов утра из Лос-Анджелеса.
Обе новости хорошо согласовывались с рассказом Хикмана об Оливере Крамере и Джейн Даннинг. Складывалось впечатление, что на свободе остаётся подельник убийцы. Это сбивало с толку и требовало какого-то объяснения.
Ситуация ещё более запуталась после того, как полиция Лос-Анджелеса нашла Оливера Эндрю Крамера. Имелись определенные основания сомневаться в существовании этого человека, но... он оказался вполне реальным и более того - хорошим приятелем Уилльяма Хикмана. Крамер был наркоманом-морфинистом, безработним, человеком, ведущим антисобщественный образ жизни, однако к похищению и убийству Мэрион Паркер он отношения не имел. У него имелось лучшее alibi из всех возможных - он находился в окружной тюрьме. Ещё 10 декабря его задержали за попытку хищения кошелька в кинотеатре, судья санкционировал арест и с того времени Крамер "куковал на нарах". А Хикман, оговоривший приятеля, этого пустяка не знал!
Оливер Эндрю Крамер оказался реально существующим человеком, более того, он знал Хикмана и даже вёл с ним кое-какие дела. Однако к убийству Мэрион Паркер он отношения не имел, поскольку обладал наилучшим alibi из всех возможных - сидел в окружной тюрьме. Хикман этой мелочи не знал.
Это, конечно же, была большая удача для Крамера. Если бы во второй декаде декабря он оставался на свободе, то неизвестно, как ему удалось бы доказать alibi.
Что же касается Джейн Дарлинг, то следов существования этой женщины отыскать не удалось. Крамер - якобы её любовник - настаивал на том, что такой женщины не знает и рассказ Хикмана о его [Крамера] и Дарлинг соучастии в преступлении выдуман от начала до конца.
Это утверждение выглядело правдоподобным - в этом убеждало alibi Крамера. Но кто тогда был вторым мужчиной, переносившим расчлененное тело Мэрион Паркер в автомашину на парковке у апартаментов? Ведь свидетели сообщали о 2-х мужчинах!
В течение последующих дней готовилась экстрадиция Уилльяма Эдварда Хикмана из Пендлтона в Лос-Анджелес. Города находились в разных штатах, что требовало ряда согласований на уровне Департаментов юстиции. Благодаря тому, что дело о похищении и убийстве Мэрион Паркер приобрело общенациональную известность, все бюрократические процедуры были проведены немногим более, чем за неделю. Это была исключительная оперативность даже по меркам того времени.
30 декабря 1927 года в Канзас-сити местная полиция арестоала ещё одного школьного дружка Хикмана - некоего Фрэнка Бернуди (Frank Bernoudy). Имя его, наряду с Милтоном Джанковски, упоминала Мэри Хикман, но на протяжении полутора недель этому молодому человеку удавалось скрываться от полиции. В местах его возможного появления были расставлены засады и в самом конце года Бернуди, наконец, попал в руки "законников".
Бернуди знал, как и чем "прославился" его дружок Хикман в Калифорнии и именно поэтому постарался сбежать. Будучи, однако, пойманным, он искренне испугался того, что его свяжут с Хикманом и сразу же стал сотрудничать с полицией. Допрос Бернуди, проведенный лично шефом детективов Тойном, оказался в высшей степени результивным.
Задержанный рассказал о том, что за плечами Хикмана имелся весьма длинный шлейф преступлений, в том числе и тяжких. Уже после освобождения из калифорнийской тюрьмы, где ему пришлось отбыть 3 месяца за подделку чека, Хикман принля участие в нескольких ограблениях аптек. В этих ограблениях помимо Хикмана и Бернуди принимал участие некий Уэлби Хант (Welby Hunt), дружок Хикмана [он был младше последнего на год]. Бернуди оказался первым, кто назвал полиции имя и фамилию этого юноши.
Уэлби Хант (фотография из выпускного школьного альбома).
Продолжая свой рассказ, Бернуди сообщил, что во время одного из ограблений, произошедшего 1 декабря 1926 года, Хикман выстрелом из пистолета убил аптекаря по фамилии Блейн. Бернуди не был свидетелем убийства, поскольку находился за рулём автомобиля, поджидавшего грабителей в квартале от места преступления, но он слышал рассказ о произошедшем от Хикмана и Ханта, а на следующий день прочитал заметку в газете.
Насколько можно было заключить из рассказа Бернуди, Уилльям Хикман оказался грабителем со стажем. Он отдавал предпочтение нападениям на аптеки, считая, что там можно поживиться не только немалыми денежными суммами, но и ценными лекарствами и наркотиками. Кроме того, в некоторых аптеках удавалось прихватить незаполненные рецептурные бланки и оформленные рецепты, что также являлось ходовым товаром на "чёрном" рынке. Бернуди настаивал на том, что услыхав об убийстве Блейна, очень испугался - он порвал все отношения с Хикманом, возвратился в Канза-сити и в дальнейшем избегал встречь со старым другом. По его словам, Хикман неоднократно приглашал его вернуться в Лос-Анджелес для того, чтобы вместе "делать дела", но Бернуди на письма не отвечал, а когда случайно столкнулся с Хикманом во время приезда последнего к матери в Канзас-сити, заявил тому, что уехал из Миссури в Нью-Йорк и планирует скоро жениться.
Бернуди сообщил и кое-что ещё немаловажное. По его словам, Хикман несколько раз высказывал вслух довольно странные фантазии. Он хотел похитить ребёнка, разрезать его на маленькие кусочки и прокатиться по городу, разбрасывая на ходу фрагменты тела. Смеясь, Хикман представлял, как люди будут находить пальцы... руки... ноги... маленький пенис... язык... Когда же Бернуди спрашивал его, "для чего это делать?", Хикман, не задумываясь, отвечал, что подобное преступление напугает всех. Желание "напугать всех" сделалось, по-видимому, своеобразной ide-fix Хикмана, тот несколько раз возвращался к полюбившейся фантазии и однажды заявил, что твёрдо намерен когда-нибудь провернуть такой вот "фокус" с ребёнком.
 
Уилльям Эдвард Хикман в заключении.
Когда стало известно о том, что Мэрион Паркер расчленили и части тела и внутренности разбросали в разных частях города, Бернуди сразу подумал о Хикмане - случившееся с Мэрион очень напоминало фантазии последнего.
Сообщение Бернуди оказалось очень важным для дальнейшего движения расследования. Полиция приступила к поискам Уэлби Ханта. Тот был найден довольно быстро, но это событие оказалось в тени других, произошедших практически одновременно.
30 декабря Уилльяма Хикмана под мощным полицейским конвоем повезли из Пендлтона в Лос-Анджелес. За экстрадицией внимательно следили газеты, в тех местах, где предстояла пересадка арестованного с одного вида транспорта на другой, собирались группы зевак, желавших лицезреть ставшего известным негодяя. Ну или предположительно негодяя... Поскольку никто не мог исключать самосуда толпы, журналисты внимательно следили за перевозкой преступника, боясь пропустить особенно волнительные моменты.
В принципе, перевозка происходила очень спокойно, поскольку маршрут был составлен с толком, но один раз конвою пришлось понервничать. Хикмана привезли в Беркли, город на берегу залива Сан-Франциско, где арестанта надлежало посадить на паром и переправить в город Сан-Франциско на противоположном берегу залива. Полицейские и арестант благополучно разместились на пароме, однако на причале в конце пути их встретила толпа численностью до 1 тыс. человек.
Понятно, что любой острый конфликт, любой беспорядок мог спровоцировать панику, в результате которой толпа могла попросту сбросить Хикмана и конвой в воду. Полицейские автомашины не могли заехать на причал и конвою вместе с арестантом пришлось идти через толпу. Всё прошло без эксцессов, но этот проход сквозь стоящую стеной безмолвную массу враждебно настроенных людей, произвёл на всех видевших гнетущее и по-настоящему пугающее впечатление. Закованный в наручники Хикман в те минуты, наверняка, попрощался с жизнью.
Далее последовал переезд по железной дороге из Сан-Франциско в Лос-Анджелес. На всём протяжении этой поездки - а продлилась она около 7 часов - к арестанту был прикован детектив лос-анджелесской полиции по фамилии Рэймонд. Хикман и его конвоир говорили всю дорогу без остановки. Удивительное дело, Рэймонд уговорил арестанта прекратить кривляться и валить вину на Оливера Крамера и Джейн Даннинг. Детектив доказал, что подобная тактика неминуемо приведёт Хикмана на виселицу, поскольку Хикман перекладывает свою вину на других крайне неубедительно - у Крамера имеется железное alibi, а Джейн Даннинг не существует. Если Хикман не хочет остаться с "длинной шеей" - это синоним висельника - то ему следует сделать чистосердечное признание, причём как можно скорее, до того, как появится адвокат. Потому что после появления адвоката это будет уже не "чистосердечное признание", а "сделка с Правосудием" и последствия этих действий будут разными.
Уилльям до такой степени впечатлился беседой с Реймондом, что по прибытии в Лос-Анджелес потребовал доставить его к окружному прокурору для признания вины.
Хикман рядом с детективом Рэймондом, которому он во время переезда из Сан-Франциско в Лос-Анджелес признался в убийстве Мэрион Паркер.
Его и доставили. 31 декабря 1927 Хикман был привезён в офис прокурора округа Лос-Анджелес Эйши Кейса (Asa Keyes), встав перед которым, арестант произнёс небольшой монолог. В своём признании он заявил, будто поклялся матери непременно получить образование, но для оплаты обучения в коллежде не располагал деньгами. Он решил похитить дочь Перри Паркера, которого знал по работе в банке. Он не сомневался в том, что Паркер не станет обращаться в полицию и без особых затруднений отыщет нужную сумму. Хикман настаивал на том, что не имел намерения убивать девочку, но сделать это пришлось, поскольку она его узнала. Из текста признания невозможно было понять, как Мэрион могла узнать человека, которого никогда не видела и чьи имя и фамилия никогда не произносились в доме [последняя деталь особо уточнялась у супругов Паркер].
Далее в своём признании Хикман сообщил, что убил и расчленил Мэрион Паркер ещё до того, как отец девочки заявил по телефону, что желает её увидеть до передачи денег. Обдумывая сложившуюся ситуацию, преступник решился на дерзкий обман - он надумал выдать труп за живого ребёнка. Дабы исключить кровотечение, он извлёк внутренние органы и набил торс тряпьём и газетами, а чтобы глаза убитой оставались открыты, продел сквозь веки тонкую багетную проволоку. Во время передачи денег он очень волновался и сказал Паркеру, будто девочка спит, забыв, что глаза трупа открыты, но взволнованный отец необратил внимания на это несоответствие. Также Хикман объяснил, почему Перри Паркер его не опознал во время передачи денег - Хикман сидел за рулём в шляпе, надвинутой на глаза, и автомашина была припаркована в тени дерева. Так что детально рассмотреть преступника за несколько секунд вряд ли было возможно.
 
Фотографии из газетных статей, посвященных признательным показаниям, данным Уилльямом Хикманом окружному прокурору Эйше Кейсу 31 декабря 1927 г.
На уточняющий вопрос о сообщнике, помогавшим переносить части тела Мэрион Паркер в автомашину, Хикман назвал фамилию Ханта. И на последний вопрос - явно неожиданный! - о том, кто же убил аптекаря Блейна, Хикман снова назвал фамилию товарища.
На этом представление было окончено. Журналисты, которых допустили в офис окружного прокурора до того, как Уилльям Хикман сделал своё признание, помчались звонить в редакции и передавать сенсационные сообщения с пометкой "молния".
Уэлби Хант был задержан и взят под стражу. Он отрицал какую-либо причастность к незаконной деятельности, но когда узнал, что показания против него дал Фрэнк Бернуди, а Хикман заявил в кабинете прокурора, будто аптекаря Блейна убил именно Хант, не выдержал и от досады расплакался. Уэлби был, конечно же, совершеннейшим мальчишкой и он оказался абсолютно не готов к той ситуации, в которую попал благодаря показаниям бывших друзей.
Уэлби Хант после ареста.
Что последовало далее?
В принципе, можно сказать, что история на этом закончена и, кстати, большинство повествований о Хикмане обрываются примерно на этом месте. Но в действительности, Уилльяма Хикмана ждали впереди кое-какие любопытные повороты и сам преступник вовсе не считал, что у него всё плохо и жизнь его пропала окончательно и бесповоротно.
Светочем в его окошке, если можно так выразиться, стал Джером Кеймс Уолш (Jerome Kames Walsh), адвокат из Миссури. Джером был очень молод - родился он в 1902 г. - и находился в самом начале адвокатской карьеры, став членом коллегии адвокатов города Канзас-сити лишь за полгода до описываемых событий. Амбициозный молодой адвокат искал славы и потому предложил матери Хикмана защищать её сына бесплатно. Поскольку семья была небогатой, то и предложение показалось заманчивым! В общем, в начале января 1928 г. Джером прибыл в Лос-Анджелес и деятельно принялся за работу.
Защиту Уилльяма Хикмана, казавшуюся делом совершенно безнадёжным, Уолш решил построить на совсем свежем законе штата Калифорния, освобождавшим от уголовного преследования душевнобольных. Если подсудимый признавался присяжными таковым, то суд останавливался и приговор не выносился. А подсудимый отправлялся в психиатрическую лечебницу сроком на 1 год. Если по итогам лечения его признавали "излеченным", то он выходил на свободу, а ежели лечение признавалось консилиумом недостаточным, то оставался ещё на год - до следующего консилиума. Но в любом случае никакого повторного суда быть не могло!
Главная проблема заключалась в том, чтобы убедить, что подсудмый дурак. После этого можно было изобразить "позитивную динамику" и - вуаля! - на свободу с чистой совестью. Закон этот был очень несовершенен и получилось так, что Уилльям Хикман, точнее, его адвокат, стал первым, кто попытался реализовать предложенную схему на практике.
Джером Уолш ко времени своего появления в Лос-Анджелесе только-только начал адвокатскую карьеру. Его приняли в члены коллегии адвокатов города Канзас-сити лишь за полгода до описываемых событий и "дело Хикмана" стало фактически первым крупным делом в послужном списке Уолша.
Находчивый адвокат провёл работу с клиентом и тот моментально согласился с тем, что тяжело болен. Уилльям Хикман в середине января 1928 г. рассказал истинную историю о том, что толкнуло его на преступление. Сделал это, как несложно догадаться всякому проницательному читателю, злой демон по имени "Провидение" ("Providence"). Сам Хикман никого бы пальцем не тронул, но злая сущность из иного мира полностью подчинила его волю!
Именно с такой версией событий и совершенно откровенным "закосом под невменяшку" Уилльям Хикман и его адвокат Джером Уолш вышли на процесс. Суд начался 25 января 1928 г., буквально через месяц с момента задержания обвиняемого. Такая неожиданная для того времени оперативность стала возможна потому, что ещё до суда имело место сознание обвиняемого в совершении преступления [это сразу упрощало досудебное расследвоание окружной прокуратуры].
Председательствовал на процессе судья Карлос Харди (Carlos Hardy), но ещё до начала суда адвокат Уолш подавал ходатайство о его отзыве. Уолш добивалшся назначения судьи, приглашенного из другого округа. Таковой судья по фамилии Трабукко (Trabucco) присутствовал на процессе в статусе "специального выездного судьи".
В дальнейшем Уолш ещё раз подал ходатайство об отзыве местного судьи и коллегия окружного суда решило это ходатайство удовлетворить. Харди был снят с процесса, а место его занял Трабукко. Всеми наблюдателями эта замена была сочтена хорошим для защиты знаком.
За ходом суда следило 76 официально аккредитованных репортёров со всей страны. Для оперативности их работы в коридорах и фойе были установлены многочисленные телефонные кабины, позволявшие журналистам звонить в свои редакции с минимальными задержками.
Главным обвинителем на процессе был окружной прокурор Эйша Кейс.
  
Несколько иллюстраций, связанных с "делом Хикмана". Слева: Уилльям Хикман и Уэлби Хант (он позади) выходят к автомашине во дворе здания суда. В центре: прокурор округа Лос-Анджелес Эйша Кейси, обвинитель на судебном процессе. Фотографии справа: судья Карлос Харди и адвокат Джером Уолш.
По одному с Хикманом процессу проходил и Уэлби Хант. Помимо похищения и убийства Мэрион Паркер суду предстояло рассмотреть и убийство аптекаря Блейна. Понятно доля чего различные эпизоды, разделенные интервалом более года, объядинялись в рамках одного процесса - обвинение расчитывало на конфликт обвиняемых, при котором адвокаты одного из них будут валить вину на другого. Это хорошо известный принцип "разделения защит" или, как его ещё иогда называли, "раздельной защиты". Расчёт этот полностью оправдался - бывшие друзья явно тяготились присутствием в одном зале, не смотрели друг на друга и не разговаривали. Уэлби Хант выглядел крайне подавленным, Хикман держался пободрее, но видно было, что и он крайне напряжён.
Уолш, прекрасно понимая, что принцип "разделения защит" крайне нежелателен для его подзащитного, предпринял отчаянные усилия для того, чтобы разнести слушания по разным эпизодам на разное время. Он несколько раз подавал ходатайства, предусматривавшие не менее чем 2-недельный интервал между рассмотрением по существу обстоятельств убийства девочки и аптекаря. В конце концов, ссылаясь на сложность вызова свидетелей из других штатов, он сумел добиться того, чего хотел. Во время заседания 1 февраля судья постановил, что рассмотрение обвинения в убийстве Блейна не может начаться ранее 15 числа. Вдова аптекаря, услхав это, вскочла со своего места и закричала адвокату: "Как же я тебя ненавижу!" ("Oh, how I hate you!"). В зале поднялся шум, маршалу пришлось наводить порядок, а судье - стучать дубовым молоточком, призывая публику к спокойстввию.
Журналисты могли быть довольны, скандал - это всегда интересо!
Джером Уолш очень интересно построил защиту. Он дал высказаться людям, хорошо знавшим Хикмана с лучшей стороны - речь идёт о школьном товарище Доне Джонсоне (Don Johnson) и школьной учительнице Наоми Бриттон (Naomi Britton). В школе подсудимый учился очень хорошо, о чём в своём месте уже упоминалось, поэтому неудивительно, что в этой части свидетельских показаний Хикман собрал множество лестных эпитетов. Например, Джонсон дословно сказал о нём так: "Эдвард был блестящим ученик средней школы, неутомимый труженик и блестящий оратор" ("Edward had been a brilliant student in high school, an Indefatigable worker and a polished orator"). Не менее восторженно отзывалась о бывшем ученике и Наоми Бриттон, она, судя по всему, вообще была дамочка весьма экзальтированная, впечатлительная и потому отлично сыграла отведенную ей роль.
|
