| |
Архив.Дело Мари Лафарж .Посылка с пирожками была отослана из Ле Гландье 16 декабря , а 18 декабря она была уже у Лафаржа в отеле "Юнивер" . Правда , в посылке не было обещанных маленьких пирожков , испеченных матерью Лафаржа , а был лишь один большой пирог , однако Лафарж не обратил на это внимания и съел кусок. Вскоре после этого у него начались судороги , рвота и понос . Целый день он пролежал в постели , подавленный , с ужасной слабостью в конечностях . Поскольку похожие на холеру случаи рвоты с поном были в те времена обыденным явлением , Лафарж не обращался к врачу . Испорченный , по всей видимости , пирог он выбросил . Вернувшись 3 января в Ле Гландье , Шарль чувствовал себя все еще слабым и больным . Но он достал в Париже 28 тысяч франков , и мысль о том , что он сможет оплатить самые неотложные долги , помогла ему забыть о недомогании . Мари сердечно встретила его , уложила в постель и угостила дичью и трюфелями . Сразу после еды у него снова началась "парижская болезнь". Его рвало , и он мучился от ужасных спазм . В ту же ночь вызвали домашнего врача Барду , который признал холеру . У него не вызвало никаких подозрений и то , что Мари попросила его выписать рецепт на мышьяк . Яд был нужен , по ее словам , для уничтожения крыс , которые ночью мешают спать больному . На следующий день состояние Лафаржа ухудшилось . Судороги икроножных мышц и страшная жажда изводили его , но все , что ему давали пить или есть , вызывало у него рвоту . Все домашние и много родственников собрались возле него : Мари и ее служанка Клементина , мать Лафаржа , его сестры , юная кузина Лафаржа Эмма ( единственная из всей семьи , кто встретил Мари с симпатией и даже с восхищением ) , Анна Брэн , художница , и Дени , секретарь и слуга Шарля . Мари давала больному питье и медикаменты , в особенности лекарство гуммиарабикум , которое она сама якобы охотно употребляла и постоянно носила с собой в маленькой малахитовой шкатулочке . И это ни у кого еще не вызвало подозрений , хотя силы Лафаржа быстро иссякали . 10 января был вызван второй врач - Массена . Он тоже признал в данном случае холеру и прописал для укрепления организма яйца , взбитые с молоком . Когда Мари приготовляла это питье , Анна Брэн заметила , что она взяла из своей малахитовой шкатулочки белый порошок и всыпала его в молоко . На вопрос художницы , что подмешала Мари в лекарство , последовал ответ , что это флердоранжевый сахар . Чуть позже Анна Брэн нашла стакан , из которого больной сделал только один глоток , и заметила белые хлопья , плававшие на поверхности молока . Ей показалось странным , что сахар не растворился . Движимая пока еще не осознанным подозрением , она показала хлопья доктору Барду . Тот попробовал их на язык , почувствовал какой - то привкус , но беззаботно объяснил , что это , вероятно , известка , упавшая с потолка в стакан с молоком . Однако это объяснение показалось художнице настолько неправдоподобным , что она заперла остатки этого молока в шкаф . С этого момента она наблюдала за Мари , где только могла . Она заметила , что Мари тайком подмешала белый порошок в постный суп , сваренный матерью Лафаржа . Попробовав его , больной вскричал : "О Мари , что ты мне дала ? Жжет , как огонь !" . Анна Брэн спрятала остатки этого супа и в конце концов сообщила о своих подозрениях матери Лафаржа , его сестрам и его кузине Эмме . Вечером 12 января у старых стен Ле Гландье бушевал леденящий вихрь . Выли волки . В окна барабанил дождь . Трудно сейчас представить себе то настроение , какое воцарилось в старом доме с момента , когда к опасениям за жизнь больного прибавилось жгучее подозрение , что он оказался жертвой собственной жены . Мать Лафаржа и его сестры столпились возле больного , а кузина Эмма тем временем поспешила к Мари , чтобы сообщить какое чудовищное подозрение высказано против нее . Недоверие возросло , когда слуга Лафаржа Дени рассказал женщинам , собравшимся в комнате больного , что Мари посылала 5 января садовника Альфреда , а 8 января - его самого в Люберсак к аптекарю Эйсартье за мышьяковой отравой для крыс . Альфреду она дала для этого с собой рецепт доктора Барду , у самого же Дени рецепта не было , но ему удалось все же достать в Бриве шестьдесят четыре грана мышьяка . Яд он отдал Мари . Услышав это , мать Лафаржа упала на колени у постели сына , умоляя и заклиная его не принимать больше никакой еды из рук жены . Единственным , кто в этой атмосфере страха и растерянности , казалось , не потерял самообладания , была Мари Лафарж . С высоко поднятой головой вошла она в комнату больного . Она велела позвать садовника Альфреда . Тот подтвердил , что и мышьяк , купленный им самим , и мышьяк , который Дени раздобыл в Бриве , Мари передала ему для изготовления ядовитой пасты против крыс . Пасту он сделал , а остатки яда находятся пока у него . Недоверие вроде бы рассеялось . Но когда на следующий день , 13 января , сестра Лафаржа Алина нашла белый осадок в стакане со сладкой водой , которую Мари приготовила для больного , оно возникло вновь . В бурю и дождь , после ужасной скачки по разбитой дороге в Ле Гландье в ночь с 13 на 14 января прибыл третий врач - Леспинас . Описание симптомов болезни Лафаржа убедило Леспинаса , что больной отравлен . Только мышьяк , объяснил он, способен вызывать такие симптомы . Но спасать умирающего было уже слишком поздно . Через несколько часов , ранним утром 14 января , Шарль Лафарж скончался . Неописуемое возбуждение охватило жителей Ле Гландье . И опять - таки лишь один человек сохранял в этой обстановке достоинство и спокойствие - Мари Лафарж . В то время как в округе ширился слух , что она отравила своего супруга , Мари в своей комнате вместе с Клементиной занималась своим туалетом . Она оделась во все черное , разобралась в своих бумагах и ... послала своему нотариусу завещание Лафаржа ( не ведая , что оно недействительно ) . Кузина Эмма была единственной из всей семьи , кто искал встречи с Мари и получил доступ в комнату . Раздираемая сомнениями , девушка сообщила ей , что шурин Лафаржа отправился в Брив , дабы заявить на нее мировому судье и приданным ему жандармам . Мари все еще восхищала ее . Вместе с тем Эмма опасалась , не содержится ли в обвинениях против Мари хотя бы зернышка правды . Улучив момент , она унесла к себе малахитовую шкатулочку Мари , боясь , что в ней хранится мышьяк и обнаружение его отягчит участь Мари . Это было проявлением необдуманного порыва молодости . Одновременно с этим садовник Альфред , охваченный паникой , закопал имевшиеся у него остатки мышьяка в дальнем углу сада . Таково было положение дел , когда мировой судья Моран прибыл 15 января из Брива в Ле Гландье в сопровождении своего писаря Викана и трех жандармов . Мари Лафарж предстала перед этим дельным человеком , но по сравнению с парижанкой все же наивным провинциалом , в состоянии такого глубокого горя , что поначалу им овладело чувство , будто он имеет дело с несправедливо обвиненной молодой женщиной . С некоторым недоверием выслушивал он обвинения со стороны родных покойного и собирал доказательственный материал , сохраненный Анной Брэн ,- яйца , взбитые с молоком , постный суп , сладкую воду и , нако-нец , рвотную массу больного , машинально упаковывая все в коробку . Альфред после недолгого допроса указал место , где закопал остатки мышьяка . Больше того , он рассказал теперь , что получал от Мари Лафарж мышьяк для изготовления пасты против крыс не только 5 января , но и в середине декабря - после того , как она побывала в Люберсаке . Впрочем , крысы игнорировали приготовленную для них ядовитую пасту . Ее все еще можно было найти всюду , где она когда-то была положена . Моран велел собрать пасту и послал одного из жандармов в Люберсак допросить аптекаря Эйсартье . | |
| . |
