- В 1955 г. на слушаниях в JCAE (JCAE - Joint atomic energy intelligence committee, Объединённый Комитет по атомной энергии Конгресса США) представители ЦРУ сообщали, что им известно о работе в СССР двух реакторов на тяжёлой воде тепловой мощностью 50 МВт. каждый, предназначенных для наработки компонентов термоядерного оружия.

Американцам было известно время запуска установок, их месторасположение и даже производительность - 0,15 гр. трития в сутки на 1 Мвт мощности. При этом признавалось, что число реакторов должно быть гораздо более двух, но о расположении остальных американской разведке ничего не было известно. Очевидно, что американские разведчики не имели доступа к секретным документам ЦК КПСС, Совмина СССР и Минсредмаша и ориентировались, что называется, наощупь. Случайно узнав о пуске тяжеловодных реакторов, они сумели проверить эту информацию посредством засылки "транизитных разведчиков", получили её подтверждение, однако, далее не продвинулись;
        - В первой половине 50-х гг. американские разведчики на слушаниях в Объединённом Комитете по атомной энергии утверждали, будто в Семипалатинске находится конструкторское бюро по разработке ядерных боеприпасов. Впоследствии они дезавуировали эти заявления как ошибочные. Этот казус подтверждает сделанный ранее вывод о полной недоступности для американской разведки советских документов по атомной тематике высокой степени секретности. И CIA, и MID на протяжении 50-х гг. не раз заглатывали фальшивки, которые им подбрасывала советская контрразведка. КГБ успешно дурачил своих противников долгие годы, пока конец этому не положил Олег Пеньковский, сообщивший американцам исключительно ценную и точную информацию об объёмах наработанных к тому времени расщепляющихся материалов и количестве произведённых из него ядерных боеголовок;
        - Вместе с тем, американцы демонстрировали порой удивительную осведомлённость о специфических технических деталях атомного производства. Так, например, в бюллетене от 8 января 1953 г., направленном ЦРУ Объединенному Комитету по атомной энергии Конгресса Соединенных Штатов, сообщалось о том, что газодиффузионные установки, запущенные в Свердловске-44, нарабатывали до 1 кг. урана-235 в сутки. При этом американская разведка считала, что ввиду несовершенства техпроцесса, получаемый продукт не имел нужной чистоты и концентрация U-235 достигала лишь 75%, что требовало его дополнительной очистки. В течение года-полутора советским специалистам удалось частично решить проблему и чистота конечного продукта достигла 90%, что однако, всё равно было недостаточно для непосредственного использования получаемого урана в производстве боевых частей. Причиной этих трудностей американцы считали коррозию конструктивных элементов производящих установок, которую советские специалисты смогли устранить лишь после 1955 г. То, что американская разведка отследила повышение качества конечного продукта, однозначно свидетельствует о регулярном мониторинге ею радиологической обстановки в районе Свердловска-44;
        - На слушаниях в JCAE во второй половине 50-х гг. американская разведка практически ежегодно сообщала о росте КПД советских реакторов в Челябинске-40 и производственных линий в Свердловске-44, нарабатывавших оружейный плутоний и уран соответственно. По мнению американских специалистов эффективность техпроцессов возрастала примерно на 10% каждый год без увеличения тепловой мощности установок (и соответственно, выбросов тепла в окружающую среду). Получить такие данные, не имея доступа к совсекретной технической документации, можно было лишь осуществляя регулярный мониторинг за районами, прилегающими непосредственно к производственным зонам этих объектов;
        - В 1957 г. представитель американской военной разведки признал, что информация о характере продукции, производимой в закрытом городе Томск-7 (на Западе этот объект обычно именовали "Сибирской станцией"), получена на основании исследования пыли, доставленной в США на зимней шапке человека, побывавшего там. Эта информация явно подтвердила заинтересованность американской разведки в получении минеральных образцов из ближайших окрестностей изучаемых объектов в целях их лабораторного исследования.
     История с радиоактивной пылью на зимней шапке столь интересна, что на ней следует остановиться подробнее. Тем более, что она рождает прямые аналогии с радиоактивными свитерами, найденными на телах погибших членов группы Игоря Дятлова.
     Первая информация о строительстве крупного "атомного города" севернее Томска появилась у разведок стран НАТО ещё в начале 50-х гг. Источниками информации являлись якобы лица немецкой национальности, проживавшие в том районе и выехавшие впоследствии на Запад. Там они согласно легенде вступили в контакт с британскими спецслужбами, от которых сообщённая немцами информация попала уже к американцам. В одном случае в роли такого немца выступал некий военнопленный, бывший веннослужащий вермахта, отличный портной, который шил форму для советского генерала ещё аж в 1949 г. и узнавший от него о секретной стройке. В другом случае в роли "секретоносителя" якобы выступал некий этнический немец, гражданин СССР, приезжавший в Томск к своему другу и видевший колоссальную стройку севернее города. Друг, якобы, содержался в психлечебнице, из окон которой прекрасно просматривалось громадное здание с тремя высоченными трубами. При всём комизме рассказа о "сумасшедшем друге", примерно в таких выражениях эта история была озвучена на слушаниях в JCAE.
     Сразу оговоримся, что официальную версию о "немцах-доброжелателях", сообщавших британской разведке абсолютно секретную информацию, следует признать недостоверной от начала до конца. Её можно последовательно опровергнуть сразу по нескольким позициям, но делать этого здесь и сейчас мы не станем, дабы совсем уж не размазывать сюжетную линию. Отметим лишь, что к рассказам мифических "немцев" американцы отнеслись крайне серьёзно и по крайней мере уже в 1956 г. в Томске появились агенты военной разведки США с явным намерением проверить информацию по существу.
     Им удалось сделать фотографии громадного здания с тремя высоченными трубами, которые впоследствии были предъявлены на слушаниях Комитета Конгресса по атомной энергии, а также других объектов закрытого города, защищённого от мира семью рядами колючей проволоки (некоторые под напряжением) и отдельным полком внутренних войск. Более того, в распоряжение американской разведки попала меховая шапка, имевшая на себе радиоактивную пыль, содержавшую примерно 50 млрд. атомов урана-238. Шапку эту якобы вывез на Запад некий пожилой немец, отправившийся в ФРГ к своему сыну. Впоследствии, скрываясь от возможного преследования немецкой спецслужбы ШТАЗИ и советского КГБ, эта семья вроде бы перебралась в Бразилию. В принципе, совершенно невероятная история.

То самое "здание с тремя огромными трубами" в Томске-7, о строительстве которого английская МИ-6 узнала в 1955 г. от посетителя сумасшедшего дома. Представлена фотография с сайта Артемия Лебедева , побывавшего в ЗАТО "Северск" и представившего любопытный фоторепортаж из бывшего Томска-7.

     Радиоактивность этой шапки была невелика (зная период полураспада урана-238 нетрудно вычислить её величину в Беккерелях), но это никого не интересовало. Судя по всему, помимо урана на ней находились и следы каких-то иных изотопов - тем-то и был ценен этот трофей американской разведки. Для американских конгрессменов был важен вывод, который сделало разведывательное сообщество США на основании полученных из Томска материалов. Разведчики уверяли, что в пресловутом Томске-7 находятся в разной степени готовности по меньшей мере 6 реакторов по наработке оружейного плутония. Тепловая мощность первого определялась в 100 МВт, остальных - выше, но конкретных цифр никто из разведчиков назвать не мог.
     Вся эта информация вызвала немалый интерес конгрессменов. Сейчас - да притом глядя из России - очень трудно понять причину сложившейся ситуации, но видимо американских законодателей смутило несоотвествие причинно-следственных связей в докладах разведки, посвящённых Томску-7. Во-первых, конгрессмены явно не поверили рассказам о "добрых немцах", узнавших почти случайно самые охраняемые тайны Советского Союза, а во-вторых, они усомнились в принципиально важном выводе о цели строительства "атомного города". Ведь представленные образцы не содержали следов америция-241, указывающих на получение там именно плутония.
     Вызванный на слушания Объединённого Комитета капитан военной разведки Джон Реджинальд Крейг повторил конгрессменам легенду о "немце с шапкой" и заверил, что уран попал на головной убор до начала производственного цикла наработки плутония. Потому, дескать, на нём не оказалось сопутствующих плутониевому циклу "хвостов", но сомневаться в точности докладов разведки оснований нет никаких - в Томске-7 готовится к запуску именно масштабное плутониевое производство. Такое объяснение, однако, не удовлетворило законодателей и они потребовали явиться на слушания начальника капитана Крейга - главного "атомного разведчика" Пентагона полковника Бориса Пашковского. Тот ничего не добавил к словам своего подчинённого, заверив конгрессменов в точности информации, которая им предоставлена разведкой.

Фотография строящейся "Сибирской станции", мощного производственного комплекса по наработке оружейного плутония, (в советской топонимике это место называлось "Томск-7") с борта американского самолёта-разведчика U-2. Снимок сделан во время шпионского пролёта 21 августа 1957 г.

     Однако парламентарии ему не поверили тоже. Ведь они получали информацию не только от ЦРУ или военной разведки, но от других ведомств (прежде всего Госудраственного департамента) и потому неплохо были осведомлены о положении дел в СССР. Конгрессмены прекрасно понимали, что советские власти никогда бы не выпустили из страны этнического немца, проживавшего в закрытом городе в непосредственной близости от одной из самых секретных строек страны Советов (Томск был объявлен "закрытым для посещения иностранцами" городом 15 января 1952 г. наряду с некоторыми другими сибирскими городами). Кроме того, советские люди той поры никогда не выезжали из страны в той одежде, которой пользовались на работе и дома. Перед поездкой каждый счастливчик получал направление в особое ателье, где ему шили совершенно новую одежду. Отъезжающий полностью заменял свой гардероб - от шапок до ботинок - по стоимости, равной примерно 10% цены этих вещей в коммерческом магазине. Потом на протяжении многих лет эти вещи бережно донашивались, потому что шанса ещё раз так удачно обновить гардероб могло более не представиться. Такая практика продержалась вплоть до начала 70-х гг. В каждом крупном советском городе, где осуществлялось оформление документов на выезд, находилось и специальное ателье для пошива одежды выезжающим зарубеж - это не шутка и не преувеличение. О том, что эти граждане проходили ещё и специальный инструктаж, думаю, сейчас знают все благодаря бессмертной песне Владимира Высоцкого ("Я вчера закончил ковку,// Я два плана залудил (....)"). Невозможно поверить, чтобы пожилой немец, получивший долгожданное разрешение на выезд к сыну, согласился бы рискнуть своей свободой и положил бы в багаж старую шапку - её обнаружение при выездном контроле на границе грозило ему тюрьмой до конца жизни.
     То, что Пашковский и его подчинённый не сообщили на комитетских слушаниях истинной информации было расценено как попытка ввести конгрессменов в заблуждение. Игра была очень опасной, поскольку от Конгресса всецело зависело финансирование разведывательных программ. Все лица, выступавшие перед членами комитета, приводились к присяге, и получалось, что полковник Паш оказался клятвопреступником. В отношении него было возбуждено служебное расследование, по итогам которого Борис Фёдорович был отправлен в том же году на пенсию с выслугой в военной разведке всего 17 лет. "Мавр сделал своё дело..."
     Правда, надо отметить, что проводили Бориса Фёдоровича с почётом, как человека, который пострадал за хорошее дело (защищал от парламентариев ведомственные секреты). В его честь в Зале Славы военной разведки была установлена плита из розового мрамора с барельефом офицера и списком наград. К сожалению, ни одной фотографии этой памятной плиты добыть так и не удалось, есть лишь изображение мемориала в честь офицеров военной разведки США, погибших при исполнении служебных обязанностей. Завершая разговор о судьбе Бориса Пашковского, остаётся сказать, что после ухода из Вооружённых Сил он прожил ещё очень долгую жизнь, энергично участвовал в деятельности русской колонии в Калифорнии, помогал в создании казачьего музея, оставался прихожанином православной церкви. Умер Пашковский 11 мая 1995 г., похоронен на Сербском кладбище в Сан-Франциско.
     Вернёмся, впрочем, к шапке, доставленной из Томска-7. Безусловно, таковая существовала, но попала она к американским разведчикам совсем не так, как об этом рассказывали на слушаниях в парламентском комитете Крейг и Паш. Никакой "немец" из закрытого Томска, а уж тем более Томска-7, не имел ни малейшего шанса выехать в 50-х гг. за пределы СССР и вывезти с собою шапку, изобличавшую его как шпиона. Упомянутая шапка появилась у американцев в результате спланированной и тщательно исполненной разведывательной операции - сомнений в этом быть не может. Однако детали этой операции американские разведчики не пожелали сообщить на закрытых заседаниях Объединенного Комитета по атомной энергии. Причём они не пожелали это сделать даже под угрозой увольнения (в конечном итоге, для Пашковского этим всё и закончилось!). Почему так случилось, в чём крылась причина такого нежелания говорить правду?
     Ответ может быть только один - разведчики боялись утечки информации через административные структуры, связанные с комитетом Конгресса. Конгресс США не мог гарантировать сохранения в тайне информации, получаемой от разведывательных служб, хотя формально и не разрешал её разглашать. Представители разведок считали, что сообщаемые парламентариям сведения фактически открываются для всего мира (отличное рассуждение на эту тему содержится в книге Аллена Даллеса "ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа", в главе 16 "Демократия и безопасность", отсылаем заинтересовавшихся к ней). А потому неудивительно, что полковник Паш не пожелал открывать конгрессменам истинные детали секретной операции.
     Что же могло происходить в Томске-7 на самом деле? Скорее всего, американцам удалось каким-то образом завербовать технического специалиста, работавшего там. Этот человек определённо имел допуск в реакторный зал и либо присутствовал при загрузке ядерного топлива, либо побывал там в скором времени после операции. Он был достаточно компетентен для того, чтобы объяснить американцам какой именно тип ядерного топлива призван нарабатывать первый из шести реакторов. Подчернём, что речь шла о ещё неработавшем в тот момент атомном реакторе! Определённо, этот человек не являлся строителем, поскольку строители ничего не смыслили в технической "начинке" тех сооружений, которые возводили. Вместе с тем, американский агент не был высокопоставленным техническим или административным руководителем, посвящённым в существенные детали проекта "Сибирской станции". Для выноса образца пыли он использовал шапку лишь потому, что иначе вынести образец пыли с охраняемой территории, не привлекая внимания окружающих и охраны, просто не мог. Любой пакетик с землёй, опущенный в карман, провоцировал лишние вопросы и подозрения, и прямо грозил разоблачением в случае его обнаружения.
     История с шапкой из Томска-7 стала известна в СССР и привела к довольно неожиданным ответным действиям. В сентябре 1958 г. в газете "Правда" появилось официальное сообщение о вступлении в строй первой очереди второй атомной электростанции, проектной мощностью 600 МВт. (первой атомной электростанцией в СССР считался опытный реактор в Обнинске мощностью 5 МВт, запущенный в июне 1954 г., хотя всерьёз говорить о нём, как об электростанции довольно сложно - строился он не для электроснабжения, а для совсем других целей). И в то же самое время советская делегация на Второй Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии представила иностранным специалистам документальный фильм о "мирном атоме страны Советов". В нём рассказывалось как о первом реакторе "Сибирской станции", так и строившемся ледоколе "Ленин". Чуть позже в том же 1958 г. о чудо-ледоколе на скорую руку склепали отдельный короткометражный фильм в двух частях. На Западе проявление подобной неслыханной прежде открытости Советского Союза расценили как попытку сделать хорошую мину при плохой игре: Хрущёв, убедившись в том, что секреты Томска-7 более не являются секретами для стран НАТО, решил устроить пропагандистскую акцию, наполненную показным миролюбием. Многие западные специалисты и журналисты обратили внимание на то, что о физическом пуске первого реактора ледокола "Ленин" СССР сообщил спустя более полугода после события - довольно своеобразная открытость, что и говорить.

     С пресловутой "Сибирской станцией" получилось ещё смешнее. Возводимый в Томске комплекс политическое руководство СССР попыталось представить как сугубо мирный проект, однако это удалось, прямо скажем, не очень хорошо. К 1964 г., когда были запущены все энергоблоки "Сибирской станции", стало ясно, что объект этот продолжает находиться в подчинении Минсредмаша, министерства, обеспечивающего полный производственный цикл ядерного оружия (от разработки, до передачи заказчику в лице Министерства обороны). Между тем, выработкой и распределением электроэнергии в СССР занималось совсем другое ведомство. Было очевидно, что фильм о реакторах в Томске-7 появился в 1958 г. по одной лишь причине - объект перестал быть секретом для западных разведок и в СССР об этом узнали. И решили добровольно "раскрыть" информацию, переставшую быть секретной. Напомним, что к этому времени "Сибирская станция" была далека от завершения - её стройка закончилась лишь через шесть лет. А потому не может быть никаких сомнений в том, что какой-то американский "крот" работал там в 1957 г.
     В 1956 г. американская разведка осуществила одну из самых скандальных операций за всё время своего существования, вошедшую в историю под названием "хоум ран" ("home run"). В период с 21 марта по 10 мая самолёты-разведчики "Стратоджет" различных модификаций совершили по крайней мере 156 глубоких вторжений в воздушное пространство СССР в районе Кольского полуострова, Урала и Сибири. К операции привлекались в общей сложности 21 самолёт-разведчик и до 15 самолётов-заправщиков; благодаря использованию последних дальность полётов "Стратоджетов" увеличивалась с 6,5 тыс.км. до 9,4 тыс.км. и даже более в зависимости от количества дозаправок в полёте.

Использование воздушных танкеров позволило американской разведке снять все ограничения по дальности самолётов-разведчиков RC-47. С четырьмя дозаправками в воздухе "Стратоджет" совершил даже беспосадочный полёт вокруг земного шара, продолжавшийся около 22 часов.

Разведчики, размещённые на авиабазе Туле (Гренландия), летели к Советcкому Союзу через Северный полюс, а самолёты-заправщики поднимались из Фэрбэнкса на Аляске и дозаправляли их в зависимости от полётного задания либо при движении к цели, либо уже на обратном пути. Во время отдельных вылетов "Стратоджеты" сжигали топлива больше собственного взлётного веса.

Схема из американской книги, иллюстрирующая операцию "home run". Она наглядно демонстрирует маршруты разведывательных полётов RC-47 во второй половине 50-х гг. прошлого века. Знаками показаны: "1" - авиабаза ВВС США в г.Туле, Гренландия, выбранная для размещения самолётов RC-47 ввиду равноудалённости от основных районов разведки на территории СССР; "2"- аэропорт в г.Фэрбанкс, Аляска, используемый для базирования самолётов-заправщиков; "+" - м. Канин Нос в Баренцевом море в районе которого летом 1960 г. истребитель МиГ-19 капитана В.Полякова сбил американский самолёт-разведчик RC-47 "Стратоджет", пытавшийся проникнуть в район Северодвинска. Успех капитана Полякова резко охладил пыл американской военной разведки. Хорошо видны три основных сектора, на которые были разделены северные районы Советского Союза: Кольский полуостров и Новая земля, Урал, Чукотка. Последняя особенно интересовала американцев как район базирования советской авиации для удара по Аляске в случае войны. Некоторые "бывшие советские лётчики" пытались высмеять в интернете саму мысль о возможности разведывательных полётов американских самолётов через Северный полюс с дозаправками, до такой степени она казалась им вздорной. Что ж, пусть посмотрят на американкую картинку... А мы порадуемся, что этим "бывшим военным" балбесам не довелось защищать нас от настоящих американских "бомберов" - итог, боюсь, оказался бы очень печален для всех нас.

     На одном из "дятловедческих" форумов наивные "дятловеды" задавались вопросом: откуда над Уралом могли появиться американские самолёты-разведчики, неужели они летели через Северный Полюс? В вопрос этот вкладывался весь возможный сарказм и в понимании задававшего его "знатока", перелёт из-за Северного полюса был равноценен полёту с Луны или Марса. "Знаток", видимо, не знал, что через полюс летал ещё Чкалов. Историческая правда состоит в том, что американские самолёты-разведчики RC-47 во второй половине 50-х гг. легко и непринуждённо летали на Урал именно через Северный Полюс. Увидеть их небе где-нибудь над Денежкиным Камнем или Отортеном можно было чаще, чем иному читателю этого очерка повстречать своих соседей по подъезду. В ходе упомянутой операции "хоум ран" на протяжении 50 дней американцы осуществляли в среднем более 3 нарушений воздушного пространства СССР с северного направления в сутки. Подчеркну, в сутки! Причём, 156 разведывательных самолётов-вылетов - это число, официально признаваемое американцами, и далеко не факт, что оно соответствует действительности. Так, например, ЦРУ признаёт лишь 28 полётов самолётов U-2 над территорией СССР в период 1956-60 гг., но практически нет сомнений в том, что эта величина занижена примерно раз в 10. Забавно и то, что ЦРУ и Министерство обороны США сообщают разное число разведывательных полётов U-2 по всему миру: ЦРУ утверждает, что таковых было осуществлено около 2800, а военное ведомство насчитывает их примерно 3100 (разница в 10% какая мелочёвка, правда?).
     Советские компетентные органы в связи с операцией "хоум ран" зашевелились с заметным опозданием. На это, видимо, повлияла как общая инертность в принятии решений, присущая советскому руководству, так и слабость ПВО в северных районах страны. Защитники советского неба оказались неспособны обнаружить подавляющее большинство пролётов американских самолётов. Руководство в Москве очнулось лишь тогда, когда американцы стали действовать совсем уж нагло - 6 мая 1956 г. пролёт от Амбарчика до Анадыря и обратно совершили сразу 6 "Стратоджетов"! Фактически, американцы сымитировали массированный ядерный удар по стратегическим объектам в глубине Советского Союза, причём совершенно безнаказанно, а это уже не лезло ни в какие ворота! Советская ПВО была бессильна, за время операции "хоум ран" перехватчики поднимались в небо всего 4 раза. Эффективность их действий оказалась нулевой, лётчики наших МиГов ничего не могли противопоставить издевавшимся над ними в радиоэфире пилотам "стратоджетов". 10 мая 1956 г. МИД СССР разразился гневной нотой, призывая на головы "американской военщины" всевозможные проклятия, однако эти поношения не могли скрыть неспособность советской ПВО противостоять противнику. Примечательно, что обнаглевшие янки, сознавая собственную неуязвимость, направили ответную ноту, в которой доказывали неправоту выдвинутых обвинений.

Наглые, вызывающе-дерзкие одиночные и групповые полёты "стратоджетов" в советском небе активно продолжались вплоть до лета 1960 г., после чего разведчики этого типа перешли к планомерному барражированию вдоль границ. Развитие советских сил ПВО постепенно "вытолкнуло" американских разведчиков из стратосферы повыше - за пределы земной атмосферы, послужив серьёзной мотивацией для развития спутников опто-электронного контроля земной поверхности. Однако против стран со слабыми силами ПВО американцы продолжали использовать RB-47 вплоть до середины 60-х гг. прошлого века. Последний успешный перехват разведывательного "стратоджета" китайцами был зафиксирован аж осенью 1964 г.

     В последующем военная разведка США использовала северное направление для ведения интенсивных операций по сбору стратегической информации о военно-промышленном потенциале СССР. Группировка самолётов-разведчиков в Туле, насчитывавшая в разное время 20-25 самолётов, действовала против Советского Союза на постоянной основе вплоть до 1963 г. Всё северное побережье нашей страны было разбито на три "окна", или сектора, за каждый из которых отвечала своя авиационная группа. Первый сектор включал в себя Кольский полуостров, Белое море и побережье до Уральских гор (объекты разведки - базы Северного флота, Северодвинск, космодром Плесецк). Второй - район Урала и Западной Сибири (атомный полигон на Новой Земле, "атомные города" и крупные промышленные центры Урала). Наконец, третье "окно" - район Чукотки (американцев беспокоила возможность использования стратегической авиацией СССР аэродромов в этом районе в качестве авиабаз "подскока" для удара по Аляске). Интенсивность вторжений "Стратоджетов" вглубь воздушного пространства ССР резко пошла на убыль после лета 1960 г. (когда такой самолёт был сбит в районе мыса Канин Нос), хотя отдельные пролёты продолжались вплоть до лета 1963 г. Только тогда появление на вооружении советских сил ПВО истребителя Миг-19 положило конец неуязвимости скоростного разведчика.
     На одном из тематических форумов ветеран советских военно-воздушных сил, глубоко уязвлённый описанием операции "хоум ран" в этом очерке, посетовал на то, что автор-де, совершенно не разбирается ни в авиации, ни в истории. И авторитетно заявил, что операция "хоум ран" была сорвана умелыми действиями советских ПВО, которые своевременно перебросили гвардейский полк истребительной авиации на базу в посёлок Амдерма на берегу Карского моря. Выражась метафорически, этот полк и закрыл своей широкой грудью весь север Советского Союза! Ветеран искренне сетовал и даже гневался на то, что Ракитин взялся писать о славной истории отечественной авиации, не имея понятия о выдающихся заслугах героев нашего неба.
     Ветерана можно успокоить: о выдающихся заслугах лётчиков-гвардейцев по разгону полчищ американских стратегических разведчиков неизвестно не только Ракитину. Об этом ничего не знали ни в Политбюро ЦК КПСС, ни в МИДе, ни даже в Министерстве обороны СССР. 21 апреля 1958 г. по настоянию Советского Союза было проведено заседание Совета безопасности ООН, посвящённое проблеме массовых нарушений американскими воздушными судами северных границ СССР. Советское политическое руководство расписалось в своём полном бессилии и неспособности бороться с американцами "на равных". Иллюзий относительно того, что наши военные вот-вот начнут пресекать американские поползновения, уже не осталось - Хрущёв понял, что пора начинать "бить челом" дипломатам. Так что мой изобличитель несколько поспешил с высокими оценками заслуг лётчиков-гвардейцев. Ни в 1956 г., ни в последующие годы наличие гвардейского истребительного полка ничуть не мешало супостату нарушать границы СССР по собственному желанию. Золотопогонные советские маршалы могли выстроить крылом к крылу полчища Мигов от Мурманска до мыса Дежнёва, но даже это не позволило бы помешать американцам летать там, где им надо.
     Всем, интересующимся военной историей Советского Союза, будет небезынтересно узнать, что МИД СССР, насколько известно автору, вручал американской стороне по меньшей мере 3 (!) ноты протеста, связанные с "грубыми", "вопиющими", "циничными" или "групповыми" нарушениями воздушного пространства страны самолётами США. Ноты эти вручались 10 июля 1956 г., 8 марта 1958 г., 21 апреля 1958 г. И это помимо упомянутой ноты от 10 мая 1956 г., вызванной американской операцией "хоум ран", и специального заседания Совета Безопасности ООН. Вполне возможно, что документов подобного рода много больше, только они покуда закопаны глубоко в недра МИД-овской переписки и остаются скрыты от глаз общественности.
     Впрочем, вернёмся к противовоздушной обороне дол и небес родины социализма. Никакого щита советская ПВО в 50-60-х гг. прошлого века из себя - увы!- не представляла. В особенности с северных направлений. Советский авиаконструктор Леонид Львович Кербер, много лет проработавший в КБ Туполева, весьма выразительно описал это в своих воспоминаниях: "Северные границы страны не были достаточно прикрыты от проникновения к нам чужих бомбардировщиков через Арктику. Причина заключалась в недостаточной дальности действия наземных радиолокационных станций ПВО. (...) Имелись альтернативные решения: вынести РЛС на лёд, ближе к полюсу, либо поднять антенны на высокие башни. Первый отвергал опыт Папанина - ледяные поля центральной Арктики дрейфовали в сторону Атлантики. Второе вызывало сомнение: возможно ли соорудить вдоль побережья десятки Эйфелевых башен?" Поскольку построить десятки Эйфелевых башен за полярным кругом не мог даже такой прожектёр, как Никита Сергеевич Хрущёв, в июле 1958 г. было принято решение проектировать и строить первый советский самолёт дальнего радиолокационного обнаружения, получивший впоследствии обозначение Ту-126. Интересное совпадение, не правда ли - в конце апреля 1958 г. советские дипломаты устроили скандал в Совете безопасности ООН, сетуя на полную безнаказанность американских вторжений, а через три месяца политическое руководство страны приняло решение строить самолёт дальнего радиолокационного обнаружения. Поняло, наконец, что без оного никакого "щита ПВО" у СССР на севере не будет никогда. Работали над Ту-126 очень долго, первый полёт прототипа состоялся через четыре года, а принятие на вооружение - в 1965 г. Все самолёты этого типа (в количестве 9 штук), базировались на Кольском полуострове. Нам история Ту-126 интересна постольку, поскольку ярко и выпукло демонстрирует истинное положение с радиотехническим обеспечением ПВО того времени.
     Такова историческая правда, хотя, понимаю, она очень неприятна заслуженному "ветерану-разоблачителю" Ракитина.

Фотография, сделанная в Кремле 14 июля 1960 г. после вручения капитану Василию Амвросиевичу Полякову ордена Боевого Красного Знамени. Слева направо: секретать Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе, Председатель Президиума - Брежнев, капитан Поляков, генерал-полковник Савицкий, командующий авиацией ПВО. Подвиг лётчика-истребителя капитана Полякова ныне незаслуженно забыт. А между тем, именно его успешная атака в районе мыса Канин Нос 1 июля 1960 г. положила конец наглым вторжениям американских самолётов-разведчиков в воздушное пространство СССР. МиГ-19 имел отличную тяговооружённость и не позволил "стратоджету" уйти в отрыв. С этого момента американцы стали вести себя в небе намного аккуратнее.

     Кстати, уже во время операции "хоум ран" разведывательные "Стратоджеты" стали использовать осветительные авиабомбы крупного калибра (1 т.) и убедились в их высокой эффективности. В носовой части RB-47 устанавливалась мощная фототехника, позволявшая делать как фотоснимки высокого разрешения непосредственно над целью, так и панорамные с большого удаления. "Подвесив" осветительную бомбу в тёмное время суток в районе интересующего объекта и сделав с некоторым интервалом фотоснимки при разной высоте источника освещения, разведчики получали возможность весьма точно определить высоту практически любого объекта на местности по длине отбрасываемой тени (и изменению этой длины). Описанный способ подходил для определения высоты опор ЛЭП (и соответственно, их мощности), труб, корпусов промышленных объектов и т.п. "Дятловеды" перепробовали на роль "огненных шаров" всю небывальщину, до какой только смогли додуматься - от инопланетных кораблей до баллистических ракет, прилетающих из ниоткуда и улетающих в никуда - однако почему-то не задумались о таком очевидном источнике яркого свечения, как осветительная авиабомба большого калибра. Этот боеприпас удовлетворяет поведению "огненных шаров" по всем параметрам. Горение светового состава давало форс пламени много ярче лунного света, светимость таких бомб исчислялась миллионными кандел (немецкая авиабомба обр. 1942 г. калибром 950 кг. давала, например, светимость в 2 млн. кандел, что соответствовало примерно 20 тыс. 100-ваттных лампочек!). Одной авиабомбы было достаточно для того, чтобы осветить объект размером с крупную железнодорожную станцию. Опускавшаяся на парашюте со скоростью ~5-8 м/с осветительная авиабомба крупного калибра начинала гореть на высотах около 5 км. и горела почти до самой земли (около 1000 с., т.е. 16-17 мин.!). Упомянутая выше немецкая бомба образца 1942 г. имела корпус, с нанесённым снаружи алюминиево-магниевым покрытием (вроде хорошо всем знакомой детской игрушки "бенгальский огонь"); в конце рабочего цикла корпус авиабомбы выгорал не только изнутри, но и снаружи, так что на землю падала металлическая труха, порой рассыпавшаяся в воздухе. По остаткам полностью выгоревшей бомбы было практически невозможно понять, что же именно светилось в небе. В принципе, самыми демаскирующими деталями такой бомбы являлись парашют и жаропрочные сопла, которые служили источником форса пламени в полёте, но даже будучи найденными, где-нибудь в тайге или степи, они никак не могли служить доказательством проведения в этой местности секретной операции. Другими словами, упавшая бомба ничем не изобличала того, кто её сбросил.
     Американцы уделяли исключительное внимание обучению своих разведчиков навыкам десантирования. Для прохождения парашютной подготовки будущие "транзитёры" зачастую перевозились из Европы в США, где занимались в Форт-Брэгг, главной базе воздушно-десантных сил. Использование устройств по автоматическому раскрытию парашютов, существенно повышало безопасность десантирования. А использование осветительных авиабомб позволяло осуществлять выброску десантников в тёмное время суток, в основном в предрассветные часы. Скорость снижения парашютиста гораздо ниже скорости осветительной авиабомбы (~2 м/с), так что он всё время оставался выше светового конуса и был невиден с земли. При спуске десантируемые агенты могли выбрать оптимальное место посадки (в стороне от водоёмов, скал, жилых строений и т.п.). Зачастую "транзитёры" высаживались в нескольких десятках метрах друг от друга, не теряя даже голосового контакта. При десантировании все они были облачены в штатные комбинезоны, обувь и шлемы, применявшиеся в американских воздушно-десантных силах, поэтому агенты перво-наперво переодевались в обычную для советских людей одежду.

Фотография, дающая представление об экипировке американского десантника. Это ещё один снимок из коллекции "зелёного берета", инструктора по парашютной подготовке Луиса Смита. Забрасываемые американцами разведчики использовали элементы штатного десантного комплекта: шлем с защитными очками, комбинезон, два парашюта, грузовые прорезиненные мешки (в зависимости от вместимости 2-5 штук), прыжковые ботинки. Почти всегда "транзитёры" пользовались устройствами принудительного раскрытия парашюта, что повышало безопасность при десантировании в тёмное время суток. Опционально, в зависимости от сложности десантирования, придавался дыхательный комплект. Первая задача агента после приземления заключалась в том, чтобы переодеться и спрятать десантное снаряжение, затем, если задание предусматривало совместные действия членов группы, следовал их поиск.

После этого в максимально возможном темпе они скрывали демаскирующие их признаки и покидали район высадки. К моменту восхода солнца они должны были уже двигаться по заданному маршруту. Имевшийся в их распоряжении целый световой день они обычно использовали для безостановочного движения, дабы оторваться от возможного преследования. Понятно, что десантирование в предрассветные часы давало разведчикам столь нужную им фору в несколько часов, благодаря которой эффективность возможного противодействия правоохранительных органов резко снижалась (Остаётся добавить, что время от времени советской госбезопасности удавалось отыскать устроенные "транзитёрами" тайники с десантной амуницией, порой заминированные. Обнаруженные там парашюты и детали одежды иногда даже предъявлялись журналистам - в том случае, если принималось политическое решение предать случившееся гласности. Одна из таких пресс-конференций для советских и иностранных корреспондентов, сопровождавшаяся демонстрацией изъятой из тайников десантной амуниции, имела место, например, 6 феврая 1957 г. в Москве, в Центральном Доме журналиста. Кстати, годом ранее - 9 февраля 1956 г. - в Москве была устроена другая примечательная пресс-конференция, на которой были представлены детали 50 американских разведывательных аэростатов, сбитых к тому времени в воздушном пространстве СССР. Их гондолы были выставлены в шеренгу перед зданием, а огромные разорванные баллоны занимали часть автостоянки ЦДЖ, впрочем, об этом в настоящем очерке уже упоминалось).
     Темнота предрассветных часов служила отличной маскировкой десантирования транзитных агентов. Большинство людей в 4-5 часов утра крепко спят и даже если кто-то из немногочисленных местных жителей видел в небе яркое пятно, он вряд ли мог понять природу таинственного свечения. Парашют авиабомбы во время её горения оставался невидим, незначительная скорость снижения авиабомбы практически не изменялась, а потому наблюдателю с Земли долгое время должно было казаться, что объект летит горизонтально, либо вообще висит в небе неподвижно. Никаких специфических, узнаваемых звуков в процессе планирования такой авиабомбы не генерировалось. Если человек не наблюдал ранее подобной картины, он просто не мог сообразить с чем же имеет дело. Примечательный нюанс - солдаты и офицеры на фронте как правило сталкивались с осветительными снарядами, имевшими и меньшую светосилу и меньшее время горения (несколько десятков секунд). Так что боевой опыт даже воевавших людей мало мог им помочь. Осветительные бомбы крупных калибров использовались для нанесения авиационных ударов по площадным целям, прежде всего городам. Однако шанс, что житель Москвы, Смоленска или Ленинграда, переживший бомбёжки времён Великой Отечественной войны, окажется где-нибудь в районе Отортена (или в какой-либо другой глухомани) был ускользающе мал. Поэтому, как ни покажется на первый взгляд парадоксальной высказанное автором предположение, американцы, используя осветительные бомбы во время разведывательных рейдов "Стратоджетов", практически ничем не рисковали (Во избежание неправильного толкования автор считает нужным уточнить, что его предположение каксается не использования осветительных бомб, ибо это исторический факт, а того, что подобная практика не нарушала скрытности полётов).
     В секретной информационно-аналитической записке, направленной Председателем КГБ при Совете министров СССР А.Серовым в ЦК КПСС в июне 1957 г., о нелегальной заброске агентуры иностранных разведок на территорию СССР сообщалось в следующих выражениях (цит. по книге О.М.Хлобустова "Госбезопасность России от Александра I до Путина"): "За последние три года органами безопасности при активной помощи советского народа были пойманы на советской территории десятки шпионов, проникших нелегальным путем (морем, воздухом, через сухопутные границы), у которых были изъяты радиостанции, оружие, фотоаппараты, средства тайнописи, яды, фиктивные документы и значительные суммы советских денег и иностранной валюты. По изъятым у этих шпионов документам и по их личным показаниям, а также по материалам, полученным нами из других источников, видно, что разведки капиталистических государств всеми силами стремятся добывать сведения о наших вооруженных силах, о новой технике и достижениях советской науки, пытаются проникнуть в важные промышленные центры страны и объекты оборонного значения и атомной промышленности." С одной стороны, написанное выглядит вроде бы расплывчато, но с другой - исчерпывающе. В общем, как говорили древние, умному - достаточно...
     Для полноты картины приведём весьма красноречивую цитату, выражающую отношение противников СССР к их действиям в тот период. Принадлежит сказанное Аллену Даллесу, главе ЦРУ США, своего рода антиподу Серова и человеку не менее, а возможно, и более информированному, чем Председатель КГБ. Эта цитата ставит выразительную точку в наших рассуждениях: "Тайная добыча секретной информации - прежде всего действенное средство по преодолению препятствий для подхода к объекту. Мы выбираем тот или иной объект. Дело противной стороны возвести преграды, чтобы мы не проникли туда. Обычно противник знает, какие объекты более всего интересуют нас. Их он охраняет особенно тщательно. (....) Поэтому разведке США приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы выявить эти важнейшие военные сооружения, скрытые нередко за тысячи миль от проторенных дорог. Для тайного сбора информации используются люди - агенты, информаторы, связники. В этих целях привлекается и техника: ныне имеются такие технические средства, которые могут увидеть то, что неспособен заметить человек. (....) Суть шпионажа, его альфа и омега - создать возможности для подхода к объекту, получить к нему доступ. И, конечно, сделать это так, чтобы не привлечь внимания лиц, которые охраняют этот объект. Тайный агент находит путь к нему, устанавливает за ним наблюдение, затем возвращается и докладывает о том, что увидел." (Аллен Даллес, "ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа", Москва, из-во Центрполиграф, 2000 г., стр. 98-99). Как говорится, ни прибавить, ни отнять. Хотя написаны эти азбучные истины были аж в 1962 г., они и в 2010 г. прозвучали совершеннейшим откровением для подавляющего большинства "дятловедов", узнавших лишь несколько месяцев назад от автора настоящего очерка о продолжительном присутствии американских нелегалов на Урале. В маленьких головах не укладывалась мысль, что во второй половине 50-х гг. по Уралу вовсю ходили американские "транзитники", а в небесах десятками летали самолёты-разведчики. Да притом как летали - через Северный полюс! Диво-дивное... Воистину, нельзя не поражаться тому, насколько же отрихтованы мозги у нынешнего "поколения ЕГЭ" - извилин просто не осталось, а недостаток эрудиции компенсируется воинственным невежеством.

     На этом закончим затянувшийся экскурс в историю тайных разведывательных операций США и стран НАТО на территории СССР и резюмируем сказанное:
        - В 50-х гг. прошлого века осуществлялась массированная нелегальная заброска в СССР подготовленных на Западе агентов для проведения тайных операций разного рода - как диверсионно-подрывных (сепаратистские движения на Украине и в Прибалтике), так и узко-разведывательных. Речь идёт о сотнях, если не тысячах лиц, прошедших специальную подготовку в учебных центрах в Европе и США;
        - На территории стран Западной Европы находилось по меньшей мере 6 разведывательных школ Министерства обороны США, осуществлявших подготовку агентов для глубинной разведки стратегических объектов СССР, прежде всего, связанных с ядерным циклом ("транзитные" агенты). Расположение упомянутых шести школ известно, некоторые из их выпускников были задержаны на территории СССР после нелегальной заброски. Общее число подготовленных этими школами агентов в данный момент неизвестно, но оценка в 500-600 чел. в период 1951-1960 гг. представляется вполне достоверной (из расчёта обучения в 1 школе 10 чел. на протяжении года, хотя на самом деле цикл подготовки был короче и выпускников было явно больше);
        - Советские атомные производства на Урале и в Западной Сибири находились в фокусе внимания американской военной разведки, о чём красноречиво свидетельствуют сведения об этих объектах, неоднократно озвученные на слушаниях в Объединенном Комитете по атомной энергии Конгресса Соединенных Штатов на протяжении 50-х гг.;
        - С большой долей уверенности можно утверждать, что в те годы американское разведывательное сообщество не располагало источниками информации в высшем государственном и политическом руководстве СССР или среди технических специалистов высокого уровня допуска к гостайне (информированности). Сведения, получаемые американцами, носили во многом отрывистый, неполный, фрагментарный характер. "Транзитные" агенты и добываемые ими образцы являлись основным источником информации об объектах атомной промышленности Советского Союза. Для мониторинга ситуации на объектах советского атомного комплекса и выявлении динамики их производительности, американской разведке требовалось осуществлять периодический сбор биологических и минеральных образцов из их ближайших окрестностей, для чего засылка "транзитных" агентов была поставлена на поток, т.е. носила регулярный характер;
        - Заброска "транзитных" разведчиков осуществлялась с разных направлений и разными способами порой за многие тысячи километров от интересующего объекта. Задания, поручаемые агентами, предполагали их самостоятельное выдвижение в район разведки, для чего "транзитёры" располагали необходимыми денежными средствами и достоверными документами (командировочными предписаниями, справками об освобождении из мест заключения, удостоверениями сотрудников правоохранительных органов и т.п.). В зависимости от конкретной ситуации они могли выдавать себя за самых разных людей от освобождённых уголовников и геологов, до офицеров госбезопасноти и фельдкурьеров, сопровождающих секретную почту;
        - "Транзитёры", забрасываемые западными спецслужбами на территорию СССР, были ориентированы на выполнение заданий любой ценой, для чего получали оружие и химические средства широкого спектра действия и для их применения проходили специальную подготовку. Созданная полковником американской военной разведки Пашковским система отбора кандидатов и их подготовки была ориентирована на жёстких, бескомпромиссных антикоммунистов, членов эмигрантской партии Народно-Трудовой Союз. Психологические установки Пашковского, не раз рисковавшего собою в годы Второй мировой войны, определённым образом редуцировались, передавались его сотрудникам, формируя из них людей, лишённых моральных и этических ограничений, психологически готовых к крайнему риску, ориентированных на достижение поставленной задачи любыми средствами. Подавляющее большинство американских агентов было настроены резко антисоветски и считало, что НТС, членами которой они являлись, ведёт войну против коммунизма. Хотя советская пропаганда усиленно насаждала образ "раскаявшегося эмигранта", стремящегося вернуться на Родину, на самом деле этот агитационный жупел имел мало общего с реальностью. Значительная часть пойманных "транзитных" агентов, несмотря на крайне жёсткие методы воздействия, применявшиеся к ним во время следствия, решительно отказывалась от сотрудничества с КГБ и не просила о помиловании. Например, из упомянутых в этом очерке 8 "транзитёров", заброшенных в СССР и пойманных в середине 1955 г., расстреляны были 3;
        - В 1956 г. и в последующие годы (после успеха операции "home run"), разведки стран НАТО получили подтверждение незащищённости территории СССР с северного направления. Полёты скоростных самолётов-разведчиков "Стратоджет" из Туле(Гренландия), Брайс-Нортон (Великобритания) и Фэрбэнкса (Аляска) вглубь территории СССР через побережье Северного Ледовитого океана стали весьма активны. Так продолжалось вплоть до середины 1960 г., пока советский лётчик-истребитель капитан Василий Поляков на перехватчике МиГ-19 не уничтожил RC-47 в районе м. Канин Нос (случилось это 1 июля 1960 г.). Десантирование "транзитёров" в горах Северного Урала позволяло резко сократить время, потребное для выдвижения к объектам разведки на Южном Урале и в Западной Сибири, не снижая при этом скрытности проводимой операции. В условиях лесной и практически безлюдной местности, при десантировании в тёмное время суток, высадка "транзитёров" не могла быть обнаружена ни местными жителями, ни представителями органов власти. Наличие труднопроверяемых документов, оружия, значительных денежных средств, а также полученная агентами специальная подготовка, позволяли им не опасаться случайных встречь и сводили риск разоблачения практически к нулю.
     Понятно, что случайная встреча группы Игоря Дятлова с заброшенными американскими разведчиками ничем последним не грозила. В самом деле, разведчики имели типажи, полностью соответствовавшие времени и месту, они были отлично легендированы и, в ходе простого разговора, обнаружить нестыковки в их рассказах было совершенно невозможно. Какую опасность для них таила случайная встреча с группой туристов? Да никакую, нулевую... Это, в общем-то, очевидно.
     Однако вся очевидность исчезает, как только мы вспомним про радиоактивную одежду. В обычном походе её не должно было быть. Ещё раз напомним, что в то время контроль за оборотом расщепляющихся материалов относился к компетенции КГБ, попытка сохранить одежду с радиоактивной пылью могла расцениваться как попытка обмана органов госбезопасности.
     Можно ли предположить, что одежда с радиоактивной пылью была связана с Георгием Кривонищенко и появилась у него вследствие работы последнего в "атомном городе"? В принципе, предположение логичное, лежащее, так сказать, на поверхности. Существуют только несколько "но" о которых необходимо упомянуть в этой связи.
     Во-первых, после т.н. "кыштымского взрыва", вследствие которого в ближайших окрестностях Челябинска-40 в сентябре 1957 г. произошёл выброс в атмосферу значительного количества радиоактивных отходов, имело место значительное (хотя и весьма неравномерное) заражение самого города, его улиц и зданий. В конце сентября и в октябре 1957 г. в Челябинске-40 были проведены значительные дезактивационные работы, сопоставимые по своим масштабам с теми, что имели место почти через 40 лет в прилегающих к Чернобылю районах. Посты дозиметрического контроля проводили тотальные замеры радиоактивного фона по всем городу и окрестностям. Проверке подвергались в т.ч. и жилые помещения. В те дни и месяцы этот город стал, наверное, самым чистым городом Совесткого Союза - перед подъездами жилых домов были смонтированы специальные мойки для обуви в проточной воде, чтобы люди, входящие в улицы могли смыть уличную пыль. Её, кстати, почти и не было - город буквально "вылизывался" военнослужащими, пыль той осенью по несколько раз смывали с крыш, фасадов и карнизов всех зданий. Что особенно важно для нашего повествования - дозиметрическому контролю подвергались личные вещи, одежда и обувь жителей города. Да-да, буквально так, передвижные посты обходили квартиры, общежития, магазины, школы, склады и проверяли подряд все предметы. Никто в то время не мог запретить или ограничить действия дозиметристов. "Грязные" предметы изымались, должным образом актировались и их владелец мог получить материальную компенсацию за изъятое (утраченное) имущество. Т.о. Георгий Кривонищенко не имел никаких оснований дорожить радиоактивным свитером или шароварами - сдав их "по акту" в службу дозиметрического контроля он не только гарантированно укреплял своё здоровье, но и получал за это денежную компенсацию.
     Во-вторых, совершенно непонятно, какую пользу могла принести Георгию Кривонищенко попытка скрыть "грязную" одежду в случае её успеха. Во имя чего он должен был всё это делать? Очевидного с бытовой, или говоря иначе, повседневной, точки зрения ответа просто нет. Каким бы хорошим ни был свитер или штаны, они не стоили риска заработать лейкемию или саркому Капоши, а значит, путь у этих вещей мог быть один - в мусорное ведро. А отнюдь не в поход на Отортен, где эти вещи, возможно, Георгию пришлось бы носить на себе пару недель, а то и больше. Не надо упускать из вида и другой, весьма деликатный, но понятный любому мужчине аспект - Георгию Кривонищенко в 1959 г. шёл всего лишь двадцать четвёртый год (он родился 7 февраля 1935 г.), а это ведь самое время мужской силы! О том, что радиоактивность угнетает половую функцию, тогда уже прекрасно знали, и ни один разумный мужчина не нацепил бы на себя даже самый красивый, но "грязный" свитер без свинцового фартука. Здоровье во все времена было ценнее даже самой красивой тряпки.
     В-третьих, сохранённые вещи с радиоактивной пылью превращали их обладателя в потенциального изменника Родины. Если бы когда-нибудь стало известно о хранении такой одежды, то это означало бы самые серьёзные последствия для её владельца. Для Георгия Кривонищенко это повлекло бы как утрату доверия по месту работы, так и утрату самой работы, причём перечень возможных неприятностей этим далеко не исчерпывался. Повторяя Жванецкого, хочется спросить: оно ему надо?
     Каков же вывод из всего, написанного выше? Он чрезвычайно прост: в обычной ситуации, в обычном туристическом походе радиоактивных вещей у членов группы Игоря Дятлова не должно было оказаться ни при каком раскладе.

     ( на предыдущую страницу )                                ( на следующую страницу )