Murders

Архив.
     Относительно причин и целей пролития евреями крови человеческой Пранайтис сослался на книги Неофита, бывшего еврейского раввина, принявшего Христианство, который дает объяснения, для чего евреям нужна христианская кровь, и в частности указывает, что они примешивают ее к пасхальным опреснокам. По поводу такого утверждения Неофита Пранайтис заметил, что оно находится в соответствиии с мнением, что евреям разрешена в пищу кровь в сваренном виде.
     Изложенные данные в связи с известными истории случаями убийства евреями христиан дали основание эксперту Пранайтису высказать заключение, что убийства евреями христиан по религиозным побуждениям существуют в действительности, являясь результатом доведения до крайних и уродливых выводов из всего еврейского вероучения, и что убийство Ющинского по своей обстановке, способу нанесения повреждений, расположению их, обескровливанию тела и времени совершения его носит отличительные и характерные черты типичного ритуального убийства. (Л. д. 234 - т. VI.)
     Вышеуказанное сочинение монаха Неофита, экземпляр которого оказался в фундаментальной библиотеке С.-Петербурге кой Духовной Академии, было переведено на следствии с греческого языка в избранных местах через эксперта, профессора Троицкого.
     В этом сочинении Неофит утверждает, что еврейство хранит страшную тайну, не записанную в их книгах и заключающуюся в том, что евреи убивают христиан для того, чтобы добыть кровь, необходимую им для разных целей.
     По его словам, совершаемые евреями убийства христиан обуславливаются тремя причинами. Прежде всего - чрезвычайной ненавистью, которую они питают к христианам, предполагая в то же время, что, совершая такое убийство, они приносят Богу жертву. Вторая причина кроется в суеверии, благодаря которому они приписывают крови магические свойства, и, наконец, эти убийства объясняются тем, что равнины, колеблясь в своем утверждении, что Иисус Христос не был Мессией, полагают, что они спасутся, окропляясь христианской кровью.
     Добываемая евреями кровь христиан употребляется ими с разными целями. Ей придаются целебные свойства - раввины считают ее лекарственным средством от кожных и глазных болезней, которыми обычно страдают евреи. Кровь употребляется ими при обрядах бракосочетания, обрезании, при напутствии умершего, при изготовлении пасхальных опресноков. Для достижения последней цели евреи перед праздником своей пасхи похищают детей, держат их взаперти и затем убивают, чтобы добыть кровь. Убийство производится мучительным способом: евреи колют детей, как бы замучивая их вместо Иисуса Христа.
     Употребление христианской крови составляет строжайшую тайну, известную не всем евреям, а только раввинам, книжникам и фарисеям. Эта тайна словесно передается под великой клятвой сохранения ее отцом одному из своих сыновей. При этом Неофит заявляет, что такая тайна была ему самому открыта его отцом, который взял с него клятву не объявлять о ней никому, даже братьям своим, но, приняв Святое крещение, он не счел возможным умолчать о том, что ему известно по этому вопросу. (Л. д. 170 - т. VI.)
     Обстоятельства дела, давшие основание для вывода об участии Менделя Бейлиса в убийстве Ющинского, заключаются в следующих установленных предварительным следствием данных.
     Как указано выше, Ющинский вышел в последний раз из дому 12 марта рано утром. Уходя, он взял с собой книги и тетради, но, однако, в училище в этот день не был. Так как накануне Ющинский издержал порох, которым он стрелял из имевшегося у него игрушечного ружья, а несколькими днями раньше говорил своей бабушке Олимпиаде Нежинской, что ему нужно добыть порох у кого-то в Киеве, то, по предположению Нежинской, 12 марта утром, перед тем как идти на занятия, он пошел за порохом. (Л. д. 189, 195, 237, 248, 290 - т. I; 71 - т. II.)
     Впоследствии оказалось, что, вместо того чтобы отправиться в этот день в училище, находящееся в центре города, Ющинский пошел на Лукьяновку. Вышеупомянутый Женя Чеберяков рассказывал в апреле месяце студенту Владимиру Голубеву, что 12 марта утром Ющинский зашел к нему и они ходили гулять в усадьбу Бернера, откуда возвратились на Верхне-Юрковскую улицу. При последующих разговорах с Голубевым Чеберяков стал отрицать уже, что виделся в этот день с Ющинским. Однако первоначальное сообщение Чеберякова Голубеву нашло себе подтверждение в показаниях свидетелей Казимира и Ульяны Шаховских, удостоверивших, что в этот именно день, в 9-м часу утра, они видели Ющинского с Чеберяковым. Сначала мальчиков видела Ульяна Шаховская. Они стояли на углу Верхне-Юрковской и Половецкой улиц и ели конфеты, а немного позднее, когда они находились на Верхне-Юрковской улице, у дома, где была квартира Чеберякова, их видел Казимир Шаховский. В то время в руках Ющинского была баночка с черным порошком - по предположению Шаховского, порохом, данным ему Женей Чеберяковым. (Л. д. 219, 224 - т. I; 150, 107, 129, 139 - т. II.)
     Усадьба, в которой жил с родителями Женя Чеберяков, примыкает одной стороной к обширной, площадью до 10 десятин, усадьбе кирпичного завода Зайцева, выходящей на Кирилловскую, Верхне-Юрковскую и Нагорную улицы и расположенной вблизи усадьбы Бернера, где был обнаружен труп Ющинского. В усадьбе Зайцева жил приказчик завода Менахил-Мендель-Тевьев-Бейлис, и там же имелась для нужд завода шорная мастерская, в которой были швайки. Окружающий усадьбу завода забор не во всех местах был исправен, и из усадьбы, где жил Чеберяков, можно было проникнуть в усадьбу завода. В эту усадьбу заходили играть мальчики. (Л. д. 329, 290об., 152, 322, 126об. - т.II; 231 - т. V.)
     По словам Казимира Шаховского, дня через три, приблизительно после 12 марта, он встретил на улице Женю Чеберякова и спросил его о том, как он погулял с Андрюшей Ющинским в тот день, когда он, Шаховский, видел их вместе. Женя ответил, что им не удалось тогда хорошо поиграть, так как, когда они были в усадьбе завода Зайцева, их спугнул недалеко от кирпично-обжигательной печи какой-то мужчина с черной бородой. Давая такое показание судебному следователю, Казимир Шаховский заявил, что, по его мнению, мужчина с черной бородой был приказчик завода "Мендель", и при этом высказал предположение, что Мендель принимал участие в убийстве Ющинского, а Женя Чеберяков заманил Андрюшу в усадьбу этого завода. (Л. д. 125, 128 - т. II.)
     По указанию Ульяны Шаховской, ее знакомая Анна, по прозвищу "Волкивна", в разговоре об убийстве Ющинского, между прочим, рассказала ей в присутствии мальчика Николая Калюжного, что, когда Женя Чеберяков, Андрюша Ющинский и какой-то третий мальчик играли в усадьбе Зайцева, живущий там мужчина с черной бородой схватил на ее глазах Ющинского и потащил его в обжигательную печь. "Волкивна" затем назвала того мужчину, сказав, что это был приказчик завода "Мендель". Анна - "Волкивна", оказавшаяся по фамилии Захаровой, ссылку на нее Шаховской не подтвердила, отрицая на следствии, что она вела вышеприведенный разговор. Точно так же и Николай Калюжный отрицал сначала, что слышал такой разговор с Захаровой, но впоследствии он признал, что в присутствии его Захарова в разговоре с Шаховской сказала, что видела, как мужчина с черной бородой тащил к печи мальчика. (Л. д. 129, 133, 141, 144, 140, 145об. - т. II.)
     Ульяна Шаховская в пьяном виде рассказала производившему розыски по делу Адаму Полищуку, что муж ее Казимир Шаховский 12 марта лично видел, как Мендель Бейлис тащил к печи Ющинского. Спрошенная судебным следователем по поводу такого сообщения Полищука Ульяна Шаховская заявила, что не помнит того, что она говорила, будучи пьяной, а утверждала, что муж не передавал ей о том, будто видел, как Бейлис тащил Ющинского. Последнее обстоятельство отрицал и Казимир Шаховский. Шаховские были допрошены несколько раз и изменяли свои показания. Так, Ульяна Шаховская заявила, что Захарова не сказала ей, кто был тот мужчина, который тащил Ющинского к печи, а Казимир Шаховский показал, что Женя Чеберяков, передавая ему о том, что его и Андрюшу Ющинского спугнули на заводе, не говорил, что испугал их мужчина с черной бородой. На такие приметы спугнувшего указал якобы сам он, Шаховский, так как предположил, что мальчиков мог испугать только Мендель Бейлис. Однако в последнем своем показании Казимир Шаховский вновь заявил, что Женя Чеберяков действительно говорил ему, что его и Ющинского спугнул в усадьбе завода Зайцева мужчина с черной бородой. (Л. д. 131, 133, 134, 139, 144, 145, 143 - т. II; 21об. - т. V.)
     Женя Чеберяков при допросе его судебным следователем объяснил, что последний раз он видел Андрюшу Ющинского дней за 10 до обнаружения трупа его. По показанию Жени, Андрюша зашел тогда к нему часа в два дня и пригласил его идти гулять, но он отказался, и Андрюша ушел. Впоследствии Женя несколько изменил свое показание, говоря, что Андрюша тогда заходил к нему попросить у него пороху. Исполнить просьбу Андрюши он не мог, так как пороху у него не было, и Андрюша куда-то ушел один. (Л. д. 239 - т. I; 62 - т. II.)
     Привлеченный к следствию в качестве обвиняемого в участии по соглашению с другими лицами в убийстве Ющинского Мендель Бейлис виновным себя не признал, отрицая совершение им приписываемого ему преступления. (Л. д. 156-162 - т. II.)
     Содержась в тюрьме, Бейлис находился в течение некоторого времени в одной камере с арестантом Казаченко, который в ноябре 1911 года был освобожден из тюрьмы. Перед освобождением Казаченко тюремный надзиратель Омельяновский, желая удостовериться, нет ли при Казаченко записки от кого-либо из арестованных, обратился к нему с требованием предъявить такую записку, если она имеется у него. После некоторого колебания Казаченко показал письмо от Бейлиса на имя его жены. "Дорогая жена, человека, который отдаст тебе эту записку, - сообщает в письме Бейлис, - прими как своего... Он может тебе помочь в деле моем, скажи ему, кто на меня еще показывает ложно. Почему никто не хлопочет... Я чувствую, что не выдержу в тюрьме, если мне придется еще сидеть... Если этот человек попросит от тебя денег, ты ему дай на расход, который нужен будет... Это враги мои, которые на меня показывают ложно..." Письмо было подписано Бейлисом с собственноручно сделанной им припиской: "На этого человека можно надеяться так, как и сам". (Л. д. 139, 129, 120 - т. III.)
     Означенная записка в день освобождения Казаченко из тюрьмы была прислана судебному следователю, который немедленно допросил его об обстоятельствах получения им этой записки. Казаченко объяснил, что несколько раз разговаривал в тюрьме с Бейлисом о деле Ющинского. Обращаясь к нему с просьбой об оказании помощи по делу, Бейлис предложил ему отравить за денежное вознаграждение двух свидетелей и подкупить третьего. Последнего Бейлис назвал только по имени и сказал, что он живет в местечке Обухове или же родом оттуда, отравить же он просил "Лягушку" и "Фонарщика". О том, что известно "Лягушке", Бейлис не сказал, а о "Фонарщике" пояснил, что последний "видел, будто бы он шел с покойным Ющинским". Перед освобождением его, Казаченко, Бейлис передал ему записку к жене, написанную под диктовку Бейлиса арестантом Пухальским и подписанную Бейлисом, и сказал, что по этой записке жена передает ему собранные еврейской нацией, заинтересованной исходом дела, деньги, необходимые на расходы по розыску свидетелей, которых нужно устранить вышеуказанным способом. От евреев он получит и яд - стрихнин - для выполнения сделанного ему предложения. Определенную сумму вознаграждения Бейлис не называл, но говорил, что на расходы дадут ему, Казаченко, до 500 рублей, а если бы он удачно исполнил данное поручение, ему дали бы "столько денег, что хватило бы на всю жизнь" его. (Л. д. 122 т. III.)
     Указывая на "Лягушку" и "Фонарщика", Бейлис не назвал ни имени, ни фамилии их. Из допрошенных по делу свидетелей прозвище "Лягушка" носит Михаил Наконечный, "Фонарщик" - Казимир Шаховский, служащий у подрядчика по освещению керосином города и зажигающий фонари на нескольких улицах, в число которых входит и Верхне-Юрковская улица. Наконечный был допрошен на следствии несколько раз и дал показания, благоприятные для Бейлиса. В одном из своих показаний Наконечный заявил, что Казимир Шаховский, идя на допрос, сказал, что "пришьет" к делу "Менделя" за то, что последний говорил сыщикам, что он, Шаховский, воровал дрова на заводе Зайцева. Такое показание дано было Наконечным, явившимся к судебному следователю без особого вызова. Показание Шаховского приведено выше. (Л. д. 122 - т. III; 112, I... 6об., 129; 107, 135, 103 - т. II.)
     Как уже изложено, Шаховский, между прочим, передавал о своем разговоре с Женей Чеберяковым относительно того, как его и Андрюшу Ющинского испугал в усадьбе завода мужчина с черной бородой. По словам отца Жени Василия Чеберякова, Женя сообщал ему, что за несколько дней до обнаружения трупа Ющинского он играл с Ющинским в усадьбе завода Зайцева, но за ними погнался Мендель Бейлис, и они разбежались. Кроме того, Василий Чеберяков показал, что однажды, за неделю приблизительно до того дня, когда был найден труп Ющинского, Женя, придя домой из усадьбы Зайцева, рассказывал ему, что к Бейлису приехали два каких-то еврея в необычных костюмах. Этих евреев Женя видел молящимися. Сейчас же после того, когда стало известно об обнаружении трупа Ющинского, евреи те, как сообщил Женя, оставили квартиру Бейлиса. (Л. д. 287 - т. III.)
     Допросить Женю Чеберякова относительно виденных им в квартире Бейлиса двух евреев не представлялось возможным, так как эти сведения были получены судебным следователем уже после смерти Жени, внезапно заболевшего дизентерией и умершего 8 августа 1911 года. Сестра же Жени 9-летняя Людмила подтвердила на следствии рассказ его об упомянутых евреях. По ее словам, она и Женя отправились за молоком к Бейлису, увидели в квартире его двух евреев, которых очень испугались. Она заметила, что на одном из них была черная накидка и высокая шляпа из черной материи на голове. Кроме того, Людмила Чеберякова показала судебному следователю, что Андрюшу Ющинского она видела в последний раз за неделю до обнаружения его трупа. Ющинский пришел тогда к ним в 8 часов утра и пригласил Женю отправиться в усадьбу завода Зайцева кататься на "мяле" (сооружение для растирания глины). С Ющинским и Женей пошла также она, Людмила, ее младшая сестра Валентина и несколько знакомых детей, из которых она помнит Евдокию Наконечную. Проникнув в усадьбу завода через дыру в заборе, они стали кататься на "мяле", как вдруг увидели, что к ним бежит Мендель Бейлис с двумя евреями. Они, дети, соскочив с "мяла", бросились убегать. Ей, Людмиле, и тем детям, которые находились ближе к забору, удалось скрыться. Ющинский же и Женя были настигнуты и схвачены Бейлисом. Однако Женя как-то вывернулся и также убежал а Ющинского, как она заметила, Бейлис тащил за руку по направлению к заводской печи. Сестра ее Валя, которая не могла так быстро бежать, как она, Людмила, и потому дольше пробыла в усадьбе Зайцева, передавала ей, что видела, как Ющинского потащил к печи Бейлис, а также те два еврея, которые вместе с ним гнались за мальчиками. (Л. д. 263 - т. II; 13 - т. V.)
     Евдокия Наконечная, заявляя, что она неоднократно каталась на "мяле" с другими детьми и, между прочим, с Ющинским и что на них часто кричали тогда заводские рабочие, показала, что она не помнит случая, чтобы их согнал с "мяла" Бейлис. (Л. д. 19 - т. V.)

назад                                                                           продолжение