Архив.      На другой стороне чернел лес, кругом было мертвенно тихо, и среди этой тишины, в сознании предстоящего риска, становилось немного жутко. Мне порой казалось, что я слышу, как щелкают зубы у Прудникова, который шел тотчас за мной.      Мы зашли в редкий кустарник. Голые прутья тянулись со всех сторон и цеплялись за одежду. Вдруг прямо перед нами выросла фигура. Я невольно опустил руку в карман, где у меня всегда лежал массивный кастет. Во все времена этот кастет был единственным моим оружием.      – Это я,– произнес в темноте Ицка.      Прудников и Келчевский тотчас приблизились. – Все готово?      – Все! – ответил Ицка. – Они все пьют, только Мишки нет.      – Не ждать же его,– сказал я. – А где наши? – Здесь.      Ицка провел нас к самому берегу, и там мы увидели всех наших молодцов.       – Ну, за работу, братцы! – сказал я. – Помните: руки за лоиатки – и вязать! Оружия никакого.      – Слушаем! – ответил Смирнов.      – Ты, Петрушев, и вы...– я указал на каждого,– идите за Погилевичем и ждите нас! А вы за мной!      Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль берега. Я обратился к Келчевскому и Прудникову: – Ну, будем действовать! Вы и с вами трое станете позади дома, четверых я возьму с собой. Идемте!      Мы прошли несколько саженей и очутились подле сто- рожки. Она стояла мрачная, одинокая, из ее двух окошек, как и тогда, падал желтоватый свет.      Я остановился и отделил четверых.      – Как только свистну, срывайте дверь, если заперта. А теперь прячьтесь!      Я подошел к знакомой сторожке и смело ударил в дверь. Она отворилась через минуту.      – Кто? – спросил Славинский, держа в зубах неиз- менную трубку.      – Впусти! Али своих не узнаешь? – ответил я.      – А, Колпинский! – отозвался сторож. – Иди-иди!      Я смело вошел и очутился в настоящей разбойничьей шайке. За столом, кроме хозяина с дочерьми, сидели и пили огромный Сашка, Сергей Степанов, Васильев и зна- менитый Калина.      – А где Мишка? – спросил я добродушно у Сте- фании.      – А кто его знает, – ответил Калина. – Ты ска- жи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь, гоголем каким!      На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.      – Завел матаньку и обрядился, дело не трудное! – ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взгляда.      – Ну так как же нынче? – начал Славинский.      – А так же! – заявил вдруг Сашка, хлопнув кула- ком. – Выпроводи этого гуся, а там и толковать будем!      Он злобно сверкнул на меня глазами. Я решил дей- ствовать, – Кричит кто-то! – воскликнул я и, бросившись к двери, распахнул ее и крикнул: – Вались, ребята!      – Что я говорил! – заревел Сашка.       Я получил страшный удар в плечо, и он мелькнул мимо меня, рванувшись между вбегающими моими моло- дцами.      – Вяжи всех! – крикнул я им и бросился за Саш- кой.      Он быстро обогнул дом и побежал к берегу Лиговки. Я бежал за ним, крепко сжимая в руке свой кастет.      – Держи его! – крикнул я на ходу трем агентам, оставшимся на страже.      Они побежали ему наперерез, но Сашка мелькнул мимо них, бросился в речку и переплыл на другую сто- рону.      – Попадись только мне! – раздалась с того берега его угроза, и он исчез.      Я взял с собой оставшихся трех стражников и вместе с Келчевским и Прудниковым побежал к дому. Там было уже все кончено – Калина, Степанов и Васильев со Сла- винским были связаны, и подле каждого стоял дюжий городовой. Стефания и Анна сидели в углу на лавке и ревели во весь голос.      – Идем к Сверчинскому! – сказал Келчевский.      Мы направились туда. Навстречу нам бежал, тяжело дыша, какой-то мужчина и, увидев нас, рванулся в сто- рону, но наши молодцы тотчас нагнали его. Он оказался самим Сверчинским.      Остальные, бывшие в его сторожке, были пере- ловлены ловким Ицкой. Их было двое: Иван Григорьев и Егор Чудаков.      – С добрым уловом! – поздравил нас Прудников, у которого уже прошел весь страх.      – И домой! – добавил Келчевский.      Мы отправили всех, связав им за спиной руки, под строгим конвоем в тюрьму, а сами, весело разговаривая, дошли до заставы и поехали по домам.      На другой день »увалов, выслушав наш доклад о поимке почти всей шайки «душителей», назначил Кел- чевскому и Прудникову произвести по всем их преступле- ниям строжайшее расследование, определив им в помощ- ники приставов Прача и Сергеева.      И началось распутывание целого ряда страшнейших преступлений.      Но моя роль еще не окончилась. Впереди оказалось много дел, сопряженных и с немалым риском, и с нема- лыми хлопотами.       Расследование началось на другой же день. Друг за другом вводили в комнаты разбойников, временно зако- ванных в кандалы, и снимали с них первое дознание. Я все время присутствовал на этих допросах.      У нас оказались арестованными: в самом начале мною – Александр Петров и Григорий Иванов; затем арестованные в Царском Селе братья Дубовицкие и Кон- стантин Тасин; потом арестованные на облаве Сверчин- ский и Славинский, Калина Еремеев, Иван Григорьев, Сергей Степанов, Егор Чудаков, Василий Васильев, Федор Андреев, и, наконец, уже по их показаниям мы арестовали извозчиков Михаила Федорова и Адама Ива- нова, дворника Архипа Эртелева, портерщика Федора Антонова и женщин – Марью Михайлову, Ульяну Кусову и Стефанию Славинскую.      Всего двадцать человек. Вся шайка убийц, притоно- держателей и укрывателей была в наших руках, и только двое самых страшных разбойников еще гуляли на сво- боде. Это были Михаил Поянен, тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Пер- фильев, тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.      Я взял на себя обязательство поймать их обоих и твердо решил выполнить эту задачу. И выполнил.      Как? Рассказ об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убить человека было более легким делом, чем выкурить папиросу.      Во главе шайки стоял некто Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы как на своего соучастника, пока не произвели очных ставок. И что же? Этим Федором Ивановым ока- зался ранее всех арестованный мной Александр Петров!      Я невольно засмеялся. – Ах, дурак, дурак! – сказал я ему. – Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов? Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты – Петров или Иванов?      – Александр Петров, – отвечал он, – а назывался у них Ивановым Федькой для спокоя.      – Кто же ты? – Крестьянин! – Покажи спину! – вдруг сказал Келчевский.' – Раз- деньте его!       С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами старых ударов.      – По зеленой улице ходил,– сказал Келчевский. – Ну, брат, не запирайся, ты – беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым!      Но тот отпирался. Два месяца прошло, пока мы со- брали о нем все справки и установили его личность. Тогда он сознался и перечислил все свои преступления.      Действительно, он оказался Федором Ивановым, быв- шим рядовым Ковенского гарнизона. Там он проворо- вался и бежал. Его поймали и наказали пшицрутенами через пятьсот человек. После этого он опять проворо- вался и бежал вторично, и вторично был наказан. Его сослали в арестантские роты в Динабург. Оттуда он бежал в 1854 году. Зверь на свободе!      Он объявился в Петербурге. Занимался кражами, а в следующем году познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Пояненом и начал свои страшные разбои.      Он один убил крестьянина Кокко и матроса Кулькова, вместе с Пояненом – чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Пояненом удушил Корванена, после этого сошелся с Калиной Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командование, стал про- изводить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех лично.      Он смеялся, рассказывая про свои «подвиги», а все свидетельствовавшие против него трепетали при одном упоминании его имени. И действительно, я не видал более страшного разбойника, разве что Михаил Поянен с его детскими глазами.      Следом за ним выступает Калина Еремеев, двадцати двух лет. Бывший пехотный солдат, а теперь крестьянин, он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в Петербурге совершены были им вме- сте с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестья- нина Ковина и жену квартирмейстера Аксинью Капито- нову.      – Пустое дело,– добродушно объяснял он процесс убийства. – Накинешь это сзади петлю и потянешь. Коле- ном в спину упрешься. Он захрипит, руками разведет, и все тут!      Эти двое были, по сравнению' с прочими, самыми настоящими разбойниками.      Остальные все участвовали понемножку. Так, Васи- лий Васильев вместе с Калиной задушил только (!) двух человек. Григорий Иванов и Федор Андреев занимались только кражами и в крови рук не пачкали. Извозчик Адам Иванов знал в лицо <сдушителей», но не доносил на них из боязни. Женщины, будучи любовницами убийц, укрывали часто и их, и вещи, а Стефания, как выясни- лось, была в некотором роде их вдохновительницей.      »айка была организована образцово. После убийства «душители» ехали прямо в дом де Роберти, и там дворник дома, Архип Эртелев, прятал и лошадь, и экипаж в сарае. Иногда у него стояло по три лошади.      Сторожа Сверчинский и Славинский давали «душите- лям» приют, и у них в домиках делилась добыча, устраи- вались попойки и составлялись планы.      Картины одна страшней другой проходили перед нами на следствии, и на фоне всех ужасов рисовались на пер- вом плане люди-звери: Федор Иванов, Калина Еремеев, Михаил Поянен и Александр Перфильев.      Первые два были арестованы и уже во всем повини- лись,,а двое других все еще гуляли на свободе. Я искал их без устали вместе с Ицкой Погилевичем, и, наконец, мои старания были вознаграждены. Я поймал их обоих.      ф ф Первым попался Поянен. Для -его поимки нужно было только время. Он был все-таки человек, как-никак, любил Стефанию и должен был интересоваться ее уча- стью.      Я решил, что рано или поздно он наведается к Анне Славинской, которая жила теперь одна в осиротевшей сторожке, и велел установить непрерывное наблюдение за этим домом.      Расчет мой оправдался, это случилось спустя полтора месяца. Поставленный мной агент донес, что на рассвете в будку заходил мужчина, по описанию схожий с Пояне- ном, пробыл там минут десять и ушел.      Я только кивнул головой. Так и должно было быть.      – Следи,– сказал я агенту,– и когда он станет оста-- ваться на ночь или на день, по второму разу скажи мне.      Прошло еще дней десять. Наконец агент пришел и сказал: – Надо полагать, с девкой сошелся, каждую ночь теперь ночует. Придет так часов в одиннадцать, а уходит в пять либо в шесть.      – Хорошо, – ответил я. – Сегодня его поймаем! Иди и следи. К двум часам я приду к тебе сам.      Я попросил себе в помощь двух богатырей, Смирнова с Петрушевым, и в два часа ночи был против будки номер девять.      Она имела еще более зловещий вид, потому что ее окна не светились. Кругом темно, ночь мрачная, без- лунная.      Я едва нашел агента.      – Здесь, пришел... – прошептал он.      Я взял в темноте за руки Смирнова и Петрушева и сказал им: – Пойдем к дверям и постучим. Если отворят, сразу вваливайтесь, а я дверь запру. Фонарь с вами?      – Здесь!      – Давайте его мне!      Я взял фонарь, приоткрыл в нем створку, нащупал огарок и приготовил спички. Потом мы втроем подошли к дверям, и я постучал в окно. Никто не отозвался. Я посту- чал настойчивее. За дверью послышался шорох, потом Анна закричала: – Кто там?      Я изменил голос и ответил: – Отвори! От Стефании и от отца!      За дверью опять все смолкло, затем звякнула за- движка, и дверь чуть-чуть приоткрылась.      Моим молодцам этого было достаточно. Они мигом распахнули дверь и ворвались в комнату. Раздался страш- ный крик перепуганной Анны.      Я вошел за ними, тотчас запер дверь и зажег фонарь. Это было делом одной минуты.      Перед нами стояла Анна в длинной сорочке. – А где Мишка? – спросил я.      Ина продолжала кричать как резаная.      – Какой Мишка? Я ничего не знаю. Вы всех забрали, оставьте меня!      – Ну, братцы, идите прямо к двери, на ту сторону,– сказал я, – да осторожно. Смотрите направо, он там может быть, за печкой.      Я не успел закончить, как Анна бросилась к двери и заслонила ее собой.      – Пошли вон! Не пущу~ – вопила она.       Я потерял терпение.      – Берите ее! – крикнул я.      Она стала сопротивляться с яростью дикой кошки, но мои силачи тотчас управились с ней. Смирнов сдернул с кровати широкое одеяло, ловко накинул на нее, и через две минуты она лежала на постели спеленутая и перевя- занная по рукам и ногам.      Тогда она стала кричать: – Спасайся!      В ту же минуту распахнулась дверь, и из нее выскочил Мишка Поянен, страшный, как сибирский медведь. В руках у него была выломанная из стола ножка.      , – А, ты здесь, почтенный! – крикнул я ему.      Мой голос привел его в бешенство, и он, забыв о двух моих пособниках, с ревом кинулся на меня и... в ту же минуту лежал на полу.      Петрушев подставил ему ногу и сразу насел на него. Через пять минут он уже лежал связанный.      На другой день мы снимали с него допрос. Личность его была удостоверена раньше. Ему было всего тридцать лет. Выборгский уроженец, он был у себя на родине четыре раза под судом за кражи и два раза был сечен розгами по сорок ударов каждый раз. Это все, что мы о нем знали.      Сам он от всего отрекался. Не узнавал Славинского, Стефании, Калины, меня. Отрицал всякое соучастие в преступлениях и, хотя его убеждали и я, и Келчевский, и Прудников, и пристав, и даже пастор, все-таки не рказал ни одного слова признания.      Но улики против него были слишком очевидны, чтобы он мог избегнуть наказания.      ф ф С Перфильевым дело бьшо гораздо труднее, но мне помог случай.      Кстати, о «случае». В деятельности сыскной полиции очень часто встреча- ется этот «случай», а незнакомые с нашими приемами люди часто даже иронизируют по этому поводу, приписы- вая все наши открытия случайности.      Но случайность случайности рознь. Действительно, нам всегда помогает «случай», но дело в том, что мы сами ищем этот «случай», мы гоняемся за ним и в долгих, не- устанных поисках наконец натыкаемся на него.      Мы знаем темные, трущобные места, где могут прого- вориться и дать хотя бы косвенные улики. Мы знаем места, где разыскиваемый может ненароком попасться, и в этих местах беспрерывно дежурим, часто с опасностью для жизни.      И «случай» оказывается, но насколько удача наших поисков будет обязана случайности – это еще вопрос, и я склонен думать, что не будет нескромностью приписать что-нибудь и нашим способностям, и энергии. Но я от- влекся.      Итак, оставалось найти Александра Перфильева, чтобы все «душители» были пойманы.      Об этом Александре Перфильеве мы знали только, что ему около сорока двух лет, что он из крестьян города Лермонтова Костромской губернии, сидел в Петербурге в тюрьме за бродяжничество, был выдворен на родину, откуда снова бежал года два назад и, проживая в притоне у Сверчинскога, завел дружбу с «душителями». Душил извозчиков с Федором Ивановым, Калиной и Пояненом, грабил и воровал в компании со всеми. Ко всему этому я знал его в лицо, так как видел его у Славинского.      В то время в Петербурге еще не было образцового порядка, который заведен теперь, особенно в отношении полицейском. За паспортами следили слабо. Не только отдельные дома, но целые кварталы являлись притонами для всяких бродяг и проходимцев. Поэтому нетрудно пред- ставить, какой сложной задачей являлся розыск хотя бы в Петербурге этого Перфильева. А если он ко всему ушел в уезд? Но я храбро взялся за дело.      Прежде всего обошел все известные мне притоны и подозрительные места и везде, где у меня были приятели, а такие среди варов и бродяг у меня всегда были, пообе- щал их наградить за любые сведения. Затем установил наблюдение за будками номер девять и одиннадцать, а также за всеми заставами. Наконец, я сам, переодеваясь в разные костюмы, заходил всюду, где бывают воры, и смело заводил разговоры о пойманных «душителях», оканчивая их не без хвастливости: назад                                                                   продолжение

.